Полицейские вылезли из машин.
Пятеро или шестеро, руки на кобурах.
— В чем дело, офицер?
— Просто повесьте пистолет на колонку. Хорошо? Давайте, не тяните.
— Конечно, офицер. Конечно.
Сынок вставил пистолет высокооктанового горючего в колонку.
— Сэр, у вас есть при себе какие-нибудь документы, удостоверяющие личность?
— Я ничего не нарушал. У меня даже нет машины. За что вы собираетесь выписать мне штраф?
Он принялся рыться в карманах.
— Сэр, просто подойдите к нам. Мы хотим взглянуть на ваши документы.
— Ну хорошо, конечно. Я в чем-то провинился?
Сынок не двигался с места.
— Сэр, пожалуйста, подойдите сюда.
— Да, сэр, с радостью.
— О господи, нет! — послышался за спиной Сынка взволнованный голос с сильным акцентом.
Сынок был удивлен тем, как же много времени потребовалось кассиру заправки, чтобы обнаружить его маленькую проделку.
— Бензин! Включен другой пистолет!
Сынок усмехнулся. Как только он увидел в блестящей хромированной поверхности бензоколонки отражение подъехавших полицейских машин, он бросил включенный пистолет на землю и быстро схватил пистолет высокооктанового горючего — тот самый, который затем послушно вставил в колонку, как ему и было приказано. Тем временем из открытого пистолета успели вытечь по меньшей мере двадцать галлонов бензина, устремившегося к полицейским и их машинам, невидимого на черном асфальте.
За долю секунды, прежде чем кто-либо из полицейских успел выхватить оружие, Сынок достал из кармана зажигалку. Щелкнул кремнем. На кончике зажигалки заплясал маленький огонек. Сынок присел на корточки.
— Ну хорошо, хорошо, мистер, — пробормотал один из полицейских, поднимая руки. — Погасите зажигалку, и никто вам ничего не сделает.
Какое-то мгновение никто не шевелился. Но затем полицейские вдруг все разом почувствовали неизбежность катастрофы. Вероятно, все дело было в глазах Сынка, в его улыбке… а может быть, его выдало что-то другое. Все шестеро полицейских развернулись и побежали из смертоносной лужицы.
Сам Сынок стоял на сухой полоске асфальта, но, прикоснувшись огоньком к бензиновой реке, он поспешно отскочил назад, словно таракан. Пламя огромной кометой метнулось к полицейским машинам. Схватив канистру, Сынок бросился бежать.
Огонь с оглушительным шипением ворвался под машины, и те тотчас же вспыхнули. Огненная река устремилась дальше, вытекая с ревом на Хьюстон-стрит, и в небо поднялось черное мечущееся облако. Крики, сигналы клаксонов, шум столкновений — машины резко тормозили, пытаясь объехать пламя.
Сынок к этому времени успел отойти от заправки уже на полквартала, но он не смог удержаться. Остановившись, он обернулся, удовлетворенно оглядывая хаос. Сперва Сынок испытал разочарование, увидев, что главная цистерна не взорвалась, но затем он взглянул на вещи философски, решив насладиться тем, что есть.
Размышляя:
Огонь — это не сгусток энергии, а живое существо, которое растет, питается и размножается; оно рождается и умирает. И еще оно способно перехитрить любого человека.
Огонь является посланником перемен.
Солнце — это огонь, но его нельзя назвать особенно жарким.
Огонь пожирает грязь, оставленную человечеством. Огонь является самым беспристрастным судией.
Огонь ведет к познанию Господа.
16
— Эй, мистер, на вас работает самый знаменитый адвокат. Он подал иск против администрации порта Нью-Йорка и выиграл. Вы когда-нибудь слышали, чтобы кому-то удавалось выиграть иск против города?
Человек, сидевший за столом в конторе Луиса Бейли, вскочил с места, как только Пеллэм появился в дверях. Это был тот самый любитель скачек в зеленой куртке, которого Пеллэм уже видел вчера. Человек с монеткой в ухе.
— О, пожалуйста, не надо, — с деланным смущением произнес Бейли.
— А ты расскажи ему о том деле, когда ты подал иск против Рокфеллера.
— Клегг, не надо!
