Она потянула сильнее, и вдруг голова Эрика оторвалась от шеи, словно спелая тыква от стебля. Из разорванных артерий и яремной вены лениво запенилась кровь. Но кровь оказалась отличной смазкой для застрявшего тела, и Ванесса смогла, вытолкнув останки наружу, сесть за руль.
Она приготовилась ехать. В своей смертной жизни Ванессе никогда не приходилось управлять автомобилем, но теперь в ней был дар, и теперь она прекрасно умела водить машину.
Она завела побитый лимузин и отправилась завершать начатое.

Часть третья
Мальстрем
И будут выходить, и увидят трупы
людей, отступивших от Меня; ибо червь
их не умрет, и огонь их не угаснет; и
будут они мерзостью для всякой плоти.
Исаия, 66:24
22. В полицейском джипе
- Поищи...
- Лукас, нужно...
- ...аптечку!
- Где?
- Поищи...
- Черт побери...
- Под сиденьями!
Слова с шипением выходили из обожженного горла Лукаса. Голова шла кругом от обезболивающих таблеток и животного страха. Все тело гудело. Хотя они мчались на большой скорости по левой полосе и это помогло, глубокие повреждения тканей не проходили.
Оглядывая салон джипа, Лукас мысленно составлял представление о своем новом железном коне. Это был серийный «форд таурус» с форсированным двигателем, поисковыми фарами и отличным комплектом радиооборудования. Хотя корпус сильно пострадал, салон и усиленные шасси практически остались неповрежденными. Лукас приписал это знаменитому американскому качеству вкупе со слепым везением. На скобах приборной панели было закреплено помповое ружье двенадцатого калибра. В кромешной тьме огоньки на приборной панели придавали машине какой-то праздничный вид. В салоне до сих пор стоял запах шерифа - стылого кофе и помады для волос.
Что хуже всего, Лукас потерял свою любимую «Черную Марию». Все его детские мечты, вся грязная и тяжелая работа, обучение на права класса "А", часы за рулем чужих грузовиков, работа по выходным, экономия на покупку нового двигательного узла, все годы труда владельца-водителя, почти пять миллионов миль на черной красавице - все коту под хвост! Как из колодца накатывали ошеломление, горе, слезы, но времени плакать не было.
В данный момент были более срочные дела.
Найдя нужный тумблер, Лукас выключил мигалку на крыше. Внезапно все его тело снова пронзила острая боль.
- Посмотри, не откидываются ли задние сиденья? - прохрипел Лукас назад, в темноту. - Может, найдешь что-нибудь в багажнике.
- Лукас, нам надо к врачу! - всхлипнула позади него Софи, пытаясь поднять сиденье. Анхел, свернувшись у окна в позе эмбриона, тихо стонал и часто дышал. На его лице застыла гримаса боли и горя из-за гибели дяди.
Софи наконец нашла опускающееся сиденье и открыла за ним ящик. Там обнаружилась пластиковая коробка. Порывшись в аптечке, Софи достала пару тюбиков мази, один из них бросила Анхелу и полезла на переднее сиденье помочь Лукасу.
- Сначала себя! - прошипел Лукас, мотнув головой в ее сторону. - Смажь себе руки!
Софи принялась за работу. Выдавив на ладонь пригоршню мази, она наложила ее толстым слоем на обожженную кожу рук, лица и шеи. Потом бережно покрыла мазью волдыри на щеках Лукаса, его шею, подбородок, губы. Из ноздрей Лукаса расходилась полоска сажи, Софи ее стерла.
Лукас хрипел, подавляя стон. Сначала мазь жалила, как миллион термитов, потом уколы сменились медленным жжением. Порывшись в кармане, он достал оттуда пару таблеток демерола и бензедрина, сунул их в рот и скривился. Вкус, как у гуталина.
Лукас глубоко вздохнул и стиснул руки на руле.
Самое главное теперь - не заснуть.
Если они собираются выжить, спать нельзя. Но за последние часы Лукас потерял счет принятым таблеткам. Четыре таблетки болеутоляющего и две бензедрина? Или шесть демерола и четыре бензедрина? А что может натворить такой коктейль? Может, не стоило принимать болеутоляющих, сама боль помешала бы заснуть.
- О Господи, Лукас! - задыхаясь, прошептала Софи. Сдавленный, хрипящий, перепуганный голос, как будто за милю отсюда.
