— Как насчет того, чтобы повторить такой же обед, как пару недель назад? Я с удовольствием съезжу в город и куплю продукты.
— Это очень мило с твоей стороны, — откликнулся Эдвард. — Но сегодня ничего не получится. У нас совершенно нет времени, и мы уже заказали пиццу.
— Я могу пообещать, что все это займет не так уж много времени, — настаивала Ким.
— Я же говорю — нет! — прошипел Эдвард сквозь стиснутые зубы. Ким отшатнулась. Но Эдвард уже успел взять себя в руки и снова приветливо улыбался. — Сегодня сойдет и пицца.
— Ну, смотрите, дело ваше. — Ким чувствовала в душе странную смесь растерянности и понимания. Все происходило так, словно Эдвард в течение нескольких секунд балансировал на грани какой-то сумасшедшей выходки. Он совершенно не владел собой.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросила она после некоторого колебания.
— Да! — рявкнул он, но через долю секунды снова взял себя в руки и улыбнулся. — Мы все тут слегка перегружены работой и очень заняты. У нас произошел небольшой сбой, но теперь все снова под контролем.
Ким отступила еще на несколько шагов.
— Ну ладно, если в течение ближайшего часа надумаете, то сообщите, я еще успею съездить в магазин. Я буду в коттедже. В случае чего просто позвони.
— Мы, в самом деле, очень заняты, — примирительно произнес Эдвард. — Так что иди и ешь. А за предложение большое спасибо. Я передам всем, что ты помнишь о нас.
Уходя, Ким обратила внимание, что сотрудники даже не подняли голов, чтобы попрощаться с ней. Они попросту не заметили ее прихода. Выйдя на улицу, она вздохнула и покачала головой. Ким была поражена переменчивостью атмосферы в лаборатории и подивилась тому, как живут эти люди. Ей не дано понять этого, она слишком далека от ученых.
Когда она пообедала, было еще достаточно светло, чтобы вернуться в замок и еще поработать, но Ким не смогла заставить себя пойти туда. Вместо этого она стала бездумно смотреть телевизор, удобно расположившись на диване. Она надеялась, что те легкие пустяки, которые сыпались на нее с экрана, помогут выбросить из головы мысли о лаборатории и ее сотрудниках, но чем больше она задумывалась над своими отношениями с Эдвардом и другими, тем большее беспокойство ее охватывало.
Ким попыталась читать, но не смогла сосредоточиться. Она стала думать о том, что ее ждет, когда она приедет на юридический факультет Гарварда. Чем больше росло ее волнение, и чем дольше тянулся вечер, тем упорнее думала она о Киннарде. Ей стало интересно, с кем он сейчас и что делает. Еще интереснее ей было знать, думает ли он о ней.
Ким проснулась внезапно, словно от какого-то толчка, несмотря на то, что на ночь приняла ксанакс, чтобы успокоить свои скачущие мысли. В спальне стоял непроглядный мрак. Бросив взгляд на часы, Ким убедилась, что проспала совсем недолго. Откинувшись на подушку, она напряженно вслушивалась в ночную тишину, недоумевая, какие звуки могли ее разбудить так внезапно.
Потом она услышала несколько глухих ударов, по звуку решила, что кто-то изо всех сил бьет по дощатой стене дома контейнерами для мусора. Ким оцепенела, представив себе, как огромный черный медведь или взбесившийся енот пытается добраться до содержимого контейнеров, куда она выбросила сегодня куриную кожу и кости.
Ким зажгла ночник, надела халат и тапочки и ласково погладила Шебу. Как хорошо, что она не выпускает кошку на улицу.
Удары продолжали сыпаться. Ким опрометью кинулась в комнату Эдварда. Включив свет, она увидела, что его спальня пуста. Решив, что он в лаборатории, и опасаясь за него, она решила позвонить ему и предупредить о возможной опасности. Но после десятого звонка к телефону так никто и не подошел. Она сдалась и повесила трубку.
Ким вытащила фонарик из ящика ночного столика и спустилась по лестнице на первый этаж. Она намеревалась посветить фонариком из окна кухни, откуда были видны контейнеры, и спугнуть светом неведомое животное, которое пыталось проникнуть в мусорные баки.
