— Нет, нет... такое со мной уже бывало. Все будет в порядке, только через пару часов нога раздуется, как воздушный шар.
— Тогда, может быть, все-таки доктора...
— Нет. Вы можете помочь мне в другом — добраться до дома.
— Да, конечно, конечно...
— Тогда не будете ли вы столь любезны найти такси, и пусть оно ждет у входа.
— Потом я приду и помогу вам спуститься...
— Нет, — раздраженно сказала я, — Разве вы не слышите, что я прошу? Какое-то время я буду еще в состоянии передвигаться сама. Найдите такси и ждите меня в нем. Я спущусь через минуту.
— Хорошо.
— И еще. Я очень прошу вас никому об этом не говорить. Если мистер Белл прослышит про мои неполноценные лодыжки... он... он немедленно уволит меня...а для меня это будет означать нищету. И поторопитесь... Не останавливайтесь для посторонних разговоров.
— Конечно.
Он поспешно вышел. Поднявшись, я подошла к двери студии. Услышав, как открылась, а затем задвинулась дверца лифта, я схватила пальто и осторожно прошла в приемную. Осторожность оказалась излишней — комната была пуста. Спустя двадцать минут или, иными словами, без двадцати пяти четыре, я, прихрамывая, входила в нашу квартиру. Мистер Толли поддерживал меня за локоть. Я позволила ему проводить меня в спальню, где присела на край постели.
— Если вам не трудно, — попросила я, — достаньте мне домашние туфли... Они там, во встроенном шкафу.
— Конечно, конечно.
Он открыл дверцу шкафа и наклонился, чтобы, отыскать туфли, которые, между прочим, находились под моей кроватью. Стремительно, бесшумно, так же предательски, как самка шакала, борющаяся за своего самца, я очутилась за спиной Ральфа. Собрав все силы, я толкнула его в спину, и он опрокинулся в шкаф. Я захлопнула дверцу и заперла ее на ключ.
Внутри шкафа Ральф Толли яростно молотил кулаками.
— Мистер Толли, — окликнула я его, — послушайте меня. Я выпущу вас сразу же, как только смогу.
Яростные удары продолжались, сопровождаемые теперь неистовыми воплями.
— Мистер Толли, — просительным тоном сказала я, — вы сами создаете для себя проблемы...
Он заколотил еще сильнее, заорал еще громче.
— Если вы себя так ведете, — крикнула я, — если не хотите прислушаться к голосу разума...
Оставив его, я поспешно вышла из квартиры. Часы над лифтом в здании школы танцев «Кресент» показывали без семнадцати минут четыре. В кабине лифта я оказалась единственным пассажиром. Опершись о стенку кабины, я размышляла, чем объясню свое отсутствие, если Леон такое объяснение потребует. Но я никак не могла сосредоточиться. Я была в состоянии думать только о Стиве... оставшихся семнадцати минутах... о том, как идут у него дела... где он сейчас. Неожидан-
но до моего сознания дошло, что ко мне обращается мальчик-лифтер.
— Извините? — произнесла я.
— Он добрался еще до одной.
— Кто? До кого добрался?
— Минуту назад я слышал об этом по радио. В новостях. «Танцор» ударил еще раз!
— Что?!
— Да. Снова. Убил ее, а тело спрятал.
— Кого... Кого же он убил на этот раз?
— Нового школьного инструктора... Хэстер Фрост.
— Хэстер Фрост? — Я закрыла лицо. — Нет, только не Хэстер!
— Ее. Вы с ней знакомы? Я кивнула.
— Она была моей близкой подругой. Как же это случилось? Он заманил ее на свидание куда-то на Третью авеню. Один парень по имени Уэнделл Кипп видел их вместе. Он попытался вмешаться, но «танцор» затащил Хэстер на крышу. Больше ее никто не видел.
— Бедняга Хэстер.
— Полиция, — сообщил лифтер, — ищет тело.
— Когда они в конечном счете найдут его, — сказала я, — оно будет изуродовано.
— Угу, — подтвердил лифтер, — изуродовано до неузнаваемости.
