Морантес, сохраняя невозмутимость, продолжал:
– По городу гуляет отморозок, которого я хочу поймать. Он купил в этом магазине газовый баллончик, средство самообороны особого типа – надеюсь, вы понимаете, о чем я, – месяц или два назад.
Фраза повисла в воздухе.
Бритоголовый продавец сделал неопределенный жест, словно он знать ничего не знает, и открыл рот, приготовившись заговорить, но Морантес его опередил:
– У тебя только одна попытка. Если мне ответ не понравится, тебе же хуже. Прикинь сначала, с кем тебе выгоднее дружить: с типом, купившим аэрозоль, или со мной.
Продавец моментально захлопнул рот и, похоже, задумался над предложенными вариантами. Наконец он принял решение.
– Это дерьмо многие покупают.
– Правильно, – подтвердил Себаштиану с порога. Он взвесил имевшуюся в их распоряжении информацию об убийце: человек, знаток Данте, кому Хулио Мартинес спокойно открыл дверь виллы. – Чужак в этом квартале, кого ты не знаешь. Пожилой, хорошо одетый…
Продавец помотал головой.
– За последний месяц? Приятель, я не сижу здесь как на привязи. Иногда мой кузен Како, иногда Хави…
– Како мне говорил, что старый хлыщ покупал баллончик из этих уж месяца два тому.
Себаштиану обернулся к подростку, по-прежнему подпиравшему дверь в подсобку. Руки он засунул глубоко в карманы узких потертых джинсов. Длинные прямые волосы сальными патлами свисали на лоб.
– Старый? – уточнил Себаштиану.
– Старпер, вот и все, – отозвался Хави, передернув плечами. – Како сказал – старик. Но Како торчок. Ему все старики. Он так выражается.
– А может, он внимательный, этот Како. Ваш друг?
Подросток неуверенно покосился на продавца, словно спрашивая разрешения говорить дальше, но скинхед не спускал глаз с Морантеса, который ни на секунду не выпускал его из поля зрения с тех пор, как вошел в лавку.
– Да, дядя. Друг. Но он сейчас не в Мадриде. Подался с парнями в Марокко.
– Хави! – прикрикнул бритоголовый. Подросток ощерился.
– Это ведь не запрещено по закону – сшибать башли? Или как?
– Меня интересует тот говнюк, а как кто шустрит, мне по барабану. Я хочу только вычислить мерзавца, купившего у вас газовый баллончик.
Подросток издал свистящий звук, превратившийся в сдержанный смешок.
– Како сказал, что он док, но, говорю вам, друган вечно ходит обкуренный.
– Хави, мать твою! – Продавец расхрабрился и начал подниматься, но Морантес облокотился здоровой рукой о прилавок и бросил сквозь зубы: «Сядь». Себаштиану выждал пару мгновений. Скинхед поперхнулся и уселся на прежнее место.
– Почему врач?
Подросток криво усмехнулся:
– Како пьет какие-то таблетки, хрен их знает какие, и коробочка лежала на виду. При этом он тянул косячок. Тот чел сказал, что Како так не должен делать, это, мол, уменьшает лечебное действие лекарства, или нечто вроде. Дело в том, что он болтал на той же фене, что и народ из соцзащиты. Ну, знаешь, сучок, вставлял такие невозможные словечки. Понимаешь? По крайней мере так мне Како сказал. Но он почти всегда под кайфом, – повторил он.
– Невозможные слова? Ты имеешь в виду состав лекарства или описание болезни?
– Блин, да не знаю я, дядя. У Како редкая болячка с названием, какое фиг выговоришь. Атот хлыщ точно знал, что к чему. Потому Како и сказал, что он док.
– Здесь у вас осталась хоть одна коробочка из-под лекарства Како? – спросил Себаштиану.
Подросток покачал головой, вытащил черную сигару и прикурил ее. Захлопнув зажигалку «Зиппо» отработанным движением, он прибрал ее в задний карман джинсов.
– У Како есть семья? – поинтересовался Морантес.
Бритоголовый продавец вступил в разговор:
– Послушай, дядя. Како в полном порядке. Здесь у него никого нет. Говорят, его семья из Сарагосы, но я никого не знаю. Время от времени он тут работает, и мы ему платим по чуть-чуть. Ловите своих чудаков и оставьте людей в покое.
