Когда Скотт выполз из-под топливного бака, он услышал, как хлопнула задняя дверь и шаги Кэтрин раздались уже над головой. Он поднялся и поставил термос на прежнее место. Теперь ему придется разрешить Лу закрывать дверь на замок.
«Чертова глупая малявка...»
Скотт вышагивал по погребу, как посаженный в клетку зверь. Любопытные стервы! Ни одной нельзя доверять. В первый же день этой чертовке приспичило облазить весь дом. Она, наверное, залезла уже всюду: в бюро, в сервант, в платяной шкаф.
А что она подумала, увидев его одежду? Как ей объяснит это Лу — или уже объяснила? Скотт знал, что жена назвала Кэтрин вымышленную фамилию. Поскольку почту не приносили домой, можно было не опасаться, что этот маленький обман разоблачат.
Единственная опасность заключалась в том, что Кэтрин, возможно, читала статьи о нем в «Глоб пост» и видела фотографии. Но в таком случае она бы, несомненно, заподозрила, что он прячется в погребе, и сунула бы нос во все дыры. А искала ли она что-нибудь вообще?
Через десять минут, потянувшись за бутербродами, он обнаружил, что их нет. Кэтрин забрала их.
О Боже! Скотт в исступлении колотил кулачками по стулу и почти хотел, чтобы эта стерва услышала его и спустилась в погреб. Вот тогда он обложил бы ее за все дурацкие выходки.
Усаживаясь поудобнее, он снова случайно зацепил книгу — она с шумом упала на пол. «Черт с ней», — подумал он.
Скотт выпил весь кофе и сидел, обливаясь потом, сверля злобным взглядом темноту. А наверху, в доме, расхаживала взад и вперед Кэтрин — Скотту казалось, прямо по его мозгам.
«Жирная гусеница», — пришло вдруг на ум точное определение.
* * *
— Конечно, давай. Запри меня на замок, — сквозь зубы процедил Скотт.
— Но послушай, — с мольбой в голосе сказала Лу, — ты же сам так решил. Неужели ты хочешь, чтобы она случайно нашла тебя?
Скотт молчал.
— Если дверь не будет заперта, она опять может спуститься сюда. Я не думаю, что она заподозрила что-нибудь, увидев пакет с бутербродами. Но если она еще раз найдет...
— Пока, — бросил Скотт, отвернувшись.
Лу взглянула на него, потом тихо сказала:
— Досвиданья, Скотт.
И поцеловала его в макушку.
Он отшатнулся.
Пока она поднималась по ступенькам, Скотт стоял, нервно похлопывая по правой ноге свернутой газетой.
«И потекут один за другим серые дни, — подумал он, — бутерброды, кофе, чмок в макушку на прощание, шаги по ступенькам, опускающаяся дверь и щелканье замка».
Когда он в первый раз увидел и услышал все это, от ужаса у него похолодело под ложечкой и перехватило дыхание. Он чуть не заорал. Увидев ноги уходящей Лу, Скотт зажмурил глаза и сжал губы, сдерживая рвущийся из горла крик.
О Боже правый, теперь он узник-монстр, которого добрые и нормальные люди запирают в погребе, чтобы мир не узнал об ужасной тайне.
Постепенно напряжение ослабло, и снова им овладело покорное безразличие. Он взобрался на стул, закурил сигару и, попивая кофе, начал небрежно перелистывать последний номер «Глоб пост», который вчера принесла Лу. Маленькая заметка на третьей странице. Заголовок: «Где же уменьшающийся человек?» Под ним: «Со дня исчезновения никаких известий. Уже три месяца!»
"Нью-Йорк. Три месяца назад Скотт Кэри, «уменьшающийся человек», названный так из-за неуклонной потери роста, вызванной болезнью, исчез. С тех пор никто не знает, где он".
«Вам-то какая нужда? Хотите новых фотографий?» — подумал Скотт с иронией.
«Из управления Колумбийского пресвитерианского медицинского центра, где наблюдался Кэри, сообщают, что не располагают, никакой информацией о его местонахождении».
«Они все никак не могут найти для меня антитоксин, — думал он. — Один из лучших медицинских центров страны! И вот я здесь. Усыхаю, пока они там ковыряются».
В сердцах он чуть было не швырнул на пол термос, но вовремя понял, что хуже от этого будет только ему. Как обезумевший, он сцепил и до боли стиснул пальцы, так что те побелели. Скотт разжал руки и, безвольно уронив их, с грустью смотрел на свои маленькие ладони и на ярко-желтое дерево, из которого был сделан стул.
