Мотив понятен. Почти все преступнички, как говорится, в сборе. Но хотел бы я знать, кто же укокошил эту тихую старушку?!
- Да уж, тихую, видали мы таких. - пробурчал Невский себе под нос.
На мгновение в памяти встал недавний эпизод.
Лестница в санатории. И на площадке, перед зеркалом - двойник.
А потом - трагедия на пустынной железнодорожной насыпи. Неведомый убийца в оранжевой куртке, сломя голову бегущий с места преступления. И испуганные, ненавидящие глаза Тыриной.
- Если б я не знал, что это не я, то я бы сказал: убийца - я, ответил Невский, грустно глядя на майора.
- Превосходный довод, ничего не возразишь! - Афонов ядовито покривился. - От Куплетова, я думаю, и вовсе пользы никакой. Вот на голову мне свалился!..
Опять задребезжал телефонный звонок.
- Разбил бы иной раз! - сделал страшные глаза майор, однако трубку снял. - Алло!.. Кто говорит? Мордянский? Так. А Чикин где? Так. Пусть не пропадает. Хорошо, я слушаю внимательно. - Сколько-то времени Афонов держал трубку возле уха просто так, но вскорости придвинул к себе трепаный блокнот и распахнул его. - Конечно, я прекрасно понимаю. А нельзя ли покороче? Нет? Тогда я все записываю. Только громче - плохо слышно!..
Пока Афонов чиркал у себя в блокноте, строя рожи и сопя, Невский снова попытался увязать друг с другом главные события минувших дней.
Картинка вырисовывалась вроде бы логичная, правдоподобная, и все же.
Больше всего его раздражала в ней нахально-вызывающая, наглая фигура незнакомца - чересчур отчетливая, чтобы пребывать в тени, и вместе с тем до неприличия аморфная - буквально пальцем в нее ткни, и не заметишь, как насквозь пройдет рука. Приметы - есть, но все они - чужие. Парадокс!
Меж тем Афонов кончил говорить, повесил трубку и с удрученным видом, словно бы не зная, чем еще заняться, начал перелистывать блокнот вперед-назад, покуда не захлопнул его вовсе.
- Дожили! - сердито буркнул он.
- А что такое? - вмиг насторожился Невский.
- Чикин на заводе посетил столовую - совсем изголодался, невтерпеж ему, мальчишке! - вот его и прохватило. Пропадает, видите ли, двух шагов не может отойти!.. Талант сыскной, гроза убийц!.. Мордянский - тот умнее: взял из дому бутерброд. Пожалуй, далеко со временем шагнет, когда-нибудь мне будет на замену. Надо непременно поощрить - копнул парнишка в нужном месте, глубоко.
- Еще какие-то известия? Про Ломтева?
- Нет. Бери вбок, в туманный Альбион! - решил блеснуть отменной эрудицией и чувством юмора Афонов. - Стало быть, новинка номер раз. Хотя. на кой черт это все теперь?! Морока только лишняя.
- И все же?
Невский опустился в кресло, изготовясь слушать.
- Ну, что Мордянский рассказал?.. - мгновенно потускневшим голосом завел майор. - Он выяснил: в ту пятницу, когда в Мостова бахали из-за реки, с завода уволились трое. На пикничок-то директор поехал к обеду, а увольнялись - утром, и он лично подписывал приказы. Репутация у всех троих, так скажем, не ахти. Ну, двое - что? Уехали из города совсем, теперь в соседней области работают. Пока нормально.
- Вы фамилии их знаете?
- Сейчас взгляну. - Афонов снова пролистнул блокнот. - А, вот они! Трупцов и Разгибаев. Разгибаева я помню - ух, мошенник! А Трупцова никогда не видел... Ну и хорошо! Как говорят: мужик с кобылы - бабе легче. Или как там верно? Впрочем, все равно!.. Пусть в стороне от нас, в соседней области, бузят. Не сомневаюсь: забузят - и снова их взашей. Такой народ!..
- А третий? - подсказал нетерпеливо Невский. - Как его фамилия? И кто такой?
- Фамилия?.. Да плохо было слышно, я боюсь, неточно записал. Ну, то ли Саскин, то ли Васкин - что-то в этом роде. Кто такой? Разнорабочим числился...
- Его Бутусов знал?
