Мы можем почти наверняка сказать, что это произошло в восемь десять. Сотрудник заправки припомнил, что как раз закончил слушать новости по радио, когда появилось такси. Это дает нам нижнюю границу времени убийства преподобного Барроуса – семь сорок пять, учитывая, что убийце нужно было дойти от церкви до заправки. Однако есть основания полагать, что преступнику пришлось ждать удобного случая угнать автомобиль. Как долго? Водители такси имеют постоянные счета далеко не на всех заправках Лондона. Мистер Гордон регулярно посещает именно эту станцию, хотя обычно заезжает туда раза два в неделю, в разное время дня и ночи. Еще с десяток таксистов тоже имеют счета на этой заправке и посещают ее примерно по той же схеме. Убийце повезло, если он ждал меньше получаса, даже если учесть, что наступил час пик, когда вероятность появления такси заметно возрастает. Мы должны опросить всех, кто мог заметить человека, слонявшегося неподалеку. – Макриди очертил круг позади станции метро «Ливерпуль-стрит» все той же деревянной указкой. – Нам также необходимо проверить все транспортные средства, парковавшиеся там рано утром в день убийств.
Латем, прошу вас сообщить остальные подробности.
Макриди взглянул на часы, а Латем сделал шаг вперед. Брайони заметила, что сегодня Стив выглядит менее самоуверенным и немного растерянным, и даже подумала было: уж не оказывают ли на него какое-то невидимое для нее давление? Но потом догадалась, что Латему просто не хватает привычной сигареты в руке. Он тщательно следовал подготовленным заранее записям, редко отрывая от них глаза, чтобы посмотреть на собравшихся, а говорил довольно монотонно.
– Первая жертва – преподобный Томас Барроус. Возраст – шестьдесят три года. С тысяча девятьсот сорок второго года был священником церкви Крайстчерч в Спиталфилде. Жил один. Постоянно общался с церковным сторожем, мистером Эндрю Фишером, который каждое утро докладывал ему о состоянии здания и прилегающей к нему территории. Мистера Фишера допросили сегодня днем, в тринадцать тридцать. Он сильно расстроен и напуган произошедшим, так что мы ограничились парой вопросов. Во-первых: как можно попасть внутрь церкви? Передняя дверь является единственным входом, она закрывалась на оригинальный замок, разработанный исключительно искусным мастером. Он установил медную задвижку с внутренней стороны, так что ее нельзя было закрыть или открыть снаружи, если не имеешь ключа.
Латем достал сумку, где хранились улики, и вынул оттуда предмет, по форме напоминающий ложку, но, вероятно, раз в десять тяжелее.
– Очень хитроумное приспособление. Задвижка зубчатая с нижней стороны, и ключ поворачивает рифленое колесо под ней. Оно цепляет зубцы задвижки и заставляет ее сдвинуться в ту или другую сторону. Фишер говорит, что открыть замок можно, лишь поворачивая ключ обеими руками, и он не может представить себе человека, способного переместить задвижку иным способом. Необходимо совершить полный оборот колеса, чтобы открыть задвижку и войти в церковь. Местный слесарь с набором современных инструментов потратил двадцать минут, чтобы вскрыть замок. Он был чрезвычайно огорчен нашим требованием сломать то, что назвал настоящим шедевром. Барроус находился внутри, и ключ был привязан к его поясу.
Таким образом, у нас остается только два варианта: либо Барроус вошел в церковь вместе с убийцей, и один из них закрыл задвижку изнутри, либо Барроус вошел один, а убийца отыскал иной способ проникнуть в церковь – способ, неизвестный даже церковному сторожу, который прослужил там двадцать пять лет. Однако, так или иначе, убийца сумел выйти из церкви, не тронув задвижку. Мы обследовали пол, но не нашли никакого прохода через подземелье. Мне тут задали вопрос… – Латем оторвался от записей и взглянул на Джимми, стоявшего справа от него. – Что, если убийца все еще был внутри, когда нашли тело? На это есть очень короткий ответ. Если бы он был там, он бы и сейчас там оставался, потому что мы поставили охранника возле двери и еще трех офицеров внутри: необходимо сохранить место преступления в первоначальном виде, а уж криминалисты пройдутся своими зубными щетками по каждому камню и каждому квадратному сантиметру стен.
