- Чертова сила воображения...
Двадцать миль в час. Во рту стало сухо и очень горько. Болезненные спазмы охватили желудок, в любую минуту готовый вывернуться наизнанку. Кончики пальцев онемели, в ушах зазвенело...
- Нет! Не может быть! - Он ударил кулаком по приборной панели. - К черту! Так не бывает!!!
Он продолжал бы снижать скорость, если бы не взглянул на Софи. Согнувшись пополам, она пыталась что-то сказать. Из широко распахнутого рта капала слюна, лицо стало бордово-красным, глаза плотно зажмурены, все тело содрогалось в конвульсиях...
- Провались все к черту! - завопил Лукас и вдавил в пол педаль газа. Двигатель взревел, и грузовик стал вновь набирать скорость.
Вот оно, исцеление!
По мере того как грузовик набирал скорость, Лукасу становилось заметно легче. Руки и ноги перестали неметь и дрожать, желудок успокоился, пот на шее и на лбу постепенно высох, сознание прояснилось, вернулась острота зрения.
По рации снова донеслось:
- Мистер Хайд, вы слышите меня?
Лукас взглянул на Софи. Все с таким же багровым лицом, покрасневшими глазами, полными слез, она полулежала, откинувшись на спинку сиденья, и глубоко дышала, пытаясь прийти в себя.
Лукас прибавил "скорость до шестидесяти пяти миль в час. Взглянув в боковое зеркало, он увидел, что старенький школьный автобус упрямо держится за ними, изо всех сил стараясь не отставать. Лукас вновь вернулся к управлению. Ровное гудение мощного двигателя действовало на него словно транквилизатор, вселяя в душу облегчение и покой.
- Боже всемогущий... - пробормотал Лукас, качая головой.
По рации снова донеслось:
- Мистер Хайд? У вас там все в порядке?
- Да... просто... небольшой эксперимент...
- Что там у вас случилось?
Прежде чем ответить, Лукас повернулся к Софи. Закусив губу, она глядела на него в ожидании окончательного решения. Лукас почувствовал, как внутри него поднимается волна ледяного ужаса. Всю жизнь он руководствовался законом джунглей, пробиваясь силой разума и воли к самостоятельности, независимости. Именно благодаря быстроте реакции и умению безошибочно предвидеть возможные последствия того или иного шага он сумел завести свое собственное дело и вполне сносно зарабатывать на жизнь. Даже сталкиваясь с бесчисленными проявлениями расизма, он научился быть выше этого, понимая, что основа расизма - невежество.
Прагматическая жилка помогала ему выжить в этом жестоком мире.
Но теперь, в момент обжигающей боли и глубокого смятения, в мир снова вернулась мистика, и Лукас оказался совершенно беспомощным. Его сердце до сих пор отчаянно колотилось, в ушах по-прежнему звенело.
Взяв в руки микрофон, он едва слышно произнес:
- Флако, вы слышите меня? Мистер Фигероа?
- Я слышу вас, мистер Хайд, - ответил старик.
- Не хочу сказать, что полностью верю во всю эту чепуху насчет проклятий и прочего вуду...
- Да?
- То есть я не могу сказать, что купился на это...
Лукас замолчал, вспомнив о недавнем приступе страшной боли, когда он попытался остановиться. Потом на память ему пришли вычитанные из популярных журналов теории относительно происхождения СПИДа. Одна из них утверждала, что эту страшную эпидемию наслал на гомосексуалистов сам Господь Бог, в другой доказывалось, что этот страшный космический вирус принесли на Землю космонавты. Все эти теории казались Лукасу смехотворными. Потом он вспомнил, как в первый раз увидел маленькую черную руку на грязном полу машины Мелвила. Тогда, коснувшись этой вещицы, он почувствовал слабый разряд электрического тока, и в кончиках пальцев закололо...
Лукас вновь взглянул на Софи и сказал в микрофон:
- Кажется, мы попали в беду.
По рации сквозь шум помех донесся голос старого Флако:
- Мы с племянником готовы сделать все, что в наших силах, чтобы помочь вам...
- Вы рассказывали о своих видениях, о том, какое отношение они имеют к нам и к происходящему сейчас...
Снова взрыв помех, потрескивание и попискивание, потом - невнятные слова:
- фффффф... ссссссс... имеет отношение к... ффффффф... шшшшшшшш... верь...
- Флако, мы плохо слышим вас, повторите! - попросил Лукас.
