Да и
в логике ему нельзя было отказать. Олег подивился другому - обосновывая
свои доводы, Мельник затронул небезопасную для себя тему, то ли полагая
себя непричастным в давней трагедии, то ли уверенный, что бывший
следователь не признает в сосновском губернаторе "водителя из Центра".
Олег взял свою рюмку, стал разглядывать на свет.
- Это не хрусталь. Хорошее стекло, но не хрусталь.
Мельник недоуменно посмотрел на него.
- Вы все поняли, Олег Николаевич?
- За исключением одного, - ставя рюмку на прежнее место, неторопливо,
как бы раздумывая, произнес Олег. - Вы требуете, чтобы я отступился от
девушки, которую полюбил, только потому, что когда-то по нелепой
случайности оказался причастным к очень непростой гибели ее отца. Но в
этом смысле мы с вами находимся в равном положении. Однако себе такое
требование вы почему-то не предъявляете.
Мельник грозно сверкнул очами.
- Вы понимаете, что говорите, Савицкий?
- В полной мере. И пытаюсь понять вас, Геннадий Трофимович. Вы,
должно быть, очень смелый человек, если пожелали встретиться со мной, да
еще в памятный нам обоим день. Не думаю, что вы забыли этот день, а точнее
- поздний вечер семнадцатого сентября восемьдесят первого года на
четырнадцатом километре Городокского шоссе.
Лицо Мельника потемнело, словно на него упала густая тень.
- Вы меня с кем-то путаете!
- Нет, Геннадий Трофимович, не путаю. Если бы даже не узнал вас, то
вычислил бы. Водитель из Центра не мог быть рядовым шофером - слишком
серьезная и, скажем прямо, опасная миссия была возложена на него. Он
должен был иметь неафишируемый, но известный узкому кругу лиц достаточно
высокий чин, надежное прикрытие, отлаженные контакты с доверенными людьми
на местах, опыт пересечения границ, не говоря уже о знании иностранных
языков. Все это к восемьдесят первому году у вас было. В прошлом
комсомольский вожак Политеха, вы, безусловно, входили в соответствующую
номенклатуру, были проверены, как говорится, до селезенки, имели
всевозможные допуски; ваше знание иностранных языков и диплом
инженера-механика и сейчас при вас; в то время вы работали в
представительстве "Союзтрансавто" в Вене и не раз пересекали границы.
Нелишне отметить, что вы превосходно ориентировались в Сосновске и его
окрестностях, а доверенное лицо на Сорок седьмом заводе - инженер Закалюк
был вашим сподвижником еще по комсомольской работе.
Мельник был поражен, но быстро совладал собой и попытался разыграть
сцену негодования.
- Это ваши доводы! Инсинуации!
- Я юрист и отвечаю за свои слова, решил не отступать Олег. Но в
какой-то миг подумал, что губернатор уже распалил себя и сейчас вызовет
охрану, которая в лучшем случае вышвырнет вице-президента компании из
клуба.
- Но в мои намерения не входит сбор компромата на вас, - ослабил
напор Олег, - то, о чем я сказал, не более как довод в споре. Если бы я
хотел скомпрометировать вас, то не раскрывал бы всех карт, а вашим
доброжелателям посоветовал бы отыскать в архивах печально памятного
ведомства досье на водителя из Центра и одновременно поднять прекращенное
три года назад уголовное дело о спекуляциях автомобилями иностранных
марок.
У Мельника задергалась щека.
- Шантажируете?
- Не я начал этот разговор.
Мельник встал, взволнованно заходил по комнате.
- А если бы не этот разговор, узнали бы меня?
- Не было бы необходимости узнавать.
Олег поймал себя на том, что стремясь снизить накал разговора,
слишком далеко отступил и постарался укрепить свои позиции.
- Но поскольку этот разговор все-таки начат, хочу спросить, вы должны
знать. Кто приказал капитану Тысячному сопровождать вас до границы?
Первоначально намечалось дать вам в сопровождающие другого офицера, но в
последний момент его заменили Тысячным. Не так ли?
