имплантировали и выращивали ее в матке. Он не чувствовал никакой вины из-за источника ткани. Не тревожились и его пациенты; они просто хотели омолодиться и готовы были платить. И пока в Казаркином Холме ничего об этом не знали, он мог продолжать работу, и денежки по-прежнему текли рекой.
А потом умер Маки, за ним другие. Теперь он мог потерять не только деньги, но и положение, репутацию. Будущее.
«Но стоит ли за это убивать?»
И все-таки, продолжая швырять землю в быстро заполнявшуюся яму, он болезненно сознавал, что внизу умирает женщина. «Но, в сущности, всех нас ожидает смерть. Только одни умирают страшнее, чем другие».
Он опустил лопату. Его подташнивало.
– Подкинь еще. Сровняй с краями, – велела Моника. – Это место не должно выделяться. Нельзя, чтобы строители это заметили.
– Сама ровняй, – он швырнул ей лопату. – С меня хватит.
Она взяла лопату и несколько секунд пристально смотрела на Валленберга.
– Я тоже думаю, что с тебя хватит, – наконец процедила она. – И теперь ты увяз в этом так же, как мы с Ричардом.
Она поставила ногу на лопату и приготовилась бросить еще земли.
– А вот и Ярборо, – сказал Ричард.
Валленберг обернулся и увидел свет приближающихся фар. Черный «Линкольн» Ярборо вперевалку проехал по ухабистой дороге и притормозил у забора. Открылась и снова захлопнулась водительская дверь.
Вспыхнул яркий свет, заливая лучами котлован. Валленберг попятился и прикрыл глаза от неожиданного сияния. Он услышал яростный скрежет шин по гравию, затем хлопнули еще две двери, и послышался звук бегущих шагов.
Прищурившись, он вглядывался в силуэты, внезапно возникшие в ослепительных лучах. «Это не Ярборо, – подумал он. – Кто же это?»
К нему приближались двое мужчин.
Свежий воздух хлынул в ее легкие, холодный и обжигающий. Она жадно втянула его раз, другой, третий, заходясь хриплым кашлем после каждого вдоха. Что-то прижали к ее лицу, она попыталась увернуться, отбиваясь от рук, сжимавших ее голову. Она слышала голоса, их было слишком много, и все они говорили одновременно.
– Продолжайте подачу кислорода!
– Она отбивается…
– Эй, придержите ее! Не могу поставить капельницу.
Она извивалась и царапалась вслепую. Где-то вдалеке был виден свет, и она пыталась пробиться к нему сквозь тьму, добраться до него, пока он не исчез. Но руки не слушались Тоби, что-то придавило их. Воздух, который она вдыхала, запах резиной.
– Тоби, перестань драться!
Она почувствовала, как чья-то рука схватила ее, словно в попытке выдернуть из тьмы.
Внезапно черная пелена перед глазами расступилась, и ей в лицо ринулся поток света. Тоби увидела обращенные к ней лица. Увидела другие огни, синие и красные, бегущие хороводом. «Как красиво, – подумала она. – Эти цвета… такие красивые». Из ночной тьмы раздались хрипы и шорохи. Полицейские рации.
– Док, подойдите-ка и взгляните на это, – предложил один из полицейских.
Дворак не ответил. Его взгляд был прикован к пляшущим на неровной дороге огонькам задних фар «скорой помощи», увозившей Тоби в больницу Спрингер. Не нужно оставлять ее одну сегодня, решил он. Я должен быть с ней, я хочу быть с ней. И хочу с ней остаться.
Он повернулся к полицейскому и понял, что ноги не слушаются и его попросту трясет. Эта ночь обернулась сумасшедшим калейдоскопом. Все эти машины, мигалки. А за забором уже собрались зеваки – непременный атрибут места преступления; однако эта толпа была постарше. Обитатели Казаркина Холма, заслышав сирены, с любопытством выбрались на улицу в своих домашних халатах. Они стояли торжественным строем, сквозь сетку забора глядя в котлован, где лежали два откопанных мертвых тела.
– Наверху вас ждет детектив Шиэн, – снова заговорил полицейский. – Только он решился до него дотронуться.
– Дотронуться до кого?
– До тела.
– Еще одно?
– Боюсь, что да.
Следом за полицейским Дворак, то и дело оступаясь, полез из котлована вверх, к забору.
– Оно было в багажнике машины, – сообщил полицейский, отдуваясь после крутого подъема.
– Какой машины?
– В «Линкольне» доктора Ярборо. Мы следовали за ним от Ховарта. Похоже, он торопился добавить его к захоронению. Вот уж чего мы никак не ожидали увидеть у него в багажнике.
Пройдя мимо престарелых зевак, они приблизились к машине Ярборо, стоявшей у забора. Детектив Шиэн остановился возле открытого багажника.
– Нынче у нас сплошные троицы, – заметил он.
Дворак покачал головой.
– На сегодня с меня, пожалуй, хватит.
– Вы себя хорошо чувствуете, док?
Дворак помолчал, прикидывая, что за ночь ему предстоит. Сколько часов пройдет, прежде чем он доберется до Тоби. С этой отсрочкой нельзя было ничего поделать, ему придется закончить работу.
Он вытащил из кармана латексные перчатки.
– Давайте к делу, – сказал он и заглянул в багажник.
Шиэн направил фонарик на лицо трупа.
