Его дядя открыл конверт осторожно, словно это был ящик Пандоры, и достал пять листов, сложенных втрое. Он старательно расправил фотографический картон и внимательно прочитал записки. Дочитав до конца, он посмотрел на Себаштиану.
– Действительно настораживает. Мы должны тщательно их изучить. Через несколько дней мы сообщим результат.
На этом в разговоре была поставлена точка, и Себаштиану с Давидом покинули резиденцию на улице Баркильо.
– Итак, Омар, нам все понятно?
Кабинет Гонсалеса как начальника особой следственной бригады был огромен, и главное место в нем занимал офисный стол кремового цвета, устланный несчетным количеством бумаг. Кроны деревьев достигали окна на третьем этаже. Через окно виднелось ясное небо, словно приготовившееся дать генеральное сражение армии черных туч, сгущавшихся на горизонте. По стенам, обшитым светло-серыми панелями, полицейский развесил дипломы (правда, их было немного), фотографии неизвестной особы и карты, усеянные кнопками. Современный и функциональный кабинет – бесцветный и безликий.
При всем желании Гонсалесу нельзя было отказать в исключительной работоспособности. Иногда кое-кто осмеливался намекнуть, обычно шепотом, что редкий трудовой энтузиазм служит ширмой, скрывающей очевидную профессиональную непригодность. Однако факт остается фактом: в поздний час Гонсалес все еще сидел за письменным столом.
– Канешна.
Омар (в действительности его звали Франсиско Франко Абдулла) был сыном марокканских иммигрантов и действующим осведомителем полиции. Родители дали ему испанское имя (по чистой случайности им удалось выправить документы в период диктатуры) в надежде, что это поможет ему прижиться в Испании в начале шестидесятых, но никто не называл его Франсиско Франко. Ему самому не нравилось составное имя, но еще меньше нравился арабский псевдоним, присвоенный осведомителю Гонсалесом. В обычной жизни он был Абдулла: темнокожий мужчина сорока с лишним лет ярко выраженного аравийского типа, тощий, с бритым затылком и облысевшим лбом, маленький и неопрятный, явно пренебрегавший личной гигиеной. Противнее всего Гонсалесу казались его гнилые зубы, но он был верным (Гонсалес запас достаточно документов и для того, чтобы заручиться его верностью, и для того, чтобы надолго упрятать в тюрьму), опасным и очень скользким типом. Идеальная кандидатура для той работы, которую ему поручили.
– Тогда повтори.
– Обект эта Зебаштиану Зильвана. Зует ноз в наши дела, и луше бы ему зиграть в яшик.
– Объект – Сильвейра, – терпеливо повторил Гонсалес. – И если ты его хоть пальцем тронешь, я тебя на части порву. Ты меня понял? Ты должен только следить за ним, больше ничего. Сообщай мне обо всем, даже сколько раз он сходил помочиться, но так, чтобы он тебя не засек.
– Узе зделана.
– Он шустро соображает, – предупредил полицейский. Он сощурил глаза, выпустив дым сигареты «Дукадос», словно приклеившейся к нижней губе. Подобные ужимки, по его сугубо личному мнению, придавали ему мужественный вид, и он частенько выступал с этим номером. – Не теряй бдительности, смотри, не упусти его.
Гонсалес приложился к горлышку бутылки и сделал хороший глоток пива. Золотистый солодовый напиток сыграл с ним скверную шутку: когда он вновь поставил бутылку на стол, из нее полезла пена и залила лежавшие перед ним бумаги. Комиссар дернулся и попытался спасти документы.
– Мать твою! – вскричал он. – Чтоб меня разорвало!

Глава 3

Затем что здесь меж ям ползли огни,
Так их каля, как в пламени горнила
Железо не калилось искони.

11 апреля, четверг
Когда Себаштиану спустился вниз, его дожидалось срочное сообщение от Давида. Записку передал Бенито, мывший пол в вестибюле. Портье пошарил в карманах рабочего комбинезона и вытащил сложенный пополам лист бумаги. Себаштиану развернул его и прочитал короткое послание. Давид просил профессора срочно зайти в компьютерный магазин.
