А сегодня опять
фул-контакт да еще и с дезинформацией.
В свежевыкрашенном пожарном ящике на заднем дворе он за скрученной
брезентовой кишкой обнаружил сверток, который, не таясь, развернул, сидя
на укромной скамейке в глубине сада. "Магнум". Пистолет, надо полагать,
объекта. Он тщательно обтер пистолет, завернул в заранее приготовленную
тряпицу и спрятал во внутренний карман пиджака, но все равно риска меньше,
чем при сбруе: незаметно стянул при опасности и все: я не я, и лошадь не
моя.
Ох, и не хотелось! Но надо, надо. Он обнаружил объект, когда тот
пристроившись к оставленному на комоде черного дерева подносу с
шампанским, не спеша, опорожняя бокалы, рассказывал двум ошалевшим
интеллектуалкам о прелестях ночной жизни Роттердама и Гамбурга.
Интеллектуалки, как истинные интеллектуалки, старательно пытались понять
зачем им знать об этих экзотических привычках и специфических приемах
блядей из двух портовых городов. Интеллектуалок, наконец, подхватили,
увели, и объект отправился просто бродить по дому и саду.
В саду и помочился, мерзавец. А надо бы в сортире. Придется
искусственно подводить. Объект прилип было к нимфеткам, но нимфеток у него
отняли более молодые и прикинутые молодцы. Объект затосковал и вошел в
дом. В пустом коридоре он обратился к объекту, озабоченный непорядком на
лице последнего:
- Чем это вы так испачкали лицо, коллега?
Объект обеспокоенно завертел головой, но, естественно, без зеркала
лица своего увидеть не мог. Поэтому спросил:
- Где?
- Вот здесь и здесь, - указал, не касаясь, пальчиком он.
- Что же делать? - в безнадеге пригорюнился явственно и сильно
поддавший объект.
- Пойдемте, я вас в туалет провожу.
- Сделайте милость! - обрадовался объект. - Я битый час искал уборную
в этом доме и не нашел. Пришлось в кустах опорожняться.
По пути - никого: все ринулись в большой зал на сборный концерт
валютных артистов-знаменитостей. Он знал здесь сортир наименее посещаемый
- на отшибе, в глухом крыле, где еще и реставрация не была доведена до
конца. Поддерживая вялое тело объекта за талию правой рукой, он пальцы
левой окунул в сухую землю цветочного горшка, украшавшего в паре с другим
вход в сортир. До открытия двери он беззвучно выключил свет в сортире, а,
открыв, удивился:
- Чего это у них темно? Где тут выключатель?
Почти одним движением он включил свет и повесил на ручку двери
маленькую на веревочку картонку, на которой было написано: "Засор. Просьба
не входить".
Объект недовольно жмурился от яркого света. Он стоял между
умывальником и двумя кабинами и жмурился, не понимая куда себя девать. Он
подошел к нему и, пытаясь стереть с него несуществующее со щеки устроил на
лице нечто, действительно грязное.
- Нет, так не сотрешь, - убедился он вслух. - Давайте-ка к
умывальнику.
Объект склонился к умывальнику, а он обнял его за плечи. Потом,
набрав в левую горсть холодной воды, плеснул ее в лицо объекта и
одновременно хлопнул правой ладонью по спине. Содрогнувшийся от холодной
воды объект и не заметил мелкого укольчика в спину, но уже через мгновенье
расплавился в его руках. Он уложил эту массу на пол и на всякий случай -
ключ у него был - запер дверь. Усадить объекта на стульчак было задачей
труднейшей, но он, изрядно умаявшись, справился с ней. Немного отдохнув,
он извлек из кармана пиджака "Магнум" и вложил его, насильственно прижимая
и подталкивая пальцы к рукоятке револьвера. Самое трудное было просунуть
указательный палец в дужку спуска так, чтобы заранее не выстрелить.
Стволом "Магнума" он разъединил челюсти, засунул подальше в рот и, нажимая
на указательный палец объекта, нажал на спуск. Теперь можно. "Магнум" -
машинка серьезная, и часть затылка объекта отлетела к стене. Выстрел был
терпимо громкий. Он уронил руку объекта, рука объекта уронила "Магнум" на
пол. Дело было сделано.
