Доктор Ветцель объяснял со знающим видом: "Это позволяет сделать вывод о том, что между отдельными наслоениями лежат тысячелетия развития. Более примитивные формы нижних построек подтверждают это - со временем гунны научились строить лучше, искуснее". Постепенно дело дошло до того, что в Аурольцмюнстере и вокруг него стали говорить только о захоронениях гуннов и городах-храмах. То, что еще якобы скрывалось в земле, было, по мнению организаторов раскопок, легендарным исчезнувшим городом, о котором упоминал еще Платон. Фантазия этих людей поистине не знала границ. Кладоискатель Биндербергер ежедневно получал письма со всего мира с предложениями начать поиски предполагаемых сокровищ в разных уголках планеты. Но он сохранял верность замку Аурольцмюнстер и продолжал искать города-храмы гуннов.
Наконец еще одну сенсацию выдал хозяин замка Карл Шапеллер. Он выложил перед репортерами старый, пожелтевший от времени фолиант с названием "Тайная наука". Шапеллер достал его в одной мюнхенской библиотеке. На странице 31 этой книги содержалось потрясающее открытие: пророчество Парацельса, датированное 1451 годом! С благоговейным трепетом хозяин замка процитировал то, что предсказал тогда великий врач, естествоиспытатель и философ Парацельс, обращаясь к потомкам незадолго до своей смерти: "Три крупных клада спрятаны глубоко в земле, и один из них находится между Швабией и Баварией. Я не буду называть место, так как хочу избежать большого зла и пролития крови. В том кладе среди других благородных камней лежит карбункул, который ценнее всех царств мира".
Не моргнув глазом, Шапеллер сделал из этого вывод, что "расположенный между Швабией и Баварией клад" может быть только тем, который покоится под Аурольцмюнстером, и что наряду с несметными богатствами в золоте и алмазах там зарыт ценнейший карбункул. Таким образом, даже мудрый Парацельс был привлечен в качестве главного свидетеля в деле об аурольцмюнстерских сокровищах.
Однако все новые сенсационные сообщения долго не могли скрывать отсутствие результатов поисков. Тем временем наступил август; уже пятый месяц в Аурольцмюнстере без малейшего успеха рыли землю. Множились слухи, что владелец замка и кладоискатель - душевнобольные, а коммерческий директор - мошенник.
Впрочем, наиболее предусмотрительные из кредиторов свои доли участия в "сокровищах гуннов" обратили в векселя еще в то время, когда весь мир верил в успех предприятия. Сроки платежей по этим векселям истекли, и их предъявили к оплате. Хотя на раскопки были собраны миллионы, а поверхностный ремонт замка, сооружение шахты и наем горнорабочих стоили, в крайнем случае, всего несколько сотен тысяч марок или шиллингов, коммерческий директор тем не менее не стал погашать задолженности по векселям. Вместо этого он попытался уговорить сомневавшихся и даже опротестовал векселя. Один газетный репортер, замаскировавшись под горнорабочего, несколько дней принимал участие в раскопках, чтобы без помех разузнать, что же там действительно происходит. Он-то и разрушил сказочное здание, построенное на призрачных золотых балдахинах и столбах.
В газете "Винер-Цайтунг" этот репортер описал примитивные раскопочные работы и привел высказывания горнорабочих, которые назвали все это мошенничеством чистейшей воды. От него общественность узнала, что векселя были опротестованы, что у владельца замка и кладоискателя не все в порядке с головой и что вся история с Аттилой была гениально задуманным грандиозным надувательством.
Об этом и раньше, хотя не с такой категоричностью, время от времени писали газеты, впрочем, без каких-либо последствий. Возможно, и на этот раз сообщение не приняли бы всерьез, если бы в конце августа 1932 года не наступил крах компании "Аттила". Обрушилась штольня проложенной безо всяких предосторожностей шахты, и один из горнорабочих погиб. Тут уж пришлось вмешаться полиции и официально запретить раскопки. Кредиторы Аурольцмюнстера спустились с небес на землю и потребовали обратно свои миллионы, которые к тому времени уже давно были присвоены, разбазарены или растрачены каким-нибудь другим способом.
