С балкона открывался вид на Старый парк, за буйным разливом зелени
которого виднелся стеклянный купол актового зала университета.
Несколько минут неторопливой ходьбы по тенистой аллее и, миновав
уютный ресторанчик, куда бывало Олег заглядывал с приятелями, киоск, где
когда-то продавали изумительно вкусные стаканчики с пломбиром, фонтан с
гипсовыми лебедями, возле которого он однажды задал изрядную трепку двум
распоясавшимся хлыщам с истфака, можно выйти к величественно-строгому
зданию с классическими колоннами и аллегорическими скульптурами на
фронтоне, зданию, в котором Олег Савицкий провел не худшие годы своей
жизни.
Но, увы, сейчас у него нет этих нескольких минут: надо позвонить
Шумскому, доложить обстановку, согласовать план первоочередных действий и
ждать дальнейшего развития событий. Это, пожалуй, самое трудное - ждать,
когда ты уверен в своей правоте, готов к бою, но еще не знаешь, что
предпримет противник. А в том, что транзистровцы не исчерпали своих уловок
и сейчас в спешном порядке пересматривают тактику, Олег не сомневался. Но
не это пугало его: в Афинах, Лионе, Гамбурге его испытывали на "слабину"
люди поопытнее транзистровцев, однако он не попадался на их удочки. И если
Леня Закалюк по-прежнему считает его желторотым юнцом, то тем хуже для
генерального директора "Транзистра".
Олег уже хотел вернуться в комнату, когда в просвете между парковыми
деревьями увидел садовую скамейку, полукругом огибавшую могучий дуб, а на
ней целующуюся парочку. Сердце екнуло, а затем съежилось до боли - много
лет тому назад на этой скамейке он впервые поцеловал Полину, по-мужски - в
губы, еще не представляя, что за этим последует.
Он уже несколько лет жил в ее семье, где был принят как родной, их
отношения старшего и младшей казалось бы сложились - он считал ее сестрой
и только сестрой, был к ней внимателен, заботлив - натаскивал в
иностранных языках, научил играть в теннис, ходить на лыжах, но не спускал
ей озорства, не потакал ее капризам. Одно время она даже побаивалась его,
и он полагал, что так будет всегда. Но Полина рассудила иначе и, как
только оформилась в привлекательную грациозную девушку, не раз пыталась
смутить его лукавыми взглядами, безукоризненно стройными ногами, округлыми
холмиками груди, что обрисовывали ее блузки, кофточки, свитера. Он
старался не замечать игривых взглядов, девичьих соблазнов, убеждая себя в
том, что она кокетничает не только с ним, что это у нее возрастное и со
временем пройдет. Но однажды он пригласил Полину - к тому времени уже
студентку, на встречу Нового года в компанию юристов, инженеров,
спортсменов - она сама напросилась, накануне поссорившись со своим парнем.
