Судя по всему, у него кончился бензин.
Все трое узнали машину тут же.
Это был «камаро» Мелвила цвета морской волны.
5. За кулисами
Лукас с маху ткнул сигару в пепельницу.
- Съезжай следом за ним, парень! И передачу переключи!
С трудом справляясь с массивным рычагом переключения передач, Анхел снизил скорость и нажал на тормоз. Раздалось шипение пневматических тормозов, двигатель жалобно застонал, и «Черная Мария» медленно съехала на покрытую гравием обочину, остановившись в нескольких ярдах позади зеленого «камаро». Протянув руку к приборной панели, Лукас включил аварийную сигнализацию. Софи быстрым движением выхватила из-под сиденья два ручных фонарика, и все трое выпрыгнули из кабины.
Утренний воздух был Чист и прохладен, напоен волнующим ароматом росистых дикорастущих трав и цветов. Солнце еще не успело разогреть его. Обернувшись, Лукас поискал взглядом другие машины. На шоссе было пусто.
- Мелвил?! - окликнул водителя Лукас, осторожно приближаясь к машине. - Ты там жив?
Никто не ответил. Зеленый «камаро» стоял неподвижно. За тонированными стеклами никто не шевелился.
Лукас направился к заднему бамперу, гравий звонко хрустел под его ногами.
Воображение ни с того ни с сего врубилось на четвертую скорость. Лукасу представилось, как Мелвил, подобно ведьме из триллера, тает в кабине, словно мороженое на солнцепеке, и его остроконечная шляпа медленно оседает в большую лужу грязноватого месива.
Остановившись в нескольких дюймах от «камаро», Лукас попытался заглянуть в салон. И увидел в тонированных стеклах отражение окружающего пейзажа и своего неуверенного лица.
Неожиданно позади него что-то громко захлопало. Лукас подпрыгнул чуть не на шесть дюймов и обернулся. Софи вместе с Анхелом зажигала аварийные шашки, втыкая их в гравий обочины.
- Что это ты так дергаешься, а? - сам себя тихо спросил Лукас. - Очко играет?
И тут же вздрогнул от другого звука. Он доносился из «камаро». Сдавленный и нечленораздельный, он напоминал вой раненого зверя. Подойдя к водительской дверце, Лукас почувствовал запах протухшего бекона и еще чего-то странного, похожего на горелую резину.
Внезапно дверь распахнулась.
Лукас отшатнулся и, оступившись, грохнулся на гравий.
Острые камешки прорвали штаны и больно вонзились в ягодицы.
То, что вырвалось из автомобиля и промчалось мимо Лукаса, уже не было человеком. Это был сгусток смертельной боли и дергающихся конечностей. Изо рта этого существа вылетал пронзительный визг, оно бежало к грузовику, руки его болтались плетьми, с губ свисала струйка кровавой слюны.
- Бе... бе... бежать!.. бежать!!!
Карабкаясь по лесенке в кабину грузовика, парень пытался что-то сказать, но исторгаемые им звуки, перемежавшиеся с воплями боли и конвульсивными подергиваниями, были совершенно нечленораздельными. Добравшись до пассажирской дверцы, он схватился за ручку, но покрытые кровью руки скользнули, и Мелвил, оставляя липкие кровавые следы крови на черном металле, свалился на гравий, корчась от невыносимой боли.
Странное дело, но Лукасу показалось, что как только парень перестал бежать, боль резко усилилась.
- Бе... бе... бежать... бежать... бежать!.. бежать!!!
Он корчился и бился в конвульсиях, простирая руки к небу, словно моля о пощаде. Его грудь тяжело вздымалась. Казалось, он задыхался. Широко раскрытые глаза выражали немыслимое страдание. Кровавая пена стекала на подбородок, расцвечивая светлую футболку яркими малиновыми пятнами.
- Бе... бе... бежать... бежать!!! бежать!!! бежа-а-ать!!!
Насмерть перепуганные Софи и Анхел, прижавшись к переднему бамперу грузовика, не могли отвести глаз от ужасного зрелища. И только крик Лукаса вывел их из оцепенения.
- Вызовите «скорую»! Спасателей! Хоть кого-нибудь!!! - кричал он, поднимаясь с гравия рядом с распахнутой дверью «камаро».
