Он проговорил:
— Знаете, Хэстер, я рассматриваю нашу школу как своего рода семейное заведение, где все братья и сестры, отцы и матери, тети и дяди. И все учатся танцевать, чтобы доставлять удовольствие и радость себе и близким.
Подойдя к пульту на стене, он нажал на кнопку с надписью «фокстрот». Музыка заполнила комнату. Он подошел ко мне.
— Станцуем? — предложил он.
— С наслаждением, мистер Белл. — Это было не совсем точно. Фокстрот — единственный танец, который я недолюбливала и на вечеринках обычно пропускала его. Тем не менее, я подчинилась и, находясь в объятиях босса, постаралась выполнять все наилучшим образом.
Мы продолжали танцевать. Мистер Белл нажал на другую кнопку, и от фокстрота мы перешли к вальсу. В действие вступали все новые кнопки, мы сплясали румбу, потом, изгибаясь в экзотической самбе, я поняла, что танцую с профессионалом экстракласса.
— Мистер Белл, — заметила я, — вы танцуете божественно!
— Спасибо, — ответил он. — В его голосе чувствовалось вдохновение. — Но знаете, каких трудов мне это стоило? Некоторые полагают, что я родился танцуя. Но это не так, я упорно учился, причем начал учиться будучи уже взрослым.
— Никогда не поздно, — с горечью в голосе сказала я, — учиться танцевать.
— Вот именно. И когда моя жена поняла, какое наслаждение доставляют мне танцы, она стала настаивать, чтобы три наших сына тоже брали уроки. К сожалению, — на лице его появилась усмешка, — мы не могли себе позволить подобную роскошь. Миссис Белл подсчитала, что будет дешевле открыть свою школу. Так мы и поступили.
— Вы серьезно?
— Нет, конечно. Но именно миссис Белл принадлежит идея создания школы.
— Должно быть, oнa чудесная женщина.
— Да, она была замечательным человеком.
— Ах, простите.
— Ничего. Все это случилось так давно. Сейчас она гордилась бы тремя нашими сыновьями. Все они взрослые и учатся в колледжах.
— Все трое в колледжах?
— Гарвард, — сообщил мистер Белл, — Йель и Принстон. Мы вновь вальсировали, и я чувствовала, что успешно прошла испытания и место инструктора танцев — мое. Казалось, мистер Белл испытывал истинное наслаждение, танцуя со мной. Потом я подумала, что он стал наслаждаться, переходя допустимые рамки. Странно, но он все сильней прижимался ко мне, его щека касалась моей. А кроме того, кроме того . . .
Я изловчилась и поставила ногу за его пяткой, потом несильно оттолкнула его. Мистер Белл был удивлен. Оказавшись на полу, он испытывал искреннее удивление. Это было заметно по его лицу. Однако прежде чем я успела приступить к монологу оскорбленной женщины, он улыбнулся и еще раз одарил меня дозой, теперь уже более солидной, своего обаяния,
— Хэстер, — сказал он, - вы успешно выдержали оба экзамена. Не только на умение танцевать, но и достойно держать себя. Я уверен, вы сумеете осадить, поставить на место любого чересчур любвеобильного ученика. Вы никогда не станете поощрять подобные веши.
— Нет, сэр, во всяком случае не в рабочие часы, - заявила я, поспешив добавить: - И во внерабочее время тоже. Заверяю вас, мистер Белл.
— Отлично.. Это одно из основных правил. Наши инструкторы танцев никогда, как бы их ни уговаривали, не назначают свидания с учениками. Они не встречаются с ними нигде, кроме студии. Правило распространяется на преподавателей обоего пола. Мы помним, что танцы для нас — бизнес, а не молодежный клуб, где «мальчики встречаются с девочками». Ухаживание, любовь — все это замечательно, я за них всем сердцем. Но такое деловое учреждение, как наше, они могут подорвать и деморализовать.
- Обещаю,-сказала я, не влюбляться ни в одного ученика или учителя.
- Отлично. - Приятное выражение на его лице сменилось глубокой обеспокоенностью.
Вы слышали, конечно, о трагедии, разыгравшейся вчера вечером?
- Читала о ней,- призналась я.
