Тот особняк на Антибах. Знаете, да, на самом мысу? «Эрмитаж». Мы с Бет всегда там останавливаемся.
— Вы его знаете? — подхватила женщина, судя по всему, Бет. — Там так чудесно!
Маккенна надул губы.
— Боюсь, я там не бывал, — сказал он к огромному удовольствию молодой пары. И тотчас же добавил томным голосом: — Когда я бываю там, то обычно останавливаюсь у князя Монако. Видите ли, так значительно проще.
— Понимаю, — пробормотал муж, хотя на самом деле он ничего не понимал.
Муж и жена натянули на лица застывшие улыбки, свидетельство того, как розовощекий Роджер Маккенна поразил их в самое сердце.
Гости оживленно суетились около столиков с закусками, на которых хлопьями черной пороши лежала икра и крупными жемчужинами белела суши. Пианист в смокинге играл блюзы Фэтса Уоллера.
— Но сам он не учился в «Чоуте», — случайно услышал Пеллэм чей-то шепот. — Прочитайте внимательно. Он дает этой престижной школе щедрые пожертвования, читает там лекции, но сам он в ней не учился. Маккенна закончил приходскую школу в Вест-Сайде. Он ведь родом оттуда.
— Из Адской кухни? — уточнил Пеллэм, присоединяясь к разговору.
— Да-да, именно, — ответила женщина, чье лицо явно перенесло несколько успешных пластических операций.
Значит, Роджер Маккенна — выходец с Адской кухни. Судя по всему, ему потребовались долгие годы, чтобы скруглить все свои шероховатости.
Внезапно сам Пеллэм превратился в добычу. Толпа на мгновение расступилась, словно Красное море перед Моисеем, и Маккенна, стоявший футах в пятидесяти от Пеллэма, пристально посмотрел на него. У Пеллэма промелькнуло воспоминание — лимузин перед сгоревшим домом, в котором жила Этти. Вероятно, в этой машине находился Маккенна.
Но подрядчик никак не показал, что узнал Пеллэма. Толпа снова сомкнулась, и Маккенна обернулся к горстке гостей, полностью переключив на них свое внимание, словно софит на съемочной площадке. Затем подрядчик опять пришел в движение, перемещаясь по сцене, задавая вопросы, шутя, кивая.
Честолюбие — скверная штука, не так ли?
Пеллэм собирался было последовать за Маккенной, когда у него за спиной женский голос произнес с очень сильным северо-восточным акцентом:
— Привет, коллега.
Обернувшись, Пеллэм увидел привлекательную блондинку лет сорока с небольшим с бокалом шампанского в руке. Ее глаза были затуманены, но не алкоголем, а усталостью. Блондинка постучала своей расшитой блестками туфлей по ковбойскому сапогу Пеллэма, объясняя, почему назвала его коллегой.
— Привет.
Блондинка посмотрела вслед удаляющемуся Маккенне. Пеллэм проследил за ее взглядом.
— Которая? — спросила она.
— Прошу прощения? — не понял Пеллэм.
— Вы любите держать пари?
— Перефразируя Марка Твена, — ответил тот, — человек не должен спорить только в двух случаях. Во-первых, когда он не может позволить себе потерять деньги. И, во-вторых, когда может.
— Вы не ответили на мой вопрос.
— Да, я люблю держать пари, — признался Пеллэм.
— Видите тех двух женщин? Брюнетку и рыжую?
Пеллэм быстро нашел взглядом тех, кого она имела в виду. Две молодые женщины стояли у лестницы, беседуя с Маккенной. Обеим лет под тридцать, обе привлекательные, с хорошей фигурой. Рыжая выглядела значительно более сексуальной и сладострастной. Брюнетка держалась холодно, рассеянно; казалось, подрядчик навевал на нее скуку.
— Минут через пять Роджер поднимется наверх. Там находятся спальни. Еще через пять минут одна из этих двух женщин последует за ним. Как вы думаете, какая?
— Он с ними знаком?
— Скорее всего, нет. Итак, вы в игре?
Пеллэм еще раз внимательно посмотрел на рыжеволосую. Откровенное декольте, открывающее верхний край пышного бюста. Длинные волосы, ниспадающие волнами до плеч. Соблазнительная улыбка. И веснушки. Пеллэму очень нравились веснушки.