Тут Мелвил издал еще более ужасный, полный страшной боли и отчаяния вопль, словно его било током высокого напряжения. Кое-как встав на четвереньки, он пополз прочь от грузовика в сторону высокой придорожной травы.
Но уже через мгновение упал снова, скрючившись и бессильно разевая рот в беззвучном крике.
Лукас подбежал к нему, крича на ходу:
- Что с тобой, браток?! Что случилось?!
Но Мелвил уже не мог издать ни звука. Невидимый мучитель уничтожал его изнутри. Он попытался подняться, но сумел только встать на колени. Поднеся руки к лицу, он вцепился пальцами в собственные глазницы, как человек вцепляется в больной зуб, словно пытаясь вырвать его. Мгновение - и глазные яблоки оказались у него в ладонях, струи крови хлестнули по щекам, перекошенный от боли рот издавал безумный пронзительный вой.
- Мелвил! - Лукас придвинулся ближе. - Что ты делаешь?!
Но Мелвил уже ничего не слышал и не чувствовал.
Лукас внезапно вспомнил, как однажды нечаянно наехал задним ходом на немецкую овчарку у складов «Игл фудз» в Санта-Монике. Тяжелые задние колеса раздавили собаке голову, но несчастное животное еще три минуты с жалобным визгом ползло рядом с грузовиком. Самые долгие три минуты в жизни Лукаса.
До сегодняшнего дня.
Лукас решил действовать. Склонившись над Мелвилом, он попытался отвести его руки от лица - и чуть не вскрикнул: руки были невероятно горячими, словно раскаленные щипцы для клеймения скота. Тогда Лукас, обняв парня за пояс, попытался посадить его, но тщетно - Мелвил словно рассыпался на куски, выпадая из рук Лукаса. Его дрожащие губы произносили одно и то же, едва различимое слово:
- Бе... бе... бежать... бежать!..
И тут вспыхнуло пламя!
Оно полыхнуло из окровавленных глазниц Мелвила, словно оранжевые язычки кухонной газовой плиты. Волна жара обдала Лукаса, отшвырнув его назад, и едва не спалила брови и ресницы.
Мелвил всхлипнул, словно больной ребенок. Крошечные язычки пламени лизали его лоб, воспламеняя волосы. Из широко раскрытых ноздрей доносился булькающий звук вытекающей горящей слизи. На щеках и шее появились красные волдыри и тут же стали с треском лопаться. Плечи опустились, а спина неестественно выгнулась, конвульсивно подергиваясь, но тело еще несколько секунд стояло вертикально, дергаясь в языках пламени.
Лукас задыхался от запаха горящих хрящей и жировой ткани.
Последним усилием Мелвил широко раскрыл рот. Такого страшного крика Лукас еще никогда не слышал. Невероятно пронзительный предсмертный вопль подействовал на Лукаса словно прикосновение холодного лезвия опасной бритвы к горлу.
Пламя заглушило крик. Столб огня вырвался из раскрытого рта, из ноздрей, ушей, из пупка, из промежности, из кончиков пальцев... Оранжевое пламя, подобно жуткому кокону, окутало все тело Мелвила с головы до ног. Он горел изнутри, и никто и ничто не могли ему помочь.
Лукас в оцепенении наблюдал страшное зрелище, лежа в нескольких футах от живого факела. Руки и ноги не слушались его. От жуткой вони горелой плоти кружилась голова. Но хуже всего было слышать шипящие, потрескивавшие и булькающие звуки, которые издавало обезображенное тело, пожираемое изнутри огнем.
Спустя несколько секунд, показавшихся Лукасу вечностью, человеческий факел, бывший только что молодым негром, рухнул, рассыпая вокруг себя искры и ошметки горелой плоти и паленой одежды.
Борясь со страхом и подступившей тошнотой, Лукас медленно поднялся на ноги и огляделся в поисках Софи и Анхела. Мальчик прятался за передним бампером грузовика, и глаза его были неправдоподобно огромными от пережитого ужаса. Софи сидела в кабине, лихорадочной скороговоркой сообщая кому-то по рации координаты происшествия. В ушах у Лукаса зазвенело. Сначала он решил, что начинается приступ мигрени, потом подумал, что это просто результат пережитого ужаса. Однако высокий, пронзительный, звенящий звук становился все громче и громче, и тогда Лукас понял, что дело вовсе не в его голове.