- Ужасно. Моей школе восемнадцать лет, и ни разу даже тень скандала не коснулась ее. Я всеми силами охранял ее репутацию. Таков, Хэстер, был ключ к моему успеху.
— Да, сэр.
- Я обладаю редкой способностью разгадывать характер человека. Вы, например, подходите для нашей школы по всем статьям.
— К сожалению, мне пришлось прибегнуть к насилию, чтобы это доказать. Вы не ушиблись?
— Нет, что вы И. пожалуйста, не извиняйтесь. Мне даже приятно, что вы обладаете такой силой убеждения. Раньше меня с ног не удавалось сбить никому Итак, на чем же я остановился?
- Вы сказали, что обладаете редкой способностью судить о характере человека.
- Да, безусловно, обладаю. Беседуя с каждым, кто выражает желание обучаться в нашей школе, я за все годы ошибся единственный раз — с тем чудовищем, который был последним учеником мисс Фаррел. Вчера вечером в семь часов. С чудовищем?
— Я говорю об убийце мисс Фаррел. Мне не удалось вовремя распознать его глубокой порочности.
— Вы полагаете, преступление было совершено из-за чьей-то низменной страсти?
— Из-за чего же еще?
— Видите ли ... Я не знаю ... Из сообщения в газете я сделала вывод, что мисс Фаррел . . . как бы это сказать поделикатнее . . . ну, не была изнасилована.
— Нет, этого, конечно, не было. Но разве у преступления мог быть иной мотив, кроме неразделенной любви? На мой взгляд, мы, несомненно, имеем дело с убийством на сексуальной почве. Газеты пишут, что этот «танцор», любитель вальсов, был сексуальным маньяком.
— Ах, боже мой!
— А я... я не сумел заметить этой черты его характера.
— О, — я старалась говорить спокойно, — так вы даже помните беседу с ним? Помните, кто это был?
— Нет, не помню. Я просто хочу сказать, что, разговаривая с ним, воспринял его как нормального человека, желающего улучшить технику танца. Мне и в голову не пришло, что он мог оказаться чудовищем, для которого школа — лишь место знакомства с хорошенькими молодыми женщинами. Вы сами, как чрезвычайно интересная женщина, можете понять мое желание защитить наших преподавательниц.
— Ах, я понимаю, мистер Белл, прекрасно понимаю! Огромное вам спасибо за защиту от таких чудовищ, как этот «танцор»! — Тут я подумала, продолжает ли спать это «чудовище» или начало уже беспокоиться обо мне. — Надеюсь, полиция арестует его уже в ближайшее время.
— К сожалению, преступник оказался достаточно проницательным: похитил журнал регистрации. Пока что никто не может припомнить, с кем мисс Фаррел проводила занятия в семь часов. Полиция изучает наши бухгалтерские документы и рассчитывает методом исключения уже сегодня-завтра выйти на след преступника.
— Будем надеяться, — сказала я, впрочем, без особого энтузиазма.
— Естественно, подобные трагедии не способствуют успеху нашей работы. Правда, полиция обещала не доставлять нам серьезных неудобств. По существу, они знают, кто убийца, и дело лишь за тем, чтобы найти его. Они заинтересованы в том, чтобы мы продолжали свою деятельность так, будто ничего не случилось. Ну, а теперь, Хэстер . . .
— Да, мистер Белл?
— Теперь, когды вы успокоились, я собираюсь просить вас о вещи, на которую не решился бы, будь вы человеком с менее твердым характером.
— Слушаю вас, сэр.
— Я хотел бы, чтобы занятия в нашей школе шли строго по расписанию, чтобы ничто не прерывало их. Поэтому я прошу вас занять место мисс Фаррел, взять всех ее учеников.
— Ах! — воскликнула я, пытаясь скрыть восторг в голосе, восторг от того, что мне удалось достичь заветной цели. Поэтому я еще раз сказала «ах!», придав голосу недовольную интонацию.
— Вы расстроены, моя дорогая? Могу вас заверить, что «танцор» не вернется на место преступления..
— Я не расстроена,—ответила я.
Потом мы обсудили условия моего найма на работу. То есть мистер Белл сообщил, сколько он будет мне платить. Дав несколько отеческих советов, ряд профессиональных рекомендаций, он весьма деликатно похлопал меня по спине. Потом нажал на кнопку стола. В отворившейся двери показалось лицо секретарши:
— Да, мистер Белл?
