..
— Конни, ради бога . . .
Не закончив фразы, он начал хохотать. Он надрывался от смеха, согнувшись чуть ли не пополам и хватаясь руками за живот. Потом, шатаясь, добрался до двери и скрылся за ней.
Я растерянно села на стул. Еще одна среда — и я снова в одиночестве. Разве что позвонить парикмахеру Полу и потребовать обратно деньги? Но нет, ведь существуют же какие-то способы удерживать мужей. Я могу выследить Стива и узнать наконец правду. Я найду эту тварь, соблазнившую моего мужа, я выцарапаю ей глаза.
Глава 2
Прикинув, в каком направлении мог пойти Стив, я выбрала наиболее вероятное и не ошиблась. Он переходил Лексингтон-авеню возле Блюмингдейл, направляясь к станции подземки. На платформе толпилось множество людей, и я не опасалась быть замеченной. Когда подошел поезд метро, я незаметно юркнула в соседний вагон. Я видела, как он устроился на сидении. Он улыбался, время от времени пофыркивая от сдавленного смеха.
На Пятьдесят первой улице в вагон вошла крашеная блондинка с пышными формами и вульгарными чертами лица. Она уселась как раз напротив Стива. Тут уж он не мог удержаться от истерического хохота. Пассажиры, бросая на него удивленные взгляды, осторожно осматривались, отыскивая причину смеха. Ничего не поняв, они лишь недоуменно покачивали. головами. Один мужчина описал пальцем окружность у своего виска и показал на Стива. Его диагноз получил всеобщее одобрение.
На Центральной станции Стив вышел из подземки. Я неотступно следовала за ним через кишащую людьми станционную платформу, пересекла Вандербилт-авеню и оказалась на Пятьдесят четвертой улице. Следить за ним было несложно, но унизительно и противно. Стив торопился, боясь, видимо, опоздать. Я с горечью вспомнила те времена, когда он торопился домой, в том числе и вечерами по средам.
Потом он свернул на Мэдисон-авеню и устремился вперед буквально, галопом. Я уже, готова была отказаться от преследо-
наиия, когда он внезапно нырнул в подъезд большого углового здания. Поспешив туда, я успела заметить, как он садился в лифт. Двери лифта закрылись, и кабина начала подниматься. Стив был единственным пассажиром. Я глянула на указатель этажей — он вышел на четырнадцатом.
Сделав шаг в направлении лифта, я остановилась в нерешительности. Меня обуревало мучительное раздумье. Зачем я здесь? Что намерена делать? Встретиться лицом к лицу с разрушительницей семейного очага и потребовать, чтобы она вернула то, что мне принадлежит по закону? Нет, я никогда не смогу поступить таким образом. Потом мне пришли на память мои первые встречи со Стивом, радостные и светлые минуты нашего знакомства...
. . .Когда я окончила колледж, дядя Уилли оставил мне в наследство достаточно денег, чтобы я в течение года могла изучать журналистику в округе Колумбия. Весной, обеспокоенная состоянием своих финансов, я принялась за поиски работы. Я отважилась обратиться в редакцию одной из самых больших (хотя и не самых щепетильных) нью-йоркских газет, но так и не встретила никого из руководства. Войдя в здание, я почти сразу наткнулась на одного типа по имени Стив Бэртон, любезничавшего с телефонисткой. Увидев меня, он предложил за одной-двумя порциями виски с содовой буквально в двух словах изложить мне суть газетного бизнеса.
Две недели спустя он все еще излагал мне эту суть каждый вечер после работы. Он утверждал, что пройдут годы, прежде чем я сумею забыть о своем журналистском образовании и стать приличным репортером. С ним, по его словам, дело обстояло значительно проще. Он окончил лишь среднюю школу, а средние школы в Нью-Йорке настолько переполнены, что у него фактически не было возможности чему-либо научиться. Именно поэтому он и выбрал журналистику. Его репутация не была запятнана высокими идеалами, и он ... Я даже не вслушивалась как следует в его слова. Я просто сидела каждый вечер в прокуренном баре, глядя на него. Мне доставляло удовольствие просто смотреть, на него.