Он мгновенно открыл дверь, сорвал картонку и коридорами кинулся туда,
где играла музыка. Там, где поблизости играла музыка, он остановился.
Откуда-то появился один прислушивающийся гражданин, откуда-то второй.
Второй, бесцельно и круто водя очами, поинтересовался. У себя, у всех:
- Вроде где-то стрельнули поблизости?
- Вроде, - согласился первый. Втроем начали прислушиваться по новой -
не стрельнут ли еще. Больше выстрелов не было.
Со стороны зала дробной рысью примчался сорокалетний красавец в белом
смокинге и, не теряя времени, приказно спросил:
- Где стреляли?
- Там, там! - воскликнул первый и замахал руками в разные стороны.
- По-моему в правом крыле, где-то внизу, - вдруг совершенно разумно
информировал мента в смокинге он. Трое как бы сблизились и быстро
двинулись по указанному направлению. Ему там уже нечего было делать, и он
спокойно направился к выходу.
- Устаю от классики, - объяснил он свой уход стражнику у ворот,
общаясь только голосом и скрывая лицо. Мимо, прорычав что-то охране,
проскочил бесшумно стуча палкой, отставной милицейский полковник Смирнов.
Он знал полковника, его ему показали. Смирнова сопровождал некто в
кожанке, которого он не знал...
- Я никак не мог остановить Курдюмова, - глухо оправдывался Сырцов,
твердо глядя в глаза Смирнову: - Никак. А стрелять... нет у меня таких
инструкций стрелять в человека, идущего сквозь толпу.
- Курдюмовым нас помазали по губам, отвлекая, Жора, - горестно
сообщил о своей догадке Смирнов. - Живой Курдюмов по их замыслу отвлек
внимание всех, кому он крупно интересен. А они, пользуясь паузой,
провернули здесь нечто мерзкое. Пошли в дом.
Они были уже на террасе, когда, приближаясь, завыли две сирены -
милицейская и скорой помощи. Тут же на террасу выскочил подполковник Махов
в белом смокинге.
- Что там, Леонид? - спросил Смирнов. Махов заметил, наконец, своего
бывшего начальника, заметил и бывшего подчиненного. Извлек из особого
кармашка где-то в поле смокинга (чтобы не деформировать силуэт) "Житан",
зажигалку и, закурив, ответил спокойненько:
- Самострел в сортире.
- Самоубийство? - постарался уточнить Смирнов.
- Вполне возможно. Но надо как следует посмотреть, - и, переключаясь,
жестко отдал инструкции выскочившим из милицейской "Волги" четверым в
штатском: - Сортир в полуподвале первого крыла. Есть возможность кое-что
подсобрать. Я был там первым и поставил охрану из местных. Действуйте,
действуйте!
Четверо (мент, следователь и два эксперта) помчались в сортир правого
крыла. Медики из "Рафика", неторопясь, готовили носилки.
- Кто? - опять спросил Смирнов.
- А черт его знает! - уже злобно ответил Махов: мешали самым дорогим
затяжкам после встряски. - Он весь в кровище, а я все-таки на праздник
приоделся. Сейчас ребятки по карманам пошарят, и узнаем.
- В рот? - предположил Смирнов.
- Угу, - подтвердил Махов.
- Машинка?
- По-моему, "Магнум". Эксперты уточнят, но, скорее всего, не
ошибаюсь.
- Серьезный инструмент. Откуда он у человека, пришедшего повеселиться
и выпить в культурный центр обездоленных детей?
- Чего не знаю, того не знаю, - Махов совершенно не аристократично
щелчком отправил чинарик "Житана" в дальние кусты. - А вы, Александр
Иванович, по какой причине оказались в культурном центре для обездоленных
детей?
- Мы вот с Жорой хотим Ивана Курдюмова схватить. Не видал здесь
такого?
- Может и видал. А кто он?
Махов смотрел на Смирнова тухлым глазом, Смирнов смотрел на Махова
тухлым глазом, а Сырцов, стоя чуть с сторонке, слушал, как в большом зале
мощный бас с шаляпинскими интонациями рассказывал:
"Жили двенадцать разбойников, жил кудеяр-атаман.