— Леон, это Хэстер Фрост. Хэстер, это мисс Леон Уэбб.
— Очень приятно с вами познакомиться, — сказали мы почти одновременно.
— Леон, — обратился Белл, — вы не поможете Хэстер акклиматизироваться? Теперь она одна из нас. Она займет место Аниты Фаррел. Проведите ее в «Студию К» и все объясните. Пожалуйста.
Я заметила, как дернулись у секретарши плечи, как напряженно повела она головой, но мистер Белл уже окунулся в чтение корреспонденции. Этим он подавал знак, что в нашем дальнейшем присутствии в его кабинете больше нет необходимости. Несколько мгновений Леон Уэбб молча смотрела на него, потом жестом предложила мне следовать за ней.
Проведя меня в помещение с запирающимися на ключ шкафчиками, она открыла один из них, оказавшийся свободным. Судя по всему, секретарша не относилась к числу любительниц поболтать. Из раздевалки мы без лишних слов прошли через приемную и просторный холл и оказались возле дверей, на которых висела табличка «Студия К».
Когда мисс Уэбб толчком отворила дверь, я зажмурила глаза. Вчера в этой комнате зеркальные стены отражали сотни распростертых на полу тел, медленно наливавшихся алой краской. Сегодня на них не было ничего, кроме отражения других стен с зеркалами. Помещение было пустым, холодным и безличным.
Внезапно я ощутила, как по мне пробежала холодная волна страха. Возможно, я. ошиблась, выбрав данный путь действий. Может быть, следовало поделиться своими планами со Стивом, который запретил бы мне играть с огнем.
Леон сказала:
— Что-нибудь не так?
— Нет . . . все в порядке. Просто я слегка нервничаю . . . беспокоюсь, какой из меня получится преподаватель.
— Первый день всегда труден. Потом работа доставит вам наслаждение, уверяю вас. — Она быстро пересекла студию и остановилась возле пульта с кнопками. Над ним был смонтирован черный зарешеченный динамик, ниже к стене прикреплен телефон.
— Музыка подведена сюда, — сообщила она. — Эта кнопка для фокстрота, следующие для румбы, вальса, самбы и так далее. — Она коснулась одной кнопки. — Поворачивая ее, вы усиливаете или уменьшаете звук. Понятно?
— Да.
— Телефон внутренний, он соединен с моим рабочим столом. Если вам потребуется помощь, возникнет какой-либо вопрос, пожалуйста, не стесняйтесь, звоните. Помогать вам — моя обязанность. У вас нет вопросов?
— Нет, — ответила я. — Большое спасибо.
Она направилась к двери, потом обернулась: — И еще одно, только, пожалуйста, не обижайтесь. На вашем месте я не пользовалась бы такой яркой губной помадой. Она придает вам немного вульгарный вид.
Я не была уверена, что она права, поэтому не стала терять времени на выполнение ее рекомендаций. Дождавшись, когда за ней захлопнется дверь, я приступила к осмотру студии. Сначала я надеялась отыскать что-либо вроде потайной двери или замаскированного окна. Потом пыталась найти что-нибудь наподобие щели, ширина которой позволила бы просунуть в нее руку, или отверстие, куда можно было бы вставить дуло револьвера.
Я обследовала сверкающие зеркальные стены фут за футом, дюйм за дюймом и не нашла ничего. Убийца мог проникнуть в помещение только через дверь.
Результаты моих действий еще раз убедительно доказали, что убить Аниту Фаррел мог только Стив Бэртон.
Глава 5
Так началась моя новая карьера — я стала учительницей или, если говорить официально, инструктором танцев. Это, однако, не мешало выполнению моей основной задачи, ради которой я появилась в школе. Танцуя фокстрот, вальс, румбу, самбо, я узнавала все новые подробности о жизни Аниты Фаррел.
Ее ученики были потрясены трагической гибелью белокурой наставницы и охотно делились своими впечатлениями, правда, их рассказы больше напоминали торжественную оду погибшей, чем правдивое описание ее характера и поступков. Было похоже, что ни один из джентльменов, которых я обучала правильно передвигать ноги, не знал о ней ничего конкретного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
— Знаете, Хэстер, я рассматриваю нашу школу как своего рода семейное заведение, где все братья и сестры, отцы и матери, тети и дяди. И все учатся танцевать, чтобы доставлять удовольствие и радость себе и близким.
