Когда я встретил
его год назад и взял шофером, это тоже была скорлупа в портфель. По виду
это была дружба. Я кормил его и одевал, и я приказывал ему носить за мной
тапочки. Я получал от этого кайф. Каждый раз, когда меня подводили те, до
кого я не мог дотянуться, шишки с меня падали на Баркина.
- Вы не производите впечатление очень нервного человека.
Банкир жалко улыбнулся.
- Я? Вы не работали со мной, Сергей. Вот сейчас я сижу, а в голове
моей бегает, как еж: Макферсон отменил встречу из предупредительности или
оттого, что решил не связываться с банком, у дверей которого рвутся бомбы?
И когда я вернусь в банк, я запущу этим ежом в секретаршу, а вечером я
напьюсь в "Янтаре". Хотите напиться со мной?
Сергей подумал, что если так пойдет дальше, то в отделении начнутсят
слухи, что Тихомиров ест и пьет за счет подозреваемых.
- Допустим, - сказал Сергей, - вы плохо обращались с Баркиным. А
Сазан - хорошо?
- Сазан не самоутверждается за счет шоферов. Он самоутверждается за
счет банкиров. И нервов у него меньше, чем волос у лягушки.
- Почему же тогда Сазан не остановил вас?
- Хотите сказать, что Сазан... Вздор! Вы не знаете всех обстоятельств
дела!
- Догадываюсь... Скажите, кто тогда стрелял из "Мерседеса" по
прохожим? Сазан? Баркин? Или нервный банкир Александр Шакуров?
- Я не могу вам сказать.
- Бандиту вы можете сказать все, а милиции ничего? Знаете, как
называются вещи, о которых нельзя рассказать милиции?
- Сазан не бандит. Он...
- Да, он мне уже объяснял, что он современный Робин Гуд. Я не верю
Робин Гудам, которые подкладывают пластит под офисы своих приятелей.
- Замолчите!
- Не замолчу. Меня уволить труднее, чем Дмитрия Смирного и труднее,
чем жену.
- Посмотрим.
Сергей пожал плечами и принялся молча пить кофе.
- Вы мне завидуете, - сказал Александр.
- Нет, я вам не завидую.
- Почему? Мне многие завидуют. Я имею то, чего у вас нет.
- Если бы я был предпринимателем, - сказал Тихомиров, - и был бы не
так удачлив, как вы, я бы вам завидовал. Потому что вы добились успеха
там, где я не добился. Если бы я был клоуном, я бы завидовал Никулину, а
если бы я был шахматистом, я бы завидовал Каспарову. Я думаю, что
нормальный человек должен завидовать только тому, кто имеет то, чего он
хочет, но не может иметь. Но если я хочу быть сыщиком, а не банкиром, как
я могу завидовать банкиру? Это абсурд.
- Кому же вы завидуете? Шерлоку Холмсу?
- Штатным следователям Страшного Суда.
День поисков не дал никаких результатов, и к вечеру Сергей получил от
начальства нагоняй за бесцельную трату людей и времени. Сергей
полюбопытствовал, кто отпустил Сазана, и генерал Захаров сказал ему, что
Сазана приказал отпустить он, потому что иначе Сергею грозили такие же
неприятности, как свинье на мясохладокомбинате. "Надеюсь, ты не думаешь,
что Сазан дал мне взятку"? - осведомился Захаров. Сергей этого не думал.
Когда Сергей вернулся с головомойки, Дмитриев, в кабинете, вежливо
разговаривал по телефону. Лицо Дмитриева выражало крайнее удовлетворение.
- Послушай, - сказал Дмитриев, передавая трубку, - это тебе
понравится.
В трубке в истерике заходилась женщина.
- Они похитили моего мужа! - кричала она. - Они...
И трубка зарыдала.
Из дальнейших рыданий выяснилось, что муж, директор фирмы "Алена", со
вчерашнего дня не был дома, а вечером позвонили какие-то парни, и привезли
ее в квартиру в Беляево, где ее муж сидел на цепочке в ванной, и где в ее
присутствии в мужа тыкали паяльником и другим бытовым электричеством,
требуя с мужа выкуп в пятьсот тысяч долларов, и потом отпустили ее
собирать деньги.