— Рыжая, — сказал он, пытаясь прогнать назойливую мысль: «Восемь месцев, восемь месяцев, восемь месяцев, черт побери.»
Женщина рассмеялась.
— Вы ошибаетесь.
— На что спорим?
— На бокал шампанского, которым нас угостит хозяин. Опять же, повторяя слова Марка Твена, спорить всегда лучше на чужие деньги, а не на собственные.
Они чокнулись.
Пеллэм выяснил, что женщину звали Джоли и она, судя по всему, была здесь без пары. Он прошел следом за ней к окну в углу зала, где было чуть тише.
— А вы — Джон Пеллэм.
Пеллэм озадаченно улыбнулся.
— Я слышала, как кто-то упомянул вашу фамилию.
У него тотчас же мелькнула мысль: кто? Маловероятно, чтобы слухи с улиц Адской кухни могли подняться в эту стратосферу.
— Я видела один ваш фильм, — продолжала Джоли. — Про одного алхимика. Он мне очень понравился. Не могу сказать, что я все в нем поняла. Но считайте это комплиментом.
— Вот как? — спросил Пеллэм, пристально глядя в ее неподвижные зеленые глаза.
— Вспомните фильм Кубрика «2001-й год», — пояснила Джоли. — Фильм не слишком хороший. Так чем же объясняется его долгоживучесть? Голубой Дунай и космический корабль? Это могло прийти в голову кому угодно. Дерущиеся друг с другом обезьяны? Нет. Спецэффекты? Конечно же, нет. Все дело в конце. Зрители так и не могут понять, чем все закончилось, черт побери. Люди забывают очевидное. Но надолго запоминают неопределенное.
Пеллэм рассмеялся.
— Да, я действительно люблю некоторую недосказанность, — сказал он, не отрывая взгляда от Маккенны. — Ладно, уговорили, буду считать ваши слова комплиментом.
— Вы здесь снимаете фильм?
— Да.
В противоположном конце зала Роджер Маккенна посмотрел с непринужденным видом по сторонам и стал подниматься по лестнице.
У Пеллэма мелькнула мысль, что он, быть может, просто захотел сходить в туалет. В споре с Джоли они не предусмотрели возможность ничейного исхода. Впрочем, Пеллэму было все равно; он наслаждался ее обществом. Глубокий вырез платья Джоли ничем не уступал декольте рыжеволосой. Пеллэму даже показалось, что он разглядел несколько веснушек там, где белая кожа скрывалась под тканью с блестками.
— О чем он? — спросила Джоли. — Ваш новый фильм?
— Это не художественная лента. Документальная. Об Адской кухне.
— Этот пожар — любопытная метафора, вы не находите? — Она кивнула на открывающийся из окна вид, и у нее на лице заиграла едва заметная усмешка. — Она могла бы стать хорошим лейтмотивом вашего фильма. Помолчав, Джоли загадочно добавила: — О чем бы он ни был на самом деле.
— Насколько хорошо вы знакомы с Маккенной? — спросил Пеллэм.
И лишь потом до него дошел смысл ее слов: «о чем на самом деле ваш фильм.» Неулыбчивая брюнетка в противоположном конце зала загасила сигарету и, приподняв подол длинной юбки, осторожно огляделась по сторонам. Затем она начала подниматься по лестнице, на которой только что скрылся подрядчик.
— Отличная догадка, — заметил Пеллэм.
— Это была не догадка, — ответила Джоли. — Просто я достаточно хорошо знаю своего мужа. А теперь несите мне шампанское, которое вы проспорили. И себе захватите тоже. Мы пройдем вон туда и выпьем его там.
Указав на небольшую комнатку, примыкающую к главному залу, она улыбнулась. Пианист начал играть «Непогоду».
— Знаете, одна из уборщиц, которые работают у нас, продает все, что находит у нас в мусоре, правительству. Налоговой инспекции, Комиссии по ценным бумагам и биржевым операциям. Уверена, также и конкурентам. Роджер смеха ради постоянно подбрасывает в мусорные корзины вместе с упаковками из-под гигиенических прокладок и использованными презервативами всякую чушь.
— И налоговая инспекция за это платит? — спросил Пеллэм.
— Да.
— Значит, вот какое применение находят доллары, которые я плачу в качестве налогов!
— Только не говорите, что вы действительно платите налоги! Неужели вы не шутите? — Джоли изобразила искреннее изумление. — Если это правда, я обязательно сведу вас со своим личным бухгалтером.