"Австрийское отделение общества лозоходцев" вынуждено было объявить о своем банкротстве.
Через несколько недель замок Аурольцмюнстер был заявлен на продажу с аукциона, однако не нашлось никого, кто захотел бы дать за него хотя бы шиллинг. Вильгельм II удовлетворился несколькими комодами из оставшейся в замке старинной мебели; князь Вендт Эйленбургский выразил свое требование о возврате двухсот сорока тысяч шиллингов в виде бог знает которой по счету закладной на имущество замка; другие кредиторы, включая Гитлера, Рупрехта Баварского и руководителя "Стального шлема" Зельдте, воздержались от предъявления претензий по долговым обязательствам. Они поняли, что потерянных денег не вернуть, и были озабочены лишь тем, чтобы не стать посмешищем в глазах общественности.
В газетном мире на удивление быстро смолкли разговоры об Аурольцмюнстере. Уголовное дело, по которому к ответственности в первую очередь следовало бы привлечь владельца замка Шапеллера, вообще не возбуждалось, поскольку в прокуратуре не сомневались, что медэксперты, как это, оказывается, уже было в 1920 году, снова признают Шапеллера невменяемым.
Поэтому конец компании "Аттила" освещен в документах лишь немногими свидетельствами. В психопатологическом исследовании случая, опубликованном в журнале "Архив криминологии" в июле 1955 года, по этому поводу говорится следующее: "Шапеллер до своей смерти, последовавшей 17 июля 1949 года, жил в опустевшем замке Аурольцмюнстер, который никто не хотел покупать. Биндербергер попал в сумасшедший дом. Доктор Ветцель поначалу пытался агитировать в газетах за продолжение раскопок и призывал к "выдержке", но затем вернулся в Мюнхен, поссорившись с обманутым Шапеллером. В конце концов история замка Аурольцмюнстер была отодвинута на задний план политическими событиями и предана забвению".
Психиатрическая оценка случая содержит следующие заслуживающие внимания заключения: "Против Шапеллера в 1920 году было выдвинуто обвинение в растрате, но он был признан невменяемым. Согласно документам, речь шла о шизофрении. Позже он неоднократно упоминал об этом медицинском заключении, пытаясь манипулировать им. Правда, по документам нельзя сказать, правильным ли был этот диагноз. Тем не менее экспансивные навязчивые идеи Шапеллера ясно свидетельствуют о том, что он был душевнобольным и его действия в значительной степени определялись бредовыми представлениями и маниакальными приступами.
Кладоискатель Биндербергер вскоре после прекращения раскопок попал в психиатрическую лечебницу, где и умер через несколько лет. Биндербергер был известным и к тому же убежденным в своих способностях лозоходцем. Можно предположить, что в результате душевного распада его прежние научные убеждения выродились в иллюзорные представления, и это сделало его жертвой манипуляций мошенников.
Однако наиболее подозрительной фигурой в этой истории является доктор Ветцель, в значительной степени способствовавший созданию и финансированию сомнительной компании "Аттила". Был ли Ветцель просто шарлатаном и мошенником, который использовал бредовые идеи Шапеллера и готовность окружающего мира поверить в мистическую чепуху, чтобы обогатиться? Хотя многое говорит в пользу именно этого предположения, не следует все же упускать из виду, что, несмотря на стремление к наживе, доктор Ветцель верил - по крайней мере временами - в фантастические представления владельца замка Шапеллера..."