Когда она спустилась до поворота лестницы и увидела холл, кровь застыла в ее жилах от ужаса. Входная дверь была открыта настежь.
В первый момент оцепеневшая Ким не могла сдвинуться с места. Ее парализовала мысль о том, что какой-то зверь проник в дом и сейчас во тьме начнет охотиться за ней.
Ким напряженно вслушивалась, но в тишине до ее слуха доносилось только кваканье припозднившихся в этом году древесных лягушек. По дому гулял холодный ветер, касаясь своим ледяным языком босых ног Ким. На улице накрапывал дождь.
В доме стояла мертвая тишина, поэтому Ким надеялась, что зверя в нем нет. Шаг за шагом она продолжала медленно спускаться по лестнице, напряженно прислушиваясь после каждого шага, не слышно ли сопения страшного зверя. Но в доме было по-прежнему тихо.
Ким на цыпочках дошла до выхода и осторожно взялась за ручку двери. Бросив отчаянный взгляд в темноту столовой и гостиной, она начала медленно закрывать дверь. Ким замирала от страха, боясь делать резкие движения, чтобы не спровоцировать нападение. Дверь была почти закрыта, когда Ким последний раз выглянула на улицу. Тут у нее перехватило дыхание.
В двадцати футах от дома, на вымощенной пешеходной дорожке, ведущей к подъезду, сидела Шеба. Блаженствуя, несмотря на мелкий дождь, кошка спокойно вылизывала себе лапку и умывалась, потирая головку.
Сначала Ким не поверила своим глазам — ведь она только что видела, как Шеба спала на ее кровати. Видимо, кошка почувствовала, что дверь открыта, и воспользовалась предоставившейся возможностью улизнуть, пока Ким звонила Эдварду.
Чтобы избавиться от тяжелой сонливости и рассеять туман в голове, Ким несколько раз глубоко вздохнула. Боясь привлечь внимание неведомого чудовища, которое, возможно, пряталось где-то в тени, она не стала подзывать кошку, сомневаясь к тому же, что та послушно придет на ее зов.
Осознав, что выбора у нее нет, Ким выскользнула за дверь. Быстро осмотревшись по сторонам, она подбежала к кошке, подняла ее с земли, выпрямилась и, оглянувшись, увидела, как захлопывается дверь.
Не веря своим глазам, охваченная отчаянием, Ким бросилась к дому, но было поздно. Раздался тупой удар двери о косяк и металлический щелчок сработавшего замка.
Ким попыталась открыть дверь, покрутив ручку, но безуспешно. Как и следовало ожидать, дверь оказалась запертой. Она стала бить в дверь плечом, но все напрасно.
Съежившись от холодного дождя, Ким всмотрелась во мрак ночи. Дрожа от страха и холода, Ким ужасалась своему отчаянному положению. Она, что называется, влипла. В халате, пижаме, с рассерженной кошкой в одной руке и бесполезным фонариком в другой, одна-одинешенька перед лицом какого-то чудовища, которое прячется в окрестном кустарнике.
Шеба пыталась освободиться и жалобно мяукала. Ким шикнула на нее. Пройдя вдоль дома, Ким осмотрела окна подвала, но все они были плотно закрыты. Она знала, что все окна, кроме того, еще и заперты. Обойдя дом, она прикинула расстояние до лаборатории, где уже были погашены огни. Замок был дальше, но она знала наверняка, что двери там не заперты. А вот можно ли попасть в лабораторию, она не знала.
Вдруг Ким услышала страшный звук. По гравийной дорожке сбоку от дома двигалось какое-то крупное животное.
Поняв, что ей нельзя оставаться на месте, она обежала дом слева, убегая от медведя или другого существа, которое направлялось к ее новым мусорным контейнерам.
В отчаянии Ким подергала дверь кухни. Дверь не поддавалась, да, впрочем, Ким прекрасно знала, что она заперта. Несколько раз Ким ударила в дверь кухни плечом, но безрезультатно. Единственное, чего она добилась, это жалобного мяуканья своей любимой кошки.
Отойдя от дома, Ким решила спрятаться в сарае. Прижав кошку к груди и держа фонарик как дубинку, она стремительно, насколько позволяли шлепанцы, бросилась к укрытию. Добежав до сарая, она откинула крючок двери, открыла ее и нырнула в темноту.
