Его мать, миссис Уиндем, рослую, худосочную и богатую, едва начавшийся праздник безумно раздражал. На меня и Зака она смотрела с подозрением.
— Здесь двадцать четыре ребенка, — сообщила она. — И все неуправляемые. Ну, вы же знаете мальчишек.
— Да-да, — меланхолично подтвердил Зак.
— Не беспокойтесь, — вмешалась я. — Надо на несколько минут увести детей в сад, чтобы мы подготовились. — Я смело вошла в гостиную и хлопнула в ладоши. — А ну-ка, все быстренько в сад! Скоро мы вас позовем.
Крепкие ножки дружно затопали к застекленным дверям. Миссис Уиндем бросилась за детьми, умоляя не трогать камелии.
* * *
Кукольный театр мы с Заком сделали своими руками. Мы пилили и забивали гвозди. На холсте нарисовали синие горы, зеленый лес и комнату в избушке. Мы даже сами сделали из папье-маше одну из кукол — льва. Эта грязная работа заняла уйму времени, лев смахивал на комок засохшего пластилина, морда вышла кособокой и бугристой. Остальные куклы мы просто купили. Разучили пару пьесок, сочиненных Заком. Он ведь писатель. На вопрос, чем он занимается, Зак обычно отвечает: «Пишу романы» — и лишь потом нехотя признается, что подрабатывает — в том числе и на детских праздниках.
Пьески Зака короткие, со сложным сюжетом и множеством персонажей. В сегодняшней участвовали мальчик, девочка, волшебник, птичка, бабочка, клоун и лиса. После таких выступлений я всегда мокрая — хоть выжимай.
Конечно, Зак уже знал про письмо, полицию и меры предосторожности. Сегодня он познакомился с Линн, которая сама отвезла нас в Примроуз-Хилл. Зак сидел впереди, беседуя с Линн о теории хаоса, о том, что численность населения Индии превысила миллиард человек, а Линн тем временем лавировала между машинами.
Пока мы устанавливали ширму, Зак спросил, не страшно ли мне.
— Нет, — ответила я, задергивая миниатюрный занавес. Подумала и добавила: — Наоборот, интересно.
— Извращенка.
— Зак, ты умеешь хранить тайны? — Ответа я не дождалась. И так знала, что не умеет. Зак — известный болтун. — У меня роман с полицейским.
— Что?
— Да, самой странно, но...
— Надя! — Он взял меня за плечи и встряхнул. — Ты в своем уме? Так нельзя.
— Почему?
Зак затараторил, возбужденно жестикулируя, словно ему не хватало слов, чтобы передать всю тяжесть моего преступления.
— Это ошибка. Так продолжаться не может. Это все равно что роман с врачом. Он пользуется тобой, твоей уязвимостью, разве ты не видишь? Послушай, я уверен: ты еще встретишь хорошего и порядочного человека. Ты ведь только что рассталась с Максом. Зачем тебе понадобилось прыгать в постель к тому, кто обязан защищать тебя?
— Заткнись, Зак.
— Я тебе вместо отца. Одумайся, Надя.
— Он женат, — с горечью добавила я. И сердце отозвалось острой болью.
Зак язвительно фыркнул:
— Ну как же!
— Он такой красавец. Не думала, что... — Я вздрогнула, отчетливо вспомнив, как утром, всего несколько часов назад, он отпустил Линн на часок, и мы занялись любовью в ванне, прислонившись к кафельной стене, торопливо раздев друг друга.
— Надя, — настойчиво повторил Зак. — Черт, уже идут...
Из сада возвращались мальчишки.
* * *
После кукольного спектакля я попросила Оливера помочь мне показать фокус. Палочка послушно складывалась каждый раз, когда Оливер прикасался к ней. Дети оглушительно вопили: «Абракадабра!», а миссис Уиндем болезненно морщилась, стоя в дверях. Потом мне понадобились какие-нибудь необычные предметы. Злой мальчишка по имени Карвер подсунул мне терку для сыра, но я решила, что кровь не украсит ковер миссис Уиндем. Поэтому я выбрала дыню, кольцо для салфетки и барабанную палочку и ничего не уронила. Потом Зак надувал длинные шары и скручивал из них зверюшек. Наконец дети ринулись в столовую — за сосисками на шпажках, печеньем и тортом в виде паровоза. Представление закончилось. Зак погибал без сигарет, и я вытолкнула его из дома.
— А ты справишься? — на всякий случай спросил он. — Уберешь все?
— Иди, иди, дезертир.
