Он прошел мимо грязных деревянных лавок: «Винни, фрукты и овощи», «Манагро, столовая», «Кьюзин, мясо и гастрономия» — в витрине этой лавки были выставлены чучела животных. Вдоль тротуаров теснились лотки с одеждой и горами трав и специй. Лавка, в которой торговали африканскими товарами, сообщала о распродаже каких-то «укпур» и «огбоно». «Спешите купить!» — призывала вывеска.
Миновав Девятую авеню, Пеллэм продолжил путь к Десятой. Он прошел мимо остова дома Этти, плававшего в сюрреалистической дымке, и направился к убогому шестиэтажному зданию из красного кирпича на углу.
Пеллэм остановился перед написанной от руки вывеской в грязном окне первого этажа.
«Луис Бейли, эсквайр. Практикующий адвокат. Уголовные и гражданские дела, завещания, разводы, имущественный ущерб. Дорожно-транспортные происшествия. Недвижимость. Государственный нотариус. Заверенные копии документов. Обращайтесь по факсу.»
В окне недоставало двух стекол. Вместо одного была пожелтевшая газета. Вместо другого в раму была вставлена выцветшая картонная коробка из-под печенья. Пеллэм долго недоверчиво таращился на полуразрушенное здание, затем сверился по бумажке, не ошибся ли он адресом. Нет, не ошибся.
Обращайтесь по факсу…
Пеллэм толкнул дверь.
Приемная отсутствовала — контора состояла из единственной жилой комнаты, переоборудованной под офис. Помещение было завалено бумагами, папками, книгами, в том числе толстенными фолиантами, антикварным офисным оборудованием — в углу стояли дохлый компьютер, покрытый толстым слоем пыли, и факсимильный аппарат под стать ему. Около сотни юридических книг, некоторые из которых до сих пор оставались запечатанными в пожелтевший целлофан.
Табличка сообщала: ГОСУДАРСТВЕННЫЙ НОТАРИУС.
Адвокат стоял у строго гудящего копировального аппарата, вставляя в него по одному листы. Жаркое солнце пробивалось сквозь грязные окна; температура в комнате была не меньше ста градусов по Фаренгейту.
— Это вы Бейли?
Потное лицо обернулось. Адвокат кивнул.
— Я Джон Пеллэм.
— Друг Этти. Писатель.
— Кинодокументалист.
Они пожали руки.
Толстый адвокат провел рукой по длинным седым волосам, редеющим со лба. Он был в белой рубашке и широком изумрудно-зеленом галстуке. Его серый костюм не подходил ему ровно на один размер: брюки были слишком широки, пиджак жал в груди.
— Я бы хотел поговорить с вами о деле Этти, — сказал Пеллэм.
— Здесь слишком душно. — Сложив откопированные листы на столе, Бейли отер пот со лба. — Кондиционер капризничает. Как насчет того, чтобы перебраться в мой второй офис? У меня филиал чуть дальше на этой же улице.
«Филиал?» — подумал Пеллэм. Но вслух сказал:
— Ведите.
Луис Бейли махнул рыхлой барменше. Он не сказал ей ни слова, но она удалилась готовить его обычный заказ. Спохватившись, барменша обернулась и окликнула Пеллэма с сильным ирландским акцентом:
— А вам что?
— Кофе.
— По-ирландски?
— «Нескафе», — ответил Пеллэм.
— Я имела в виду, с виски?
— А я имел в виду — без.
— Итак, — продолжал Бейли, — результаты магнитно-резонансной томограммы отрицательные. Здоровью миссис Вашингтон ничто не угрожает. Ее перевели в женское отделение центра предварительного содержания под стражей.
— Я пытался навестить ее вчера. Меня не пустили. Ломакс, брандмейстер, отказался мне помочь.
— Этого следовало ожидать. Они всегда не доверяют тем, кто находится по другую сторону баррикад.
— Потом мне наконец удалось найти какого-то полицейского, который сказал, что Этти наняла вас.
Дверь в заведение приоткрылась с неуклюжим скрипом. В зал вошли два молодых мужчины в дорогих темных костюмах, разочарованно огляделись по сторонам и тотчас же вышли. «Филиал» конторы Бейли — дешевая рюмочная под названием «Изумрудный остров» — была не лучшим местом для бизнес-ланча.