Снова шумы и потрескивание, прерываемое отголосками разговоров на других каналах. Наконец раздался голос старика:
- Я сказал, что мои видения связаны со Зверем.
- Со Зверем?
- Да, со Зверем... В Библии сказано, что Зверь творит великие знамения... огонь низводит с неба... ффф... шшш... обольщает живущих на земле.
Лукас бросил взгляд на Софи. Она пристально смотрела на приемник. Борясь с неясным страхом, Лукас попытался уточнить:
- Вы говорите о Дьяволе? О Сатане?
- Зверь - многолик... Лукас, я не знаю, как еще вам объяснить...
- И что же вы предлагаете нам делать?
Ответ последовал незамедлительно:
- Сразиться со зверем можно лишь сердцем. Вашим сердцем, мистер Хайд.
Несколько секунд Лукас недоуменно молчал. Он чувствовал панический ужас Софи. Ему даже казалось, что он ощущает исходящий от нее запах страха. Наконец он спросил:
- Что значит «моим сердцем»?
- Сначала я бы хотел задать вам обоим один вопрос, - отозвался старик.
- Спрашивайте, - коротко бросил Лукас.
- Способны ли вы принять безо всяких сомнений то, что я вам сейчас скажу?
Лукас посмотрел на Софи: она кивнула. Он вспомнил, как от его рвоты там, на автостоянке супермаркета Стаки, шел горячий пар, словно кто-то плюнул на раскаленный гриль. Его сердце охватил ледяной ужас. Он едва смог выдавить:
- Какая разница, поверю я вам или нет?
- Огромная разница! - донеслось в ответ.
- Почему?
- Потому что все это только начало. Дальше будет гораздо хуже. Можете не сомневаться.
- Хуже? Да куда уж хуже? - фыркнул Лукас.
- Вы должны обещать, что поверите тому, что я сейчас скажу.
На какую-то долю секунды Лукасу вдруг показалось, что он сам сходит с ума. Помолчав, он проговорил в микрофон:
- Я верю тебе, старик.
- Рад слышать это, Лукас! - донеслось в ответ.
- А теперь скажите, каким образом все может стать гораздо хуже.
Но прежде чем старик успел ответить на этот вопрос, Лукас взглянул на приборную панель и сам все понял.
Стрелка уровня топлива приближалась к нулевой отметке.
* * *
- Буду честным, - сказал Баум, показывая рукой на обгоревший труп. - Мне тут ничего не кажется странным или необычным. Обыкновенная жертва огня и ничего больше.
Тело молодого негра обгорело до неузнаваемости.
Почерневшая одежда прилипла к коже, пальцы на руках и ногах сгорели начисто. Лицевые кости черепа были полностью обнажены. Баум невольно заметил золотую коронку на одном из резцов.
- Ты вглядись повнимательнее, Дик.
- Да гляжу, гляжу... А что я, собственно, должен увидеть?
- Аномальные явления... - С этими словами доктор Честер Гиббонс с помощью длинных деревянных пинцетов снял слой сгоревшей одежды.
Патологоанатом был весьма дороден, обладал двойным подбородком и тяжелыми квадратными челюстями. Сейчас на нем был огромный фартук и прочные резиновые перчатки. Он склонился над хрупкими останками погибшего Мелвила, словно шеф-повар над нежным суфле.
- Теперь ты понимаешь, что я имею в виду? - спросил он.
Дик Баум внимательно пригляделся к трупу. Под слоем сгоревшей рубашки на животе обнажилась капсула с полурастопившимся жиром, похожим на желе из бульона, только розоватого цвета.
- Нет, все равно никак не могу взять в толк, что я тут должен увидеть аномального, - пробормотал шериф.
- Да вот же! - воскликнул Гиббоне и ткнул живот трупа резиновым наконечником деревянного пинцета.
Дряблые ткани тут же раздвинулись, открывая взору темно-красные внутренние органы, покрытые синей сеткой кровеносных сосудов.
- Смотри! Внешний эпидермис хотя и сильно обожжен, но все же не обуглился!
- Ну и что?
С помощью хирургического зажима Гиббоне раздвинул в стороны стенки брюшины и сказал:
- Ткани, лежащие глубже, поражены огнем гораздо сильнее. Подкожные вены выгорели напрочь, эпителий почти уничтожен.
Внезапно Баум почувствовал, как к горлу подкатила тошнота.