В июне я с отличием окончила курсы журналистики. Стива повысили в должности — теперь он был репортером не уголовной, а спортивной хроники. Мы поженились . . .
Лифтер нетерпеливо произнес:
— Поднимаетесь или пет?
Я вошла в кабину. Да. мне было за что бороться.
— Какой этаж? — спросил лифтер.
- Четырнадцатый, — отвтила я.
— Вы не ошиблись, леди?
— Ни в коем случае.
Первое, что я увидела на четырнадцатом этаже, когда мои ноги коснулись пышного ковра, была потрясающей красоты блондинка. Стоя возле стены, она беседовала со знойной брюнеткой,
глаза которой закрывали темные очки в сверхмодной оправе. Первое, что удалось мне услышать, была приглушенная томная музыка. Все это было выше моих сил. Я повернулась и нажала на кнопку лифта, чтобы спуститься вниз, но в это время краем глаза заметила Стива. Он с торжествующим видом шагал по коридору. Через мгновение, открыв дверь, он скрылся за ней. Кабина лифта остановилась возле меня. Я ступила в нее, но тотчас же вышла обратно.
Скрипнув зубами, я миновала вестибюль, прошла по коридору и остановилась перед дверью, за которой исчез Стив. Взявшись за ручку, я плавно повернула ее и примерно на дюйм приоткрыла дверь.
В центре комнаты стоял Стив, спиной ко мне. Лицо его было обращено к высокому, гибкому, очаровательному существу женского пола. В ее широко раскрытых голубых глазах застыло радостное выражение. Ее пухлые ярко накрашенные губы таили в себе недвусмысленное обещание. Такой идеальной фигуры, как у нее, я до сих пор не встречала. Женщина, казалось, принадлежала другому, фантастическому миру ... И она была блондинкой! Светлой, как морская пена! Но все же не такой светлой, как я. Моя женская интуиция подсказывала мне, что здесь я победила бы по очкам. Во всех других отношениях я, увы, безнадежно уступала незнакомке.
Подойдя вплотную, Стив обнял ее за талию. Она тряхнула своей обворожительной головкой, и он прижался к ней еще крепче. Тогда она отступила на два шага назад. Он развел в сторону руки, и она снова позволила обнять себя. Потом одновременно они сделали наклон в сторону и Стив наступил ей на ногу.
Я с трудом удержалась от восторженного вопля. Закрыв глаза, я припала лбом к двери. Боже! Стив Бэртон берет уроки танцев! Он делает это ради меня. Он учится танцам, чтобы потом танцевать со мной. Когда в годовщину нашей свадьбы он приведет меня в «Розовую гостиную», ему не придется сидеть в уголке целый вечер. Больше он не будет неотесанной деревенщиной. Он будет танцевать!
Я вновь открыла глаза. Стив и сногсшибательная блондинка скользили по блестящему паркету. Его челюсти были сжаты сурово и решительно, лоб наморщен. Для него это было не развлечение. Судя но его виду, Стив даже не испытывал наслаждения, обнимая светловолосую красотку. Он страдал, разучивая танец, но страдал он . . . ради меня.
Он любил меня.Я следила за кружащейся в танце парой, и на мгновение у меня болезненно защемило сердце. Они танцевали вальс. Стив учился танцевать вальс, и это был, по-видимому, единственный танец, которым он овладеет. Наверное, он сам настаивал на вальсе, не отдавая себе отчета, что современный джаз-ансамбль
исполняет за вечер один, самое большое два этих прекрасных танца. Нет, я должна дождаться окончания занятия, попросить его очаровательную наставницу расширить программу обучения. Кроме того, блондинке будет небесполезно знать, что у Стива есть жена, тоже блондинка. На случай, если в голове у нее появятся разные соображения относительно Стива, пусть она убедится, какие у меня длинные ногти.
Я прошла в приемную и скромно устроилась в уголке. Мне не хотелось, чтобы девушка-секретарша заметила меня и мне пришлось объяснять причину своего присутствия. По-видимому, ей хватало работы и без того, чтобы выслушивать пространные неловкие обьяснения ревнивой жены. Я закурила сигарету и стала наблюдать, как эта прилизанная фифа с опущенными на нос очками занималась делами. Она распределяла залы между инструкторами и учениками, направляла новичков к директору школы, отвечала на телефонные звонки и делала какие-то записи в толстом журнале.