— Я могу с ней встретиться? — спросил Пеллэм.
— Сейчас, когда ее перевели в центр предварительного содержания под стражей, это, конечно, уже можно устроить. Я говорил с прокуроршей…
— С кем?
— С помощником окружного прокурора. Обвинителем. Ее зовут Луиза Коупель. Ни плохая, ни хорошая. Она встала в позу. Думаю, дело в том, что она еврейка. Или женщина. Или молодая. Не знаю, что хуже. Я угрожал ей оспорить правомерность содержания под стражей травмированного человека — за Этти плохой уход. А ей нужно давать таблетки, делать перевязки. Но, разумеется, из этого ничего не выйдет.
— Боюсь, вы правы.
Пока Пеллэм мучился с горьким кофе, Бейли, потягивая мартини, изложил свое видение дела. Пеллэм попытался определить, насколько он компетентен. Адвокат ни разу не упомянул ни про законодательные акты, ни про схожие дела, ни про судебные порядки. Пеллэм пришел к смутному заключению, что он предпочел бы кого-нибудь более деловитого и, если и не более умного, то хотя бы в хронологическом плане более близкого к юридическому образованию.
Отпив коктейль, Бейли вдруг спросил:
— О чем ваш фильм?
— Это устное повествование об Адской кухне. Этти — мой лучший рассказчик.
— Да, эта женщина умеет рассказывать, это уж точно.
Пеллэм обвил руками горячую кружку. В баре царил ледяной холод. Из кондиционера над дверью вырывался пронизывающий ветер.
— Почему ее арестовали? Ломакс так мне ничего и не сказал.
— Да, должен вас огорчить, полиция накопала кое-что на нее.
— Накопала.
— И дела ее плохи. Свидетель видел, как Этти вошла в здание как раз перед тем, как вспыхнул пожар. Он начался внизу, рядом с котельной. У Этти был ключ от двери черного входа.
— По-моему, ключи есть у всех жильцов, разве не так?
— У многих. Но именно Этти видели у этой двери за пять минут до начала пожара.
— Вчера я встретил у пожарища одну женщину, — возразил Пеллэм. — Она рассказала мне, что видела в переулке каких-то людей. Как раз перед тем, как вспыхнул пожар. Троих или четверых мужчин. Описать их более точно женщина не смогла.
Кивнув, Бейли черкнул несколько предложений в блокнот в потрепанном кожаном переплете, украшенном золотыми инициалами — чужими.
— Этти не могла устроить поджог, — продолжал Пеллэм. — Я сам был там. Когда пожар начался, Этти находилась на лестнице, на два пролета выше меня.
— О, полиция и не думает, что Этти непосредственно подожгла здание. Однако есть основания считать, что она открыла дверь черного входа и впустила туда пироманьяка.
— Профессионального поджигателя?
— Да, профессионала. Но при этом еще и психопата. Этот тип работает в нашем городе уже несколько лет. Для поджога он использует смесь бензина и солярки. Как раз в нужной пропорции. Мерзавец знает, что делает. Понимаете, бензин очень быстро испаряется, поэтому он добавляет солярку. Поджечь такую смесь несколько сложнее, но зато при горении она выделяет больше тепла. И еще — запомните хорошенько — наш Герострат добавляет в свою адскую смесь стиральный порошок. Чтобы она прилипала к одежде и коже. Получается что-то вроде напалма. Я хочу сказать, что наемники, которые устраивают поджоги исключительно ради денег, на такое не идут. И они не поджигают здания, когда поблизости есть люди. Они не хотят, чтобы были пострадавшие. А этот тип, наоборот, обожает человеческие жертвы… Пожарные и полиция начинают беспокоиться. Он теряет последние остатки рассудка. Начальство давит, требуя его поймать.
— Значит, Ломакс полагает, что Этти наняла этого поджигателя, — задумчиво промолвил Пеллэм. — А как же то обстоятельство, что она сама едва не погибла при пожаре?
— Помощник окружного прокурора утверждает, что Этти спешила добраться до своей квартиры, чтобы обеспечить себе алиби. Прямо за окном ее квартиры проходит пожарная лестница. Но только они с поджигателем напутали со временем. Кроме того, полиция считает, что Этти специально подгадала пожар к вашему приходу. Если бы все прошло как задумано, вы бы смогли подтвердить, что она находилась у себя дома.