Это была полицейская сирена, приближавшаяся к ним с востока.
Лукас снова взглянул на труп. Пламя почти погасло, если не считать груды тлевших останков того, что несколько минут назад было телом молодого мужчины. Лукас оцепенело глядел на дымящиеся человеческие останки, и внутри у него все похолодело.
Дело с самого начала было безнадежным...
Сзади к нему подошла Софи. Ее глаза были широко раскрыты, губы мелко дрожали, и она повторяла, будто стараясь сама себя убедить:
- Это из-за бензина... на его одежду попал бензин, а потом возникла искра... да?
Лукас ничего не ответил. Он не мог оторвать глаз от обугленного, обезображенного трупа, еще и еще раз мысленно прокручивая все подробности страшной трагедии. Он задыхался от густой вони горелого мяса и жира, от едкого дыма щипало глаза.
Пронзительный вой полицейской сирены быстро приближался. Взгляд Лукаса случайно упал на его собственные руки, покрытые тонким слоем пепла, от которого его черная кожа на мускулистых предплечьях стала почти белой. Волосы встали у него дыбом, рот наполнился вязкой слюной, и тут его немилосердно вырвало на придорожную траву.
К нему подбежала Софи, тревожно спрашивая на ходу:
- Лукас... ты как... что с тобой?
- Все нормально, - ответил Лукас, вытирая рот и делая ей знак рукой, чтобы не подходила к нему. Потом он повернулся в сторону «камаро», жарившегося на солнце. Передним бампером автомобиль уткнулся в кювет и был сейчас чем-то похож на динозавра под наркозом.
Лукас медленно подошел к «камаро» и заглянул в салон. Увиденное заставило его отшатнуться, словно он заглянул в ад.
Весь салон был забит мусором и отходами, на полу валялись пластиковые коробки из-под гамбургеров и хот-догов, покрытые засохшим соусом, скомканные обрывки газет, промасленная бумага, пустые бутылки из-под вина и содовой воды. В нос ударила нестерпимая вонь мочи, кала и протухших остатков пищи. Но что-то в интерьере этой машины завораживало неотвратимо. Будто ты заглянул за кулисы психоделического театра.
Задержав дыхание, Лукас просунул голову в салон.
На полу, рядом с педалью газа, стояла ржавая бадья, полная мочи. Все пассажирское сиденье было завалено смятыми конфетными фантиками и коробками из-под печенья. Из-под груд мусора проглядывали темно-красные полосы, пересекавшие оба сиденья, приборную доску и даже боковые стекла, словно кто-то, обмакнув палец в темно-красное машинное масло, провел эти линии с непонятной для Лукаса целью. Приглядевшись, он различил очертания пересекающихся квадратов, внутри которых были начертаны тайные слова на каком-то непонятном языке:
АЛИМУС. ДЕЛИОС. ЗИЗИМУТ.
Протянув руку, Лукас дотронулся до черты - на ощупь она оказалась липкой, словно смола.
- Что за черт? - пробормотал Лукас, заметив странный предмет, свисавший с зеркала заднего вида. Тонкий шнурок. Пушистая коричневая бечевка. Лукас пригляделся и понял, что она сплетена из волос. Волос человека, который только начал седеть.
- О Господи!..
На конце скрученных волос был прикреплен ювелирный золотой зажим, нижнее кольцо которого расстегнулось, очевидно, под тяжестью висевшего на нем амулета. Внимание Лукаса привлекло что-то на полу, под зеркалом, - что-то странное и блестящее. Он встал на колени, чтобы рассмотреть получше.
Изысканное ювелирное украшение в форме человеческой руки, усыпанное драгоценными камнями. Дюймов шести в диаметре, из темно-коричневого мрамора, похоже. Чья-то фамильная драгоценность, наверное, большая редкость...
И тут почти одновременно произошло два события.
Сначала Лукас услышал за своей спиной тревожный вскрик Анхела, но слов разобрать не смог: они потонули в пронзительном вое полицейской сирены.
А потом на сцене появилось новое лицо.
Этот старик вынырнул из придорожного леса. Более шести футов роста, худой, но ширококостный. С виду лет семидесяти. Одет в странную, побитую молью форму - серые эполеты, бриджи, словно для верховой езды, и фуражка, как у шоферов прежних времен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Все трое узнали машину тут же.