Долговязый парень, похоже, уже простил Пеллэму то, что тот не послушался его наводки относительно скачек. Он продолжал:
— Рокфеллер стащил у одного типа его изобретение, и Луис притянул его к суду. Рокфеллер пошел напопятную. Луис нагнал на него страха. Эй, сэр, а вы похожи на ковбоя. Вам это никто не говорил? Вам приходилось когда-нибудь ездить верхом на мустангах? Кстати, а кто такие мустанги? Я знаю только «Форд-мустанг».
— Это одичавшая, неприрученная лошадь, — объяснил Пеллэм.
— Вот те на, а я и не знал, — пробормотал пораженный Клегг — любитель скачек, только что открывший для себя новую разновидность лошадей.
Забрав конверты со смазкой для шестеренок, которые приготовил для него Бейли, он вышел из конторы.
— Колоритная личность, — только и смог сказать Пеллэм.
— Вы не знаете и половины, — двусмысленно заметил Бейли. Развернув утреннюю газету, он похлопал по странице. — Главной темой номера был пожар на бензозаправке в Ист-Вилледже. — Это дело рук нашего малыша.
— Пироманьяка? — уточнил Пеллэм.
— Полиция уверена в этом практически на все сто. Он уже был почти у них в руках, но ему удалось скрыться. Серьезно пострадали двое полицейских и трое случайных прохожих. Общая сумма ущерба около миллиона долларов.
Пеллэм взглянул на фотографии пожарища.
Бейли отпил изрядный глоток вина.
— Это становится настоящим кошмаром. Общественность начинает роптать. Управление полиции и генеральная прокуратура штата ощущают на себе невероятное давление. От них требуют немедленно схватить поджигателя. Появились опасения, что он окончательно спятил. Вроде как Этти его включила, а теперь он никак не желает выключиться. Весь город объявил крестовый поход, чтобы его остановить.
Пеллэм снова склонился над газетой. На врезке был приведен план Адской кухни. Крошечные изображения пламени отмечали места пожаров. Пеллэму показалось, что они не случайно разбросаны по всему району, а выстроились дугой к северу от дома, в котором жила Этти.
Порывшись на столе, Бейли отыскал клочок бумаги и протянул его Пеллэму.
— Это страховое агентство, в котором Этти оформила страховку. Сотрудницу, которая ее обслуживала, зовут Флоренс Эпштейн.
— И что она говорит?
Бейли бросил на Пеллэма многозначительный взгляд, который тот никак не смог истолковать.
— Прошу прощения? — смущенно произнес Пеллэм.
— Я не могу с ней разговаривать. Я официально представляю интересы Этти.
— А, теперь понял. Но я-то могу.
Бейли вздохнул.
— В общем-то, да, но…
— Но что?
— Понимаете, иногда… в общем, в своем черном наряде вы выглядите довольно устрашающе. И вы очень редко улыбаетесь.
— Хорошо, я буду само обаяние, — успокоил его Пеллэм. — Если только эта Эпштейн не станет мне лгать.
— Если появится хоть намек на то, что вы пытались запугать свидетеля…
— Я похож на человека, который может кого-либо запугать?
Бейли внезапно стало очень неуютно, и он поспешил переменить предмет разговора.
— Вот. Я сходил в библиотеку.
Он разложил перед Пеллэмом газетные вырезки.
— Вы сами ходили в библиотеку? А не заплатили одной из библиотекарш, чтобы она принесла все это вам на дом?
— Ха! — Бейли был полностью поглощен откупориванием новой бутылки вина, чтобы улыбнуться. — Вот вам кое-что о прошлом Роджера Маккенны.
Пеллэм быстро пробежал взглядом вырезки.
Журнал «Бизнес уик» писал:
Лучшей порой для Маккенны явился конец восьмидесятых — когда рынок обратился в пепел, экономический рост резко завершился и по Уолл-стрит прокатилась волна «пошедших ко дну карьер» (знаменитое выражение самого Маккенны). Однако именно в этот период его звезда засияла в полную силу.
Журнал «Нью-Йорк»:
…Роджер Маккенна, по собственному признанию страдающий манией величия, победным маршем вошел в трущобные районы Нью-Йорка и застроил их доступным (и прибыльным) жильем. Ему в заслугу также ставят возрождение финансовых трестов, занимающихся инвестициями в недвижимость, и то, что он вырвал солидную часть Среднего Манхэттена из рук иностранцев и вернул ее местным подрядчикам. Острый на язык, знаменитый своим экстравагантным образом жизни, отличающийся деловой хваткой, именно Маккенна в свое время ввел в обиход термин «гиенизм» — метод деятельности, состоящий в том, чтобы выискивать загнивающие предприятия и вырывать их из рук собственников и акционеров.