Много разбойников пролил крови честных христиан."
Про смерть в сортире знали только те, кому положено знать. Они и
суетились. Участники презентации продолжали делать свое благородное дело:
пить вино, мило беседовать, незаметно обжиматься и, естественно, слушать
хорошую музыку.
Подошел мент из бригады и сказал Махову:
- Похоже, это не наш, начальник.
- Это почему?
- Работник Министерства иностранных дел. И дипкурьер к тому же.
- Совершеннейший гебистский клиент, - решил Махов. - Звони им, Гриша.
- Фамилия его как? - поспешил без надежды спросить Смирнов.
- Савкин. Геннадий Иванович, - автоматически ответил мент и пошел
искать телефон. Махов, окончательно расслабившись, закурил вторично.
- Везет тебе в последнее время, Леня, - сказал Смирнов.
- Стараюсь.
- Это не ты, это кто-то старается.
- Так кто же старается? - ощетинился вдруг Махов.
- Судьба, - объяснил Смирнов. - Везенье - это судьба.
- Пойдемте отсюда, Александр Иванович, - подал голос Сырцов.
33
С презентации вернулись очень поздно. Имевшая успех Алуся насосалась
там у детишек прилично. Без разуменья и соразмерности рухнув на тахту, она
отшибла задницу, обиделась неизвестно на кого и решила плачуще:
- Все! Постель стелить не буду! Будем спать, как на вокзале!
И, действительно, завалилась на тахту, не снимая меховой жакетки и
декольтированного платья. Только туфлями выстрелила по разным углам. Злой,
как бес, Кузьминский направился на кухню. В связи с водительскими
обязанностями он был трезв, как Егор Лигачев, и намерен сиюминутно
ликвидировать какое-либо свое сходство с одним из лидеров бывшей когда-то
КПСС.
- Витька, телефон принеси! - прокричала из комнаты Алуся. - Мне с
Лариской срочно поговорить надо.
- Третий час уже! - для порядка проворчал Виктор, вырвал штекер и
перенес аппарат из кухни к алуськиной тахте. - Очень хочется услышать как
ты хороша была сегодня, да?
- Пошел вон! - капризно распорядилась она и поставила телефонный
аппарат себе на живот. Для удобства.
Кузьминский на кухне, на всякий случай, прицепил наушник и включил
его в сеть. Пока готовил выпить-закусить с интересом слушал сплетни,
интонацию сплетни, стиль сегодняшней сплетни. Авось для дела пригодится.
Порезал свежих огурчиков и тут же посолил. Огурчики сразу дали
направляющий дух. Дух этот торопил сделать основное, и Кузьминский, вынув
бутылку "Смирнофф" из холодильника, налил в старинную двадцатиграммовую
стопку до краев. Под благоухающую дольку огурца, под животворящий вкус
черняшки, а ну ее, всю до дна!
"Кузьминский-то у тебя?" Это Лариска. "У меня, где же ему быть." Это
Алуська. "Он в принципе ничего, но какой-то грубый, неинтеллигентный. Ты
поработай над ним. Ну, пока, курочка-ряба."
Дамы одновременно положили трубки. Алуся громко сообщила из комнаты:
- Лариса считает, что ты - ничего, только какой-то грубый,
неинтеллигентный!
- Я уже давно обнаружил одну закономерность, - спрятав наушники в
карман, Кузьминский, подготавливая незаметное приближение алкогольного
кайфа, был непрочь и побеседовать. - Чем дурее баба, тем неинтеллигентным
кажусь я ей.
- Ну, а на самом деле какой ты: интеллигентный или неинтеллигентный?
- громко спросила Алуся и тут же страстно зевнула с зубовным лязгом. И так
громко, что Кузьминский, испугавшись, пролил несколько капель смирновской
мимо стопки на голубой пластик стола.
- Ты чего там, проволочку перекусывала? - злобно полюбопытствовал он.
- Ты на вопрос отвечай, - резонно заметила она и зевнула на этот раз
протяжно.
Выпив вторую и закусив, Кузьминский объяснил все как есть:
- Я умею носить костюм, на мне ловко сидят джинсы, я не боюсь
отращивать бороду и не боюсь сбривать ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
фул-контакт да еще и с дезинформацией.