Дверь лифта открылась. Леон Уэбб сидела за своим рабочим столом. Ее голова склонилась над пишущей машинкой. Существовала вероятность того, что она меня не заметит. Если, конечно, я не потревожу ее. Представившимся мне шансом я удачно воспользовалась. Мне удалось незаметно пройти через приемную и добраться до «Студии К». Для Хэстер Фрост это будет самое безопасное место, когда весть о ее трагической кончине достигнет
школы. На часах было без двенадцати четыре.
Время, отведенное Стиву, подходило к концу. Он уже использовал имевшиеся в его распоряжении два с лишним часа. За это время с помощью магнитофонной пленки он должен был разгадать тайну убийства Аниты. Его интересовали только записи, касающиеся Стабби, причем лишь определенная их часть. В них содержалась какая-то информация, вселившая в него надежду на то, что она является ключом ко всему делу. Я напрягла свой мозг, пытаясь припомнить каждое слово разговора, интонацию голосов.
— Давай, давай, Стабби, говори... не хочу говорить... ты убил Уолтера... оказал миру услугу...
После этих слов Стив просил меня уменьшить звук, сказал, что все слова сливаются друг с другом. Но повторного прослушивания этой части записи ему не требовалось. Его особенно интересовал конец пленки. Я шагала взад и вперед вдоль зеркальных стен, стараясь вспомнить, какими словами заканчивалась запись.
Анита говорила вкрадчивым шепотом: ... Как ловко с твоей стороны, Стабби... прошлым августом... а полиция все думает, что это несчастный случай... Голос Стабби прорывался через ее шепот, его речь становилась все бессвязнее: ... Устал... так устал... золотая медаль... Затем снова просящий голос Аниты:.. Подожди, Стабби, не вались на меня. И потом с нескрываемым отвращением: ... Черт тебя побери, Стабби...
Больше на пленке голоса Стабби слышно не было — позвонил телефон, Анита сняла трубку... Алло... вам того же... кто это... один момент... На этом запись обрывалась.
До четырех часов оставалось всего восемь минут, и я поняла, что человеком, расшифровавшим эту магнитофонную запись, буду определенно не я. Если Стив тоже не разобрался...
Прекратив хождение вдоль зеркальной стены, я уставилась на пол в центре студии. Я не могла оторвать взгляда от лежавшего там небольшого кусочка черной бумаги. Еще несколько мгновений назад там не было ничего. На сверкающем, идеально ровном полу «Студии К» этот кусочек бумаги так же бросался в глаза, как отпечаток лапы динозавра на глинистой почве.
Я сделала шаг вперед. Я посмотрела на узорчатые края бумаги. Это был мастерски вырезанный силуэт моего весьма характерного профиля. Силуэт был произведением искусства. Заинтригованная, я подошла чуть ближе. Силуэт был пронзен толстой иглой, которую хозяйки используют для штопки. Я собиралась наклониться и поднять бумажку и лишь в последний момент резко подалась назад. Потом быстро вернулась к зеркальной стене.
Я вспомнила о другом подобном листе бумаги. Он был зажат в мертвой руке Аниты Фаррел. Тот листочек был ее силуэтом. Теперь я знала, как погибла Анита. Она попрощалась со Стивом после занятия, закрыла за ним дверь. Повернувшись, она увидела на полу листок бумаги. Заинтригованная, как и я, она нагнулась, чтобы поднять ее, и в то же мгновение встретила свою смерть. Но дело было не в отравленной игле. Анита погибла от пули. Тогда при чем здесь силуэт?
Теперь я понимала, при чем. Я могла уже давно ответить на этот вопрос, и ответом было отверстие в потолке, закрытое металлической решеткой... Убийца бросил силуэт через решетку. Было неважно, какой стороной он упадет на пол. Главное, чтобы бумага падала прямо по вертикали и точно под окном с решеткой. Именно этой цели служила игла, игравшая роль груза. И именно оттуда была застрелена Анита. Пуля попала ей в спину, когда она наклонилась, чтобы поднять силуэт с пола.
Пуля вошла в ее тело под тем углом, который был желателен для убийцы — по линии, будто бы параллельной полу, потому-то и возникло впечатление, что застрелил ее человек, находившийся с ней в одном помещении. А им мог быть" лишь ее последний ученик — «танцор».