Это был «камаро» Мелвила цвета морской волны.
5. За кулисами
Лукас с маху ткнул сигару в пепельницу.
- Съезжай следом за ним, парень! И передачу переключи!
С трудом справляясь с массивным рычагом переключения передач, Анхел снизил скорость и нажал на тормоз. Раздалось шипение пневматических тормозов, двигатель жалобно застонал, и «Черная Мария» медленно съехала на покрытую гравием обочину, остановившись в нескольких ярдах позади зеленого «камаро». Протянув руку к приборной панели, Лукас включил аварийную сигнализацию. Софи быстрым движением выхватила из-под сиденья два ручных фонарика, и все трое выпрыгнули из кабины.
Утренний воздух был Чист и прохладен, напоен волнующим ароматом росистых дикорастущих трав и цветов. Солнце еще не успело разогреть его. Обернувшись, Лукас поискал взглядом другие машины. На шоссе было пусто.
- Мелвил?! - окликнул водителя Лукас, осторожно приближаясь к машине. - Ты там жив?
Никто не ответил. Зеленый «камаро» стоял неподвижно. За тонированными стеклами никто не шевелился.
Лукас направился к заднему бамперу, гравий звонко хрустел под его ногами.
Воображение ни с того ни с сего врубилось на четвертую скорость. Лукасу представилось, как Мелвил, подобно ведьме из триллера, тает в кабине, словно мороженое на солнцепеке, и его остроконечная шляпа медленно оседает в большую лужу грязноватого месива.
Остановившись в нескольких дюймах от «камаро», Лукас попытался заглянуть в салон. И увидел в тонированных стеклах отражение окружающего пейзажа и своего неуверенного лица.
Неожиданно позади него что-то громко захлопало. Лукас подпрыгнул чуть не на шесть дюймов и обернулся. Софи вместе с Анхелом зажигала аварийные шашки, втыкая их в гравий обочины.
- Что это ты так дергаешься, а? - сам себя тихо спросил Лукас. - Очко играет?
И тут же вздрогнул от другого звука. Он доносился из «камаро». Сдавленный и нечленораздельный, он напоминал вой раненого зверя. Подойдя к водительской дверце, Лукас почувствовал запах протухшего бекона и еще чего-то странного, похожего на горелую резину.
Внезапно дверь распахнулась.
Лукас отшатнулся и, оступившись, грохнулся на гравий.
Острые камешки прорвали штаны и больно вонзились в ягодицы.
То, что вырвалось из автомобиля и промчалось мимо Лукаса, уже не было человеком. Это был сгусток смертельной боли и дергающихся конечностей. Изо рта этого существа вылетал пронзительный визг, оно бежало к грузовику, руки его болтались плетьми, с губ свисала струйка кровавой слюны.
- Бе... бе... бежать!.. бежать!!!
Карабкаясь по лесенке в кабину грузовика, парень пытался что-то сказать, но исторгаемые им звуки, перемежавшиеся с воплями боли и конвульсивными подергиваниями, были совершенно нечленораздельными. Добравшись до пассажирской дверцы, он схватился за ручку, но покрытые кровью руки скользнули, и Мелвил, оставляя липкие кровавые следы крови на черном металле, свалился на гравий, корчась от невыносимой боли.
Странное дело, но Лукасу показалось, что как только парень перестал бежать, боль резко усилилась.
- Бе... бе... бежать... бежать... бежать!.. бежать!!!
Он корчился и бился в конвульсиях, простирая руки к небу, словно моля о пощаде. Его грудь тяжело вздымалась. Казалось, он задыхался. Широко раскрытые глаза выражали немыслимое страдание. Кровавая пена стекала на подбородок, расцвечивая светлую футболку яркими малиновыми пятнами.
- Бе... бе... бежать... бежать!!! бежать!!! бежа-а-ать!!!
Насмерть перепуганные Софи и Анхел, прижавшись к переднему бамперу грузовика, не могли отвести глаз от ужасного зрелища. И только крик Лукаса вывел их из оцепенения.
- Вызовите «скорую»! Спасателей! Хоть кого-нибудь!!! - кричал он, поднимаясь с гравия рядом с распахнутой дверью «камаро».