В свежевыкрашенном пожарном ящике на заднем дворе он за скрученной
брезентовой кишкой обнаружил сверток, который, не таясь, развернул, сидя
на укромной скамейке в глубине сада. "Магнум". Пистолет, надо полагать,
объекта. Он тщательно обтер пистолет, завернул в заранее приготовленную
тряпицу и спрятал во внутренний карман пиджака, но все равно риска меньше,
чем при сбруе: незаметно стянул при опасности и все: я не я, и лошадь не
моя.
Ох, и не хотелось! Но надо, надо. Он обнаружил объект, когда тот
пристроившись к оставленному на комоде черного дерева подносу с
шампанским, не спеша, опорожняя бокалы, рассказывал двум ошалевшим
интеллектуалкам о прелестях ночной жизни Роттердама и Гамбурга.
Интеллектуалки, как истинные интеллектуалки, старательно пытались понять
зачем им знать об этих экзотических привычках и специфических приемах
блядей из двух портовых городов. Интеллектуалок, наконец, подхватили,
увели, и объект отправился просто бродить по дому и саду.
В саду и помочился, мерзавец. А надо бы в сортире. Придется
искусственно подводить. Объект прилип было к нимфеткам, но нимфеток у него
отняли более молодые и прикинутые молодцы. Объект затосковал и вошел в
дом. В пустом коридоре он обратился к объекту, озабоченный непорядком на
лице последнего:
- Чем это вы так испачкали лицо, коллега?
Объект обеспокоенно завертел головой, но, естественно, без зеркала
лица своего увидеть не мог. Поэтому спросил:
- Где?
- Вот здесь и здесь, - указал, не касаясь, пальчиком он.
- Что же делать? - в безнадеге пригорюнился явственно и сильно
поддавший объект.
- Пойдемте, я вас в туалет провожу.
- Сделайте милость! - обрадовался объект. - Я битый час искал уборную
в этом доме и не нашел. Пришлось в кустах опорожняться.
По пути - никого: все ринулись в большой зал на сборный концерт
валютных артистов-знаменитостей. Он знал здесь сортир наименее посещаемый
- на отшибе, в глухом крыле, где еще и реставрация не была доведена до
конца. Поддерживая вялое тело объекта за талию правой рукой, он пальцы
левой окунул в сухую землю цветочного горшка, украшавшего в паре с другим
вход в сортир. До открытия двери он беззвучно выключил свет в сортире, а,
открыв, удивился:
- Чего это у них темно? Где тут выключатель?
Почти одним движением он включил свет и повесил на ручку двери
маленькую на веревочку картонку, на которой было написано: "Засор. Просьба
не входить".
Объект недовольно жмурился от яркого света. Он стоял между
умывальником и двумя кабинами и жмурился, не понимая куда себя девать. Он
подошел к нему и, пытаясь стереть с него несуществующее со щеки устроил на
лице нечто, действительно грязное.
- Нет, так не сотрешь, - убедился он вслух. - Давайте-ка к
умывальнику.
Объект склонился к умывальнику, а он обнял его за плечи. Потом,
набрав в левую горсть холодной воды, плеснул ее в лицо объекта и
одновременно хлопнул правой ладонью по спине. Содрогнувшийся от холодной
воды объект и не заметил мелкого укольчика в спину, но уже через мгновенье
расплавился в его руках. Он уложил эту массу на пол и на всякий случай -
ключ у него был - запер дверь. Усадить объекта на стульчак было задачей
труднейшей, но он, изрядно умаявшись, справился с ней. Немного отдохнув,
он извлек из кармана пиджака "Магнум" и вложил его, насильственно прижимая
и подталкивая пальцы к рукоятке револьвера. Самое трудное было просунуть
указательный палец в дужку спуска так, чтобы заранее не выстрелить.
Стволом "Магнума" он разъединил челюсти, засунул подальше в рот и, нажимая
на указательный палец объекта, нажал на спуск. Теперь можно. "Магнум" -
машинка серьезная, и часть затылка объекта отлетела к стене. Выстрел был
терпимо громкий. Он уронил руку объекта, рука объекта уронила "Магнум" на
пол. Дело было сделано.