Женщина немедленно позвонила в милицию, и там ленивый голос сначала
долго выяснял личность заявительницы, а потом, поколебавшись, посоветовал
ей позвонить лейтенанту Тихомирову, потому что человека, который, по
словам женщины, распоряжался всем в квартире, преступники называли Сазан.
Через десять минут милицейский уазик летел в Беляево по указанному
адресу.
В голове у Сергея было весело и злобно. Ну теперь-то Робин Гуд по
кличке Сазан так просто не отвертится. Значит, защищаем справедливость?
Берем человека, тычем в него паяльником и защищаем справедливость?
Ай-яй-яй, директор АОЗТ, задержанный милицией на даче своего друга!
Обшарпанная девятиэтажка стыла среди голых деревьев, на лестничных
клетках, развесив рот, благоухал мусоропровод, и на площадке между шестым
и седьмым этажом маялся одинокий парень в черной куртке. Из кармана куртки
торчала рация. Вытянув голую шею, парень разглядывал Сергея и Дмитриева,
которые, оживленно разговаривая и размахивая руками, поднимались вверх по
лестице.
- И тут я говорю этой бабе, - громко начал Сергей.
Парень навострил ухо, надеясь услышать, что поддатый мужик в синем
плаще сказал бабе, но его интерес так и не был неудовлетворен. Проходя
мимо него, поддатый мужик слишком широко взмахнул руками, покачнулся и
схватился за перила, - и в следующее мгновение его нога быстро и точно
въехала парню в середину брюха. Парня отбросило в объятия Дмитриева.
Дмитриев ловко поймал парня за локти и завернул их назад, а Сергей одной
рукой показал парню пистолет, а другой - свое удостоверение.
- Иди вверх и звони. Без фокусов. Понятно? - сказал Сергей.
На площадке шестого этажа хлопнул лифт, и из лифта высадилось трое
ментов в камуфляже. Автоматы в их руках свидетельствовали о серьезности их
намерений. Парень молча поднялся по лестнице и позвонил в дверь,
загораживая глазок.
- Кто там?
- Свои, - сказал парень.
Дверь щелкнула и открылась.
- Руки вверх! - звонко скомандовал Тихомиров, устремляясь в комнату.
Сидящая за столом компания - человек пять - дружно и недоуменно подняла
руки.
- Где пленник? - рявкнул лейтенант Тихомиров.
- Какой пленник? - удивился Валерий.
- Черкасов Василий Матвеич.
- Я Черкасов, - грустно сказал один из ужинавших, средних лет человек
с белыми волосами и кроткой улыбкой.
Сердце Тихомирова нехорошо забилось.
Валерий сидел, улыбаясь, напротив Черкасова. Он откинулся на спинку
дивана. На нем была рубашка с короткими рукавами, и видно было, как кровь
отливает от красивых, поднятых вверх рук и собирается над повязкой у
правого локтя.
- С чего вы взяли, что он пленник? - спросил Валерий. - Он мой гость.
Он тут живет.
- И давно?
- Видите ли, - сказал, улыбаясь, бандит, - мой друг Васька Черкасов
поссорился со своей женой, и я разрешил ему пожить на этой квартире.
- Вот так, начальник, - сказал один из сотрапезников. - А что баба
наплела вам всякие небылицы, так она же истеричка. Мужа хочет вернуть.
- А ну, - сказал Тихомиров гостю, - снимите рубашку.
Черкасов растерянно оглянулся.
- Я?
Один из оперативников подошел к Черкасову, взял его за шкирку и
вытряхнул из рубашки. На животе директора фирмы "Алена" отпечатался
красный паленый след от утюга.
- Утюгом тоже жена прогладила? - спросил Тихомиров. - Перепутала с
выходной юбкой?
- Э-э, - сказал Черкасов, - это я сам виноват. Я тут выпил немножко и
заснул. А утюг на меня свалился.
- Пошли, - сказал Тихомиров директору.
- Куда?
- С нами. Хочу послушать, какую историю он расскажет без вашего
присутствия.
- Он расскажет такую же историю, - сказал Валерий.
- Никуда я не пойду, - сказал Черкасов. - Что это, вообще, такое? Я
сижу и ужинаю с друзьями, вдруг треск, грохот, врывается стадо
милиционеров, топчут ковер в прихожей! По какому праву?
Один из парней за столом потихоньку опустил руки и поволок в рот
длинный кусок севрюги.
- Руки на место, - рявкнул Тихомиров.
