Ему все же удалось прихватить беглеца сзади. Этого оказалось достаточно, чтобы лишить того равновесия и опрокинуть на бок - на ту руку, в которой был нож.
Звязгин коротко вскрикнул, видно, упав не совсем удачно, но оружия не выпустил и тяжело покатился по склону вниз, увлекая Невского за собой.
Над ними, безнадежно удаляясь, прогрохотал товарный состав..
Они корчились в траве - каждый силился хоть на мгновение, на долю секунды опередить противника, не давая ему подняться, и одним-двумя беспощадными, точными ударами предрешить исход схватки.
В какой-то момент Звязгин все же изловчился, очутился сверху и, тотчас проведя болевой прием, принялся душить Невского одной рукой, одновременно другой - поврежденной и от этого не до конца послушной - примериваясь, чтобы поразить ножом наверняка.
Но ему все никак не удавалось - мешала некстати полученная травма, да и соперник оказался чересчур умелым, защищался хорошо.
Краем глаза, отчаянно высвобождаясь из цепкого захвата и силясь сбросить Звязгина с себя, Невский заметил, как на тропинке, невдалеке от них, внезапно появился новый, совершенно незнакомый человек.
Чужак целился из пистолета, дуло ходило ходуном, но он отчего-то никак не мог спустить курок... Боялся, как видно, попасть в своего.
Да кто же свой-то? Кто?!
И почти моментально рядом с незнакомцем возник из-за деревьев взмыленный Куплетов, зажимая толстую суковатую палку в руке. Даже не палку - целый сук!
Невский захрипел. Хватка у санитара была поистине страшной. Впрочем, и физически он был, наверное, сильнее Невского.
Ах, сукин сын! - мелькнула мысль. Как же я не рассчитал, не оценил тебя?!
Взгляд Звязгина, остекленелый, мутный, стал совершенно бешеным.
Это был его последний шанс: прикончить и бежать - теперь куда угодно, лишь бы прочь отсюда.
Все поплыло в сознании Невского - замедленно, как при рапидной съемке.
Он даже не успел почувствовать смертельную угрозу, исходившую от маленького пляшущего дула револьвера, вообще - почувствовать, а уж тем паче осознать реальность в этот миг происходящего - в десятке метров от него.
Грянул выстрел. Звязгин дернулся, внезапно обмяк, с всхлипом ухнул и завалился на бок.
И вслед за тем со стороны леса раздался страшный, смертный крик.
Ощутив, наконец, что более никто его не держит, Невский по инерции вскочил.
На миг все пошло штопором перед глазами, и к горлу подступила тошнота.
Радости победы не было. Напротив, Невским владело сейчас чувство глубокого разочарования и даже тягостной униженности.
Недооценил противника, уверовал вдруг, без малейших оснований, в собственное превосходство - и едва не поплатился жизнью.
Кто бы мог подумать, что Звязгин, этот пьяница и скандалист, окажется столь ловок и отлично подготовлен!
Впрочем, промелькнула мысль, иначе быть и не могло! Дешевую шпану из подворотни нанимать не станут - нужен человек, который знает, как толково убивать. А это я и не учел. Похоже, он служил десантником или в морской пехоте. Вероятно, так. И если я тренировался, по большому счету, ради жирной галочки в закрытых, внутренних соревнованиях, то вот таких, как он, натаскивали применительно к реальным обстоятельствам, когда и вправду надо быть безжалостным и действовать наверняка. Не прозвучи в последнюю секунду этот странный выстрел, я бы мог пополнить список доблестных свершений санитара. Мда, оплошал я, крепко оплошал.
В ушах стоял противный звон, слегка мутило, ноги были ватные, тяжелые. Хотелось просто сесть на землю и не думать ни о чем.
Невский зажмурился и потряс головой. И лишь затем медленно, с трудом, обернулся.
Первым делом он увидал Куплетова, застывшего возле тропы с испуганно-тревожным выражением на лице. А потом - тело, в неловкой позе распластавшееся на траве.
Глаза Куплетова молча вопрошали: "Каково?! Я прав или не надо было так?.."
Невский с усилием вздохнул и, чуть разведя руками, согласно кивнул. Даже не кивнул - просто уронил голову на грудь.
Ему все стало ясно.