Олег тоже был свободен, но у него и в мыслях не было пользоваться случаем,
увлекать, а уж тем более соблазнять кузину. Он даже предупредил ее, что
будет уделять внимание студентке Инфизкульта, очаровательной
девушке-узбечке Зульфие, с которой его познакомил Леонид. Полина
восприняла его предупреждение казалось бы с пониманием и, в свою очередь,
попросила познакомить ее с Володей-боксером. Но Володя пришел со своей
новой женой, Зульфия, подвыпив, призналась Олегу, что влюблена в Леонида,
а Леонид танцевал только с Полиной. После шумного застолья, веселых
розыгрышей, танцев в тесной, жарко натопленной квартире, Полина, Зульфия,
Олег и Леонид решили проветриться: набросив на себя шубки, пальто, они
прибежали в этот засыпанный тогда пушистым снегом парк, смеясь и дурачась
бросали снежки, валили один другого в сугробы. Девушки визжали, хохотали и
не очень упорно отбивались от мужчин, которые целовали их в
раскрасневшиеся от мороза щечки. Потом кавалеры плюхнулись в снежную
перину, что покрывала эту скамейку, а девушки сели к ним на колени и сами
поцеловали мужчин. Это было продолжением той же веселой и казалось бы ни к
чему не обязывающей игры, которой на правах старшего руководил Леонид. Он
рассчитывал, что Полина изберет его и даже предупредил Олега, что имеет в
отношении его кузины самые серьезные намерения, к чему она относится
весьма благосклонно. Но он заблуждался. Опередив Зульфию, Полина с
задорным криком: "Ага, попался, который кусался!" прыгнула на колени
Олега, обняла его, приблизила к его лицу венчик алых губ. Он решил, что
она поступает так из свойственного ей духа противоречия, озорства и,
только чтобы не конфузить ее, коснулся губами ее губ. Но Полина ответила
таким пылким поцелуем, что он едва не задохнулся. И тут же, не давая ему
опомниться, заявила во всеуслышание, что любит его едва ли не с пеленок, и
он не может пренебречь такой любовью, поэтому она объявляет его своим
женихом, а себя его невестой. И то была не шутка расшалившейся девицы: за
короткий срок она сумела влюбить в себя кузена, не прилагая к этому особых
усилий, сообщила родителям, что выйдет замуж за Олега, когда ей исполнится
девятнадцать лет. Такой срок она установила сама. И хотя до этого срока
было еще десять месяцев, Олег чувствовал себя счастливым. Его любовь к
младшей кузине зрела не один день, и стоило ей проявить инициативу, как
это чувство вырвалось из теней самозапрета, завладело им. Его еще смущали
ее категоричность, своенравие, с чем в роли жениха он не решался спорить,
невольно потакая ее капризам, вздорам. Твердость проявил только однажды
и... потерял невесту. Впрочем, он сам распорядился тогда своей судьбой. А
Полина была не из тех женщин, кто во все времена шли, ехали, летели вслед
за сужеными в Тьму-Таракань, Сибирь, на край света. Но при всем том, ей не
мешало бы соблюсти приличия: подождать хотя бы с полгодика, написать,
объяснить жениху, что он уже не жених, а она выходит замуж за другого
потому, что так получилось.
Полина объяснила это только спустя три года, когда он вернулся из
Афганистана. Она узнала, что он гостит у матери и так же, как вышла замуж
- опрометью, примчалась к нему в Ялту, умоляла простить ее, сказала, что
Леонид воспользовался неким моментом (она забеременела, мама не позволила
сделать аборт, и ей не оставалось ничего другого, как выйти за
нелюбимого).
Так это было или иначе, Полина могла и присочинить, но несомненно,
что Леонид не смирился со своим поражением, не оставил надежды породниться
с мэром Сосновска и не упустил свой шанс...
Когда-то Олег сет за сетом выигрывал у него все партии на теннисных
кортах, но проигрывал ему во всем остальном. Леонид обладал удивительной
способностью не игнорировать интересы другого, но использовать их с
максимальной выгодой для себя. Так было, когда он предложил свою дружбу
вернувшемуся из Швейцарии семнадцатилетнему парню и еще на год остался в
хлебосольном доме Савицких; так было в злополучной для обоих истории с
блекло-серым металлом, когда он, казалось бы заботясь об Олеге, отвратил
от себя крупную неприятность; так было, когда он исподволь привел приятеля
к мысли о поступлении на военную службу, а в итоге избавился от
соперника...

8
В комнату Олега вернул звонок телефона. Игривый женский голос
предложил ему отвлечься от суетных дел и пообщаться с молодой интересной
особой, лишенной предрассудков и в данный момент скучающей неподалеку в
двухкомнатном гостиничном номере. Предложение насторожило Олега: "молодая
интересная особа" говорила явно измененным, неестественно высоким голосом.
А если к тому же учесть, что элитные путаны сами не предлагают свои услуги
- для этого имеются сводники, а самодеятельные потаскушки не снимают в
первоклассных гостиницах двухкомнатные номера, то это мог быть либо
розыгрыш, либо, что скорее всего, провокация. Мягко, но решительно
отклонив предложение игривой особы, Олег положил трубку. Позвонил в Киев.
