Для наших маленьких клиентов. — Женщина чуть склонила голову и положила ладонь на мою руку. — Послушайте, это очень большое кладбище, и здесь легко потерять ориентировку. Есть и другие места, где хоронят детей. Если вы ищете кого-то конкретно, вам следует обратиться в отдел регистрации. Он находится в том же административном здании. Если хотите, я вас туда подкину. О'кей?
Дама пошла к машине, а я поплёлся следом, отставая на шаг. Через мгновение мы услышали хрустально чистый звук флейты. Это была изумительно красивая, чарующая мелодия.
— Как красиво, — произнесла она, когда мы одновременно повернулись, чтобы взглянуть на источник звука. — А я и не знала, что у нас на это утро назначена церемония.
И вот я его увидел. Он стоял примерно в тридцати футах от меня, небрежно прислонившись к могильному камню. Музыкант был в белой рубашке и брюках цвета хаки. У губ он держал флейту.
— Эй! — воскликнула женщина, когда я бросился в его сторону.
Но я ничего не слышал, петляя между могильных камней и чуть ли не сбивая с ног посетителей некрополя. В школе я бегал четыреста метров и сохранил сноровку, хотя и был не в форме. Расстояние между нами постепенно сокращалось. Он бежал к пруду, на зелёных берегах которого росли ухоженные деревья и возвышались фамильные мавзолеи. Там можно было укрыться, и я несколько раз терял его из виду. Но до меня долетал звук флейты, и сам он возникал из-за дерева или памятника. К тому моменту, когда я загнал его на ведущую к крошечному острову дамбу, мои лёгкие горели огнём, а мышцы отказывались служить. Я прибавил скорость, и он оказался в тупике. Я уже видел, как он рухнет и я навалюсь на него, сделав подсечку. Ведь мне доводилось играть в футбол.
Мы мчались вдоль стены большого мавзолея, стоящего на острове. Расстояние между нами сократилось настолько, что я видел марку его обуви. Это были кроссовки фирмы «Найк». Он добежал до конца сооружения и свернул за угол. Нас отделяло всего ничего, но когда я вслед за ним свернул за угол, его там не оказалось. Мэтр Карфур исчез.
Глава 44
Я не верил своим глазам, и тем не менее… он исчез. Я потратил сорок пять минут вначале на то, чтобы его найти, а затем, чтобы понять, как он это сделал. Первым делом я внимательно осмотрелся, в надежде его увидеть. Я думал, что он по-прежнему со мной играет. Но я ошибся. Тогда я принялся исследовать мавзолей и всё, что его окружало, — деревья, кусты, могильные камни. Я даже заглянул в воду, осматривал все места, где только мог укрыться Карфур. Одновременно я пытался понять, как он исхитрился провести трюк с собственным исчезновением. Но я никого не нашёл и ничего не придумал.
Тогда я обратился с расспросами к фланирующей по острову и неподалёку от него публике. Многие видели Дудочника, слышали его флейту и даже наблюдали за погоней. Но ни один из этих людей не мог сказать, куда он девался. Никто не заметил его исчезновения.
Но я в исчезновение не верил. Я знал, что он не исчез. Это был его очередной трюк. Иллюзия. Байрон оставил рекламную брошюру кладбища в моей машине, не сомневаясь, что я немедленно поеду в «Голливуд навеки». У него была масса времени, чтобы заранее подготовиться к моему визиту. Карфур поставил игрушечных рыцарей, дождался момента, когда я их увидел, и спровоцировал меня на погоню. Он знал, что я побегу за ним. Но каким образом ему удалось скрыться? Я не обнаружил ничего — буквально ничего, — что помогло бы ему исчезнуть из моего поля зрения. Конечно, не следовало забывать, что я имею дело с иллюзионистом. И иллюзионистом первоклассным. Если бы в моём распоряжении была хотя бы неделя, я, возможно, смог бы понять, как Карфур это сделал. Но времени у меня не было. Недоуменно покачивая головой, я сел в машину и поехал в международный аэропорт Лос-Анджелеса.
* * *
Майк Агулэр был неторопливым крючкотвором и моё пятнадцатиминутное опоздание воспринял как нечто само собой разумеющееся.