- Готов, - без всякого выражения произнес он и будто налитой свинцом ногой слегка поддел неподвижное тело санитара. Затем шагнул к лежащему ничком, поперек тропы, незнакомцу и долго, с любопытством разглядывал его. - Что ж, - криво усмехнулся Невский. - Кто бы он там ни был, этот тип, но он, кажется, целился в меня?..
- Я понял так, - пожал плечами Куплетов, забрасывая палку далеко в кусты. - Шельмец какой!.. Надеюсь, я не отправил его на тот свет? Двух покойничков сразу было бы многовато. Или я не прав?
Глава 33
И уже в который раз за последние дни Невский отправился в город.
На сей раз - как простой свидетель, невиновный и любезно охраняемый законом.
Невский - правда, робко - поначалу заикнулся: мол, он в некотором роде и немного пострадавший, на что доблестный майор по телефону возразил: "Ну, вам так сразу все и подавай! Ведь - не калека!.. Вон, другим гораздо хуже на тот свет пошли. А ничего, молчат!.. Шучу. Но вы же сами лезли на рожон. Разве не так, а?"
Невский чуть подумал - и признал святую правоту майора. И довольствовался тем, что он - простой свидетель, невиновный и любезно охраняемый законом.
Кроме него направлялся в город и Куплетов - тоже в качестве свидетеля и, как сумрачно шутил он сам, общественно-полезного членовредителя.
Вообще судьбой своей Куплетов был доволен.
Впрочем, в его жизни, вероятно, еще надо было поискать событие, которое могло бы вывести его из равновесия - надолго и всерьез.
Ломтева - а на тропе стрелял, действительно, пилот - он огрел тогда от души.
Лидочку - после всего случившегося и пережитого - хватил нервический удар.
Главврач, признав, конечно, всю ее звериную, нечеловеческую сущность и сугубую опасность для соседей - близких и далеких, - тем не менее в категоричной форме заявил, что хотя бы сутки, а еще лучше - пару дней, медсестра должна отлежаться в полном покое. При этом он уверенно кивал на Бонифатия Павлиновича: дескать, именно директор и склонил его к столь интересной мысли, однако выяснить, насколько это справедливо, никому не удалось.
В итоге Афонов скрепя сердце согласился - и Лидочка до утра осталась в санатории.
Дежурить при ней был назначен Дергун - как человек исключительно бывалый, во всех отношениях крепкий и к тому же знакомый с тонкостями здешнего распорядка.
А вот Гугулидзе, хотя он и рвался тоже постеречь красавицу вдову, Афонов отказал категорически. Были здесь замешаны какие-то служебные нюансы.
Директор Подкосыжнев, когда узнал, что под его чутким руководством работали два таких лживых и страшных человека, вмиг затосковал, что-то эдакое выпил от сердца и других недомоганий, спешно удалился к себе в кабинет, и там с ним вышел казус.
Это, впрочем, на судьбах исцеляющихся подопечных Бонифатия Павлиновича ни малейшим образом не отразилось. Никто даже внимания не обратил.
Тем временем машина - с Птучкой за рулем и с поникшим Ломтевым, зажатым на сиденье между свидетельствующими Невским и Куплетовым, прикатила в город.
Следом за ней - почти одновременно - прибыла и карета "скорой помощи", доставив в больницу безжизненное тело Звязгина.
Ломтев, хранивший упрямое молчание, на этот раз не выдержал.
- Зачем его в больницу? - удивился он.
- А где еще у нас есть морг?! - хохотнул глумливо Птучка. - При книжном магазине или заводской столовой, или булочной - пока не завели.
- И при обкоме - тоже нет, - ввернул Куплетов, впрочем, мигом спохватившись, что сморозил очевидное не то. Он сделался пунцовым и тоскливо завздыхал.
- Ну, что ж. - пожал плечами Ломтев и опять умолк.
- Вы, Савва Иннокентьевич, язык попридержите, - посоветовал миролюбиво Птучка. - Мы тут все свои, а показания давать начнете - ляпнете какую-нибудь дурь. и сразу - море неприятностей!.. Не надо.
- Верно-верно, - поддержал лейтенанта Невский.
- Я учту. - Куплетов кротко и тепло взглянул на своего соседа.