Эта особа показалась мне не только самой деловитой секретаршей в городе, но — я готова была поспорить -- и искуснейшей обольстительницей. К женщинам она проявляла чисто сестринское отношение, была своего рода старшей сестрой. В то же время к каждому мужчине у нее был сугубо индивидуальный подход. Ей удавалось создать впечатление, что вообще весь танцевальный бизнес в школе был организован специально для того, чтобы научить данного представителя мужского пола правильно двигать ногами.
Глядя на нее, мысленно рисуя перед глазами образ блондинки, танцевальною инструктора Стива, и других не менее шикарных преподавательниц, заходивших в приемную, я пришла к заключению, что мой муж обладал талантом разбираться и в учителях, и в школах. Сейчас в приемной собрались ученики на восьмичасовое занятие. Среди них были молодые и старые, толстые и тонкие, высокие и низкорослые. Казалось, вся жизнь на четырнадцатом этаже этого здания заключалась в танцах. Неожиданно и мне самой нестерпимо захотелось потанцевать.
Время приближалось к восьми. Отложив в сторону рекламную брошюру, повествовавшую о том, что ничто в мире не может сравниться со школой танцев «Кресенч», я стала наблюдать за новой сменой танцующих. Секретарша в этот момент опекала застенчивого, неловкого новичка. Проведя его по одному из трех коридоров, расходившихся лучами от приемной, она легонько втолкнула его в какую-то комнату. Там с ним, по-видимому, поговорят, все объяснят и сделают полезным членом общества . . .
Часы показывали уже ровно восемь. В эту минуту я увидела появившегося в коридоре Стива. Он торопливо шагал в сторону от приемной, и я потеряла его из виду, когда он смешался с толпой, спешившей к лифту. Я не отрывала глаз от дверей, из которых он
вышел. Мне не терпелось поговорить с его наставницей. Подождав момент, когда, по моим расчетам, он должен был выйти из здания, я приоткрыла дверь, на которой висела табличка с надписью «Студия К».
В комнате еще продолжала звучать жизнерадостная музыка — веселый мелодичный вальс. Он воскрешал в воображении старую Вену с блистательными гвардейскими мундирами, роскошными бальными платьями и игриво-лукавыми улыбками дам. Учительница Стива не успела выключить музыку. Она неподвижно лежала — неподвижно, как сама смерть, — нелепо распростершись на гладком блестящем полу. На ее спине чуть ниже левой лопатки темнело маленькое круглое пятно. Белая кофточка постепенно становилась малиново-красной. Опустившись на колени, я взяла ее за руку. Ее пальцы сжимали листок плотной черной бумаги причудливой узорчатой формы. Рука, казалось, протягивала бумажку мне. Это был искусно вырезанный силуэт хорошенькой женской головки, которую дважды пронзила толстая игла для штопки. Игла зловеще поблескивала сталью на черном фоне силуэта. Ошибиться в том, кого хотел изобразить художник, было невозможно. Силуэт принадлежал девушке, которя лежала, передо мной на полу с остановившимися широко раскрытыми глазами и выражением ужаса на лице.
Я поднялась на ноги. Убийца находился рядом, где-то совсем близко. Прошло не больше минуты с тех пор, как отсюда вышел Стив и появилась я. У убийцы было совсем немного времени, чтобы проскользнуть в дверь и . . .
Внезапно ноги отказались поддерживать меня и я, прислонившись к стене, уставилась на дверь. Мне было нестерпимо страшно открыть ее, страшно отвести взгляд. Ведь я наблюдала за этой дверью из приемной. Видела, как из нее вышел Стив, прикрыв ее за собой. Больше никто не входил в помещение, пока я сама не повернула дверную ручку. Оглянувшись, я начала искать глазами другой выход, через который мог бы скрыться убийца. Мой взгляд встретил четыре стены, закрытые сплошными сверкающими зеркалами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
— Конни, ради бога . . .