Они удалились в уютную комнатку, обитую тиковыми досками. Гул голосов и звуки музыки проникали сквозь стены приятным, ненавязчивым фоном. Пеллэм с удивлением посмотрел на фотографию Маккенны, стоящего в обнимку с большим Микки-Маусом.
— Несколько лет назад, — произнесла Джоли, зачарованная сумасшедшим бурлением пузырьков в бокале шампанского, — Роджер связался с европейским «Диснейлендом». Эта затея кончилась полным провалом. Я с самого начала говорила ему, что из этого ничего не выйдет. Я просто не могла представить себе французов с большими черными накладными ушами.
— Почему вы так спокойно отнеслись к тому, что только что произошло? Я имею в виду вашего мужа и брюнетку?
— Вы же из Голливуда. Я полагала, вы должны понимать, что относиться спокойно и разыгрывать спокойствие — это две совершенно разные вещи.
— Положили на обе лопатки. Но как вы определили, что это будет брюнетка?
— Из них двоих она была менее податливой. То есть, победа над ней более ценна. Роджер никогда не ищет легких путей. Его кабинет находится в этом здании на семидесятом этаже. Роджер каждое утро поднимается к себе на работу пешком.
— Вид отсюда открывается фантастический, — заметил Пеллэм, подходя к окну от потолка до пола.
Он обвел взглядом погружающийся в сумерки Манхэттен. Джоли указала ему несколько новых зданий, выстроенных Маккенной, и еще несколько более старых, управляемых или принадлежащих его компаниям.
Подняв руки, Пеллэм прижался пальцами к холодному стеклу. Поскольку в маленькой комнате горел неяркий свет, за окном появилось отражение Пеллэма, похожее на ангела, парящего в воздухе, прикасающегося своими руками к его рукам.
— Ваш фильм, он ведь про Роджера, так?
— Нет. Мой фильм про старый Вест-Сайд.
— Тогда почему вы шпионите за Роджером?
Пеллэм промолчал.
— Мы с Роджером собираемся разводиться, — сказала Джоли.
Пеллэм продолжал разглядывать огни вечернего города. Это подстроенная ловушка? Джоли шпионит за ним? Пожив в Голливуде, начинаешь опасаться за свою работу; пожив в Адской кухне — за свою жизнь.
Но у Пеллэма возникло смутное ощущение того, что Джоли можно верить. Он вспомнил выражение ее глаз, когда она увидела, как брюнетка подобрала юбку и стала подниматься по лестнице. Пеллэму довелось работать со многими актрисами, в том числе, и с выдающимися, но лишь очень немногие из них владели собой настолько хорошо, что могли изобразить подобную боль.
— Роджер говорил о вас, — сказала Джоли Маккенна.
Вдалеке пожар в Вест-Сайде уже был в основном потушен. Однако до сих пор там мигали проблесковые маячки машин чрезвычайных служб, похожие на цветомузыку дешевой дискотеки.
— И что он обо мне говорил?
Поколебавшись, прилично ли будет кивнуть на потолок, где Роджер Маккенна развлекался с неуступчивой брюнеткой, Пеллэм все же решил воздержаться.
— Почти ничего. Но ему все о вас известно. Он за вами следит.
— В таком случае, почему мы здесь? Выкладывайте все начистоту.
Пригубив шампанское, Джоли грустно усмехнулась.
— У нас с Роджером никогда не было друг от друга никаких секретов. Абсолютно никаких. Дошло даже до того, что я знала размеры бюстгальтеров всех его любовниц. Но затем что-то произошло.
— Ваши отношения стерлись?
— Совершенно верно, Пеллэм. В самую точку. Постепенно они износились, увяли. Мы с Роджером уже давно не любим друг друга. О, много лет. Но мы оставались близки, мы были хорошими друзьями. Но затем этому пришел конец. Нашей дружбе. Роджер начал мне лгать. Это стало нарушением правил. И мы решили развестись.
Она имела в виду: «Он решил развестись.»
— И у вас такое ощущение, будто вас предали.
Джоли хотела было отрицать это, но передумала и сказала:
— Да, у меня такое ощущение, будто Роджер меня предал.
Пеллэм смотрел в окно сквозь свое отражение.