Морантес замер на мгновение, затем резко выпрямился.
– Ладно, – протянул он со вздохом и бросил на прилавок визитную карточку. – Если Како тут объявится, тотчас дай знать. Если вдруг выяснится, что он вернулся, а ты не позвонил…
Морантес повернулся к выходу и был остановлен вопросом бритоголового продавца:
– Тот мужик, кого ты ищешь. Что он сделал?
– Рассердил меня, – ответил Морантес, открывая дверь на улицу.
В квартиру позвонили около пяти вечера. Когда Себаштиану открыл массивную деревянную входную дверь, его ожидал сюрприз.
– Черт побери! – воскликнул он. – Я совершенно забыл про модем.
Перед ним стояла молодая парочка из компьютерного магазина.
– Нет же, мы не из-за этого пришли, – сказал юноша. – Я нарыл еще информацию о списках игроков, а так как магазин тут рядом… – Он не закончил фразу. – Мы встретили Бенито в парадном, и он сказал, на каком вы этаже.
– Проходите, – сказал Себаштиану, немало удивленный. Он отступил от двери и сделал приглашающий жест. – Очень вам признателен, что не сочли за труд зайти.
Молодые люди вошли, юноша произвел раскопки в кармане куртки и выудил измятый лист бумаги, старательно расправил и вручил Себаштиану. Давид носил длинные волосы – намного длиннее, чем у невесты, – покрашенные в светлый цвет (хотя под шерстяной шапочкой, как показалось Себаштиану, мелькнул другой, контрастный, оттенок), и серьгу в левом ухе. Парень щеголял в мешковатой одежде в соответствии с молодежной модой (или, во «сяком случае, модой, навязанной сериалами): приспущенных штанах, цветной футболке, джинсовой куртке и шерстяной шапке. Давид был среднего роста, худой и болезненно-бледный, как все коренные мадридцы на исходе зимы. Роса, стриженная гораздо короче, и тоже блондинка, была упакована в умопомрачительно узкие джинсы, кроссовки и черный толстый жакет.
Себаштиану проводил ребят в гостиную и предложил им выпить.
– Нет, спасибо, – отказался Давид. Он с любопытством изучал комнату. В конце концов его взгляд задержался на предмете воистину примечательном. – Красивая доска.
Себаштиану, в свою очередь, посмотрел на большую шахматную доску, покоившуюся на деревянном столике посередине гостиной, на полпути к высокому окну, выходившему на улицу. Шахматные фигуры, искусно вырезанные из слоновой кости и черного дерева, были расставлены в позиции, отражавшей какую-то давнюю незаконченную партию.
– Тебе нравятся шахматы?
– Ух! Он целый день сидит в Интернете – играет, – ответила Роса.
Давид поморщился и с видом великомученика возвел глаза к небу, после чего пояснил:
– Я так и не продвинулся дальше обыкновенного любителя. А вы?
– Я очень давно не играл, – признался Себаштиану. Но тогда ты, вероятно, слышал об Иване Польскаяне.
– Ну конечно! – вскричал Давид, на сей раз опередив подружку. – Он лучший игрок в мире.
– Я встречался с ним на прошлой неделе. Занятный человек.
– Серьезно? И какой он?
Себаштиану рассмеялся:
– Из породы настоящих гениев. Он смотрит на тебя с непроницаемым выражением, так, словно просчитывает каждое твое движение. Это немного пугает. Если представится возможность, как-нибудь я тебя с ним познакомлю.
Роса толкнула локтем своего друга.
– Ах да, у меня вчера выдался свободный вечер, и я побродил по Интернету. И нашел вот это имя, – объяснил Давид, указывая на листок в руке у Себаштиану.
Португалец покосился на бумажку, где было написано: «Госпиталь "Рамон-и-Кахаль"», а сразу вслед за названием «Эмилиано дель Кампо» – имя знаменитого психиатра, члена общества «Друзья Кембриджа». Он изумленно поднял голову.
– Мне известно и имя, и название. Какое отношение они имеют к Хуану?
– Больница и врач, исключивший парня из черных списков. – без обиняков заявил Давид.
Себаштиану вздернул бровь.
– Эта информация размещена в Интернете?
– Она не всякому доступна, – ответил Давид. – Надо знать, как до нее добраться. Кроме того, мне помогли знакомые ребята-компьютерщики. Они занимаются хакерством просто так, из интереса.