Не закончив фразы, он начал хохотать. Он надрывался от смеха, согнувшись чуть ли не пополам и хватаясь руками за живот. Потом, шатаясь, добрался до двери и скрылся за ней.
Я растерянно села на стул. Еще одна среда — и я снова в одиночестве. Разве что позвонить парикмахеру Полу и потребовать обратно деньги? Но нет, ведь существуют же какие-то способы удерживать мужей. Я могу выследить Стива и узнать наконец правду. Я найду эту тварь, соблазнившую моего мужа, я выцарапаю ей глаза.
Глава 2
Прикинув, в каком направлении мог пойти Стив, я выбрала наиболее вероятное и не ошиблась. Он переходил Лексингтон-авеню возле Блюмингдейл, направляясь к станции подземки. На платформе толпилось множество людей, и я не опасалась быть замеченной. Когда подошел поезд метро, я незаметно юркнула в соседний вагон. Я видела, как он устроился на сидении. Он улыбался, время от времени пофыркивая от сдавленного смеха.
На Пятьдесят первой улице в вагон вошла крашеная блондинка с пышными формами и вульгарными чертами лица. Она уселась как раз напротив Стива. Тут уж он не мог удержаться от истерического хохота. Пассажиры, бросая на него удивленные взгляды, осторожно осматривались, отыскивая причину смеха. Ничего не поняв, они лишь недоуменно покачивали. головами. Один мужчина описал пальцем окружность у своего виска и показал на Стива. Его диагноз получил всеобщее одобрение.
На Центральной станции Стив вышел из подземки. Я неотступно следовала за ним через кишащую людьми станционную платформу, пересекла Вандербилт-авеню и оказалась на Пятьдесят четвертой улице. Следить за ним было несложно, но унизительно и противно. Стив торопился, боясь, видимо, опоздать. Я с горечью вспомнила те времена, когда он торопился домой, в том числе и вечерами по средам.
Потом он свернул на Мэдисон-авеню и устремился вперед буквально, галопом. Я уже, готова была отказаться от преследо-
наиия, когда он внезапно нырнул в подъезд большого углового здания. Поспешив туда, я успела заметить, как он садился в лифт. Двери лифта закрылись, и кабина начала подниматься. Стив был единственным пассажиром. Я глянула на указатель этажей — он вышел на четырнадцатом.
Сделав шаг в направлении лифта, я остановилась в нерешительности. Меня обуревало мучительное раздумье. Зачем я здесь? Что намерена делать? Встретиться лицом к лицу с разрушительницей семейного очага и потребовать, чтобы она вернула то, что мне принадлежит по закону? Нет, я никогда не смогу поступить таким образом. Потом мне пришли на память мои первые встречи со Стивом, радостные и светлые минуты нашего знакомства...
. . .Когда я окончила колледж, дядя Уилли оставил мне в наследство достаточно денег, чтобы я в течение года могла изучать журналистику в округе Колумбия. Весной, обеспокоенная состоянием своих финансов, я принялась за поиски работы. Я отважилась обратиться в редакцию одной из самых больших (хотя и не самых щепетильных) нью-йоркских газет, но так и не встретила никого из руководства. Войдя в здание, я почти сразу наткнулась на одного типа по имени Стив Бэртон, любезничавшего с телефонисткой. Увидев меня, он предложил за одной-двумя порциями виски с содовой буквально в двух словах изложить мне суть газетного бизнеса.
Две недели спустя он все еще излагал мне эту суть каждый вечер после работы. Он утверждал, что пройдут годы, прежде чем я сумею забыть о своем журналистском образовании и стать приличным репортером. С ним, по его словам, дело обстояло значительно проще. Он окончил лишь среднюю школу, а средние школы в Нью-Йорке настолько переполнены, что у него фактически не было возможности чему-либо научиться. Именно поэтому он и выбрал журналистику. Его репутация не была запятнана высокими идеалами, и он ... Я даже не вслушивалась как следует в его слова. Я просто сидела каждый вечер в прокуренном баре, глядя на него. Мне доставляло удовольствие просто смотреть, на него.