Сейчас убийца таился надо мною, выжидая, когда я наклонюсь за черным листочком бумаги, займу желательную для него позицию. Усилием воли я заставила себя поднять глаза и взглянуть на темнеющий на потолке квадрат. Увидеть мне не удалось ничего, тем не менее, убийца был там, наблюдал за мной, ждал, когда я попадусь в ловушку, которую он для меня устроил.
Но я не собиралась в нее попадаться. Внезапно я поняла: он догадался, что я знаю правду. И поняла также, почему до сих пор он не застрелил меня. Я находилась вне пределов досягаемости огня, пока стояла, прижавшись к стене. Сверху ему были видны, наверное, лишь мои ноги. Я бросила взгляд на дверь. Чтобы добежать до нее, придется с риском для жизни приблизиться к решетке. Я стану для него отличной мишенью. Я еще раз окинула глазами комнату, блестящие зеркальные стены, пульт с черными контрольными кнопками, телефон... Он находился в нескольких футах от меня. Я начала медленно, дюйм за дюймом, передвигаться по направлению к телефону, не отрывая тела от зеркальной стены, не отводя глаз от темнеющего квадрата над головой. Моя рука коснулась телефонной трубки, я поднесла ее к губам.
— Леон, — прошептала я, — Леон! — Ответа не было. Я начала неистово трясти крючок.
— Леон, — громче сказала я. — Леон, пожалуйста... Телефон на ее столе продолжал звонить. Он срабатывал сразу же после того, как в какой-либо из студий снимали трубку. В это время Леон всегда сидит на месте.
Четыре часа, время новой смены. В этот час Леон распределяет новичков между инструкторами танцев, вызывает их, делает отметки в своем журнале. Во время пересменки она всегда на рабочем месте, она никак не может покинуть его...
Один раз, правда, она в это время отсутствовала. Я вспомнила, когда это произошло, и моя рука бессильно опустилась. Я вспомнила, как сидела в тот вечер в приемной во время пересменки. Как входили в кабину лифта ученики, заканчивающие занятия, и на лестничной площадке появлялись новенькие. Как изящная, с точеной фигурой секретарша проводила новичка на беседу с боссом, а затем, минутой позднее, из «Студии К» с довольным видом вышел Стив.
Теперь я знала, почему мне никто не ответил на телефонный звонок. Леон Уэбб не было на рабочем месте. Скрючившись, она сидела наверху между двумя перекрытиями, наблюдая за мной, ожидая, когда я сделаю опрометчивый шаг.
Неожиданно сверху из вентиляционного люка послышался резкий скрежещущий звук. Угол металлической решетки начал медленно отгибаться вверх. Треугольник свободной от решетки площадки люка постепенно увеличивался, медленно-медленно в него протиснулись розовато-белые кончики пальцев, и, наконец, показалась женская рука, державшая револьвер. Дуло оружия было направлено в мою сторону.
Забыв обо всем, я в ужасе бросилась к двери. Внезапно она открылась, В комнату вбежал Стив, следом за ним появилась фигура Боллинга. Я успела крикнуть:
— Нет, Стив, остановись!
Раздался выстрел, но стрелял Боллинг. Стоя в дверном проеме, он держал в руке револьвер. Послышался крик боли, и, обернувшись, я увидела, как из небольшого темного треугольника наверху на пол со стуком упало оружие.
Боллинг громко сказал:
— Миссис Бэртон...
— С Конни все в порядке, — заверил Стив. — Она чувствует себя превосходно.
Глава 19
На то время, пока Боллинг демонстрировал искусство паркования, мы, то есть я, Стив и сам лейтенант, прекратили всякие разговоры об убийстве. Он ухитрился загнать полицейскую машину перед резиденцией Бэртонов в неправдоподобно узкий свободный промежуток между двумя автомобилями. Потом горделиво посмотрел на нас. Я наградила его нежной улыбкой. Такой же нежной улыбкой я одарила и Стива. Я испытывала огромную нежность к этим двум замечательным парням. Ответ на загадку Стив нашел в магнитофонной записи. Придя к выводу, что Аниту убила Леон Уэбб, он помчался к Боллингу и сумел убедить его а своей правоте. Потом оба поспешили в школу танцев «Кресент».
Не найдя Леон в приемной, они сразу же бросились в «Студню К». И вот теперь я благодарно улыбалась им, а Леон лежала в больнице с раздробленной кистью, охраняемая дежурившими у дверей палаты полицейскими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23