Парень пожал плечами и снова поднял руки.
- Да что же это такое? - взвизгнул Черкасов. - Если у меня жена дура,
так это не значит что вся милиция должна плясать под ее дудку. Дайте
поужинать!
Дмитриев длинно и непечатно выругался, и в избытке чувств пнул ногой
стенку. Стенка негодующе крякнула.
- Значит, - сказал Тихомиров, опуская пистолет, - вы здесь живете
один?
- Да?
- А это гости?
- Да.
- И долго у вас гости останутся?
- Вот поужинаем и поедем, - сказал Валерий.
- Очень хорошо, - сказал Тихомиров, - мы подождем в подъезде, пока вы
поедете.
- Зачем в подъезде, - сказал Валерий, - в подъезде грязно, и пьют там
только водку. Садитесь-ка с нами.
Тихомиров пожал плечами и сел за стол. Бандиты, как по команде,
опустили руки, и потеснились, найдя местечко для четырех стражей порядка.
Черкасов с достоинством застегнул на обнаженном брюхе рубашку, и
кто-то принес новым гостям чистые тарелки. Через пять минут милиционеры
уверенно работали вилками.
Черкасов взял тарелку, положил на нее длинные золотистые ломти
севрюги, несколько кусочков заморского сыра и черненьких, как девичьи
глазки маслин, водрузил на тарелку ложку красной икры в обрамлении розочки
из масла и нарезал аккуратно розовой ветчины и красно-коричневой,
сверкающей белым глазком колбасы. Сверх всего этого он положил какой-то
странный, незнакомый Сергею хлеб, и поставил тарелку перед Сергеем.
- Вы чего не едите? - спросил он.
- Мне кажется, - тихо сказал милиционер, - за этим столом кормят
исключительно человечиной. Жженой человечиной.
Черкасов сглотнул.
- Но хотя бы выпьете?
Сергей поднял глаза: Валерий, перегнувшись через стол, протягивал ему
рюмку. В рюмке плескалась прозрачная водка.
- Да, - сказал Сергей, - пожалуй, выпью. За закон и порядок, Сазан.
Когда Сергей проснулся, было уже светло. Голова раскалывалась, но не
так, как с похмелья. Он лежал без сапог на том самом шикарном диване, на
котором вчера сидел Валерий, и над его головой шумела незнакомая
беляевская улица. Кроме сапог, с Сергея ничего не сняли. Сергей откинул
плюшевое одеяло, которым его укрыли, и проверил кобуру. Пистолет был в
кобуре, а обойма - в пистолете.
Сергей встал, и, перебирая босыми ногами, прошел на кухню.
На кухне Валерий, посвистывая, мыл вчерашние тарелки, и радио
рассуждало о законопроекте по борьбе с преступностью. Заслышав шаги, он
выключил радио, обернулся и приветственно помахал мокрым концом полотенца.
Как будто у Сазана не было целой армии шестерок - мыть посуду и вытирать
сопли.
- А где Черкасов? - спросил Сергей.
- Уехал. Помирился с женой и уехал. К жене, между прочим.
- А остальные?
- Тоже уехали.
- А мои люди?
- О, - улыбнулся Сазан, - ваших людей увезли еще вчера. Они были
шибко пьяные.
- Я не был пьяный. Я выпил только две рюмки. Одну за закон и порядок,
а вторую... - Сергей стал вспоминать, за что он пил вторую рюмку.
- За Феликса Джерзинского.
Сергей совершенно точно помнил, что он не пил за Дзжержинского, да и
не мог пить.
- Я выпил одну рюмку, - сказал Сергей, - зато с клофелином.
- Да право, - сказал Валерий, - что бычитесь? Хлестнули на пустой
желудок, да и свалились. Небось пили-то последний раз еще при советской
власти?
Сергей сел на диван у пластикового столика. Валерий закрутил кран и,
отворив холодильник, стал вытаскивать блюда с остатками вчерашнего
застолья. Остатков было довольно много. Над тостером повисла сладкая дымка
от подогреваемого хлеба.
Сергей намазывал на теплый хлеб венчики расплывающегося масла, клал
сверху золотистую соленую рыбу и ел. Его дочка давно уже не видела такой
рыбы, но на этот раз Сергей был очень голоден. Ел он с удовольствием, и
кивнул, когда Валерий разлил по чашечкам ароматный, только что сваренный
кофе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
его год назад и взял шофером, это тоже была скорлупа в портфель. По виду
это была дружба. Я кормил его и одевал, и я приказывал ему носить за мной
тапочки. Я получал от этого кайф. Каждый раз, когда меня подводили те, до
кого я не мог дотянуться, шишки с меня падали на Баркина.