- Наш славный оружейник? - прихихикнул вдруг майор. - Должно быть, знал. Они ж в одном цеху работали. И вообще: завод не так чтоб и огромный, там друг друга все - в лицо-то уж, по крайней мере! - знают. Я так полагаю. Вот. На работе этот Саскин был большой проказник: выговоров у него - вагон и малая тележка, так сказать. Да и с директором, с Мостовым то бишь, был все время на ножах. Мордянский рассказал: бывало, этот Васкин в мыло пьяный на завод с утра придет и - кочевряжится при всех, к начальству лезет: спирту, мол, хочу, шампунь совсем осточертел!.. А у Мостова спирт всегда был про запас - валюта заводская. Да и в городе ценим напиток - если надо что приладить, починить. За деньги так старательно не сделают, как за граненых полстакана. Люди ценности на этом свете различают...
- Ну так что же Васкин-Саскин? Чем еще он знаменит? - осведомился Невский, подавляя набежавшую улыбку. - Не сидел - ни разу?
- Было дело, - покивал майор. - Сидел. Три года.
- А за что?
- С двумя дружками кассу в городском автовокзале пробовал обчистить. Взят на месте преступления. А после срока в город возвратился и с тех пор безвыездно - здесь. Ну и нюх у вас, Михаил Викторович! - деланно восхитился Афонов. - Как на кого подумаете - так тот и в самом деле. Тянет вас к ним, тянет!.. Ну, шучу! А эти приключения у Саскина давненько были - почитай, двенадцать лет назад. Или тринадцать. Мне Мордянский диктовал, но я опять же - не расслышал. Впрочем, разницы-то нет! Он эти годы, Васкин то есть, жил довольно тихо. Относительно, конечно. Вот - квартиру получил. Большая нынче редкость: однокомнатная! Сам себе хозяин. Собственный-то домик лучше, но и это - праздник.
- В общем, все - как у людей, - сказал со вздохом Невский. - Ну, а с кем живет?
- Один. Семьи нет: ни родителей, ни жены, ни детей. Так, во всяком случае, Мордянский говорит. А Чикин, обормот, сходил в столовую и отдувается теперь!.. - Как видно, мысль о втором подчиненном мучила майора постоянно. И в какой-то мере унижала - тем, что, будучи глупейшей, появляется всегда некстати. - Совершенно одинокий человек. Возможно, оттого и пьет. Но что при этом любопытно - так Мордянскому рассказывали на заводе, - скряга был - первейший сорт!.. Ужасный скопидом. Деньгу любил.
- И в чем же это проявлялось?
- В долг - никому, ни разу. А просили - до зарплаты, дело-то житейское!.. Любил по выходным работать, внеурочно - тоже лишняя копейка. А как отпуск - осенью обычно, - так на промысел: за ягодами, за грибами, уж не знаю, и за чем еще. Потом сдавал в кооперацию. А часть солил, мариновал, сушил - и на базар. Тут, разумеется, навар покрепче... Так и жил из года в год.
Майор опять перелистнул блокнот.
- Еще у вас вопросы есть? Я здесь довольно много записал по разным пунктам. Ведь, какая б память ни была, не больно-то запомнишь сразу.
- Каждый сходит с ума по-своему, - негромко отозвался Невский и взъерошил бороду. - И что же, ни единой родственной души - нигде?
- О ком вы?
- Да о Саскине-Васкине! Мы же - о нем. Какие-нибудь братья-сестры, дядья-тетки? Неужто - никого?!
- Дались вам эти родственники! - раздраженно произнес Афонов. Близких родных - никого. Абсолютно. В нашем городе живет только троюродный брат. У них, как выяснил Мордянский, отношений нет - уже давно.
- И кто же это?
- Ломтев.
- Летчик?! - Невский аж присвистнул. - Почему вы сразу не сказали?
- Не люблю в машине ездить задом наперед, - значительно откликнулся Афонов. - Я люблю, чтоб постепенно. А не как блоха - туда-сюда. Работать легче. Думается лучше. И спокойней на душе!
- Кому спокойней, а кому - и нет! - сердито глянул на майора Невский. - Оч-чень интересно. То, что я от вас услышал, многое меняет.
- Что? - подозрительно спросил Афонов.
- Многое, не сомневайтесь! Ладно, едем дальше. Продолженье - было?
- Было, - как-то вяло, без особенной охоты подтвердил майор. - Как раз в ту пятницу, когда из-за реки стреляли, этот Васкин с жуткого похмела объявился на заводе. Тут его и подловил директор. Что-то там Мостову вдруг понадобилось, только высунулся он из кабинета, а навстречу раскрасавец наш идет! - Судя по той торжественности, какая зазвучала в его голосе, Афонов подступил к основному моменту в своем повествовании. - Ну вот Мостов и закатил Саскину чудовищный скандал. Он, в общем-то, предупреждал его и раньше - и за пьянство, и за хамство, и за нарушения режима.