«Глупо красить в такой цвет садовые стулья, — подумал Скотт. — Каким же идиотом был их прежний хозяин!»
Извиваясь, Скотт сполз с кресла и стал вышагивать по полу. Нельзя так просто сидеть и тупо глядеть — надо что-то делать. Читать ему не хотелось. Взгляд беспокойно скользил по погребу. Чем бы заняться?.. Импульсивно он подскочил к стене, схватил швабру и начал мести пол. Да, его следовало подмести: кругом было грязно, валялись какие-то камешки и щепки. Размашистыми, быстрыми движениями он сгреб весь этот мусор в кучу рядом со ступеньками и отбросил щетку к холодильнику.
Что дальше? Скотт снова уселся, налил еще кофе и сидел так, нервно постукивая пяткой по ножке стула.
Задняя дверь дома хлопнула, и он услышал голоса Бет и Кэтрин. Не вставая со стула, Скотт посмотрел в окно и через секунду увидел их голые ноги.
И все-таки он не усидел на месте. Соскочил вниз, подошел к груде коробок и забрался на нее.
Они стояли около крышки погреба в купальниках: Бет — в красном с оборками, Кэтрин — в бикини нежно-голубого цвета с блестками. Скотт смотрел на тугие, готовые вырваться из-под сдерживающей их, как узда, ткани полушария грудей.
— О, твоя мама заперла дверь, — сказала Кэтрин. — Зачем она это сделала?
— Да я не знаю, — ответила Бет.
— Я думала, мы поиграем в крокет.
— Ну, не знаю, — пожала плечами Бет.
— А где лежит ключ от замка?
— Не знаю, — еще раз пожала плечами Бет.
— Ладно... давай поиграем в мячик.
Скотт присел на коробки и стал смотреть, как Кэтрин ловит красный мяч и кидает его Бет. Только через пять минут он поймал себя на мысли, что ждет не дождется, когда мяч выскользнет из рук Кэтрин и ей придется наклониться, чтобы поднять его. И, осознав это, неуклюже съехал с коробок на пол и побрел к стулу.
Он сел на него, резко выдохнул, пытаясь отогнать таким образом терзавшие разум мысли. Что же с ним, в конце концов, происходит? Девочка... четырнадцать, ну от силы пятнадцать лет... низенькая, кругленькая, — а он глядит на нее с вожделением.
— Что, я в этом виноват? — выпалил он, давая выход своему раздражению. — Что же мне теперь, в монахи идти?
Он видел, как тряслись руки, когда он наливал воду, как вода выплескивалась из красной пластмассовой чашечки и стекала по его запястью. Скотт чувствовал, как она лилась ледяной струей в его пересохшее, пылающее горло.
«Сколько же ей лет?» — подумал он.
Скотт стиснул зубы так, что на скулах заходили желваки. Сквозь мутное стекло он глядел на Кэтрин, которая читала журнал, лежа на животе.
Растянувшись на одеяле боком к Скотту, одной рукой подперев подбородок, другой она лениво перелистывая страницы.
В горле у Скотта пересохло, но он не замечал этого даже тогда, когда запершило так, что пришлось откашляться. Удерживая равновесие, он цеплялся маленькими пальчиками за шероховатую поверхность стены.
«Нет, — подумалось ему. — Ей не меньше восемнадцати. Ее тело вполне развито: мощный бюст, широкие бедра. А если ей все же пятнадцать, то она явная акселератка».
Его передернуло, ноздри хищно раздулись. «Какая, к черту, разница? И какое мне до нее дело?» — убеждал себя Скотт, глубоко вздохнув, он уже собрался было спуститься вниз, но тут Кэтрин согнула правую ногу и стала лениво покачивать ею в воздухе.
Он буквально пожирал ее глазами, скользя взглядом по телу: вниз по ногам, через холм ягодиц, вверх по склону спины, по белым плечам, вниз по стремящейся к земле тяжелой груди, по животу...
Скотт закрыл глаза, будто в оцепенении спустился с груды коробок и поплелся к стулу. Влез на него, провел пальцем по лбу, и рука вдруг упала, а голова откинулась на деревянную спинку.
Он снова встал и направился к коробкам; едва ли отчетливо сознавая, что делает, влез на самый верх. «Да, вот так вот, взгляни еще разик на двор», — ехидно подшучивал его рассудок.