Подойдя к пульту на стене, он нажал на кнопку с надписью «фокстрот». Музыка заполнила комнату. Он подошел ко мне.
— Станцуем? — предложил он.
— С наслаждением, мистер Белл. — Это было не совсем точно. Фокстрот — единственный танец, который я недолюбливала и на вечеринках обычно пропускала его. Тем не менее, я подчинилась и, находясь в объятиях босса, постаралась выполнять все наилучшим образом.
Мы продолжали танцевать. Мистер Белл нажал на другую кнопку, и от фокстрота мы перешли к вальсу. В действие вступали все новые кнопки, мы сплясали румбу, потом, изгибаясь в экзотической самбе, я поняла, что танцую с профессионалом экстракласса.
— Мистер Белл, — заметила я, — вы танцуете божественно!
— Спасибо, — ответил он. — В его голосе чувствовалось вдохновение. — Но знаете, каких трудов мне это стоило? Некоторые полагают, что я родился танцуя. Но это не так, я упорно учился, причем начал учиться будучи уже взрослым.
— Никогда не поздно, — с горечью в голосе сказала я, — учиться танцевать.
— Вот именно. И когда моя жена поняла, какое наслаждение доставляют мне танцы, она стала настаивать, чтобы три наших сына тоже брали уроки. К сожалению, — на лице его появилась усмешка, — мы не могли себе позволить подобную роскошь. Миссис Белл подсчитала, что будет дешевле открыть свою школу. Так мы и поступили.
— Вы серьезно?
— Нет, конечно. Но именно миссис Белл принадлежит идея создания школы.
— Должно быть, oнa чудесная женщина.
— Да, она была замечательным человеком.
— Ах, простите.
— Ничего. Все это случилось так давно. Сейчас она гордилась бы тремя нашими сыновьями. Все они взрослые и учатся в колледжах.
— Все трое в колледжах?
— Гарвард, — сообщил мистер Белл, — Йель и Принстон. Мы вновь вальсировали, и я чувствовала, что успешно прошла испытания и место инструктора танцев — мое. Казалось, мистер Белл испытывал истинное наслаждение, танцуя со мной. Потом я подумала, что он стал наслаждаться, переходя допустимые рамки. Странно, но он все сильней прижимался ко мне, его щека касалась моей. А кроме того, кроме того . . .
Я изловчилась и поставила ногу за его пяткой, потом несильно оттолкнула его. Мистер Белл был удивлен. Оказавшись на полу, он испытывал искреннее удивление. Это было заметно по его лицу. Однако прежде чем я успела приступить к монологу оскорбленной женщины, он улыбнулся и еще раз одарил меня дозой, теперь уже более солидной, своего обаяния,
— Хэстер, — сказал он, - вы успешно выдержали оба экзамена. Не только на умение танцевать, но и достойно держать себя. Я уверен, вы сумеете осадить, поставить на место любого чересчур любвеобильного ученика. Вы никогда не станете поощрять подобные веши.
— Нет, сэр, во всяком случае не в рабочие часы, - заявила я, поспешив добавить: - И во внерабочее время тоже. Заверяю вас, мистер Белл.
— Отлично.. Это одно из основных правил. Наши инструкторы танцев никогда, как бы их ни уговаривали, не назначают свидания с учениками. Они не встречаются с ними нигде, кроме студии. Правило распространяется на преподавателей обоего пола. Мы помним, что танцы для нас — бизнес, а не молодежный клуб, где «мальчики встречаются с девочками». Ухаживание, любовь — все это замечательно, я за них всем сердцем. Но такое деловое учреждение, как наше, они могут подорвать и деморализовать.
- Обещаю,-сказала я, не влюбляться ни в одного ученика или учителя.
- Отлично. - Приятное выражение на его лице сменилось глубокой обеспокоенностью.
Вы слышали, конечно, о трагедии, разыгравшейся вчера вечером?
- Читала о ней,- призналась я.