Таким образом, проблема правовой оценки кладоискательства и тех правонарушений, которые с ним связаны, остается открытой. Можно ли уличить кладоискателя или того, кто извлекает пользу из его действий, в том, что они знали о фактической несостоятельности подобных манипуляций, т.е. обманывали окружающих умышленно? Вряд ли, потому что любой лозоходец будет клятвенно заверять, что он верит в свое искусство, и в большинстве случаев так оно и есть!
Однако вернемся к доктору Ветцелю, единственному, кто без какого-либо имущественного, морального или душевного ущерба пережил крушение компании "Аттила". Он вернулся в Мюнхен целым, невредимым и, судя по всему, с набитыми карманами - по крайней мере, так утверждали обобранные кредиторы. Позже Ветцель категорически отрицал это. В финансовых делах Аурольцмюнстера не обнаружили и вряд ли когда-нибудь обнаружат серьезные злоупотребления, и Ветцель довольно искусно открестился от всего, что было связано с компанией "Аттила". То, что доктор прежде научно обосновывал и оправдывал со всей силой своей риторики и при помощи авторитета председателя объединения кладоискателей и лозоходцев, он затем в присущей ему же мистически-витиеватой манере предавал анафеме. В продолжавшем выходить как ни в чем не бывало журнале "Природа и культура" он писал среди прочего: "Я стал жертвой вампира, который, как мне казалось, был человеком, воплощавшим одновременно добро и зло и стремившимся за счет высвобождения обрести покой... Всем своим "я" мне суждено было погрузиться в храм всех демонов Аурольцмюнстера... Меня околдовала сатанинская химера... Шапеллер - это обманутый, он также был одержим сатанинской идеей, освещен тысячью огнями, отражен в тысяче зеркал; наполненный вещими ликами, он в то же время был одурманен фантомами и лишен своей человеческой сущности..."
И именно этот доктор Ветцель двадцать два года спустя, когда директор института судебно-медицинской экспертизы Боннского университета доктор Прокоп в научной работе дал оценку дела Аурольцмюнстерского замка, осмелился подать жалобу в мюнхенский окружной суд с требованием запретить публикацию. Лишь узнав из встречной жалобы, что доктор Прокоп собрал в Аурольцмюнстере обличительный материал, подтверждающий его высказывания, Ветцель забрал жалобу.
Экскурс, который мы здесь проделали, снова возвращает нас в зал вуппертальского суда присяжных, где завершается процесс над чудо-врачами, поскольку последнее звено в этой цепи событий - доктор Ветцель - имеет непосредственное отношение к процессу. Ведь это он был инициатором и изобретателем прибора для защиты от земного излучения, названного им "регулятором эфира". Поэтому его пригласили на процесс в качестве эксперта, и он использовал благоприятную возможность и богатый опыт в кладоискательстве и лозоходстве, чтобы представить лечебные методы обвиняемых в частности, а также теорию и практику "волшебного прута" в целом как самую современную и единственно истинную науку. Впрочем, о том, что в этой наисовременнейшей из всех наук Ветцель потерпел крах еще четверть века назад, публика из его заключения не узнала. Тем не менее он поклялся на Библии "не говорить ничего, кроме правды, ничего не прибавляя и ничего не умалчивая ради выяснения правды".
Часы в зале суда показывали 16.31, когда в зал вошли судьи и председатель принялся быстро и привычно читать приговор.
"Именем народа! Я объявляю следующий приговор коллегии окружного суда. Обвиняемые Ашофф и Корталь являются виновными в многократном мошенничестве, обвиняемый Пэзлер - в пособничестве мошенничеству, а также в нарушении закона о врачебной практике. Подсудимые приговариваются: Ашофф и Корталь к одному году тюрьмы и денежному штрафу в одну тысячу марок, обвиняемый Пэзлер к девяти месяцам тюрьмы и денежному штрафу в девятьсот марок. Судебные издержки взыскиваются с обвиняемых".
Председателю пришлось довольно долго стучать карандашом по столу, чтобы успокоить волнение в зале. Возгласы одобрения и возмущения смешались в единый нарастающий гул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42