— Дорожные пробки, приятель? — спросил он, покачав головой, и, не дождавшись ответа, продолжил: — Торопишься, чтобы не опоздать, а тебя не пускают. От этого крыша поехать может.
Бармен принёс нам пару бокалов пива, чипсы и врубил латиноамериканскую музыку.
— Значит, вас интересует тип по имени Мертц? — спросил Агулэр и добавил: — Очень любопытный, надо сказать, парень, и я вовсе не удивлён, что у кого-то возникло желание познакомиться с ним поближе.
— Насколько я понимаю, вы когда-то конфисковали у него видеоплёнки, а он по суду получил их обратно. Я не ошибся?
— Ошиблись, — ответил Агулэр. — Нет, то, что он их отсудил, — верно. Но плёнки мы конфисковали у его служащего — фотографа-японца, возвращавшегося из Хорватии в США. Кассеты были упрятаны в конверты с невинными названиями. Вы, наверное, знаете, как это бывает. Одно из этих названий — насколько я помню, «Король Лев» — и привлекло моё внимание. Мы прокрутили плёнку, полагая, что имеем дело с порно. Этот японец никак не походил на любителя детских фильмов.
— И что произошло?
— Мы просмотрели по паре минут из каждой кассеты и конфисковали их.
— Выходит, это всё же была порнография?
— Нет. Гораздо хуже, чем банальное порно. По всем законам нашего общества — будь то Лос-Анджелес, Калифорния или Фарго, Северная Дакота — эти кассеты следовало сжечь.
— Но…
— Оказалось, что Мертц платил этому парню за то, чтобы тот снимал фильмы в таких местах, как Босния, Албания, Сьерра-Леоне, — то есть там, где людей истязали и убивали. Так вот, это делалось перед камерой, и съёмки шли в реальном времени. Сцены страшного насилия, но только без всякого секса. Никакой политики, никакого сценария. Просто девяносто минут смерти крупным планом. Мне показалось, что этот парень мотался между концентрационными лагерями и импровизированными тюрьмами, давал тюремщикам на лапу и режиссировал действие.
— И судья позволил Мертцу получить назад фильмы?
— Да. Судья сказал, что это произведения искусства.
— И всё закончилось? Никакого расследования?
— Мы ничего не смогли сделать. — Таможенник безнадёжно пожал плечами. — Едва мы забрали фильмы, как на сцене появились адвокаты Мертца. Мы успели лишь снять предварительные показания с японца, и на этом всё закончилось.
— Он успел вам что-нибудь рассказать?
— Очень немного. Мне удалось из него вытянуть лишь то, что Мертц был не один, существует какой-то клуб или что-то в этом роде.
— Что за клуб?
Таможенник снова покачал головой:
— Не знаю. Когда я забрал фильмы, японец полез на стену. Он бросался именами и вопил, что те, на кого он работает, вышвырнут меня на улицу. Мертц лишь один из тех, кем он хотел меня запугать. Там были и другие. Какой-то шейх. Русский нефтяной магнат. Одним словом, — он потёр большим пальцем об указательный, — большие бабки. Все пальчики в меду.
Я попросил Агулэра припомнить имена.
— Прости, приятель. Ну, хоть убей, совершенно вышибло из памяти.
— А как насчёт допроса японца? Плёнки сохранились?
— Нет. Ведь мы проиграли дело, верно? Все записи были стёрты.
— Ещё один вопрос: какой национальности сам Мертц? Француз?
— Нет, бельгиец, — ответил таможенник.
* * *
Когда я торчал в автомобильной пробке на Сепульведе, мне в голову пришла интересная мысль. Надо попробовать выманить Мертца. План казался вполне реальным.
Я поймал Джона Деланда, когда тот отправлялся из «Замка» на ленч.
— Один короткий вопрос, — сказал я.
— Выкладывайте.
— Этот парень, Мертц… он коллекционирует книги о трюке с канатом. Существует ли издание, которое Мертц особенно хотел бы получить?
— Вы имеете в виду нечто такое, что могло бы его заинтересовать, как знатока и коллекционера? Позвольте подумать… — Поразмыслив примерно минуту, он покачал головой: — Надо будет спросить у Келли. Посмотрим, смогу ли я его сейчас поймать.