– Да ладно, ты же сам все сделал, – встряла Роса. Давид покраснел.
Себаштиану еще раз недоверчиво прочел записи и глубоко вздохнул. У него тотчас появилось множество вопросов, например, почему доктор утаил от него, что лечил Хуана Аласену? Если оглянуться назад, то определенная логика во всем этом была. Госпиталь «Рамон-и-Кахаль» являлся одним из двух государственных центров автономии, специализировавшихся на лечении лудомании, а на плечи дель Кампо, как заведующего отделением клинической психиатрии, ложилась основная ответственность в решении дальнейшей судьбы Хуана Аласены. Но Себаштиану не находил объяснения, почему «друг Кембриджа» не упомянул о своей причастности к делу Хуана. Разве что больного лечил кто-то из ассистентов доктора, и сам он ни о чем не ведал из-за неукоснительного соблюдения коллегой врачебной тайны. Последнее, впрочем, представлялось маловероятным, поскольку его подпись стояла в заключении.
– Послушайте, вы что-то расследуете? – спросил Давид.
– Точно, – подтвердил Себаштиану. – Сотрудничаю с полицией в связи с одним делом.
– Вот так номер, – пробормотал юноша. – О чем речь?
– Мне жаль, но я не могу тебе рассказать. Однако могу тебя заверить, что ты помог мне больше, чем думаешь. И я должен тебе модем, – сказал Себаштиану, поднимаясь.
– Не надо, – ответил Давид, вскинув руки протестующим местом. – Честно.
– Ну нет. Договор есть договор. Ты хорошо поработал и заслужил модем. Это будет справедливо.
Себаштиану разыскал портмоне и отсчитал сумму, запрошенную за модем («недорогой, но из приличных», по выражению Давида), и отдал парню банкноты. Юноша спрятал деньги в обтрепанный бумажник и пообещал отдать чек, как только они снова увидятся.
– Я заброшу тебе ноутбук, чтобы ты установил мне на него все, что нужно, – пообещал Себаштиану. – Что касается компьютеров, то я образец беспомощности.
– Если понадобится что-нибудь для расследования, может, я помогу.
– Какой кретин! – вспыхнула Роса, стукнув парня по плечу. – Как ты поможешь?
– Давид раздобыл очень важные для расследования факты, – поспешил вмешаться Себаштиану. Юноша с обидой покосился на подругу. – Более того, твой интернет-поиск магазинов, где торгуют контрабандными газовыми баллончиками, тоже принес хорошие результаты. Учитывая твой кпд, я без колебаний обращусь к тебе, если мне потребуется информация, – пообещал Португалец.
Ребята ушли, и Себаштиану услышал, как на лестничной площадке Давид набросился на подружку с упреками. «Ты зануда», – сказал он ей. «Ага, но ты меня любишь», – ответила она. У профессора сложилось впечатление, будто девушка вертит Давидом как хочет и намного его взрослее. Парень крепко сидел на крючке.
Себаштиану вернулся в гостиную и продолжил знакомство с отчетами судмедэкспертов. Затем он позвонил дону Клаудио.
– Мне нужно у вас уточнить некоторые факты. Вы знали, что Хуан был пациентом доктора Эмилиано дель Кампо?
– Конечно. Эмилиано – наш близкий друг, и он лично побеспокоился о моем сыне. Что-то не так?
– Нет. Меня только удивило, что доктор скрыл от нас эти сведения.
– Понимаю, – промолвил дон Клаудио. В его голосе сквозила печаль. – Мой сын пытался противостоять болезни, словно она была ниспосланным ему испытанием. Он попросил меня связать его с Эмилиано, но на встречу решил идти один. Хуан обладал множеством недостатков, но в тяжелые минуты проявлял большое мужество и самообладание. И он, наверное, не хотел огласки, поскольку думал, что руководство в НРЦ вряд ли посмотрит сквозь пальцы на его… – он запнулся, подбирая более мягкое выражение, – состояние. Это важно для следствия?
– Не знаю, дон Клаудио. Любые факты имеют значение.
Они еще немного поговорили, и Португалец повесил трубку, расстроенный, что очень многие, оказывается, были в курсе дела, в то время как до него столь деликатная информация дошла с опозданием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58