В дороге, ощутив себя наконец-то полноценными собратьями по сложной ситуации, Невский с Куплетовым прониклись искренней взаимной симпатией и договорились впредь дружить. И это было хорошо.
Решив не откладывать дело в долгий ящик и вообще ковать железо, пока горячо, Афонов отдал последние текущие распоряжения и сразу приступил к допросу.
Ломтев, которого незамедлительно доставили к нему в кабинет, поначалу вел себя нагло.
По всей вероятности, твердо усвоив, что молчание - золото, а драгметаллы, как известно, просто так, повсюду не валяются, он отказался отвечать на любые вопросы.
Игра в молчанку, начатая еще по дороге, в машине, продолжалась.
Был летчик среднего роста, отменно сложен, русоволос, со смазливыми чертами в меру загорелого лица, с шикарными пшеничными усищами а-ля товарищ Буденный, с намечающейся лысиной и с холеными, что называется, точеными руками.
Глаза его, слегка навыкате, смотрели с тем выражением, когда лихая наглость способна в одно мгновение перейти в откровенный испуг.
У него был взгляд пойманного с поличным плута, которому всю жизнь до смешного везло...
На затылке - несколько справа - красовалась здоровенная пластырная блямба.
Одет он был в очень стильный серый клетчатый костюм, измазанный теперь глиной и местами забрызганный крупными каплями крови.
- Вы мне еще за костюм заплатите, - с высокомерной суровостью пообещал Ломтев. - И за телесные повреждения. Так дела не оставлю.
- Хм. Не оставляйте, ладно. А закурить сейчас не хотите? - участливо спросил майор. - Я вижу, у вас пальцы желтые от табака, и вы, вероятно, цените хорошую затяжку в трудную минуту... - желая блеснуть своим отменным кругозором, добавил он с напускной значительностью.
Ломтев побелел, секунду-другую размышлял и, придя к выводу, что такто оно будет лучше - и для всех, и для него, - немедленно изобразил припадок.
Он боком медленно повалился со стула, поберегши, однако, раненую голову, и, дрыгая ногою, закатив глаза, принялся дурно орать.
Старался он не менее полуминуты, но потом устал.
Он, судя по всему, надеялся, что кто-нибудь его поднимет, побегут звать врача, но все, войдя в его положение, лишь терпеливо ждали.
Тогда он обиженно встал, слегка отряхнулся и снова уселся на стул.
- У меня - бывает. - жалобно-таинственно пояснил он. - Эдак схватит.
- А теперь вот - прошло. И хорошо, - сердечно улыбнулся Афонов, но тотчас взгляд его стал жестким, а лицо - непроницаемым. - Не прибедняйтесь, Ломтев. Мы запросили данные из вашей медсанчасти - вы абсолютно здоровы. Иначе как бы вы летали? Так что это представление. Нисколько не смешно. К сожалению. Ну, что же, если вы пока сами не желаете нормально говорить, послушаем наших свидетелей. Гражданин Куплетов, прошу!
Афонов сделал широкий жест в направлении двери.
Сидевший возле нее Гугулидзе мигом вскочил, распахнул наполовину и зычно возвестил:
- Товарищ Куплетов, зайди, дорогой!
Куплетов шагнул через порог, коротким кивком поприветствовал всех и застыл в выжидательной позе.
- Расскажите нам, Савва Иннокентьевич, - дружеским тоном предложил майор.
- Простите, а о чем я должен говорить? - спросил массовик, отчего-то конфузясь.
- Неужели не понятно? - прошипел позади него Птучка. - Что вы, как ребенок!..
- Да вот - о последнем инциденте, - прежним тоном пояснил Афонов. Как это вы вдруг очутились возле железнодорожной насыпи? Очень интересно. Только. без фокусов отвечайте. И пройдите-ка сюда, поближе.
Куплетов осторожно вышагнул на середину кабинета.
- Так ведь. - начал он. - Все просто! Сначала, смотрю, Колька Звязгин в том направлении побежал. Я, правда, не придал этому значения. Мало ли, зачем человеку надо! Да и занят я был. А когда спустя сколько-то времени я сейчас не помню, сколько именно! - туда направился и Михаил Викторович, причем очень спешно, тут что-то, знаете, во мне шевельнулось, что-то подсказало.
- Хм, резон, - одобрительно кивнул майор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46