Оксана Борисовна сказала, что Шумский вернулся из Харькова, но в офисе еще
не появлялся и тут же спросила, где остановился вице-президент и как с ним
связаться, если возникнет надобность. Только положил трубку, как телефон
снова зазвонил.
- Господин Савицкий?.. Вас приветствует адвокат Кривошапко. Помните
такого?
Еще бы! Пять лет учились в одной группе. Пашка Кривошапко был
непревзойденный шпаргалочник, преферансист и трепач. Став адвокатом,
снискал сомнительную известность крючкотвора, способность запутать самое
простое дело.
- Что-то припоминаю. Не тот ли это Кривошапко, который выменял у меня
швейцарские часы на неисправный транзисторный приемник?
- Клевета! - заорал Пашка. - Приемник работал не хуже твоих
задрипанных часов. Не шей мне лишнего, начальник! И вообще какие могут
быть претензии по истечении давности срока?
Кривошапко мог говорить безостановочно часами, и Олег прервал его.
- Паша, извини, мой рабочий день еще не кончился. Созвонимся вечером.
- Олег, убедительная просьба: удели мне десять минут. Есть
безотлагательный и интересный для тебя разговор.
Вот так: не виделись одиннадцать лет и сразу интересный, да еще
безотлагательный разговор. А когда на таком разговоре настаивает такой
Кривошапко, можно представить суть этого разговора...
- Ты один? - не отступал Пашка.
- Вопрос некорректный, - уклонился от ответа Олег, еще не решив что
лучше: послать настырного адвоката подальше или встретиться с ним из
любопытства.
- В таком случае, извинись перед дамой и спускайся в гостиничный бар,
я уже здесь. Надолго не задержу, десять минут от силы. Заодно выпьем по
пятьдесят граммов, я ставлю.
Наглости ему, конечно, не занимать, но выяснить, что за этим стоит,
не мешает. И Олег согласился.
Пашка полысел, раздобрел, но был по-прежнему невыносимо говорлив. Они
выпили по рюмке коньяку, и Кривошапко обрушил на Олега поток комплиментов.
Если верить ему, в деловых кругах Сосновска понаслышаны об Олеге Савицком
как об одном из талантливых и удачливых менеджеров большого бизнеса, и, по
мнению тех же кругов, Савицкий перерос занимаемую им ныне должность
вице-президента полугосударственной и уже в силу этого неперспективной
компании. Как бы к слову спросил сколько Олег зарабатывает. Олег не стал
скрывать.
- Ха! - пренебрежительно хмыкнул Пашка - я жене на расходы больше
даю. А даю ей, как сам понимаешь, не все. И потом, какое может быть
сравнение: провинциальный адвокат и менеджер такого класса!
- Прибедняешься, Пашенька: адвокат, располагающий столь оперативной
информацией, оплачивается недурно.
- Я бы этого не сказал. Но речь не обо мне. Как смотришь на должность
генерального директора коммерческого предприятия с миллиардным оборотом?
- А как я должен смотреть на это?
- Как на свою ближайшую перспективу. Оклад пять тысяч баксов, офис из
шести комнат в центре города, очаровашка-секретарша, персональный
"мерседес" с персональным шофером, телохранитель-каратист. Не слабо?
- Не слабо, - согласился Олег. - Но кому я обязан таким лестным
предложением?
- Пока не могу назвать своего доверителя. Но как только дашь
принципиальное согласие, я сведу вас.
- Согласие на что? - испытывающе посмотрел на него Олег.
Было ясно, что Кривошапко темнит, и разговор о генеральном
директорстве не более как дымовая завеса, за которой кроется какой-то
сиюминутный интерес Пашкиного доверителя.
- Старик, я уже объяснил. Хотя есть предварительное условие. Нужна
твоя помощь в экспертной оценке коммерческих перспектив одного
приватизируемого предприятия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41