Деланд прокричал в трубку вопрос, и тут же принялся что-то записывать:
— Ты можешь сказать по буквам? О'кей. Благодарю. Спасибо, Келли. О'кей, о'кей… Да, такая книга действительно существует. Но он и сам никогда её не видел.
— Что это за книга?
Деланд посмотрел в свою запись и торжественно произнёс:
— «Автобиографические воспоминания императора Джахангира».
— Не могли бы повторить это по буквам?
Вместо ответа он передал мне листок.
— На тот случай, если вам не удастся расшифровать мои каракули, сообщаю: книга была написана в семнадцатом веке. Но издание, за которым охотится Мертц, увидело свет в тысяча восемьсот двадцать девятом году. Перевёл воспоминания англичанин по имени Дэвид Прайс. По словам Келли, в книге содержится наиболее полное описание трюка с канатом из всех когда-либо опубликованных.
— И сколько эта книга может стоить? Хотя бы примерно.
— Вам нужна грубая прикидка? Позвольте подумать. Хм… Если бы Копперфилд захотел приобрести её для своего музея, то цена была бы немного выше. Итак, сколько же может стоить столь старое и весьма редкое издание? Думаю, что Мертц согласился бы заплатить за книгу пять тысяч долларов. И был бы счастлив, получив её за такую цену.
— Я перед вами в долгу, Джон. Приглашаю на хорошую выпивку.
— Вижу, куда вы гнёте, Алекс, — сказал он. — И прошу вас, соблюдайте максимальную осторожность.
* * *
Для того чтобы открыть свой сайт под именем, взятым наугад из телефонной книги, ушло не более пяти минут. С этого момента я стал зваться Даниель Хелвиг. Проведя быстрый поиск, я получил небольшой список дилеров, специализирующихся на редких книгах по вопросам магии. Ещё через несколько минут я отослал всей этой компании электронное послание.
Используя псевдоним, я предложил им первое издание «Джахангира» за пять тысяч долларов, добавив при этом, что книга останется доступной лишь в течение двух дней. «Даниель Хелвиг» писал, что отбывает на продолжительный срок в Европу и расстаётся с изданием, дабы продлить время своего пребывания в Старом Свете.
После того, как письма были отправлены, мне оставалось лишь ждать и за время ожидания (настроен я был достаточно оптимистично) приобрести револьвер. На всякий случай.
Лиз ненавидела револьверы. Ей была отвратительна сама мысль об оружии, и она никогда не позволяла детям иметь игрушечные ружья, хотя её антипатия почему-то не распространялась на мечи и шпаги. Однажды она наказала Шона за то, что тот, шутя, сделал вид, будто стреляет в неё из банана. Поскольку имевшийся у меня револьвер буквально сводил супругу с ума, мне пришлось избавиться от старого, доброго английского «бульдога», подаренного мне ещё дедушкой. Я отдал его кузену, жена которого была активным членом «Национальной стрелковой ассоциации».
Дед тренировал меня в стрельбе и учил обращаться с оружием. Он не был охотником, но, проживая в сельских районах Северного Висконсина, твёрдо верил (несмотря на бабушкины протесты), что каждый мужчина должен владеть огнестрельным оружием.
* * *
Задержавшись ненадолго у банкомата, я направился в Пламмер-парк. Поскольку парк находился на пути к кладбищу, я отыскал его без труда. Это был своего рода зелёный оазис в бетонных джунглях города. Парк выглядел не таким загаженным, как два года назад, когда мы снимали фильм о русской мафии, но бизнес здесь, видимо, все ещё процветал. Шагая по парку, я видел, что он остался местом тусовки иммигрантов из России. Некоторые из них сражались в шахматы, другие о чём-то спорили или просто болтали под сенью деревьев. Судя по приглушённым переговорам и демонстрации из-под полы пиджаков каких-то неведомых мне товаров, парк по-прежнему выступал в роли ярмарки, где можно было купить подержанный «Ролекс», находящийся в розыске «мерседес» или… револьвер.
Я прошёл мимо теннисного корта, где два латиноамериканских парнишки обменивались сильнейшими ударами.
Я сел на скамейку, вдоль и поперёк исцарапанную кириллицей. Минут через десять рядом со мной плюхнулся мальчишка в широченных, мешковатых штанах и, невзирая на жару, кожаной куртке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71