Он мгновенно открыл дверь, сорвал картонку и коридорами кинулся туда,
где играла музыка. Там, где поблизости играла музыка, он остановился.
Откуда-то появился один прислушивающийся гражданин, откуда-то второй.
Второй, бесцельно и круто водя очами, поинтересовался. У себя, у всех:
- Вроде где-то стрельнули поблизости?
- Вроде, - согласился первый. Втроем начали прислушиваться по новой -
не стрельнут ли еще. Больше выстрелов не было.
Со стороны зала дробной рысью примчался сорокалетний красавец в белом
смокинге и, не теряя времени, приказно спросил:
- Где стреляли?
- Там, там! - воскликнул первый и замахал руками в разные стороны.
- По-моему в правом крыле, где-то внизу, - вдруг совершенно разумно
информировал мента в смокинге он. Трое как бы сблизились и быстро
двинулись по указанному направлению. Ему там уже нечего было делать, и он
спокойно направился к выходу.
- Устаю от классики, - объяснил он свой уход стражнику у ворот,
общаясь только голосом и скрывая лицо. Мимо, прорычав что-то охране,
проскочил бесшумно стуча палкой, отставной милицейский полковник Смирнов.
Он знал полковника, его ему показали. Смирнова сопровождал некто в
кожанке, которого он не знал...
- Я никак не мог остановить Курдюмова, - глухо оправдывался Сырцов,
твердо глядя в глаза Смирнову: - Никак. А стрелять... нет у меня таких
инструкций стрелять в человека, идущего сквозь толпу.
- Курдюмовым нас помазали по губам, отвлекая, Жора, - горестно
сообщил о своей догадке Смирнов. - Живой Курдюмов по их замыслу отвлек
внимание всех, кому он крупно интересен. А они, пользуясь паузой,
провернули здесь нечто мерзкое. Пошли в дом.
Они были уже на террасе, когда, приближаясь, завыли две сирены -
милицейская и скорой помощи. Тут же на террасу выскочил подполковник Махов
в белом смокинге.
- Что там, Леонид? - спросил Смирнов. Махов заметил, наконец, своего
бывшего начальника, заметил и бывшего подчиненного. Извлек из особого
кармашка где-то в поле смокинга (чтобы не деформировать силуэт) "Житан",
зажигалку и, закурив, ответил спокойненько:
- Самострел в сортире.
- Самоубийство? - постарался уточнить Смирнов.
- Вполне возможно. Но надо как следует посмотреть, - и, переключаясь,
жестко отдал инструкции выскочившим из милицейской "Волги" четверым в
штатском: - Сортир в полуподвале первого крыла. Есть возможность кое-что
подсобрать. Я был там первым и поставил охрану из местных. Действуйте,
действуйте!
Четверо (мент, следователь и два эксперта) помчались в сортир правого
крыла. Медики из "Рафика", неторопясь, готовили носилки.
- Кто? - опять спросил Смирнов.
- А черт его знает! - уже злобно ответил Махов: мешали самым дорогим
затяжкам после встряски. - Он весь в кровище, а я все-таки на праздник
приоделся. Сейчас ребятки по карманам пошарят, и узнаем.
- В рот? - предположил Смирнов.
- Угу, - подтвердил Махов.
- Машинка?
- По-моему, "Магнум". Эксперты уточнят, но, скорее всего, не
ошибаюсь.
- Серьезный инструмент. Откуда он у человека, пришедшего повеселиться
и выпить в культурный центр обездоленных детей?
- Чего не знаю, того не знаю, - Махов совершенно не аристократично
щелчком отправил чинарик "Житана" в дальние кусты. - А вы, Александр
Иванович, по какой причине оказались в культурном центре для обездоленных
детей?
- Мы вот с Жорой хотим Ивана Курдюмова схватить. Не видал здесь
такого?
- Может и видал. А кто он?
Махов смотрел на Смирнова тухлым глазом, Смирнов смотрел на Махова
тухлым глазом, а Сырцов, стоя чуть с сторонке, слушал, как в большом зале
мощный бас с шаляпинскими интонациями рассказывал:
"Жили двенадцать разбойников, жил кудеяр-атаман.