Мельник ответил не сразу, но затем буркнул, не глядя на Олега.
- Тысячный не был моим подчиненным. Мне его представили незадолго до
отправления транспорта.
- Кто представил? Не хотите называть этого человека? В таком случае
поступим так: я назову фамилию, только одну и, если ошибусь, вы скажете,
что я ошибся... Кошарный.
Мельник не возразил, только неопределенно хмыкнул. Немного погодя,
придвинул свой стул ближе к Олегу, сел, наполнил коньяком обе рюмки.
- Интересный вы человек, Олег Николаевич. Признаться, представлял вас
другим - эдаким баловнем судьбы и женщин. А вы оказывается, и боец
опытный... Ваше последнее воинское звание?
- Капитан воздушно-десантных войск.
- Голубые береты... Афган... Да, мне говорили. А я до подполковника
дослужился. И, хотя форму не носил, штаны в кабинетах не просиживал и
порох нюхал не только на Городокском шоссе... Поговорим как офицеры -
начистоту?
- Поговорим.
- Но сначала выпьем еще по одной.
- Выпьем, - согласился Олег.
Они выпили, и Мельник снова закурил.
- Я и Тысячный выполняли один и тот же приказ, но в разных его
частях, что формировались разными начальниками в зависимости от их
умственных способностей.
- Это о Кошарном?
- О нем тоже. Но беда была не только и не столько в Кошарном. В
первозданном виде этот приказ исходил с самого верха, но дробился затем на
отдельные задания, исходя из принципа: лучше пере..., чем недо...
Понимаете, о чем я?
- Догадываюсь. Призрак коммунизма, что бродил в те годы по Европам,
нуждался в материальной подпитке, каковая осуществлялась из страны
развитого социализма по нелегальным каналам.
Мельник коротко хохотнул, но затем покачал головой.
- Это вывод вице-президента холдинговой компании, а милицейский
лейтенант Савицкий, согласитесь, не смел и подумать об этом. Не мог себе
позволить такого вольнодумства и подполковник Мельник.
- Вы считаете это нормальным?
- То, что я считаю сейчас, значения не имеет. Во внимание надо
принимать только то, что я считал тогда. Офицер, как и солдат, не вправе
обсуждать приказ, философствовать на тему плох он или хорош. Иначе это уже
не офицер и не солдат, а дерьмо.
Сравнение покоробило Олега. Но тут же подумал, что когда-то сам
рассуждал так. Не столь цинично, но в общем-то так. А вот Игорь Тысячный,
очевидно, думал иначе...
Мельник облокотился о стол и так сидел некоторое время, сплетя пальцы
и глядя прямо перед собой.
- Вы верите в судьбу? - неожиданно спросил он.
- Начинаю верить.
- А я не верил и наказан за это. Уже тем наказан, что она снова свела
нас на узкой дорожке.
- Но здесь нет самосвала, - улыбнулся Олег.
Но Мельник не принял шутку.
- Странно, что не заметили. Хотя должно быть ваша интеллигентность не
позволяет сравнивать женщину с самосвалом. А я позволю, и потому, что не
претендую на высокую интеллигентность, и потому, что знаю, о ком говорю.
- А чтобы я воочию убедился в этом, вы послали за Мирославой? -
нахмурился Олег.
- Не угадали. Я дал Леониду невыполнимое задание - он не уговорит
Славу вернуться. Когда она заводится, на нее не действуют никакие уговоры.
А то, что она завелась, мне известно. Но я предвидел, что разговор с вами
будет не из легких и счел за лучшее отослать Леонида. А заговорил об этом
потому, что, не буду скрывать, люблю Славу. Это не мимолетное увлечение.
Такую женщину я ждал всю жизнь, не подозревая, что она рядом. Когда же
случай открыл мне глаза, я сделал много глупостей с точки зрения здравого
смысла, чтобы она снизошла ко мне. И я не уступлю ее вам, Савицкий.
- Она - не вещь, чтобы уступать или не уступать ее, - спокойно, сам
удивляясь своему спокойствию, возразил Олег. - Пусть сама решает, как ей
быть.