— Вы слышали о пожаре в жилом доме на Тридцать шестой улице? Непосредственно перед его началом поблизости от загоревшегося дома видели людей, которые работают в строительной компании вашего мужа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
— Вы его знаете? — подхватила женщина, судя по всему, Бет. — Там так чудесно!
Маккенна надул губы.
— Боюсь, я там не бывал, — сказал он к огромному удовольствию молодой пары. И тотчас же добавил томным голосом: — Когда я бываю там, то обычно останавливаюсь у князя Монако. Видите ли, так значительно проще.
— Понимаю, — пробормотал муж, хотя на самом деле он ничего не понимал.
Муж и жена натянули на лица застывшие улыбки, свидетельство того, как розовощекий Роджер Маккенна поразил их в самое сердце.
Гости оживленно суетились около столиков с закусками, на которых хлопьями черной пороши лежала икра и крупными жемчужинами белела суши. Пианист в смокинге играл блюзы Фэтса Уоллера.
— Но сам он не учился в «Чоуте», — случайно услышал Пеллэм чей-то шепот. — Прочитайте внимательно. Он дает этой престижной школе щедрые пожертвования, читает там лекции, но сам он в ней не учился. Маккенна закончил приходскую школу в Вест-Сайде. Он ведь родом оттуда.
— Из Адской кухни? — уточнил Пеллэм, присоединяясь к разговору.
— Да-да, именно, — ответила женщина, чье лицо явно перенесло несколько успешных пластических операций.
Значит, Роджер Маккенна — выходец с Адской кухни. Судя по всему, ему потребовались долгие годы, чтобы скруглить все свои шероховатости.
Внезапно сам Пеллэм превратился в добычу. Толпа на мгновение расступилась, словно Красное море перед Моисеем, и Маккенна, стоявший футах в пятидесяти от Пеллэма, пристально посмотрел на него. У Пеллэма промелькнуло воспоминание — лимузин перед сгоревшим домом, в котором жила Этти. Вероятно, в этой машине находился Маккенна.
Но подрядчик никак не показал, что узнал Пеллэма. Толпа снова сомкнулась, и Маккенна обернулся к горстке гостей, полностью переключив на них свое внимание, словно софит на съемочной площадке. Затем подрядчик опять пришел в движение, перемещаясь по сцене, задавая вопросы, шутя, кивая.
Честолюбие — скверная штука, не так ли?
Пеллэм собирался было последовать за Маккенной, когда у него за спиной женский голос произнес с очень сильным северо-восточным акцентом:
— Привет, коллега.
Обернувшись, Пеллэм увидел привлекательную блондинку лет сорока с небольшим с бокалом шампанского в руке. Ее глаза были затуманены, но не алкоголем, а усталостью. Блондинка постучала своей расшитой блестками туфлей по ковбойскому сапогу Пеллэма, объясняя, почему назвала его коллегой.
— Привет.
Блондинка посмотрела вслед удаляющемуся Маккенне. Пеллэм проследил за ее взглядом.
— Которая? — спросила она.
— Прошу прощения? — не понял Пеллэм.
— Вы любите держать пари?
— Перефразируя Марка Твена, — ответил тот, — человек не должен спорить только в двух случаях. Во-первых, когда он не может позволить себе потерять деньги. И, во-вторых, когда может.
— Вы не ответили на мой вопрос.
— Да, я люблю держать пари, — признался Пеллэм.
— Видите тех двух женщин? Брюнетку и рыжую?
Пеллэм быстро нашел взглядом тех, кого она имела в виду. Две молодые женщины стояли у лестницы, беседуя с Маккенной. Обеим лет под тридцать, обе привлекательные, с хорошей фигурой. Рыжая выглядела значительно более сексуальной и сладострастной. Брюнетка держалась холодно, рассеянно; казалось, подрядчик навевал на нее скуку.
— Минут через пять Роджер поднимется наверх. Там находятся спальни. Еще через пять минут одна из этих двух женщин последует за ним. Как вы думаете, какая?
— Он с ними знаком?
— Скорее всего, нет. Итак, вы в игре?
Пеллэм еще раз внимательно посмотрел на рыжеволосую. Откровенное декольте, открывающее верхний край пышного бюста. Длинные волосы, ниспадающие волнами до плеч. Соблазнительная улыбка. И веснушки. Пеллэму очень нравились веснушки.
— Рыжая, — сказал он, пытаясь прогнать назойливую мысль: «Восемь месцев, восемь месяцев, восемь месяцев, черт побери.»