- Эпителий? - рассеянно переспросил он.
- Ну да, ткань, покрывающая внутренние органы тела.
- Значит...
- Не странно ли, что этот парень сгорел именно так?
- Что ты хочешь сказать? - Баум недоуменно взглянул на Гиббонса. Патологоанатом был так возбужден, словно только что поймал десятифунтовую зубатку.
В помещении стояла абсолютная тишина, только монотонно гудели вентиляторы и жужжали люминесцентные лампы. На площади в сотню квадратных футов стоял один-единственный стол из нержавеющей стали для проведения вскрытия. На полицейском жаргоне это помещение называлось «люкс для новобрачных». Здесь никогда не смолкал гул системы воздушного кондиционирования, без устали вытягивавшей вредные испарения.
Сейчас Бауму вдруг почудилось, что стены комнаты надвигаются на него.
- Док, почему бы тебе сразу не сказать, в чем тут дело, а? - попросил Баум. - Хотелось бы вернуться домой хотя бы к полуночи.
Гиббоне снова ткнул пинцетом в раскрытую брюшную полость трупа.
- Да ты сам подумай, Дик! Неужели ты не понимаешь?
- Черт побери, Честер! К чему ты клонишь?
- Этот парень горел изнутри, а не снаружи, как это обычно бывает!!!
Повисла напряженная тишина. Баум задумался. Где-то на другом конце коридора зазвонил телефон. Вытерев рот тыльной стороной ладони, Баум переспросил:
- Горел изнутри?
- Да! Он горел против всяких правил! - облизнул пересохшие губы патологоанатом.
- Разрази меня гром, если я понимаю, как это могло произойти, - пробормотал Баум.
Гиббонс убрал пинцет в стальную канистру, прикрепленную к краю стола для вскрытий, и устало произнес:
- Но это еще не самое странное...
- Ты что, шутишь? - Внутри у Баума словно что-то перевернулось.
- Смотри сюда, приятель...
Патологоанатом подвел шерифа к чашечным весам, на которых лежал небольшой предмет, завернутый в тряпку. Развернув ее, Гиббоне сказал:
- Смотри, это его сердце. Пару минут назад я вскрыл его.
Баум взглянул на круглую, величиной с кулак лиловую мышцу, лежавшую на чаше весов. Она, похоже, почти не пострадала от огня. Гиббонс вынул из кармана тонкий металлический зонд и раскрыл желудочки.
На миокарде был четко виден выжженный рисунок.
- Что еще за чертовщина такая? - в ужасе воскликнул шериф и, наклонившись ближе, стал рассматривать очертания ожога. Сомнений не было. На нежных тканях сердечной мышцы был выжжен отпечаток руки.
В дальнем конце коридора продолжал звонить телефон.
* * *
- Думай, думай, думай...
Лукас крепко стиснул руль грузовика, шедшего на холостом ходу под уклон. Он специально заглушил двигатель, пытаясь сэкономить хоть немного топлива, но все было бесполезно - они и без того шли на соплях. Очень скоро мотор заглохнет, и грузовик остановится, если им не удастся каким-то чудом добыть еще хоть каплю горючего.
Лоб Софи покрылся крупными каплями пота. Взяв в руки микрофон, она сказала:
- Флако, вы слышите меня?
- Слышу вас хорошо. Прием! - раздался в ответ голос старика.
- Вы с Анхелом спасли нам жизнь... Поверьте, мы очень благодарны вам...
- У нас общая беда, - прервал ее Флако.
- Я знаю, это чистое безумие, - продолжала Софи, - но теперь мы нуждаемся в срочной дозаправке на ходу!
После нескольких секунд, заполненных потрескиванием статического электричества, по рации донеслось:
- То есть как сегодня утром? Дозаправка на ходу? Прием!
- Да, именно это я и имею в виду!
И тут Лукас выхватил у нее из рук микрофон:
- Погодите секундочку! Всего секунду!
Отключив звук, он повернулся к Софи:
- Софи, послушай, нам придется сделать еще одну остановку!
- Но это невозможно! - Глаза ее вмиг расширились от ужаса, бескровные бледные губы сжались в ниточку. - Мы же не можем остановиться!
- Но нам придется это сделать, чтобы заправить грузовик. И ты это сама прекрасно понимаешь.
- Анхел и его дядя помогут нам дозаправиться на ходу!
- Не выйдет.
- Лукас, но мы действительно не можем остановиться!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47