Вырезка из вычурной, метафорической статьи в журнале «Пипл»:
На гребне волны процветания может плыть кто угодно — Трамп, Зекендорф, Хелмсли[52] . Но только такой гений как Маккенна осмеливается ответить на тревожное штормовое предостережение, когда остальные пловцы предпочитают оставаться на берегу.
Пеллэм отложил вырезки в сторону.
— Судя по тому, что здесь написано о Маккенне, он алчный и хитрый делец, но никак не поджигатель, — заметил Бейли.
— В таком случая, я лучше расскажу вам о том свидании, которое состоялось у меня вчера вечером.
— Вы имеете в виду прием у него в небоскребе?
— Черную икру подали чересчур теплой. Но зато я пил шампанское вместе с женой Маккенны.
Адвокат обрадовался. Судя по всему, братание с врагом является важной тактикой забивать шестеренки песком.
— И?
— Она хочет пустить своего мужа на дно, как «Титаник».
Пеллэм рассказал Бейли о тайных свиданиях Маккенны и о звонках в юридическую контору.
— «Пилсбери, Миллбанк и Хог»? — переспросил Бейли.
— По-моему, Джоли Маккенна сказала именно так.
Достав с полки толстый справочник юридических и адвокатских контор, Бейли открыл его на нужной странице. Прочитав короткую справку о деятельности фирмы, он кивнул.
— Кажется, я смогу раздобыть одного человечка оттуда.
Смогу раздобыть.
Пеллэм достал бумажник.
— Нет, на этот раз можно будет обойтись без этого. О, и у меня есть для вас еще хорошие новости. Чуть было не забыл. У одного моего знакомого есть знакомый, который играет в карты со старшим брандмейстером. Сегодня вечером как раз состоится партия в покер, и мой приятель собирается попросить своего приятеля проиграть по крупному, щедро наливая виски «Макаллан». Мы получим возможность заглянуть в дело изнутри.
— Старое?
— Что старое? — переспросил Бейли.
— Виски «Макаллан»?
— Не знаю. Думаю, двенадцатилетней выдержки. А может быть, старше.
— Знаете что, Луис, — задумчиво произнес Пеллэм, — быть может, я сниму документальный фильм и о вас. Я назову его «Смазывать шестеренки». Скажите, а вы действительно судились с Рокфеллером?
— О да, судился. — Бейли скромно опустил взгляд на стол. Помолчав, он пожал плечами. — Но он был не из тех самых Рокфеллеров.
Шаги у него за спиной приближались.
Резко обернувшись, Пеллэм сунул руку сзади за пояс, где к пояснице прижимался «кольт», тяжелый и горячий.
Ему пришлось опустить взгляд вниз.
— Привет, дружище. Где ты пропадал?
Исмаил ухмылялся, подоткнув руками тощие бедра. Обливаясь пoтом, он тем не менее и не подумал снять свою любимую ветровку с эмблемой Африканского национального конгресса.
— Так, дела. А ты чем занимался?
— О, а у тебя есть пушка. Ты ходишь с «железом».
— Нет.
— Ого, не ври! Ты как раз за ней потянулся. Пеллэм, дай посмотреть. Что у тебя? «Глок», «браунинг»? Или дамский пугач калибра пять и семь? Знаешь, а я хочу раздобыть где-нибудь «дезерт игл». Разнесет всю задницу так, что потом не соберешь. Пятидесятый калибр, твою мать!
— Я протянул руку за бумажником. Я принял тебя за уличного грабителя.
— Ты что, я тебя не трону!
Казалось, Исмаил был искренне оскорблен.
— Так все же где ты был? — спросил Пеллэм.
— Да так, болтался. Ну, сам знаешь.
Пеллэм рассмеялся.
— Дружок, у тебя джинсы не достают до колен. И я дам тебе десять долларов, если ты покажешь мне какие-нибудь отличительные знаки банд.
Однако мальчишка тотчас же что-то изобразил. Пеллэм понятия не имел, что означают эти жесты, но выглядели они вполне правдоподобно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49