Сначала Скотт подумал, что Кэтрин зашла в дом. В горле предательски заклокотало. А потом он увидел, как она стоит около двери погреба и, поджав губы, оценивающе смотрит на замок.
Скотт сглотнул.
«Неужели она догадалась?» — мелькнуло в голове.
Это была жуткая минута: он готов был кинуться к двери и закричать: «Спускайся, спускайся ко мне, милая девочка!» От едва подавленного желания губы мелко затряслись.
Девушка прошла мимо окна. Он буквально проглотил ее глазами, как будто видел в последний раз. Когда она скрылась, он сел на коробки, прислонившись спиной к стене, разглядывая свои тонкие — тоньше полицейской дубинки — лодыжки. Задняя дверь хлопнула, и шаги Кэтрин вновь раздались над головой.
Скотт был выжат. Ему казалось, расслабься он хоть на йоту больше — и его тело потечет по коробкам на пол, как густой сироп по сложенным горкой шарикам мороженого.
Он не представлял, сколько просидел так, прежде чем услышал, как со скрипом открылась и вновь захлопнулась задняя дверь дома. Скотт вздрогнул и испуганно поднялся.
Кэтрин прошла мимо окна, крутя на пальце связку ключей. У него перехватило дыхание: «Она залезла в бюро и нашла запасные ключи!» Скользя и прыгая, он заспешил вниз. И уже внизу, в последний раз прыгнув, подвернул правую ногу и поморщился от боли.
Схватив пакет с бутербродами, он запихнул в него термос, а недоеденную пачку печенья кинул на холодильник.
Скотт суетливо огляделся. Газета! Он бросился к ней, схватил и тут услышал, как девушка подбирает ключ к замку.
Свернутую газету Скотт засунул на полку плетеного столика, а потом, схватив книгу и пакет с бутербродами, бросился в темную яму, сделанную в полу, где стояли бак и водяной насос. Это убежище на случай, если Кэтрин попытается еще раз проникнуть в погреб, он присмотрел заранее.
Скотт спрыгнул со ступеньки на сырой цементный пол.
Замок на двери, лязгнув, открылся, и его со скрежетом вынули из металлической скобы.
Скотт осторожно перешагнул через несколько труб, скользнул за высокий холодный бак, положил пакет и книжку и замер, тяжело дыша.
Дверь поднялась, и девушка спустилась в погреб.
— Запирать погреб, — медленно проговорила она с презрением в голосе. — Как будто я что-то стибрю.
Оскалив стиснутые зубы, Скотт почти беззвучно прорычал:
— Безмозглая сука.
— Хм-м-м, — промычала Кэтрин, и ее тапки зашаркали по полу. Она опять пнула стул, ударила ногой по масляному обогревателю... Тот в ответ глухо загудел.
«Не распускай ноги, дура!» — взорвалось в мозгу Скотта.
— Крокет, — сказала девушка, и Скотт услышал, как она вынимает крокетный молоток из сумки. — Хм-м-м, — опять промычала Кэтрин с некоторым удовольствием. — Вперед! — И молоток громко щелкнул по цементу.
Скотт осторожно подвинулся вправо, цепляясь рубашкой за холодную шероховатую поверхность стены. Ему было холодно.
Девушка ничего не слышала, напевая:
— У-гу, воротца, клюшки, мячики, приз..
Она торжествующе мяукнула.
Скотт стоял, подглядывая за ней. Кэтрин склонилась над спортивной сумкой. А так как, загорая, она ослабила лямки лифчика, он отвис и уже почти не скрывал ее грудей. Даже в полумраке Скотт разглядел молочно-белую кожу в том месте, которое обычно недоступно ни солнцу, ни взгляду.
«Нет! — запротестовал его разум. — Назад! Она увидит тебя!»
Потянувшись за мячом, Кэтрин наклонилась еще ниже, и лифчик соскользнул.
— Оп! — довольно произнесла она, укладывая крокетные принадлежности в сумку.
Скотт прижался затылком к прохладной сырой стене, жар волнами разливался по его щекам.
Как только Кэтрин заперла за собой дверь, Скотт вышел из укрытия. Он положил пакет и сумку на стул, ощущая, как от напряжения наливались кровью и горели все его мышцы.
— Я не могу, — бормотал он, тряся головой. — Я не могу, не могу. — Скотт не знал, что именно он не может, но был уверен, что это что-то очень важное.
* * *
— Сколько лет этой девушке?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35