- Вы не производите впечатление очень нервного человека.
Банкир жалко улыбнулся.
- Я? Вы не работали со мной, Сергей. Вот сейчас я сижу, а в голове
моей бегает, как еж: Макферсон отменил встречу из предупредительности или
оттого, что решил не связываться с банком, у дверей которого рвутся бомбы?
И когда я вернусь в банк, я запущу этим ежом в секретаршу, а вечером я
напьюсь в "Янтаре". Хотите напиться со мной?
Сергей подумал, что если так пойдет дальше, то в отделении начнутсят
слухи, что Тихомиров ест и пьет за счет подозреваемых.
- Допустим, - сказал Сергей, - вы плохо обращались с Баркиным. А
Сазан - хорошо?
- Сазан не самоутверждается за счет шоферов. Он самоутверждается за
счет банкиров. И нервов у него меньше, чем волос у лягушки.
- Почему же тогда Сазан не остановил вас?
- Хотите сказать, что Сазан... Вздор! Вы не знаете всех обстоятельств
дела!
- Догадываюсь... Скажите, кто тогда стрелял из "Мерседеса" по
прохожим? Сазан? Баркин? Или нервный банкир Александр Шакуров?
- Я не могу вам сказать.
- Бандиту вы можете сказать все, а милиции ничего? Знаете, как
называются вещи, о которых нельзя рассказать милиции?
- Сазан не бандит. Он...
- Да, он мне уже объяснял, что он современный Робин Гуд. Я не верю
Робин Гудам, которые подкладывают пластит под офисы своих приятелей.
- Замолчите!
- Не замолчу. Меня уволить труднее, чем Дмитрия Смирного и труднее,
чем жену.
- Посмотрим.
Сергей пожал плечами и принялся молча пить кофе.
- Вы мне завидуете, - сказал Александр.
- Нет, я вам не завидую.
- Почему? Мне многие завидуют. Я имею то, чего у вас нет.
- Если бы я был предпринимателем, - сказал Тихомиров, - и был бы не
так удачлив, как вы, я бы вам завидовал. Потому что вы добились успеха
там, где я не добился. Если бы я был клоуном, я бы завидовал Никулину, а
если бы я был шахматистом, я бы завидовал Каспарову. Я думаю, что
нормальный человек должен завидовать только тому, кто имеет то, чего он
хочет, но не может иметь. Но если я хочу быть сыщиком, а не банкиром, как
я могу завидовать банкиру? Это абсурд.
- Кому же вы завидуете? Шерлоку Холмсу?
- Штатным следователям Страшного Суда.
День поисков не дал никаких результатов, и к вечеру Сергей получил от
начальства нагоняй за бесцельную трату людей и времени. Сергей
полюбопытствовал, кто отпустил Сазана, и генерал Захаров сказал ему, что
Сазана приказал отпустить он, потому что иначе Сергею грозили такие же
неприятности, как свинье на мясохладокомбинате. "Надеюсь, ты не думаешь,
что Сазан дал мне взятку"? - осведомился Захаров. Сергей этого не думал.
Когда Сергей вернулся с головомойки, Дмитриев, в кабинете, вежливо
разговаривал по телефону. Лицо Дмитриева выражало крайнее удовлетворение.
- Послушай, - сказал Дмитриев, передавая трубку, - это тебе
понравится.
В трубке в истерике заходилась женщина.
- Они похитили моего мужа! - кричала она. - Они...
И трубка зарыдала.
Из дальнейших рыданий выяснилось, что муж, директор фирмы "Алена", со
вчерашнего дня не был дома, а вечером позвонили какие-то парни, и привезли
ее в квартиру в Беляево, где ее муж сидел на цепочке в ванной, и где в ее
присутствии в мужа тыкали паяльником и другим бытовым электричеством,
требуя с мужа выкуп в пятьсот тысяч долларов, и потом отпустили ее
собирать деньги.