Стив перелистнул страницу блокнота. В комнате царила такая тишина, что шорох бумаги был отчетливо слышен в каждом углу. Брайони еще ни разу не видела, чтобы Латем так долго обходился без сигареты. Скоро у него начнется ломка.
– По Барроусу у нас все еще крайне мало информации. Полицейские из Уайтчепел опрашивают местных жителей и тех, кто должен был находиться поблизости от церкви. Завтра рано утром они продолжат эту рутинную работу. Мы точно знаем лишь одно: ранее у него было две встречи с мисс Стэйнес, которая, очевидно, считала, что направляется на третью беседу, когда вчера утром села в такси до Уайтчепел. Кэролайн Стэйнес была корреспондентом «Ивнинг стандард», мы провели опрос ее непосредственного начальника – мистера Леонарда Мейера, помощника редактора, а также фотографа – мистера Тони Чайлдса, который сопровождал журналистку на вторую встречу с пастором церкви в Спиталфилде.
Мейеру поступил телефонный звонок в восемь тридцать пять, якобы от преподобного Барроуса. Звонивший детально описал художества на стене церкви и намекнул на то, что они связаны с другим, более серьезным преступлением. Мейер оставил записку для Стэйнес, с указанием немедленно отправиться в Спиталфилд. Предыдущие две беседы с Барроусом журналистка провела, согласно утверждению Мейера, по собственной инициативе. Они касались граффити на церковном дворе, помощник редактора посчитал эту историю не заслуживающей внимания. Отчет, подготовленный журналисткой в прошлый вторник, не стали публиковать. Мейер заявил, что у него не осталось экземпляра статьи, так что мы намерены просмотреть все бумаги мисс Стэйнес. На данном этапе у нас есть пока лишь снимки, которые должны были иллюстрировать статью. Их сделал внештатный фотограф Тони Чайлдс, регулярно работавший на «Ивнинг стандард». Джимми?
Джим расположил фотографии на отдельной доске, которую прислонил к столу. Их было шесть – по три в два ряда.
– В верхнем ряду – снимки, отобранные в качестве иллюстраций к статье, – сообщил Латем. – Сперва ее все-таки хотели опубликовать. – Он указал на обезглавленную статую и на нечто, вероятно, бывшее ее головой и лежавшее посреди темной лужи. Латем особо обратил внимание на этот кадр. – Вот это, скорее всего, свиная кровь, но мы пока ждем результатов экспертизы, чтобы подтвердить это предположение. – Он перешел ко второму ряду. – Здесь другие фотографии. Их не собирались печатать в газете, но для нас они представляют особый интерес. На этих могильных плитах находится послание, которое вот здесь достаточно хорошо читается. – Он указал на последний в ряду снимок со словом «ПОВОРОТ» на каждом из трех надгробий, стоявших бок о бок. – А теперь, – голос Латема набрал силу, в нем зазвучали нотки триумфа, – теперь мы соберем воедино то, что дает нам важнейший ключ. Джимми?
Джимми поставил первую доску на пол и достал вторую, с еще одной подборкой фотографий. На первой фотографии было запечатлено граффити на ограде улицы Ханбери: «ВРЕМЯ УМИРАТЬ».
На следующей фотографии – надпись на ведре, стоявшем возле трупа Годвина: «ПОВОРОТ».
А дальше шел напечатанный крупным шрифтом текст. Латем зачитал его вслух. Потом уточнил, что это цитата из Экклезиаста, хотя некоторые полагают, что это строки Боба Дилана. Почему-то это последнее замечание не слишком понравилось Макриди.