- Ужасно. Моей школе восемнадцать лет, и ни разу даже тень скандала не коснулась ее. Я всеми силами охранял ее репутацию. Таков, Хэстер, был ключ к моему успеху.
— Да, сэр.
- Я обладаю редкой способностью разгадывать характер человека. Вы, например, подходите для нашей школы по всем статьям.
— К сожалению, мне пришлось прибегнуть к насилию, чтобы это доказать. Вы не ушиблись?
— Нет, что вы И. пожалуйста, не извиняйтесь. Мне даже приятно, что вы обладаете такой силой убеждения. Раньше меня с ног не удавалось сбить никому Итак, на чем же я остановился?
- Вы сказали, что обладаете редкой способностью судить о характере человека.
- Да, безусловно, обладаю. Беседуя с каждым, кто выражает желание обучаться в нашей школе, я за все годы ошибся единственный раз — с тем чудовищем, который был последним учеником мисс Фаррел. Вчера вечером в семь часов. С чудовищем?
— Я говорю об убийце мисс Фаррел. Мне не удалось вовремя распознать его глубокой порочности.
— Вы полагаете, преступление было совершено из-за чьей-то низменной страсти?
— Из-за чего же еще?
— Видите ли ... Я не знаю ... Из сообщения в газете я сделала вывод, что мисс Фаррел . . . как бы это сказать поделикатнее . . . ну, не была изнасилована.
— Нет, этого, конечно, не было. Но разве у преступления мог быть иной мотив, кроме неразделенной любви? На мой взгляд, мы, несомненно, имеем дело с убийством на сексуальной почве. Газеты пишут, что этот «танцор», любитель вальсов, был сексуальным маньяком.
— Ах, боже мой!
— А я... я не сумел заметить этой черты его характера.
— О, — я старалась говорить спокойно, — так вы даже помните беседу с ним? Помните, кто это был?
— Нет, не помню. Я просто хочу сказать, что, разговаривая с ним, воспринял его как нормального человека, желающего улучшить технику танца. Мне и в голову не пришло, что он мог оказаться чудовищем, для которого школа — лишь место знакомства с хорошенькими молодыми женщинами. Вы сами, как чрезвычайно интересная женщина, можете понять мое желание защитить наших преподавательниц.
— Ах, я понимаю, мистер Белл, прекрасно понимаю! Огромное вам спасибо за защиту от таких чудовищ, как этот «танцор»! — Тут я подумала, продолжает ли спать это «чудовище» или начало уже беспокоиться обо мне. — Надеюсь, полиция арестует его уже в ближайшее время.
— К сожалению, преступник оказался достаточно проницательным: похитил журнал регистрации. Пока что никто не может припомнить, с кем мисс Фаррел проводила занятия в семь часов. Полиция изучает наши бухгалтерские документы и рассчитывает методом исключения уже сегодня-завтра выйти на след преступника.
— Будем надеяться, — сказала я, впрочем, без особого энтузиазма.
— Естественно, подобные трагедии не способствуют успеху нашей работы. Правда, полиция обещала не доставлять нам серьезных неудобств. По существу, они знают, кто убийца, и дело лишь за тем, чтобы найти его. Они заинтересованы в том, чтобы мы продолжали свою деятельность так, будто ничего не случилось. Ну, а теперь, Хэстер . . .
— Да, мистер Белл?
— Теперь, когды вы успокоились, я собираюсь просить вас о вещи, на которую не решился бы, будь вы человеком с менее твердым характером.
— Слушаю вас, сэр.
— Я хотел бы, чтобы занятия в нашей школе шли строго по расписанию, чтобы ничто не прерывало их. Поэтому я прошу вас занять место мисс Фаррел, взять всех ее учеников.
— Ах! — воскликнула я, пытаясь скрыть восторг в голосе, восторг от того, что мне удалось достичь заветной цели. Поэтому я еще раз сказала «ах!», придав голосу недовольную интонацию.
— Вы расстроены, моя дорогая? Могу вас заверить, что «танцор» не вернется на место преступления..
— Я не расстроена,—ответила я.
Потом мы обсудили условия моего найма на работу. То есть мистер Белл сообщил, сколько он будет мне платить. Дав несколько отеческих советов, ряд профессиональных рекомендаций, он весьма деликатно похлопал меня по спине. Потом нажал на кнопку стола. В отворившейся двери показалось лицо секретарши:
— Да, мистер Белл?
