- Поссал?
Человек изумленно обернулся. Валерий поднял колено и ударил толстяка
прямо в пах. Человек раскрыл рот, видимо намереваясь кричать, и стал
отлетать к зеркалу. Валерий поймал его левой рукой, чтобы тот не разбил
зеркала, а правой зажал ему оральник. Человек стал выкручиваться. Валерий
прижал его к себе, отнял на мгновение обе руки и, сцепив их, со страшной
силой обрушил на шею толстяка. Толстяк обмяк и стал вести себя тихо. После
этого Валерий выудил из кармана наручники и защелкнул их на запястьях
поросячьего человека.
- Пошли, ананасина, - сказал Валерий, и для убедительности показал
своей жертве вороненый ствол. - Пикнешь - х... отстрелю.
- Почему? - шептал человек. Он неудержимо плакал: слезы сами текли из
его глаз, как это часто бывает, когда человека бьют.
Из туалета направо вел маленький коридорчик, выходивший куда-то на
зады ресторана, под служебный навес. С навеса лил дождь, и в темноте
тускло блестел бок разгружавшегося грузовика и крышка мусорного бака.
Валерий накинул на руки своей жертвы плащ, так, чтобы скрыть
наручники, и потащил человека прочь. При виде грузчиков в глазах жертвы
проснулась было надежда, но Валерий ткнул пальцем в мусорный бак и тихо
сказал:
- Туда хочешь?
Они прошли мимо грузчиков, кидавших ящики. Жертва Валерия шаталась от
боли и страха, и Валерий, прижимая мужика к себе, громко говорил:
- Перебрал ты, Женя, перебрал! Домой пора.

Таня терпеливо дожидалась прихода Валерия. В ресторане было тихо и
светло, распахнулась дверь, где-то рядом отъехала машина.
- Можно?
Девушка оглянулась.
Позади стоял симпатичный незнакомый человек.
- Мне сказали, что я могу здесь найти Валерия Нестеренко.
Таня вдруг сообразила, что ее спутник не назвал своей фамилии.
- Наверное, - сказала она, - он отошел. Он сейчас будет здесь.
Человек смущенно присел.
Они некоторое время ждали Валерия, но того все не было и не было.
- Странно, - проговорил человек, - схожу посмотрю.
Он сходил посмотрел и через несколько минут вернулся вконец
растерянный.
- Удивительное дело, - сказал он, - куда человек может пропасть из
ресторана? Да еще от такой милой девушки, как вы?
- А я вас - сказала девушка, - по телевизору видела. Давно. Вы....
вот только фамилию забыла, - и девушка запнулась.
Человек улыбнулся смущенно и расстрогано.
- Может быть... - пробормотал он. - А фамилия моя Ганкин. Виктор
Львович.
- Таня.
- Вы депутатом были, членом межрегиональной группы.
Виктор Львович покраснел. Видно было, что про межрегиональную группу
помнили уже немногие.
Они сидели и ждали Валерия.
- Странно, - тоскливо промолвил Ганкин, - очень странно. Простите,
Таня, вы давно с ним знакомы?
- Нет, - сказала Таня, - с сегодняшнего утра. Вы не подумайте, я
не... я никогда... Но он так забавно со мной познакомился! Я работаю на
ламинаторе, знаете, закатывать права, и он хотел со мной познакомиться, а
документов у него с собой не было. И вот он вытащил сто долларов и
говорит: "Закатайте".
Таня прыснула. Ганкин нахмурился: он смотрел на крайний стол слева.
Там тоже обнаружился непорядок. Двое мужиков в дорогих костюмах с явным
недоумением поглядывали на едва початую тарелку, стоявшую на перед третьим
пустым стулом, и вертели головами в поисках отлучившегося товарища.
- Таня?
Таня и Ганкин обернулись. За ними стоял молодой человек с короткой
стрижкой и твердой челюстью. Тане он сразу не понравился.
- Я от Валерия, - сказал парень, - ему пришлось срочно уехать, и он
просил отвезти вас домой.
- Я сам отвезу девушку домой, - сказал Ганкин.

Когда они доехали до Таниного дома, Ганкин сказал:
- Таня, вы милая и хорошая девушка. Позвольте старому человеку дать
вам совет: не связывайтесь с Валерием.