- Думал скажете: чего суешься к девушке со своей любовью, старый
хрыч?
- Вы не намного старше меня.
- К сожалению, намного, скоро пятьдесят... Это правда, что вы сделали
ей предложение?
- Еще не сделал, но непременно сделаю.
- И в этом ваше преимущество.
- Мне сказали, что вы разводитесь с женой.
- Вас ввели в заблуждение. Но это ничего не меняет. Я люблю Славу и
надеюсь, что она, взвесив все, не оставит меня своим расположением. Если,
конечно, вы не потащите ее в ЗАГС.
- Считаете, что только этим я смогу склонить чашу весов в свою
пользу?
- Отвечу ее любимой фразой: не считаю - знаю. Полина Петровна сумела
внушить Славе, что она созрела для замужества и лучшего мужа, чем вы, ей
не сыскать. Но я сомневаюсь и в том, и в другом. Слава относится к тем
женщинам, которые, осознав свое естество, должны, грубо говоря,
перебеситься, а у нее этот этап еще не прошел. Что же до мнения Полины
Петровны о вас, то оно слишком субъективно.
Олег почувствовал, что краснеет - намек на его былые отношения с
Полиной был слишком прозрачен.
- Вы - человек не робкого десятка, в чем я имел возможность убедиться
- продолжал Мельник. - Но то ли в силу своего воспитания, то ли характера
вы чересчур деликатны с женщинами. А это не тот случай, когда требуется
деликатность. Славу надо еще укрощать и укрощать, что вам не удастся. К
тому же она способный журналист, в чем видит свое призвание. Здесь ей
открыты все двери, а в Киеве она не реализует себя. Киев есть Киев, и ваши
возможности помочь ей там, как мне представляется, невелики. Подумайте и
об этом. Сейчас вы увлечены друг другом, но увлечение - категория
преходящая и ломать себе жизнь из-за этого, не очень-то серьезного
чувства, неразумно.
Олег не нашел, что возразить.
- Дайте ей поостыть, - очевидно почувствовав, что его доводы не
оставлены без внимания, усилил нажим Мельник. - Слава достаточно
рассудительна, чтобы в спокойной обстановке обдумать и взвесить все. Вот и
представьте ей такую возможность. Завтра первым же утренним рейсом
возвращайтесь в Киев. Билет на самолет вам будет заказан. С Закалюком, как
он мне доложил, вы договорились обо всем, следовательно, у вас нет
необходимости задерживаться здесь. Не звоните и не пишите ей. Через месяц
она сама вам позвонит или напишет при любом исходе. Это я гарантирую. Вы
сами сказали, что доверяете ее выбору.
Логика у него была железная, а предложение казалось честным. Но Олег
усомнился в его искренности: на себя Мельник не брал никаких обязательств.
И вряд ли он оставит Мирославу в покое: он знает ее много лучше - знает
как укротить и как ублажить ее. Достаточно вспомнить вояж в Австрию и
платье от Кардена, не говоря уже о заманчивом для молодой журналистки
месте в пресс-службе областной администрации. И это не предел возможностей
сосновского губернатора, что Мирослава безусловно учитывает.
Мысль была горькой, но здравой и Олег сказал то, что лучше было бы не
говорить:
- Надо ли понимать, что принимая ваше условие, я могу быть спокоен за
свою договоренность с Закалюком?
Хотел уязвить Мельника, но тут же сообразил, что унизил себя. Хорошо,
что Мельник не понял ни того, ни другого и согласно кивнул.
- И за свою безопасность, - уточнил он. - Не примите это как угрозу,
я не сторонник устрашений. Но должен заметить, что вы обладаете
поразительной способностью наживать себе врагов даже там, где вполне можно
обойтись без них. Я уже не говорю о Буте и Завгороднем, хотя с газетчиками
в наше время лучше не задираться. Шестопал - не велика фигура, но подлости
ему не занимать, а сейчас он готов утопить вас в ложке воды. Но, как
говорит Слава, это еще не смертельно. Хуже, что вы потревожили человека,
которого даже я укрощаю с трудом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41