– Спасибо, Латем. Теперь мы ознакомились с деталями дела, и добрый пастырь учит нас, что время – суть всего. Мы можем быть уверены: добрый пастырь – тот, чьи послания не несут в себе зловещего смысла, даже если порой звучат мрачно, особенно когда их цитируют неуместным образом. Есть еще какие-то факты, которые нам необходимо знать на данном этапе расследования? Может, сегодня во время допросов свидетелей выяснилось что-то существенное?
Челюсти Латема свело в жесткой гримасе:
– Нет, сэр. Не думаю, что остальная информация так уж нужна присутствующим, во всяком случае, сейчас.
Глава 23
Брайони задумчиво посмотрела на циферблат часов. Она лежала на спине на кушетке в медицинском кабинете, с манжетой для измерения давления на руке.
– Что-то серьезное? – поинтересовалась она.
– Сомневаюсь. Спасибо, можете опустить рукав. – Доктор свернул манжету и убрал в ящик стола. – Пульс у вас несколько замедленный, но низкое давление едва ли можно считать серьезной проблемой для молодых людей. Однако если оно еще снизится, нам придется кое-что предпринять. Где именно вы находились, когда упали в обморок?
– О… я просто стояла на улице. Мы осматривали здание.
– Понятно. Были какие-нибудь предупреждающие признаки: проблемы с дыханием, головокружение?
– Нет, все произошло внезапно.
– А раньше у вас не было обмороков?
– Один раз, еще в школе, когда надо было произносить речь. Еще какие-то исследования?
– Нет-нет, это все.
«Чертовски жаль потраченного напрасно времени», – с досадой думала Брайони, возвращаясь к станции метро. Она решила, что на метро быстрее всего доберется до площади Рассел. Времени на завтрак не оставалось. Уже пробило десять, и она была намерена во что бы то ни стало отыскать в личном деле Квина его фотографию еще до обеда, однако купила сэндвич с сыром и помидорами, так, на всякий случай.
Однако поиски оказались такими же неудачными, как и вчера: личные дела были расставлены не по номерам, временно работающей секретарши не было на месте, а постоянная сотрудница, женщина сурового вида в очках с золотой оправой, вовсе не собиралась помогать Брайони.
– Шестьдесят третий год? – Она вздохнула. – Нет, боюсь, не смогу подсказать вам, где искать личное дело. Это был самый отвратительный год. Часть подразделений тогда сократили, в том числе и архив Ученого совета. У меня совершенно нет времени привести все в порядок, и лучше бы оставить все, как есть. Полагаю, у вас действительно возникла серьезная необходимость просматривать эти документы?
– Боюсь, что да.
– Ясно. Прошу вас, постарайтесь не нарушать тот порядок, который существует сегодня. Сколько папок вы взяли разом? – Сотрудница архива нахмурилась, увидев заваленный документами столик. – Наше правило: не больше двух папок одновременно. Очевидно, девушка, работавшая вчера, недостаточно подробно вам все объяснила. Нет, толку из нее не будет! – произнесла она с явным раздражением.
Две папки одновременно – это существенно замедляло процесс, и через некоторое время Брайони изменила тактику: она просматривала документы прямо у плохо освещенных стеллажей, снимая с полки одно дело за другим. Время шло, и она все больше падала духом. До чего же нелепо напрасно тратить время подобным образом. Брайони не могла попросить Макриди выделить ей помощника, но если к концу дня не удастся найти что-то стоящее, босс лишь утвердится в своем мнении, что все это – погоня за призраками. В конце концов, можно ли так безоговорочно верить тому, что рассказал Перрин? Сколько еще студентов жестоко относились к животным и бездумно насмехались над пьяными приятелями, свалившимися с лестницы?
«Мэтью Квин», – гласила надпись на очередной папке. Девушка так вошла в ритм беглого просмотра, что едва не отправила нужное дело на полку, не раскрывая. Понадобилось несколько секунд, чтобы осознать: вот оно. Внутри находилось маленькое черно-белое фото, приколотое к документу.
– Есть! – воскликнула Брайони вслух, довольно громко.
Положив дело на столик, она села и внимательно разглядела лицо на снимке. Совсем еще мальчик. Трудно было поверить, что Мэтью уже исполнилось семнадцать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52