- Ну-ну, детка, успокойся, - пробормотал Лукас, стараясь не отвлекаться от вождения. Странно было сидеть в четырехколесной машине. Годы прошли с тех пор, как он последний раз сидел в легковушке.
- Лукас, те копы... они...
- Успокойся, Софи.
- Боже, в каком же дерьме мы оказались!
Оглянувшись через плечо, Софи увидела скорчившегося на заднем сиденье Анхела. Вроде бы он в порядке. Физически по крайней мере.
Еще несколько минут прошло в молчании. Потом Софи повернулась к Лукасу:
- Дай мне отчет о повреждениях.
- Машина в полном порядке.
- Я имею в виду тебя.
- Никогда еще не чувствовал себя лучше, - соврал Лукас.
- Ври больше!
- Все в норме.
Софи смахнула с глаз слезы.
- Сколько у нас бензина?
Лукас взглянул на приборную панель. Спасибо тебе, шериф Баум, где бы ты ни был!
- Полный бак.
- Ведешь нормально?
- Да.
- Как ты думаешь, не стоит ли свернуть с шоссе?
Лукас задумался. В этом был смысл. Вертолет может снова прочесать местность. На сельских дорогах у них было гораздо больше шансов укрыться от властей.
- Пожалуй, ты права. Посмотри, нет ли у шерифа в бардачке местных дорожных карт.
Софи порылась в отделении для перчаток и нашла несколько полупустых коробок с сигарами, старую замасленную инструкцию к джипу, пару жестянок жевательного табака, пачку бланков штрафных квитанций и карманный фонарик.
- Карт нет, - сокрушенно произнесла она.
- Мать его!
- Подожди. - Софи показала пальцем в окно. - Там какой-то указатель.
Повернувшись, Лукас увидел в свете фар зеленоватый дорожный указатель: «ШОССЕ 15 - 2,5 МИЛИ».
Пятнадцатое шоссе... Снова повезло!
Несколько лет назад Лукас и Софи по заказу «Метрик инкорпорейтед» шли рейсом от побережья до побережья, везя полтонны печатных плат. Пунктом назначения был город Трентон в штате Нью-Джерси. На середине пути Лукас решил срезать путь вокруг Канзас-Сити. Софи сомневалась, но Лукас уверил ее, что это сэкономит им целый час времени. А иначе по расписанию они проедут Канзас-Сити как раз в час пик. К сожалению, самые лучшие планы Лукаса Хайда часто выходили боком. На объездном пути им пришлось семьдесят пять миль трястись по пустынному проселку, бесконечно петлявшему среди полей. Конечно, там не было ни заправочных станций, ни закусочных, ни объездов, ни освещения... Даже отражающего слоя по краям дороги не было. И была эта дорога такой узкой и извилистой, что десяток раз их чуть не сложило пополам.
Но сейчас это было именно то, что нужно.
Лукас даже прищелкнул пальцами.
- На пятнадцатом шоссе мы на время укроемся, - сказал он.
Софи наморщила лоб.
- О Боже! Мы уже в Канзасе!
- Нет, Тотошка, вряд ли мы в Канзасе, - ответил Лукас фразой из «Волшебника страны Оз».
Софи слишком страдала от боли, чтобы улыбнуться его шутке.
Через минуту они свернули на пустынную дорогу с гудронным покрытием, а еще через пять минут пересекли границу штата Канзас. Ландшафт изменился сразу. Зеленые пятна холмов утонули в море желто-коричневых полей. Кукуруза, озимая пшеница, сорго, ячмень. Через зазубренные дыры стекол доносился густой аромат влажной земли и навоза.
- Лукас, что же нам теперь делать? - нарушила молчание Софи.
Лукас поежился. Он не знал, что ответить. Тошнота сменилась глубоким урчанием где-то в кишках, но оно ощущалось четко. Проклятие затаилось в нем, как вялотекущая инфекция. Взглянув в зеркало заднего вида, Лукас увидел за собой пустынное шоссе. Полиции нет. Вообще нет машин. Даже местные не возвращаются с ночной смены. Он почти ждал, что с небес в любую минуту вынырнет вертолет, который способен прикончить их в одну секунду. Всего одна очередь из крупнокалиберного скорострельного пулемета - и бах! Игра окончена.
- Хотел бы сказать, что у меня есть план, - выдавил наконец Лукас. - На самом деле я ни хрена не знаю, что нам делать.