— Запомни мои слова, Надя.
— Обязательно. Давай, катись отсюда, напарничек.
— А может, одумаешься?
На миг я зажмурилась и отчетливо вспомнила, как Камерон касается губами моей шеи.
— Не знаю. Не могу обещать.
* * *
Детей начали разбирать родители и няни — я различаю их издалека. Собрав ширму, я начала запихивать кукол в ящик. Ко мне подошла миловидная девушка с чашкой чаю.
— Миссис Уиндем просила отнести вам. — У нее были серебристые волосы и смешной напевный акцент.
Я благодарно приняла чашку.
— Вы няня Оливера?
— Нет, я приехала за Крисом. Он живет на этой же улице. — Она взяла куклу, надела на руку и улыбнулась. — Тяжелая у вас работа.
— Ваша еще тяжелее. У вас только один подопечный?
— Есть еще двое, постарше. Джош и Гарри сейчас в школе. Куда класть кукол?
— Сюда, спасибо. — Глотнув чаю, я продолжала убирать реквизит. За годы это вошло у меня в привычку. Девушка наблюдала за мной. — Откуда вы родом? Вы прекрасно говорите по-английски.
— Из Швеции. Уже собиралась домой, но пришлось задержаться.
— А! — невнятно откликнулась я. Где же палочка? Неужели Оливер утащил и теперь разбирает в уголке? — Спасибо...
— Меня зовут Лина.
Она поспешила в кухню, где няни уже хлопотали вокруг малышей, которые запихивали в рот куски шоколадного паровоза и болтали о друзьях и привидениях. Гости понемногу расходились. "Скажи «спасибо», — услышала я. — «А где мой подарок?», «У Харви голубой. Я тоже хочу голубой!»
Я торопливо собирала вещи. Слава Богу, Линн на машине. Все-таки хорошо, когда рядом застенчивая, но ответственная женщина-констебль. В холле в меня с разбегу врезался светловолосый малыш. Фиолетовые тени под глазами и рот, перемазанный шоколадом.
— Привет! — поздоровалась я, собираясь быстренько обойти его.
— А моя мама умерла, — заявил он, глядя мне прямо в глаза.
— Да? — Я растерялась. Наверное, его мать где-то в кухне.
— Ага. Умерла. Папа говорит, она на небе.
— Правда?
— Нет. — Малыш лизнул леденец на палочке. — Так высоко она не залезет.
— Ну-у... — Я не знала, что сказать.
— Ее убил дядя.
— Неправда.
— Честно-честно! — твердил мальчуган.
Вышла Лина с курточкой под мышкой.
— Поедем домой, Крис.
Малыш взял ее за руку:
— А мой подарок?
— Он говорит, что его маму убили, — сообщила я.
— Да, — просто кивнула она.
— Как? На самом деле? — Я склонилась над Крисом. — Извини, я не знала, — неловко выговорила я. Слов не находилось.
— Мой подарок! — Он настойчиво тянул Лину за руку.
— Когда это случилось? — спросила я Лину.
— Две недели назад. Кошмар.
— Господи... — Я уставилась на нее. Впервые в жизни я видела человека, который сталкивался с убийством. — Как это случилось?
— Никто не знает. — Она покачала головой, взмахнув серебристыми волосами. — Ее убили дома.
Я ахнула:
— Какой ужас!.. Для всей семьи...
Подошла миссис Уиндем с пакетом для Криса. Пакет был раза в три больше, чем у остальных детей.
— Возьми, милый. — Она поцеловала Криса в макушку. — Если я могу чем-нибудь... — Она вздохнула и отвела взгляд. — Бедный ягненочек. — Тут она заметила меня. — Сейчас мы рассчитаемся, мисс Блейк. Все готово, подождите минутку.
— У меня два пакета тянучек, а у Томаса только один! — торжествующе объявил Крис. — А еще шарик!
— Вот ваши деньги, мисс Блейк.
Судя по тону, больше нас сюда не позовут.
— Спасибо. — Я взвалила ширму на плечо и направилась к двери. — Удачи вам, — сказала я напоследок молоденькой няне.
— Спасибо.
Мы стояли в холле. Что-то не давало мне уйти. Зак ждал у дома, надо было попрощаться.
— Это было ограбление?
— Нет.
— Он писал письма, — выпалил Крис.
— Что?
Лина кивнула и вздохнула.
— Да, — подтвердила она. — Ужас... Предупреждал в письмах, что убьет ее. Письма были похожи на любовные.
— На любовные... — тупо повторила я.