- Как его еще терпели? - удивился Невский.
- Уж не знаю как, но, сами видите, терпели. Что-то, стало быть, мешало выгнать. Хотя, чтобы уволить, разных-всяческих причин хватало за глаза. А тут, как говорится, терпение лопнуло. В результате Мостов немедля подписал приказ, на что хмельной Васкин чуть не набросился на него с кулаками. Долго потом бушевал. Свидетели были.
- Ну, и чем все это кончилось?
- Вы имеете в виду скандал? А ничем! Мордянский - вот уж умница, не то что этот Чикин, обожрался, нашел где!.. - все досконально выяснил. И вот какой финал. В понедельник Саскин заявился на завод пораньше, причем отменно трезвый, для порядка малость поканючил перед замом, а потом преспокойно взял расчет.
- И где же он теперь? Установили?
- Да, - коротко кивнул майор и даже не стал заглядывать в свой блокнот. - Уже через два дня - то есть в среду - он зачислился санитаром в санаторий.
- В какой именно?
- В тот самый, где и вы сейчас! У нас в районе других санаториев нет.
- Интересная картина получается, - словно бы сам удивляясь этому, заметил Невский. - Снова - Ломтев. И Мостов, и этот Саскин-Васкин. Интересно!
Странная и не оформленная четко мысль внезапно зародилась у него в мозгу, вернее, даже и не мысль, а - некое предчувствие напополам с воспоминанием. И это-то воспоминание предательски все время ускользало.
- А как. звали брата Ломтева? - спросил он тихо и отчаянно волнуясь.
- Это мы - в момент, - с готовностью откликнулся Афонов, снова зарываясь в свой блокнот. - Да где же?! Неужели позабыл вписать?.. А, нет, все есть! Все-все на месте. Николай Артурович - вот так записано.
Ну, где-то рядом!.. Саскин-Васкин. Николай.
А что Куплетов давеча, когда его допрашивали, говорил?
Один из санитаров - совсем новенький, недавно в санатории работает.
Ваня Турусов? Нет, не то. Другой.
Стоп!
Колька Звязгин. Звязгин Николай!
- Послушайте-ка, Анатолий Аверьянович, - душевно начал Невский, может, вы ошиблись? То есть просто не расслышали, когда Мордянский диктовал? Не Саскин и не Васкин - верно будет: Звязгин! Вам не кажется?
Афонов, с напряжением уставившись в блокнот, довольно долго размышлял, и губы его медленно, едва заметно шевелились - повторяли так и эдак разные, но дьявольски похожие фамилии.
Потом он поднял голову и ясными глазами посмотрел на Невского.
- А ведь вы правы, черт возьми! - сказал он громко и без всякого восторга. - Звязгин, именно! И как же это я не догадался?!
- Память! - улыбнулся Невский. - Это - не в блокнотике писать.
- Паршиво было слышно: гул, сплошные помехи. - словно оправдываясь, произнес майор. - И что теперь мы будем делать?
- Надобно проверить санитара. Оч-чень тщательно, - ответил с расстановкой Невский. - Его внешность. Впрочем, это нам может рассказать Куплетов. Думаю, тогда довольно многое определится.
- Дьявол, раньше это сделать не сообразили! - искренне досадуя, сказал майор.
- И не могли сообразить, - уверенно ответил Невский. - Просто не было такого повода. Мы размышляли совершенно о другом, в иной, как говорится, плоскости... Теперь же... Кстати, можно позвонить Мордянскому?
- Зачем?
- Ну, как зачем? Элементарно!.. Чтоб кое-что проверить! Мало ли.
- А как же ваша замечательная память? - усмехнулся саркастически майор.
- Я человек - и ошибаюсь часто. Иногда мне больше, чем другим, везет, и только. Вы скажите прямо: очень трудно дозвониться?
- Нет. Ладно. Я сейчас. - Афонов медленно набрал необходимый номер. Трубку сняли сразу. - Это кто, Фомич? Ах, это вы, Мордянский!.. Мне-то вас и надо. Интересно, а сейчас я слышу вас прекрасно. Я что, собственно, звоню. Как звали этого, который на заводе лез Мостова бить? Что, многие пытались?! Нет, мне нужен санитар. Ну, тот, что в санатории сейчас! Так. Я пишу. По буковкам. Отлично! Значит, Звязгин. Это точно? А. Что-что? - Лицо майора разом посуровело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46