Прошлой ночью Себаштиану не мог заснуть. Он до рассвета просидел в столовой, разложив на столе свои записи. У него состоялся довольно долгий телефонный разговор с Беатрис. Она намеревалась провести весь день в комиссариате. Планы у нее были обширные: еще раз изучить материалы дела, связаться с экспертами из лаборатории, чтобы поторопить их с анализами проб ДНК, а позднее, ближе к вечеру, поездить по Мадриду с напарником и побеседовать со штатными осведомителями. Она хотела снова прозондировать почву в городе.
По пути в компьютерный магазин Давида Португалец размышлял над версией, выдвинутой Беатрис, что речь идет о ролевой игре. К накопившимся документам Себаштиану приложил выдержку из газеты, которую секретарша, покопавшись в его архивах, продиктовала ему утром из Лондона по телефону.
Коллегия по уголовным делам Верховного суда оставила в силе приговор, вынесенный 25 июня 1998 года Хавьеру Росадо Кальво, организатору так называемой ролевой игры, осужденному на сорок два года и шесть месяцев тюремного заключения.
Было доказано, что на рассвете 30 апреля 1994 года на автобусной остановке в Мадриде Росадо совершил зверское убийство с отягчающими обстоятельствами. Жертва – Карлос Морено – была выбрана по жребию в соответствии с правилами игры «Нации», разработанной Росадо лично.
Верховный суд утвердил все формулировки постановления провинциального суда Мадрида от 12 февраля 1997года, приговорившего также Феликса Мартинеса Ресендиса, сообщника и пособника Росадо, к двенадцати годам и девяти месяцам тюрьмы. Феликс отделался меньшим сроком, так как окружной суд учел в качестве смягчающего обстоятельства несовершеннолетний возраст обвиняемого (семнадцать лет). Второй осужденный не подавал апелляцию в Верховный суд.
Коллегия по уголовным делам рассмотрела по порядку и отклонила восемь пунктов апелляционной жалобы Росадо, в том числе просьбу смягчить приговор или освободить осужденного от наказания ввиду признания его душевнобольным.
«Вангуардиа», 1998
Что известно о ролевых играх? Первым о них упомянул Г. Дж. Уэллс в 1915 году в книге «Маленькие войны», хотя широкую популярность они приобрели сразу после выхода в свет в 1954 году романа Толкина «Властелин колец». Компании игроков, вооружившись карандашами, бумагой, костями и прочими атрибутами подобного рода, пускались странствовать по воображаемым мирам в поисках фантастических приключений, представляя себя монстрами или отважными героями. Иногда фантазия вторгалась в реальный мир. Себаштиану знал, что всегда существовала главная фигура, режиссер игры, устанавливавший правила и направлявший действия игроков. Могли быть Каин режиссером игры, ролевой игры, поставленной по сценарию «Божественной комедии»? Неужели Каин – Монтанья?
Размышляя таким образом, Себаштиану добрался до магазина Давида. Всего только второй день держалась сухая погода, без дождей, и ярко светило солнце. Португалец обогнул три или четыре лужи, стараясь не испачкать ботинки. Он зашел в магазин и увидел, что юноша обслуживает пожилого покупателя. Профессор терпеливо ждал, когда клиент исчерпает бесконечный список вопросов. Давид заметил его и сдвинул брови.
– Секундочку, мы уже заканчиваем.
Себаштиану кивнул и, заложив руки за спину, принялся прогуливаться по торговому залу, с любопытством разглядывая коробочки с компакт-дисками, выставленные на полках стеллажа: энциклопедии, учебные приложения и, конечно, большой выбор компьютерных игр. Как было бы хорошо, если бы вся проблема с убийствами сводилась к простой видеоигре. Уровни пройдены, очки подсчитаны, победитель объявлен, и в любой момент можно начать сначала. Никто не умирает.