— Да. — Она взяла малыша на руки, он охватил ногами ее талию. — Ну, идем, Крис.
— Подождите! Постойте минутку. Она обращалась в полицию?
— Да. К нам приезжало много полицейских.
— И ее все-таки убили? — Я похолодела.
— Да.
— Как их звали?
— Кого?
— Полицейских. Вы знаете их фамилии?
— А зачем вам?
— Пожалуйста, вспомните!
— Я все помню — мы видели их каждый день. Линкс, Стадлер. И психиатр, доктор Шиллинг. Вот. А в чем дело? Что-то случилось?
— Да нет, ничего. — Я вымученно улыбнулась, хотя меня трясло. — Кажется, я их знаю.
Глава 9
— Что с вами, Надя?
— Что?
Я вздрогнула и огляделась, не сразу вспомнив, где нахожусь. И увидела, что сижу рядом с Линн, в ее машине. Она озабоченно склонилась ко мне, как подруга.
— Вы что-то побледнели.
— Голова разболелась, — соврала я. — Давайте немного помолчим.
— Может, вам что-нибудь нужно?
Я покачала головой, откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Мне не хотелось видеть ее. Я не доверяла собственному голосу. Линн завела машину и повезла меня домой. Мне казалось, будто моя голова полна кипятку, хотелось сжать ее обеими ладонями, чтобы не разорвало. Только теперь я вспомнила, что забыла попрощаться с Заком. Бросила его возле дома. Ничего, переживет.
Меня забросило в новый мир — жуткий, мрачный, откуда надо было поскорее выбраться, но прежде требовалось дождаться, когда утихнет жар в голове и звон в ушах. Во время короткой поездки я думала только об одном: как бы усидеть в новой уютной служебной машине Линн. Мне вспомнилось, что чувствуешь, проливая на руку кипяток. Боли еще нет, но уже знаешь, что через мгновение она пронзит всю руку. Надо успокоиться и обдумать все, что я узнала. Чей-то голос настойчиво вдалбливал мне в голову, что другая женщина получала такие же письма, а потом ее убили. Эта женщина прошла через все то же, что и я, и погибла. Всего пару недель назад. Когда я в последний раз ссорилась с Максом, она еще была жива, волновалась из-за писем, гадала, когда все это кончится. А теперь ее дети осиротели.
Машина остановилась. Я глубоко и размеренно дышала.
— Приехали, — произнес голос у меня над ухом. — Вам помочь?
— Мне надо прилечь.
— Хотите, я посижу в машине?
Меня вдруг будто окатили ледяной водой. В голове мгновенно прояснилось. Теперь надо притвориться больной.
— Нет, нет, ни в коем случае. Побудьте со мной.
— Вы уверены?
— Только развлечь вас я не смогу. Кажется, у меня мигрень.
— Поискать вам лекарство?
— Нет, надо просто полежать в темной комнате.
Мы вошли в дом, я сразу поспешила в спальню. Закрыла дверь. Убедилась, что окно заперто. Спустила жалюзи. Как Камерон. Как проклятый инспектор Камерон Стадлер. И легла на постель ничком. Я чувствовала себя пятилетним ребенком. Мне хотелось съежиться под одеялом, сунуть голову под подушку, и меня никто не найдет. Но это бесполезно. Еще как найдут. Впервые в жизни мне было страшно лежать в собственной постели. Особенно спиной к окну. Я прислонила подушку к спинке кровати и села, опираясь на нее. Теперь мне была видна вся комната. Ну и что толку? Может, лучше умереть и ничего не видеть?
В голове вертелись обрывки разговора с Линой. Восстанавливать его пришлось долго. Несколько минут я обдумывала оптимистичную версию: может, Лина просто сошла с ума. Нет, маловероятно. Она помнила Линкса, Грейс Шиллинг, Камерона. Сказала, что живет где-то рядом... А ведь это мысль.
Каждую пятницу мне в почтовый ящик бросали бесплатную местную газету. В нее я никогда не заглядывала. Меня не интересовали новые магистрали и заседания местного отдела службы социального обеспечения. Поэтому я сразу клала газеты под кухонную раковину — еще пригодятся, например, комкать и засовывать в мокрые туфли. Последние два месяца туфли у меня не промокали, все газеты были на месте. Я вышла из спальни, объявив Линн, что мне уже лучше. Предложила выпить чаю. Сама наполнила чайник и поставила его кипятить. Так я выиграла пару минут.
Я начала с последних пяти номеров газеты. В первом — ничего, во втором — тоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44