Женщина немедленно позвонила в милицию, и там ленивый голос сначала
долго выяснял личность заявительницы, а потом, поколебавшись, посоветовал
ей позвонить лейтенанту Тихомирову, потому что человека, который, по
словам женщины, распоряжался всем в квартире, преступники называли Сазан.
Через десять минут милицейский уазик летел в Беляево по указанному
адресу.
В голове у Сергея было весело и злобно. Ну теперь-то Робин Гуд по
кличке Сазан так просто не отвертится. Значит, защищаем справедливость?
Берем человека, тычем в него паяльником и защищаем справедливость?
Ай-яй-яй, директор АОЗТ, задержанный милицией на даче своего друга!
Обшарпанная девятиэтажка стыла среди голых деревьев, на лестничных
клетках, развесив рот, благоухал мусоропровод, и на площадке между шестым
и седьмым этажом маялся одинокий парень в черной куртке. Из кармана куртки
торчала рация. Вытянув голую шею, парень разглядывал Сергея и Дмитриева,
которые, оживленно разговаривая и размахивая руками, поднимались вверх по
лестице.
- И тут я говорю этой бабе, - громко начал Сергей.
Парень навострил ухо, надеясь услышать, что поддатый мужик в синем
плаще сказал бабе, но его интерес так и не был неудовлетворен. Проходя
мимо него, поддатый мужик слишком широко взмахнул руками, покачнулся и
схватился за перила, - и в следующее мгновение его нога быстро и точно
въехала парню в середину брюха. Парня отбросило в объятия Дмитриева.
Дмитриев ловко поймал парня за локти и завернул их назад, а Сергей одной
рукой показал парню пистолет, а другой - свое удостоверение.
- Иди вверх и звони. Без фокусов. Понятно? - сказал Сергей.
На площадке шестого этажа хлопнул лифт, и из лифта высадилось трое
ментов в камуфляже. Автоматы в их руках свидетельствовали о серьезности их
намерений. Парень молча поднялся по лестнице и позвонил в дверь,
загораживая глазок.
- Кто там?
- Свои, - сказал парень.
Дверь щелкнула и открылась.
- Руки вверх! - звонко скомандовал Тихомиров, устремляясь в комнату.
Сидящая за столом компания - человек пять - дружно и недоуменно подняла
руки.
- Где пленник? - рявкнул лейтенант Тихомиров.
- Какой пленник? - удивился Валерий.
- Черкасов Василий Матвеич.
- Я Черкасов, - грустно сказал один из ужинавших, средних лет человек
с белыми волосами и кроткой улыбкой.
Сердце Тихомирова нехорошо забилось.
Валерий сидел, улыбаясь, напротив Черкасова. Он откинулся на спинку
дивана. На нем была рубашка с короткими рукавами, и видно было, как кровь
отливает от красивых, поднятых вверх рук и собирается над повязкой у
правого локтя.
- С чего вы взяли, что он пленник? - спросил Валерий. - Он мой гость.
Он тут живет.
- И давно?
- Видите ли, - сказал, улыбаясь, бандит, - мой друг Васька Черкасов
поссорился со своей женой, и я разрешил ему пожить на этой квартире.
- Вот так, начальник, - сказал один из сотрапезников. - А что баба
наплела вам всякие небылицы, так она же истеричка. Мужа хочет вернуть.
- А ну, - сказал Тихомиров гостю, - снимите рубашку.
Черкасов растерянно оглянулся.
- Я?
Один из оперативников подошел к Черкасову, взял его за шкирку и
вытряхнул из рубашки. На животе директора фирмы "Алена" отпечатался
красный паленый след от утюга.
- Утюгом тоже жена прогладила? - спросил Тихомиров. - Перепутала с
выходной юбкой?
- Э-э, - сказал Черкасов, - это я сам виноват. Я тут выпил немножко и
заснул. А утюг на меня свалился.
- Пошли, - сказал Тихомиров директору.
- Куда?
- С нами. Хочу послушать, какую историю он расскажет без вашего
присутствия.
- Он расскажет такую же историю, - сказал Валерий.
- Никуда я не пойду, - сказал Черкасов. - Что это, вообще, такое? Я
сижу и ужинаю с друзьями, вдруг треск, грохот, врывается стадо
милиционеров, топчут ковер в прихожей! По какому праву?
Один из парней за столом потихоньку опустил руки и поволок в рот
длинный кусок севрюги.
- Руки на место, - рявкнул Тихомиров.
Парень пожал плечами и снова поднял руки.