Женщина рассмеялась.
— Вы ошибаетесь.
— На что спорим?
— На бокал шампанского, которым нас угостит хозяин. Опять же, повторяя слова Марка Твена, спорить всегда лучше на чужие деньги, а не на собственные.
Они чокнулись.
Пеллэм выяснил, что женщину звали Джоли и она, судя по всему, была здесь без пары. Он прошел следом за ней к окну в углу зала, где было чуть тише.
— А вы — Джон Пеллэм.
Пеллэм озадаченно улыбнулся.
— Я слышала, как кто-то упомянул вашу фамилию.
У него тотчас же мелькнула мысль: кто? Маловероятно, чтобы слухи с улиц Адской кухни могли подняться в эту стратосферу.
— Я видела один ваш фильм, — продолжала Джоли. — Про одного алхимика. Он мне очень понравился. Не могу сказать, что я все в нем поняла. Но считайте это комплиментом.
— Вот как? — спросил Пеллэм, пристально глядя в ее неподвижные зеленые глаза.
— Вспомните фильм Кубрика «2001-й год», — пояснила Джоли. — Фильм не слишком хороший. Так чем же объясняется его долгоживучесть? Голубой Дунай и космический корабль? Это могло прийти в голову кому угодно. Дерущиеся друг с другом обезьяны? Нет. Спецэффекты? Конечно же, нет. Все дело в конце. Зрители так и не могут понять, чем все закончилось, черт побери. Люди забывают очевидное. Но надолго запоминают неопределенное.
Пеллэм рассмеялся.
— Да, я действительно люблю некоторую недосказанность, — сказал он, не отрывая взгляда от Маккенны. — Ладно, уговорили, буду считать ваши слова комплиментом.
— Вы здесь снимаете фильм?
— Да.
В противоположном конце зала Роджер Маккенна посмотрел с непринужденным видом по сторонам и стал подниматься по лестнице.
У Пеллэма мелькнула мысль, что он, быть может, просто захотел сходить в туалет. В споре с Джоли они не предусмотрели возможность ничейного исхода. Впрочем, Пеллэму было все равно; он наслаждался ее обществом. Глубокий вырез платья Джоли ничем не уступал декольте рыжеволосой. Пеллэму даже показалось, что он разглядел несколько веснушек там, где белая кожа скрывалась под тканью с блестками.
— О чем он? — спросила Джоли. — Ваш новый фильм?
— Это не художественная лента. Документальная. Об Адской кухне.
— Этот пожар — любопытная метафора, вы не находите? — Она кивнула на открывающийся из окна вид, и у нее на лице заиграла едва заметная усмешка. — Она могла бы стать хорошим лейтмотивом вашего фильма. Помолчав, Джоли загадочно добавила: — О чем бы он ни был на самом деле.
— Насколько хорошо вы знакомы с Маккенной? — спросил Пеллэм.
И лишь потом до него дошел смысл ее слов: «о чем на самом деле ваш фильм.» Неулыбчивая брюнетка в противоположном конце зала загасила сигарету и, приподняв подол длинной юбки, осторожно огляделась по сторонам. Затем она начала подниматься по лестнице, на которой только что скрылся подрядчик.
— Отличная догадка, — заметил Пеллэм.
— Это была не догадка, — ответила Джоли. — Просто я достаточно хорошо знаю своего мужа. А теперь несите мне шампанское, которое вы проспорили. И себе захватите тоже. Мы пройдем вон туда и выпьем его там.
Указав на небольшую комнатку, примыкающую к главному залу, она улыбнулась. Пианист начал играть «Непогоду».
— Знаете, одна из уборщиц, которые работают у нас, продает все, что находит у нас в мусоре, правительству. Налоговой инспекции, Комиссии по ценным бумагам и биржевым операциям. Уверена, также и конкурентам. Роджер смеха ради постоянно подбрасывает в мусорные корзины вместе с упаковками из-под гигиенических прокладок и использованными презервативами всякую чушь.
— И налоговая инспекция за это платит? — спросил Пеллэм.
— Да.
— Значит, вот какое применение находят доллары, которые я плачу в качестве налогов!
— Только не говорите, что вы действительно платите налоги! Неужели вы не шутите? — Джоли изобразила искреннее изумление. — Если это правда, я обязательно сведу вас со своим личным бухгалтером.