Тут Мелвил издал еще более ужасный, полный страшной боли и отчаяния вопль, словно его било током высокого напряжения. Кое-как встав на четвереньки, он пополз прочь от грузовика в сторону высокой придорожной травы.
Но уже через мгновение упал снова, скрючившись и бессильно разевая рот в беззвучном крике.
Лукас подбежал к нему, крича на ходу:
- Что с тобой, браток?! Что случилось?!
Но Мелвил уже не мог издать ни звука. Невидимый мучитель уничтожал его изнутри. Он попытался подняться, но сумел только встать на колени. Поднеся руки к лицу, он вцепился пальцами в собственные глазницы, как человек вцепляется в больной зуб, словно пытаясь вырвать его. Мгновение - и глазные яблоки оказались у него в ладонях, струи крови хлестнули по щекам, перекошенный от боли рот издавал безумный пронзительный вой.
- Мелвил! - Лукас придвинулся ближе. - Что ты делаешь?!
Но Мелвил уже ничего не слышал и не чувствовал.
Лукас внезапно вспомнил, как однажды нечаянно наехал задним ходом на немецкую овчарку у складов «Игл фудз» в Санта-Монике. Тяжелые задние колеса раздавили собаке голову, но несчастное животное еще три минуты с жалобным визгом ползло рядом с грузовиком. Самые долгие три минуты в жизни Лукаса.
До сегодняшнего дня.
Лукас решил действовать. Склонившись над Мелвилом, он попытался отвести его руки от лица - и чуть не вскрикнул: руки были невероятно горячими, словно раскаленные щипцы для клеймения скота. Тогда Лукас, обняв парня за пояс, попытался посадить его, но тщетно - Мелвил словно рассыпался на куски, выпадая из рук Лукаса. Его дрожащие губы произносили одно и то же, едва различимое слово:
- Бе... бе... бежать... бежать!..
И тут вспыхнуло пламя!
Оно полыхнуло из окровавленных глазниц Мелвила, словно оранжевые язычки кухонной газовой плиты. Волна жара обдала Лукаса, отшвырнув его назад, и едва не спалила брови и ресницы.
Мелвил всхлипнул, словно больной ребенок. Крошечные язычки пламени лизали его лоб, воспламеняя волосы. Из широко раскрытых ноздрей доносился булькающий звук вытекающей горящей слизи. На щеках и шее появились красные волдыри и тут же стали с треском лопаться. Плечи опустились, а спина неестественно выгнулась, конвульсивно подергиваясь, но тело еще несколько секунд стояло вертикально, дергаясь в языках пламени.
Лукас задыхался от запаха горящих хрящей и жировой ткани.
Последним усилием Мелвил широко раскрыл рот. Такого страшного крика Лукас еще никогда не слышал. Невероятно пронзительный предсмертный вопль подействовал на Лукаса словно прикосновение холодного лезвия опасной бритвы к горлу.
Пламя заглушило крик. Столб огня вырвался из раскрытого рта, из ноздрей, ушей, из пупка, из промежности, из кончиков пальцев... Оранжевое пламя, подобно жуткому кокону, окутало все тело Мелвила с головы до ног. Он горел изнутри, и никто и ничто не могли ему помочь.
Лукас в оцепенении наблюдал страшное зрелище, лежа в нескольких футах от живого факела. Руки и ноги не слушались его. От жуткой вони горелой плоти кружилась голова. Но хуже всего было слышать шипящие, потрескивавшие и булькающие звуки, которые издавало обезображенное тело, пожираемое изнутри огнем.
Спустя несколько секунд, показавшихся Лукасу вечностью, человеческий факел, бывший только что молодым негром, рухнул, рассыпая вокруг себя искры и ошметки горелой плоти и паленой одежды.
Борясь со страхом и подступившей тошнотой, Лукас медленно поднялся на ноги и огляделся в поисках Софи и Анхела. Мальчик прятался за передним бампером грузовика, и глаза его были неправдоподобно огромными от пережитого ужаса. Софи сидела в кабине, лихорадочной скороговоркой сообщая кому-то по рации координаты происшествия. В ушах у Лукаса зазвенело. Сначала он решил, что начинается приступ мигрени, потом подумал, что это просто результат пережитого ужаса. Однако высокий, пронзительный, звенящий звук становился все громче и громче, и тогда Лукас понял, что дело вовсе не в его голове.