- Да что же это такое? - взвизгнул Черкасов. - Если у меня жена дура,
так это не значит что вся милиция должна плясать под ее дудку. Дайте
поужинать!
Дмитриев длинно и непечатно выругался, и в избытке чувств пнул ногой
стенку. Стенка негодующе крякнула.
- Значит, - сказал Тихомиров, опуская пистолет, - вы здесь живете
один?
- Да?
- А это гости?
- Да.
- И долго у вас гости останутся?
- Вот поужинаем и поедем, - сказал Валерий.
- Очень хорошо, - сказал Тихомиров, - мы подождем в подъезде, пока вы
поедете.
- Зачем в подъезде, - сказал Валерий, - в подъезде грязно, и пьют там
только водку. Садитесь-ка с нами.
Тихомиров пожал плечами и сел за стол. Бандиты, как по команде,
опустили руки, и потеснились, найдя местечко для четырех стражей порядка.
Черкасов с достоинством застегнул на обнаженном брюхе рубашку, и
кто-то принес новым гостям чистые тарелки. Через пять минут милиционеры
уверенно работали вилками.
Черкасов взял тарелку, положил на нее длинные золотистые ломти
севрюги, несколько кусочков заморского сыра и черненьких, как девичьи
глазки маслин, водрузил на тарелку ложку красной икры в обрамлении розочки
из масла и нарезал аккуратно розовой ветчины и красно-коричневой,
сверкающей белым глазком колбасы. Сверх всего этого он положил какой-то
странный, незнакомый Сергею хлеб, и поставил тарелку перед Сергеем.
- Вы чего не едите? - спросил он.
- Мне кажется, - тихо сказал милиционер, - за этим столом кормят
исключительно человечиной. Жженой человечиной.
Черкасов сглотнул.
- Но хотя бы выпьете?
Сергей поднял глаза: Валерий, перегнувшись через стол, протягивал ему
рюмку. В рюмке плескалась прозрачная водка.
- Да, - сказал Сергей, - пожалуй, выпью. За закон и порядок, Сазан.
Когда Сергей проснулся, было уже светло. Голова раскалывалась, но не
так, как с похмелья. Он лежал без сапог на том самом шикарном диване, на
котором вчера сидел Валерий, и над его головой шумела незнакомая
беляевская улица. Кроме сапог, с Сергея ничего не сняли. Сергей откинул
плюшевое одеяло, которым его укрыли, и проверил кобуру. Пистолет был в
кобуре, а обойма - в пистолете.
Сергей встал, и, перебирая босыми ногами, прошел на кухню.
На кухне Валерий, посвистывая, мыл вчерашние тарелки, и радио
рассуждало о законопроекте по борьбе с преступностью. Заслышав шаги, он
выключил радио, обернулся и приветственно помахал мокрым концом полотенца.
Как будто у Сазана не было целой армии шестерок - мыть посуду и вытирать
сопли.
- А где Черкасов? - спросил Сергей.
- Уехал. Помирился с женой и уехал. К жене, между прочим.
- А остальные?
- Тоже уехали.
- А мои люди?
- О, - улыбнулся Сазан, - ваших людей увезли еще вчера. Они были
шибко пьяные.
- Я не был пьяный. Я выпил только две рюмки. Одну за закон и порядок,
а вторую... - Сергей стал вспоминать, за что он пил вторую рюмку.
- За Феликса Джерзинского.
Сергей совершенно точно помнил, что он не пил за Дзжержинского, да и
не мог пить.
- Я выпил одну рюмку, - сказал Сергей, - зато с клофелином.
- Да право, - сказал Валерий, - что бычитесь? Хлестнули на пустой
желудок, да и свалились. Небось пили-то последний раз еще при советской
власти?
Сергей сел на диван у пластикового столика. Валерий закрутил кран и,
отворив холодильник, стал вытаскивать блюда с остатками вчерашнего
застолья. Остатков было довольно много. Над тостером повисла сладкая дымка
от подогреваемого хлеба.
Сергей намазывал на теплый хлеб венчики расплывающегося масла, клал
сверху золотистую соленую рыбу и ел. Его дочка давно уже не видела такой
рыбы, но на этот раз Сергей был очень голоден. Ел он с удовольствием, и
кивнул, когда Валерий разлил по чашечкам ароматный, только что сваренный
кофе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33