Он испытывал смешанное чувство восхищения и тревоги, наблюдая за тем, как с каждым днем игры становились все более реалистичными и жестокими. С помощью новых компьютерных технологий эффект живого присутствия достигался настолько хорошо, что грань между реальностью и вымыслом исчезала. Он припомнил одну конференцию, в центре внимания которой была тема насилия в компьютерных играх. Докладчик исследовал вопрос, может ли необузданное виртуальное насилие повлиять на формирование стереотипов поведения в юношеском сознании. Какова вероятность, что жестокость в виртуальности превратится в реальную, исказив восприятие действительности неокрепшего сознания вплоть до изменения социального поведения личности. «Все мы хотя бы однажды желали причинить кому-нибудь зло. Единственная разница между убийцей и вами заключается в том, что вы об этом думали, а он сделал». Знаменитое изречение, с которым, однако, Себаштиану не был согласен.
Дожидаясь, пока освободится Давид, он решил позвонить Эмилиано дель Кампо. Португалец разыскал клочок бумаги, на котором Орасио написал контактные телефоны врача, и набрал номер мобильного. Включилась голосовая почта. Тогда он попробовал связаться с консультацией. Психиатр оказался на месте, и Себаштиану пробился к нему, убедив секретаршу, что является личным другом доктора. Наконец он услышал низкий голос врача:
– Себаштиану, это Эмилиано дель Кампо. Здравствуй.
– Добрый день, дон Эмилиано. Я звоню, чтобы прояснить кое-какие вопросы, возникшие в связи с убийством Хуана Аласены.
– Разумеется. Я в полном твоем распоряжении.
Себаштиану решил не ходить вокруг да около.
– Мне удалось выяснить, что Хуан лечился в госпитале «Рамон-и-Кахаль» в вашем отделении. Лудомания.
– Справедливо, – холодно сказал врач.
– Фактически ваша подпись стоит на ходатайстве о снятии запрета на посещение игорных заведений, дон Эмилиано.
– Это так, – сухо подтвердил он.
Более чем лаконичные ответы врача привели Себаштиану в замешательство.
– Я позвонил специально поинтересоваться, почему вы не захотели поделиться с нами информацией, которая может оказаться весьма существенной, – сказал он жестко. Его раздражало явное нежелание доктора, несмотря на щедрые посулы, идти на контакт и оказывать минимальное содействие.
– Просто потому, Себаштиану, что я не мог. Врачебная тайна и обещание, данное несчастному Хуану, мне не позволяли. Хотя должен признаться, – продолжал дель Кампо, – что, обдумав все как следует, я решил поговорить с тобой на презентации книги Орасио. Надеюсь, это не очень помешало следствию.
– Любая информация по делу имеет значение. Я предпочел бы получить эти сведения иным способом.
– Ты прав, Себаштиану. Повторяю, что готов тебе помогать по мере своих возможностей. И, само собой, можешь рассчитывать на сотрудничество всех служащих моего отделения. Ты полагаешь, что кто-то из моих пациентов мог совершить эти чудовищные преступления?
– Я не знаю, дон Эмилиано.
Они договорились встретиться на следующий день на презентации дядиной книги.
Покупатель наконец выбрал модель компьютера последнего поколения, более мощную, и Давид тщательно заполнил квитанцию. Спустя несколько мгновений они с профессором остались в магазине одни.
– Здравствуй, – поздоровался Себаштиану.
Давид протянул руку к полке у себя за спиной и взял журнал. Он выглядел озабоченным, и Себаштиану встревожился.
– То, что здесь напечатано, вам вряд ли понравится, – предупредил юноша. Он подал журнал Португальцу, посоветовав открыть его на странице 82.
Себаштиану посмотрел на обложку издания и ощутил беспокойство, прочитав название: «Конфиденсиаль». Он стал листать страницы с конца, пока не нашел ту, о которой говорил парнишка, и похолодел. Макетчики разделили журнальную страницу на три части. В центре злобно скалилось землисто-серое, мертвенное лицо вампира Носферату из немого фильма Мурно, гипнотизируя взглядом: крупное изображение занимало почти всю полосу. Слева была фотография Себаштиану в полный рост – профессор выходил из дома на площади Олавиде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58