Это была полицейская сирена, приближавшаяся к ним с востока.
Лукас снова взглянул на труп. Пламя почти погасло, если не считать груды тлевших останков того, что несколько минут назад было телом молодого мужчины. Лукас оцепенело глядел на дымящиеся человеческие останки, и внутри у него все похолодело.
Дело с самого начала было безнадежным...
Сзади к нему подошла Софи. Ее глаза были широко раскрыты, губы мелко дрожали, и она повторяла, будто стараясь сама себя убедить:
- Это из-за бензина... на его одежду попал бензин, а потом возникла искра... да?
Лукас ничего не ответил. Он не мог оторвать глаз от обугленного, обезображенного трупа, еще и еще раз мысленно прокручивая все подробности страшной трагедии. Он задыхался от густой вони горелого мяса и жира, от едкого дыма щипало глаза.
Пронзительный вой полицейской сирены быстро приближался. Взгляд Лукаса случайно упал на его собственные руки, покрытые тонким слоем пепла, от которого его черная кожа на мускулистых предплечьях стала почти белой. Волосы встали у него дыбом, рот наполнился вязкой слюной, и тут его немилосердно вырвало на придорожную траву.
К нему подбежала Софи, тревожно спрашивая на ходу:
- Лукас... ты как... что с тобой?
- Все нормально, - ответил Лукас, вытирая рот и делая ей знак рукой, чтобы не подходила к нему. Потом он повернулся в сторону «камаро», жарившегося на солнце. Передним бампером автомобиль уткнулся в кювет и был сейчас чем-то похож на динозавра под наркозом.
Лукас медленно подошел к «камаро» и заглянул в салон. Увиденное заставило его отшатнуться, словно он заглянул в ад.
Весь салон был забит мусором и отходами, на полу валялись пластиковые коробки из-под гамбургеров и хот-догов, покрытые засохшим соусом, скомканные обрывки газет, промасленная бумага, пустые бутылки из-под вина и содовой воды. В нос ударила нестерпимая вонь мочи, кала и протухших остатков пищи. Но что-то в интерьере этой машины завораживало неотвратимо. Будто ты заглянул за кулисы психоделического театра.
Задержав дыхание, Лукас просунул голову в салон.
На полу, рядом с педалью газа, стояла ржавая бадья, полная мочи. Все пассажирское сиденье было завалено смятыми конфетными фантиками и коробками из-под печенья. Из-под груд мусора проглядывали темно-красные полосы, пересекавшие оба сиденья, приборную доску и даже боковые стекла, словно кто-то, обмакнув палец в темно-красное машинное масло, провел эти линии с непонятной для Лукаса целью. Приглядевшись, он различил очертания пересекающихся квадратов, внутри которых были начертаны тайные слова на каком-то непонятном языке:
АЛИМУС. ДЕЛИОС. ЗИЗИМУТ.
Протянув руку, Лукас дотронулся до черты - на ощупь она оказалась липкой, словно смола.
- Что за черт? - пробормотал Лукас, заметив странный предмет, свисавший с зеркала заднего вида. Тонкий шнурок. Пушистая коричневая бечевка. Лукас пригляделся и понял, что она сплетена из волос. Волос человека, который только начал седеть.
- О Господи!..
На конце скрученных волос был прикреплен ювелирный золотой зажим, нижнее кольцо которого расстегнулось, очевидно, под тяжестью висевшего на нем амулета. Внимание Лукаса привлекло что-то на полу, под зеркалом, - что-то странное и блестящее. Он встал на колени, чтобы рассмотреть получше.
Изысканное ювелирное украшение в форме человеческой руки, усыпанное драгоценными камнями. Дюймов шести в диаметре, из темно-коричневого мрамора, похоже. Чья-то фамильная драгоценность, наверное, большая редкость...
И тут почти одновременно произошло два события.
Сначала Лукас услышал за своей спиной тревожный вскрик Анхела, но слов разобрать не смог: они потонули в пронзительном вое полицейской сирены.
А потом на сцене появилось новое лицо.
Этот старик вынырнул из придорожного леса. Более шести футов роста, худой, но ширококостный. С виду лет семидесяти. Одет в странную, побитую молью форму - серые эполеты, бриджи, словно для верховой езды, и фуражка, как у шоферов прежних времен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47