— Леон, это Хэстер Фрост. Хэстер, это мисс Леон Уэбб.
— Очень приятно с вами познакомиться, — сказали мы почти одновременно.
— Леон, — обратился Белл, — вы не поможете Хэстер акклиматизироваться? Теперь она одна из нас. Она займет место Аниты Фаррел. Проведите ее в «Студию К» и все объясните. Пожалуйста.
Я заметила, как дернулись у секретарши плечи, как напряженно повела она головой, но мистер Белл уже окунулся в чтение корреспонденции. Этим он подавал знак, что в нашем дальнейшем присутствии в его кабинете больше нет необходимости. Несколько мгновений Леон Уэбб молча смотрела на него, потом жестом предложила мне следовать за ней.
Проведя меня в помещение с запирающимися на ключ шкафчиками, она открыла один из них, оказавшийся свободным. Судя по всему, секретарша не относилась к числу любительниц поболтать. Из раздевалки мы без лишних слов прошли через приемную и просторный холл и оказались возле дверей, на которых висела табличка «Студия К».
Когда мисс Уэбб толчком отворила дверь, я зажмурила глаза. Вчера в этой комнате зеркальные стены отражали сотни распростертых на полу тел, медленно наливавшихся алой краской. Сегодня на них не было ничего, кроме отражения других стен с зеркалами. Помещение было пустым, холодным и безличным.
Внезапно я ощутила, как по мне пробежала холодная волна страха. Возможно, я. ошиблась, выбрав данный путь действий. Может быть, следовало поделиться своими планами со Стивом, который запретил бы мне играть с огнем.
Леон сказала:
— Что-нибудь не так?
— Нет . . . все в порядке. Просто я слегка нервничаю . . . беспокоюсь, какой из меня получится преподаватель.
— Первый день всегда труден. Потом работа доставит вам наслаждение, уверяю вас. — Она быстро пересекла студию и остановилась возле пульта с кнопками. Над ним был смонтирован черный зарешеченный динамик, ниже к стене прикреплен телефон.
— Музыка подведена сюда, — сообщила она. — Эта кнопка для фокстрота, следующие для румбы, вальса, самбы и так далее. — Она коснулась одной кнопки. — Поворачивая ее, вы усиливаете или уменьшаете звук. Понятно?
— Да.
— Телефон внутренний, он соединен с моим рабочим столом. Если вам потребуется помощь, возникнет какой-либо вопрос, пожалуйста, не стесняйтесь, звоните. Помогать вам — моя обязанность. У вас нет вопросов?
— Нет, — ответила я. — Большое спасибо.
Она направилась к двери, потом обернулась: — И еще одно, только, пожалуйста, не обижайтесь. На вашем месте я не пользовалась бы такой яркой губной помадой. Она придает вам немного вульгарный вид.
Я не была уверена, что она права, поэтому не стала терять времени на выполнение ее рекомендаций. Дождавшись, когда за ней захлопнется дверь, я приступила к осмотру студии. Сначала я надеялась отыскать что-либо вроде потайной двери или замаскированного окна. Потом пыталась найти что-нибудь наподобие щели, ширина которой позволила бы просунуть в нее руку, или отверстие, куда можно было бы вставить дуло револьвера.
Я обследовала сверкающие зеркальные стены фут за футом, дюйм за дюймом и не нашла ничего. Убийца мог проникнуть в помещение только через дверь.
Результаты моих действий еще раз убедительно доказали, что убить Аниту Фаррел мог только Стив Бэртон.
Глава 5
Так началась моя новая карьера — я стала учительницей или, если говорить официально, инструктором танцев. Это, однако, не мешало выполнению моей основной задачи, ради которой я появилась в школе. Танцуя фокстрот, вальс, румбу, самбо, я узнавала все новые подробности о жизни Аниты Фаррел.
Ее ученики были потрясены трагической гибелью белокурой наставницы и охотно делились своими впечатлениями, правда, их рассказы больше напоминали торжественную оду погибшей, чем правдивое описание ее характера и поступков. Было похоже, что ни один из джентльменов, которых я обучала правильно передвигать ноги, не знал о ней ничего конкретного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23