Пеллэм недоверчиво фыркнул.
— Этти не допустила бы, чтобы у меня с головы хоть волос упал.
— Но ведь вы пришли раньше назначенного времени, разве не так?
Пеллэм вынужден был признать:
— Да, на несколько минут. — Затем: — Но все упускают из виду одну важную деталь. Какой у Этти мог быть мотив?
— Ах да, мотив. — Как Бейли уже делал несколько раз до этого, он помолчал, приводя в порядок мысли. Допил залпом мартини и заказал еще один. — На этот раз вылей полный стаканчик, Рози О'Грейди. Пусть эти большие оливки не вводят тебя в соблазн недолить. Так вот, мотив. На прошлой неделе Этти купила страховку на свое жилье стоимостью двадцать пять тысяч долларов.
Пригубив кофе, Пеллэм отодвинул чашку. Мерзкий вкус у него во рту был лишь отчасти обусловлен отвратительным пойлом.
— Продолжайте.
— Это специальная страховка на объявленную стоимость. Когда-нибудь слышали о такой? Это означает, что Этти платит высокую страховую премию, но если квартира будет уничтожена, страховщик заплатит ей независимо от того, стояла ли там чиппендейлская мебель или картонные коробки из-под апельсинов.
— Слишком уж очевидно. Купить страховку, а через неделю поджечь дом.
— Да, но полиция просто обожает очевидные преступления, мистер Пеллэм. Как и присяжные. Жители Нью-Йорка терпеть не могут тонкие нюансы. Вот почему умным преступникам сходит с рук убийство. — Барменша принесла мартини, и Бейли зачарованно застыл, глядя на стакан словно ребенок на рождественский подарок. — И помимо всего прочего, в делах об обмане страховых фирм и мошенничестве с социальными пособиями основными подозреваемыми являются женщины. Понимаете, если сгорает дом неработающей матери, получающей пособие, она перебирается в самую верхнюю часть очереди на улучшение жилья. Такое происходит сплошь и рядом. Брандмейстер увидел женщину, страховку и подозрительный пожар — и оп! его дело сделано.
— Кто-то пытается подставить Этти. Черт побери, если действительно все дело было в страховке, зачем поджигать все здание? Почему не ограничиться только своей квартирой?
— Это не так подозрительно. К тому же, наш пироманьяк старается причинить как можно больше ущерба. Этти просто случайно наткнулась именно на него. Вполне вероятно, она даже понятия не имела, что именно он собирается сделать.
Пеллэм, в прошлом киносценарист, частенько смотрел на жизнь как на последовательность сюжетов. И сейчас ему показалось, что в этом сюжете есть несколько дыр.
— Хорошо, Агентство должно было прислать Этти страховой полис. Что она сказала, увидев его?
— Агентство утверждает, что она сама взяла бланк, заполнила его и прислала по почте. Затем договор переправили в центральное отделение. Ее экземпляр подписанного договора был выслан Этти по почте за день до пожара, поэтому она его так и не получила.
— Значит, агент или клерк смогут подтвердить, что это была не Этти.
— Клерк опознал по фотографии Этти ту женщину, которая брала бланк договора.
Пеллэм, всегда скептически относившийся к теории заговоров, почувствовал, что сейчас имеет дело с запутанным сюжетом, достойным фильма режиссера и сценариста Оливера Стоуна.
— А что насчет страховой премии? — спросил он.
— Оплачена наличными.
— Ну а что говорит сама Этти?
— Разумеется, все отрицает, — рассеянно бросил Бейли, словно с юридической точки зрения отрицание обвиняемого значило не больше, чем муха, разгуливающая по стойке бара. — А теперь давайте перейдем к делу. Официальное предъявление обвинений назначено на завтра. Помощник окружного прокурора ворчит о том, чтобы перенести его на более поздний срок. Вы знаете, что такое официальное предъявление обвинений? Это процедура, в ходе которой обвиняемый должен…
— Я знаю, что это такое, — остановил его Пеллэм. — Каковы шансы добиться для Этти освобождения под залог?
— На мой взгляд, сумма не должна будет быть слишком высокой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49