В июне я с отличием окончила курсы журналистики. Стива повысили в должности — теперь он был репортером не уголовной, а спортивной хроники. Мы поженились . . .
Лифтер нетерпеливо произнес:
— Поднимаетесь или пет?
Я вошла в кабину. Да. мне было за что бороться.
— Какой этаж? — спросил лифтер.
- Четырнадцатый, — отвтила я.
— Вы не ошиблись, леди?
— Ни в коем случае.
Первое, что я увидела на четырнадцатом этаже, когда мои ноги коснулись пышного ковра, была потрясающей красоты блондинка. Стоя возле стены, она беседовала со знойной брюнеткой,
глаза которой закрывали темные очки в сверхмодной оправе. Первое, что удалось мне услышать, была приглушенная томная музыка. Все это было выше моих сил. Я повернулась и нажала на кнопку лифта, чтобы спуститься вниз, но в это время краем глаза заметила Стива. Он с торжествующим видом шагал по коридору. Через мгновение, открыв дверь, он скрылся за ней. Кабина лифта остановилась возле меня. Я ступила в нее, но тотчас же вышла обратно.
Скрипнув зубами, я миновала вестибюль, прошла по коридору и остановилась перед дверью, за которой исчез Стив. Взявшись за ручку, я плавно повернула ее и примерно на дюйм приоткрыла дверь.
В центре комнаты стоял Стив, спиной ко мне. Лицо его было обращено к высокому, гибкому, очаровательному существу женского пола. В ее широко раскрытых голубых глазах застыло радостное выражение. Ее пухлые ярко накрашенные губы таили в себе недвусмысленное обещание. Такой идеальной фигуры, как у нее, я до сих пор не встречала. Женщина, казалось, принадлежала другому, фантастическому миру ... И она была блондинкой! Светлой, как морская пена! Но все же не такой светлой, как я. Моя женская интуиция подсказывала мне, что здесь я победила бы по очкам. Во всех других отношениях я, увы, безнадежно уступала незнакомке.
Подойдя вплотную, Стив обнял ее за талию. Она тряхнула своей обворожительной головкой, и он прижался к ней еще крепче. Тогда она отступила на два шага назад. Он развел в сторону руки, и она снова позволила обнять себя. Потом одновременно они сделали наклон в сторону и Стив наступил ей на ногу.
Я с трудом удержалась от восторженного вопля. Закрыв глаза, я припала лбом к двери. Боже! Стив Бэртон берет уроки танцев! Он делает это ради меня. Он учится танцам, чтобы потом танцевать со мной. Когда в годовщину нашей свадьбы он приведет меня в «Розовую гостиную», ему не придется сидеть в уголке целый вечер. Больше он не будет неотесанной деревенщиной. Он будет танцевать!
Я вновь открыла глаза. Стив и сногсшибательная блондинка скользили по блестящему паркету. Его челюсти были сжаты сурово и решительно, лоб наморщен. Для него это было не развлечение. Судя но его виду, Стив даже не испытывал наслаждения, обнимая светловолосую красотку. Он страдал, разучивая танец, но страдал он . . . ради меня.
Он любил меня.Я следила за кружащейся в танце парой, и на мгновение у меня болезненно защемило сердце. Они танцевали вальс. Стив учился танцевать вальс, и это был, по-видимому, единственный танец, которым он овладеет. Наверное, он сам настаивал на вальсе, не отдавая себе отчета, что современный джаз-ансамбль
исполняет за вечер один, самое большое два этих прекрасных танца. Нет, я должна дождаться окончания занятия, попросить его очаровательную наставницу расширить программу обучения. Кроме того, блондинке будет небесполезно знать, что у Стива есть жена, тоже блондинка. На случай, если в голове у нее появятся разные соображения относительно Стива, пусть она убедится, какие у меня длинные ногти.
Я прошла в приемную и скромно устроилась в уголке. Мне не хотелось, чтобы девушка-секретарша заметила меня и мне пришлось объяснять причину своего присутствия. По-видимому, ей хватало работы и без того, чтобы выслушивать пространные неловкие обьяснения ревнивой жены. Я закурила сигарету и стала наблюдать, как эта прилизанная фифа с опущенными на нос очками занималась делами. Она распределяла залы между инструкторами и учениками, направляла новичков к директору школы, отвечала на телефонные звонки и делала какие-то записи в толстом журнале.