В салоне джипа воцарилось угрюмое молчание.
Каждый думал...
* * *
Полицейские вертолеты всегда напоминали Лукасу восточный Лос-Анджелес. В негритянских районах это был ежедневный символ угнетающей полувоенной силы. Дальнобойщики называли их «глаза с небес». Местная шпана - «пугалами». Народ в Инглвуде и Торрансе - просто «садистами говенными» или еще покрепче. Летом девяносто первого, после бунтов в Лос-Анджелесе, они вошли для Лукаса в кошмары.
Когда это случилось, он был у себя дома, в Санта-Монике, возился со своим мотоциклом. Из переносного телевизора в треске помех послышалось сообщение. Печально знаменитое дело о четырех полицейских, забивших насмерть черного водителя и заснятых при этом случайным любителем на видеокамеру, кончилось оправдательным вердиктом! Оправдали, мать их так!
Лукас помнил, как запустил в окно гаечным ключом.
Час спустя он отправился в Сими-Вэлли, где состоялся судебный процесс. Добравшись до здания суда, Лукас увидел огромную многонациональную толпу протестующих. Они размахивали самодельными плакатами и выкрикивали гневные слова против абсурдного вердикта. Лукас смешался с толпой и кричал вместе с другими, пока не охрип. Странное дело, но ему стало как-то спокойнее на душе - по крайней мере хоть кто-то протестовал.
В тот вечер по дороге домой Лукас, проезжая по фривею Сан-Диего, увидел крохотные оранжевые точки, расходившиеся вдоль горизонта. Так начались апокалиптические бунты, охватившие южный и центральный Лос-Анджелес, весь Торранс, Комптон и Инглвуд. И чувства, которые при этом охватили Лукаса, были странными, радостными и какими-то противоречивыми. Будто его собственный гнев на слегка завуалированный, но глубоко укоренившийся расизм этой страны взорвался неисчислимыми оранжевыми огоньками там, в Лос-Анджелесе, городе его детства. Злость нашла выражение. Гнев обрел твердость. Его детство пожирало само себя.
А потом он увидел вертолеты. Десятки их летели с востока, как наводящие ужас валькирии, снижаясь над южной и центральной частями города в смертельной пляске собственных прожекторов. И в этот страшный миг познания истины Лукас понял, что настоящая убийственная сила всегда будет с Белым Хозяином. Его братья могут вспыхнуть огнем в минуту гнева, но контроль над истинной огневой мощью всегда будет у сучьего Белого Хозяина и его верной армии штурмовиков. И Лукас по пути домой на подержанном «харлее», подставив лицо ветру, не мог удержаться от слез. Он плакал всю дорогу, и слезы высыхали на его щеках под ветром нескончаемого движения.
Как-то странно вышло так, что с тех пор Лукас непрестанно находился в движении, в дороге.
- Это Эмпория, штат Канзас?
Голос Софи прервал молчание. Мимо джипа мелькнул еще один дорожный указатель. Убрав дрожащей рукой прядь волос, упавшую ей на лицо, Софи сказала:
- Был у меня дядя, который жил в Эмпории.
- Может, он знает что-нибудь о колдовских проклятиях? - спросил Лукас, не отрываясь от дороги.
- Он умер, когда мне было двенадцать лет.
- Мои соболезнования.
Софи молча кивнула. У нее кружилась голова от принятых таблеток и нескончаемого ужаса. Она сунула руку в карман в поисках сигарет, и тут позвоночник пронзила острая боль, словно ей прижгли копчик раскаленной кочергой. У нее перехватило дыхание, и она подалась назад, тяжело дыша и пытаясь понять, что случилось. Должно быть, повредила себе позвоночник в катастрофе.
- Софи? - Лукас заметил, как она дернулась от боли.
- Ничего страшного, все в порядке. - Софи откинулась на спинку сиденья и ждала, пока боль отпустит.
Задумчиво посмотрев на нее еще раз, Лукас достал из кармана несколько таблеток и протянул их Софи:
- Вот, прими дарвон и полтаблетки бензедрина.
Софи посмотрела на таблетки. Она больше не хотела глушить боль наркотиками. Это - как сидеть на спасательном плоту, а под ним плавает акула. Софи знала, что раны никуда не денутся. Как бы ни удалось замутить и успокоить разум, все равно рано или поздно боль вернется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47