- Но ведь вы его друг?
Ганкин помолчал. По крыше машины опять хлестал дождь, и на приборной
доске мигал указатель левого поворота.
- Таня, - спросил Ганкин, - вы знаете, что такое феодализм?
И, не особенно утруждаясь услышать ответ, бывший депутат, доктор
исторических наук, сказал:
- Когда-то жила-была Римская империя. Это была скверная империя,
управлявшаяся коррумпированными чиновниками. Чиновники продавали ее оптом
и в розницу, но тем не менее в ней были суды, города, и немножечко
правосудия. Я даже подозреваю, что в некоторых восточных областях Римской
империи во времена Адриана дело с правосудием обстояло лучше, чем сейчас,
спустя две тысячи лет. Потом на эту империю нахлынули варвары. Они ничего
не имели против ее строя, они просто хотели завладеть ее богатствами. Но в
результате этой погони за богатством все коммуникации империи были
разрушены. Торговцев грабили на дорогах. Крестьян грабили в селах. Горожан
сжигали в городах. Города превратились в замки. Война стала единственным
способом экономического обмена. Люди разделились на два класса: те, кто
грабит, и те, кого грабят. И тогда торговцы и крестьяне стали просить у
своих грабителей покровительства. Они хотели, чтобы одни грабители
защитили их от других. Теперь грабителей называли феодалами, а те, кого
грабят, назывались крепостными.
Ганкин замолчал.
- Понятно, - сказала Таня, - и вы - крепостной Валерия.
Ганкин молча ткнул пальцем назад. Там, метрах в пяти от подъезда, не
особенно скрываясь, урчал белый "оппель" - молодой человек с квадатной
челюстью, выполняя указания шефа, смотрел, куда именно Ганкин повез
девушку, и не поднялся ли с ней в квартиру, и сколько сидел в машине.
- Покамест, - ответил Ганкин, - я его будущий крепостной. Соль всей
истории заключается в том, что торговцы и крестьяне становились
крепостными добровольно. Они меняли свободу на безопасность.

Валерий доставил свою трепещущую жертву в старую хрущобу на
Автозаводской. Белые девятиэтажки с квадратиками светящихся окон плыли в
ночном небе, и вдалеке был виден бетонный забор железной дороги и мост
через станцию. Вытаскивая своего пленника из машины, Валерий принюхался и
сказал:
- Сукин ты сын, ты же ведь ссал недавно!
В подъезде им попалась какая-то поздняя дамочка, - но она увидела
только молодого парня, который заволакивал в лифт своего пьяного друга.
На седьмом этаже Валерий отпер дверь в темную однокомнатную квартиру,
втолкнул пленника в прихожую, запер дверь и включил свет.
В квартире было прохладно, и стоял тоскливый нежилой запах.
Валерий проверил, плотно ли задернуты шторы. Он снял с пленника
наручники, поставил его к трубе парового отопления в углу комнаты и вновь
застегнул наручники, заправив их за трубу. Человек подогнул ноги и сделал
вид, что падает. Валерий несильно пнул его коленом и сказал:
- Подбери амбар.
Человек испуганно подобрал живот. Потом он вдруг набрал в грудь
воздуха и начал орать. Проорал он недолго. Сазан одной рукой зажал ему
рот, а другой ударил в солнечное сплетение. Человек булькнул, съехал по
трубе вниз и растянулся на полу, неловко задрав руки. Стало слышно, как по
трубе бежит вода: видимо, в котельной кончали топить.
Сазан пошел на кухню и вернулся оттуда с электрическим утюгом. Он
поставил утюг на пол, взял стул, и сел, расставив ноги, над человеком,
ожидая, пока тот очнется. Прошло пятнадцать минут. Человек стал лупать
глазами. Сазан содрал с человека пиджак и рубашку. Кожа на толстом
человеке висела складками и напоминала давно нестиранную майку.
Стены в хрущобе были дерьмовые, и хотя Сазан знал, что население
соседней квартиры никогда не станет звонить ни в какую милицию по причине
имеющегося в квартире самогонного аппарата, он все-таки поднялся и включил
стоявший в нише хельги телевизор. Телевизор бодрым голосом принялся
извещать мир о преимуществах шоколада Фрут энд Нат.