Ким плотно прикрыла за собой дверь. Справа от нее было маленькое запыленное оконце, через которое открывался вид на кусочек двора позади коттеджа. Местность освещалась ярким светом из окна ее спальни и мистическими огоньками, горевшими на мрачных очертаниях низких клубящихся туч.
Внезапно в поле ее зрения попала какая-то фигура, неуклюже бредущая вокруг дома тем же путем, каким только что шла Ким. Это был человек, а не зверь, но вел себя этот человек весьма странным образом. Он поминутно останавливался и принюхивался, как это обычно делают звери. К ее ужасу, он медленно, но верно приближался к ее убежищу и, наконец, уставился на дверь сарая. В темноте она не могла разглядеть черты его лица, виден был только неясный силуэт.
Ужас ее усилился и перешел в панический страх, когда Ким увидела, как человек неуверенной походкой двинулся к двери ее убежища, все время принюхиваясь, словно он ориентировался только по запаху. Ким затаила дыхание и молила Бога, чтобы кошка не начала мяукать. Когда фигура незнакомца была на расстоянии десяти футов от сарая, Ким спряталась в дальний угол, забившись в тесное пространство между садовыми инструментами и старыми велосипедами.
Теперь она уже различала звуки тяжелых шагов по гравию. Они слышались все ближе и ближе. Но вот человек остановился. Жуткая пауза. Ким перестала дышать.
Дверь отворилась от сильного резкого удара. Не владея больше собой, Ким дико закричала, Шеба ответила ей громким мяуканьем. Кошка вырвалась у нее из рук и куда-то спряталась. Человек громко зарычал.
Ким обеими руками схватила фонарик и зажгла его, направив луч света в лицо страшному незнакомцу. Тот заслонился от неожиданно яркого света, закрыв лицо руками.
Ким перестала кричать и обмякла от внезапно наступившего облегчения. Ее страх прошел. Это был Эдвард!
— Слава Богу, — произнесла она, опуская фонарик.
Выбравшись из своего укрытия за велосипедами, газонокосилками и старыми мусорными контейнерами, Ким бросилась навстречу Эдварду и обвила руками его шею. Луч фонарика беспорядочно запрыгал по деревьям.
Первое мгновение Эдвард не двигался, глядя на Ким пустым взором.
— Я так рада видеть тебя, — проговорила она, откидываясь назад и стараясь заглянуть в его темные глазницы. — Я никогда в жизни так не пугалась.
Эдвард не отвечал.
— Эдвард! — Ким повернула голову в сторону, чтобы лучше его слышать. — Ты хорошо себя чувствуешь?
Эдвард с шумом выдохнул воздух.
— Я чувствую себя прекрасно, — произнес он, наконец. Он был страшно зол. — И не собираюсь тебя благодарить. Какого черта ты делаешь в сарае посреди ночи в халате и зачем пугаешь меня до беспамятства?
Ким начала униженно и горячо извиняться, запинаясь на каждом слове и понимая, как она, должно быть, напугала его. Она объяснила ему, что произошло. Когда Ким закончила свой рассказ, она увидела, что Эдвард улыбается.
— Это совсем не смешно, — добавила она. Но теперь, почувствовав себя в безопасности, тоже позволила себе улыбнуться.
— Не могу поверить, что ты можешь рискнуть жизнью ради этой старой ленивой кошки, — сказал он. — Пошли! Хватит мерзнуть на дожде.
Ким вернулась в сарай и, светя фонариком, нашла Шебу. Кошка спряталась в углу за старым садовым инструментом. Ким выманила ее на открытое место и взяла на руки. Потом они с Эдвардом пошли в дом.
— Я так замерзла, — пожаловалась Ким. — Давай заварим горячего травяного чая. Ты выпьешь?
— Нет, я просто немного посижу с тобой, — ответил Эдвард. Пока Ким кипятила воду, Эдвард рассказывал, что приключилось с ним.
— Я собирался всю ночь работать. Но в половине второго был вынужден признаться себе, что не в состоянии это сделать. Мой организм настолько привык отключаться в час, что глаза уже закрывались помимо моей воли. Единственное, что я смог сделать, это дойти от лаборатории до коттеджа и не рухнуть при этом на лужайке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70