Эта особа показалась мне не только самой деловитой секретаршей в городе, но — я готова была поспорить -- и искуснейшей обольстительницей. К женщинам она проявляла чисто сестринское отношение, была своего рода старшей сестрой. В то же время к каждому мужчине у нее был сугубо индивидуальный подход. Ей удавалось создать впечатление, что вообще весь танцевальный бизнес в школе был организован специально для того, чтобы научить данного представителя мужского пола правильно двигать ногами.
Глядя на нее, мысленно рисуя перед глазами образ блондинки, танцевальною инструктора Стива, и других не менее шикарных преподавательниц, заходивших в приемную, я пришла к заключению, что мой муж обладал талантом разбираться и в учителях, и в школах. Сейчас в приемной собрались ученики на восьмичасовое занятие. Среди них были молодые и старые, толстые и тонкие, высокие и низкорослые. Казалось, вся жизнь на четырнадцатом этаже этого здания заключалась в танцах. Неожиданно и мне самой нестерпимо захотелось потанцевать.
Время приближалось к восьми. Отложив в сторону рекламную брошюру, повествовавшую о том, что ничто в мире не может сравниться со школой танцев «Кресенч», я стала наблюдать за новой сменой танцующих. Секретарша в этот момент опекала застенчивого, неловкого новичка. Проведя его по одному из трех коридоров, расходившихся лучами от приемной, она легонько втолкнула его в какую-то комнату. Там с ним, по-видимому, поговорят, все объяснят и сделают полезным членом общества . . .
Часы показывали уже ровно восемь. В эту минуту я увидела появившегося в коридоре Стива. Он торопливо шагал в сторону от приемной, и я потеряла его из виду, когда он смешался с толпой, спешившей к лифту. Я не отрывала глаз от дверей, из которых он
вышел. Мне не терпелось поговорить с его наставницей. Подождав момент, когда, по моим расчетам, он должен был выйти из здания, я приоткрыла дверь, на которой висела табличка с надписью «Студия К».
В комнате еще продолжала звучать жизнерадостная музыка — веселый мелодичный вальс. Он воскрешал в воображении старую Вену с блистательными гвардейскими мундирами, роскошными бальными платьями и игриво-лукавыми улыбками дам. Учительница Стива не успела выключить музыку. Она неподвижно лежала — неподвижно, как сама смерть, — нелепо распростершись на гладком блестящем полу. На ее спине чуть ниже левой лопатки темнело маленькое круглое пятно. Белая кофточка постепенно становилась малиново-красной. Опустившись на колени, я взяла ее за руку. Ее пальцы сжимали листок плотной черной бумаги причудливой узорчатой формы. Рука, казалось, протягивала бумажку мне. Это был искусно вырезанный силуэт хорошенькой женской головки, которую дважды пронзила толстая игла для штопки. Игла зловеще поблескивала сталью на черном фоне силуэта. Ошибиться в том, кого хотел изобразить художник, было невозможно. Силуэт принадлежал девушке, которя лежала, передо мной на полу с остановившимися широко раскрытыми глазами и выражением ужаса на лице.
Я поднялась на ноги. Убийца находился рядом, где-то совсем близко. Прошло не больше минуты с тех пор, как отсюда вышел Стив и появилась я. У убийцы было совсем немного времени, чтобы проскользнуть в дверь и . . .
Внезапно ноги отказались поддерживать меня и я, прислонившись к стене, уставилась на дверь. Мне было нестерпимо страшно открыть ее, страшно отвести взгляд. Ведь я наблюдала за этой дверью из приемной. Видела, как из нее вышел Стив, прикрыв ее за собой. Больше никто не входил в помещение, пока я сама не повернула дверную ручку. Оглянувшись, я начала искать глазами другой выход, через который мог бы скрыться убийца. Мой взгляд встретил четыре стены, закрытые сплошными сверкающими зеркалами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23