Они удалились в уютную комнатку, обитую тиковыми досками. Гул голосов и звуки музыки проникали сквозь стены приятным, ненавязчивым фоном. Пеллэм с удивлением посмотрел на фотографию Маккенны, стоящего в обнимку с большим Микки-Маусом.
— Несколько лет назад, — произнесла Джоли, зачарованная сумасшедшим бурлением пузырьков в бокале шампанского, — Роджер связался с европейским «Диснейлендом». Эта затея кончилась полным провалом. Я с самого начала говорила ему, что из этого ничего не выйдет. Я просто не могла представить себе французов с большими черными накладными ушами.
— Почему вы так спокойно отнеслись к тому, что только что произошло? Я имею в виду вашего мужа и брюнетку?
— Вы же из Голливуда. Я полагала, вы должны понимать, что относиться спокойно и разыгрывать спокойствие — это две совершенно разные вещи.
— Положили на обе лопатки. Но как вы определили, что это будет брюнетка?
— Из них двоих она была менее податливой. То есть, победа над ней более ценна. Роджер никогда не ищет легких путей. Его кабинет находится в этом здании на семидесятом этаже. Роджер каждое утро поднимается к себе на работу пешком.
— Вид отсюда открывается фантастический, — заметил Пеллэм, подходя к окну от потолка до пола.
Он обвел взглядом погружающийся в сумерки Манхэттен. Джоли указала ему несколько новых зданий, выстроенных Маккенной, и еще несколько более старых, управляемых или принадлежащих его компаниям.
Подняв руки, Пеллэм прижался пальцами к холодному стеклу. Поскольку в маленькой комнате горел неяркий свет, за окном появилось отражение Пеллэма, похожее на ангела, парящего в воздухе, прикасающегося своими руками к его рукам.
— Ваш фильм, он ведь про Роджера, так?
— Нет. Мой фильм про старый Вест-Сайд.
— Тогда почему вы шпионите за Роджером?
Пеллэм промолчал.
— Мы с Роджером собираемся разводиться, — сказала Джоли.
Пеллэм продолжал разглядывать огни вечернего города. Это подстроенная ловушка? Джоли шпионит за ним? Пожив в Голливуде, начинаешь опасаться за свою работу; пожив в Адской кухне — за свою жизнь.
Но у Пеллэма возникло смутное ощущение того, что Джоли можно верить. Он вспомнил выражение ее глаз, когда она увидела, как брюнетка подобрала юбку и стала подниматься по лестнице. Пеллэму довелось работать со многими актрисами, в том числе, и с выдающимися, но лишь очень немногие из них владели собой настолько хорошо, что могли изобразить подобную боль.
— Роджер говорил о вас, — сказала Джоли Маккенна.
Вдалеке пожар в Вест-Сайде уже был в основном потушен. Однако до сих пор там мигали проблесковые маячки машин чрезвычайных служб, похожие на цветомузыку дешевой дискотеки.
— И что он обо мне говорил?
Поколебавшись, прилично ли будет кивнуть на потолок, где Роджер Маккенна развлекался с неуступчивой брюнеткой, Пеллэм все же решил воздержаться.
— Почти ничего. Но ему все о вас известно. Он за вами следит.
— В таком случае, почему мы здесь? Выкладывайте все начистоту.
Пригубив шампанское, Джоли грустно усмехнулась.
— У нас с Роджером никогда не было друг от друга никаких секретов. Абсолютно никаких. Дошло даже до того, что я знала размеры бюстгальтеров всех его любовниц. Но затем что-то произошло.
— Ваши отношения стерлись?
— Совершенно верно, Пеллэм. В самую точку. Постепенно они износились, увяли. Мы с Роджером уже давно не любим друг друга. О, много лет. Но мы оставались близки, мы были хорошими друзьями. Но затем этому пришел конец. Нашей дружбе. Роджер начал мне лгать. Это стало нарушением правил. И мы решили развестись.
Она имела в виду: «Он решил развестись.»
— И у вас такое ощущение, будто вас предали.
Джоли хотела было отрицать это, но передумала и сказала:
— Да, у меня такое ощущение, будто Роджер меня предал.
Пеллэм смотрел в окно сквозь свое отражение.
— Вы слышали о пожаре в жилом доме на Тридцать шестой улице? Непосредственно перед его началом поблизости от загоревшегося дома видели людей, которые работают в строительной компании вашего мужа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49