Много разбойников пролил крови честных христиан."
Про смерть в сортире знали только те, кому положено знать. Они и
суетились. Участники презентации продолжали делать свое благородное дело:
пить вино, мило беседовать, незаметно обжиматься и, естественно, слушать
хорошую музыку.
Подошел мент из бригады и сказал Махову:
- Похоже, это не наш, начальник.
- Это почему?
- Работник Министерства иностранных дел. И дипкурьер к тому же.
- Совершеннейший гебистский клиент, - решил Махов. - Звони им, Гриша.
- Фамилия его как? - поспешил без надежды спросить Смирнов.
- Савкин. Геннадий Иванович, - автоматически ответил мент и пошел
искать телефон. Махов, окончательно расслабившись, закурил вторично.
- Везет тебе в последнее время, Леня, - сказал Смирнов.
- Стараюсь.
- Это не ты, это кто-то старается.
- Так кто же старается? - ощетинился вдруг Махов.
- Судьба, - объяснил Смирнов. - Везенье - это судьба.
- Пойдемте отсюда, Александр Иванович, - подал голос Сырцов.
33
С презентации вернулись очень поздно. Имевшая успех Алуся насосалась
там у детишек прилично. Без разуменья и соразмерности рухнув на тахту, она
отшибла задницу, обиделась неизвестно на кого и решила плачуще:
- Все! Постель стелить не буду! Будем спать, как на вокзале!
И, действительно, завалилась на тахту, не снимая меховой жакетки и
декольтированного платья. Только туфлями выстрелила по разным углам. Злой,
как бес, Кузьминский направился на кухню. В связи с водительскими
обязанностями он был трезв, как Егор Лигачев, и намерен сиюминутно
ликвидировать какое-либо свое сходство с одним из лидеров бывшей когда-то
КПСС.
- Витька, телефон принеси! - прокричала из комнаты Алуся. - Мне с
Лариской срочно поговорить надо.
- Третий час уже! - для порядка проворчал Виктор, вырвал штекер и
перенес аппарат из кухни к алуськиной тахте. - Очень хочется услышать как
ты хороша была сегодня, да?
- Пошел вон! - капризно распорядилась она и поставила телефонный
аппарат себе на живот. Для удобства.
Кузьминский на кухне, на всякий случай, прицепил наушник и включил
его в сеть. Пока готовил выпить-закусить с интересом слушал сплетни,
интонацию сплетни, стиль сегодняшней сплетни. Авось для дела пригодится.
Порезал свежих огурчиков и тут же посолил. Огурчики сразу дали
направляющий дух. Дух этот торопил сделать основное, и Кузьминский, вынув
бутылку "Смирнофф" из холодильника, налил в старинную двадцатиграммовую
стопку до краев. Под благоухающую дольку огурца, под животворящий вкус
черняшки, а ну ее, всю до дна!
"Кузьминский-то у тебя?" Это Лариска. "У меня, где же ему быть." Это
Алуська. "Он в принципе ничего, но какой-то грубый, неинтеллигентный. Ты
поработай над ним. Ну, пока, курочка-ряба."
Дамы одновременно положили трубки. Алуся громко сообщила из комнаты:
- Лариса считает, что ты - ничего, только какой-то грубый,
неинтеллигентный!
- Я уже давно обнаружил одну закономерность, - спрятав наушники в
карман, Кузьминский, подготавливая незаметное приближение алкогольного
кайфа, был непрочь и побеседовать. - Чем дурее баба, тем неинтеллигентным
кажусь я ей.
- Ну, а на самом деле какой ты: интеллигентный или неинтеллигентный?
- громко спросила Алуся и тут же страстно зевнула с зубовным лязгом. И так
громко, что Кузьминский, испугавшись, пролил несколько капель смирновской
мимо стопки на голубой пластик стола.
- Ты чего там, проволочку перекусывала? - злобно полюбопытствовал он.
- Ты на вопрос отвечай, - резонно заметила она и зевнула на этот раз
протяжно.
Выпив вторую и закусив, Кузьминский объяснил все как есть:
- Я умею носить костюм, на мне ловко сидят джинсы, я не боюсь
отращивать бороду и не боюсь сбривать ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47