Сазан наклонился над человеком и спросил:
- Ты посылал бомбу Шакурову?
Глаза человека наполнились ужасом.
- Нет, - замотал он головой, - нет.
Сазан взял человека за шею и стал потихоньку ее сжимать. Человек
захрипел. Ноги его заскребли по полу. Сазан отпустил человека и снова тихо
спросил:
- Кого посылал с бомбой? Не скажешь - в толчок по кусочкам спущу.
- Никого, - хрипел человек.
Сазан включил утюг в сеть и поставил его на "лен". Пока он залеплял
человеку пластырем рот, утюг уже нагрелся. Сазан попробовал его пальцем и
приложил к животу человека. Тот задергался, как шарик на мягкой резинке,
которыми раньше торговали старушки в праздничный день седьмого ноября.
- Алло, я вас слушаю, - сказал Сазан.
Из глаз человека текли слезы. В комнате запахло жжеными волосами и
мясом. Человеческая кожу была менее теплостойкой, чем лен.
Сазан вытащил утюг из розетки, отлепил пластырь и сказал:
- Ты послал бомбу?
- Да, - прошептал человек.
- С кем?
- Украинец. Я его не знаю. Он сразу же уехал.
- Где брал бомбу?
- Он сам привез. Из Житомира.
Носок Сазанова ботинка въехал толстяку под ребра.
Человек пискнул и потерял сознание.
Сазан сел на диван и стал ждать.
Кто-то заскребся у двери. Сазан поглядел в глазок и открыл, - это
были его люди, два брата, - Сева и Гена.
Сазан молча ткнул пальцем в раскрытую дверь комнаты, - и тут на кухне
зазвонил телефон.
Валерий пошел на кухню.
- Это Ися, - сказала трубка, - мы провели анализ взрывчатки. Это
пластит, и нам очень повезло.
- А?
- Характер посторонних примесей свидетельствует, что этот человек
покупал пластит там же, где и мы.
Валера кивнул.
Давным-давно, когда рынок взрывчатки был весьма ограничен, Валерий
завел очень хорошие контакты с одним химиком, аспирантом МГУ. Тот варил
свое зелье в отменной университетской лаборатории, но у него было плохо с
вытяжкой, и в конечном продукте все время оставались примеси. Химик
объяснял Валерию, в чем дело, в надежде, что Валера даст денег на вытяжной
шкаф, но Валерий денег не дал, потому что пластита, в общем, ему нужно
было мало, и вообще в последнее время взрывчатку стало проще купить.
Сазан повесил трубку и прошел в комнату: поросячий человек опять ожил
и с ужасом глядел на новых мучителей.
- Сколько он нам должен, - спросил Гена.
- Пятьсот, - сказал Сазан.
В глазах братьев плясали сладострастные огоньки.
- Погодите, пока я не приеду, - сказал Сазан братьям, - да пусть
оботрет в ванной штаны.
Потом он вернулся на кухню, набрал телефон химика, и сказал, что
заглянет к нему через полчасика.

Сергей отнес фотографию Чизаеву, и тот перезвонил ему к вечеру.
- Записывайте, - сказал Чизаев, - на фотографии изображен Мефодий
Кириллович Баркин, тысяча девятьсот семидесятого года рождения, холост,
сын генерала Баркина, привлекался, но не судим. Двенадцатого января 1993
года Баркина поймали на Киевском рынке с маковой соломкой в количестве
двадцати грамм, для личного пользования. С прошлого года,
предположительно, работает на Сазана.
- Все, - спросил Сергей.
- Нет, не все. В прошлом месяце Баркин был замешан в одном
происшествии, которое вас непременно заинтересует. В 21:52 по
Новогиреевской ехал бежевый "Мерседес-500" с новым номером A843KA/77RUS.
Вдруг "Мерседес" вильнул в сторону, и из него началась пальба. Одна пуля
разбила банку с майонезом, находившуюся в сумке на колесиках, которую
тащила за собой пожилая дама, а другая пробила насквозь грудь закутанной в
меха красавицы, изображенной, по счастью, на рекламном щите. Прохожие
завизжали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33