Несколько мгновений Дворак не мог проронить ни слова. Он стоял, глядя на девичье лицо, на синяк, портивший нежную кожу, на серые глаза, открытые и пустые. Когда-то в них была душа, и он видел ее яркий свет. «Где ты теперь? – думал он. – Надеюсь, там хорошо. Тепло, уютно и безопасно».
Он протянул руку и осторожно закрыл глаза Молли Пикер.
Смех медсестер в коридоре прервал беспокойный сон Дворака. Он открыл глаза и увидел, что в окно льется дневной свет. Он сидит на стуле возле больничной кровати Тоби. Она все еще спала, дыхание было ровным и спокойным, щеки раскраснелись. Прошлым вечером грязь с ее лица смыли, но в волосах все еще поблескивал песок.
Дэниел встал и потянулся, пытаясь размять затекшую шею. Наконец-то солнечный денек, подумал он, глядя в окно. Лишь крохотное облачко сиротливо плыло по небу.
Голос у него за спиной пробормотал:
– Я пережила самый жуткий кошмар в своей жизни.
Обернувшись, он поймал взгляд Тоби. Она протянула руку. Дворак с нежностью взял ее и подсел к кровати.
– Но ведь это был не сон, правда? – спросила она.
– Нет. К сожалению, реальнее некуда.
Она лежала некоторое время молча, нахмурившись, словно пытаясь собрать воедино осколки воспоминаний.
– Мы нашли их медицинские карты, – сообщил Дворак.
Она вопросительно взглянула на него.
– Там сведения обо всех пересадках. Семьдесят девять папок хранилось в подвале Ховарта. Имена пациентов, протоколы операций, данные последующего сканирования.
– Они собирали эту информацию?
Дворак кивнул.
– Да, чтобы потом задним числом объявить о своем успехе. На первый взгляд, судя по этим записям, пересадки имели неплохой эффект.
– Но были сопряжены с риском, – мягко добавила она.
– Да. В начале прошлого года Валленберг пересаживал клетки абортированных зародышей. Пятерым пациентам пересадили ткань из одного и того же источника. Все они заразились одновременно. Первые симптомы появились у одного из них только через год.
– У доктора Маки?
Он кивнул.
– Ты сказал, там было семьдесят девять карт. А что с другими пациентами?
– Живы-здоровы. И процветают. Отсюда возникает моральная дилемма. Что, если это лечение и вправду эффективно?
По тревоге на ее лице Дворак понял, что Тоби разделяет его сомнения. «Как далеко можно зайти, чтобы продлить жизнь? Нужно ли приносить в жертву человечность?»
– Я знаю, где искать Гарри Слоткина, – внезапно сказала она и посмотрела на Дворака пугающе ясными глазами. – Казаркин Холм, новое крыло. Несколько недель назад они залили фундамент.
– Да, Валленберг рассказал нам.
– Неужели?
– Они сейчас старательно топят друг друга. Валленберг и Гидеон против семейки Траммель. Наперегонки сдают друг друга. Похоже, у Траммелей сейчас самое невыигрышное положение.
Тоби помешкала, набираясь храбрости для следующего вопроса:
– А Роби?
– Это дело рук Ричарда Траммеля. Пистолет зарегистрирован на него. Мы ждем подтверждения баллистиков.
Она кивнула, молча приняв эту болезненную новость. Дворак видел, что в ее глазах блеснули слезы, и решил пока не говорить ей о Молли. Не стоит усугублять и без того тяжелую ношу.
В дверь постучали, вошла Вики. Она была еще более бледной, чем прошлой ночью, когда приходила навестить Тоби. Бледной и странно испуганной. Она остановилась в нескольких шагах от кровати, словно стеснялась подойти.
Дворак поднялся.
– Наверное, мне лучше оставить вас вдвоем, – заметил он.
– Нет, – возразила Вики. – Пожалуйста, останьтесь.
– А я никуда и не ухожу. – Дэниел наклонился и поцеловал Тоби. – Я просто подожду в коридоре.
Он выпрямился и направился к выходу.
У двери он остановился. И, оглянувшись, увидел, что Вики словно внезапно вырвалась из невидимых пут. В три шага оказавшись возле кровати, она заключила Тоби в объятия.
Проведя рукой по глазам, Дворак бесшумно вышел из палаты.
ДВА ДНЯ СПУСТЯ
Аппарат искусственного дыхания давал двадцать вдохов в минуту, за каждой порцией воздуха следовал спад ребер и грудной стенки. На Тоби этот ритм действовал умиротворяюще, пока она расчесывала матери волосы и обмывала ее тело. Махровая рукавичка скользила по коже, замирая на столь хорошо знакомых Тоби отметинках. Вот родинка в форме звездочки – на левой руке. Небольшой шрам от биопсии – на груди. Палец, скрюченный артритом и напоминающий пастуший посох. А вот этот шрам на коленке… откуда он? Похоже, очень старый, превосходно залеченный, почти незаметный, и наверняка появился давным-давно, когда Элен еще была совсем девчонкой. Разглядывая его в ярком свете ламп, Тоби думала: «Этот шрам у мамы был столько лет, а я заметила его только сейчас».
– Тоби!
Она обернулась и увидела в дверях бокса Дворака. Возможно, он стоял там уже несколько минут, а она просто не заметила его прихода. Это так на него похоже. За полтора дня, проведенных на больничной койке, Тоби не раз, просыпаясь, думала, что одна. А потом поворачивала голову и видела Дэниела, который по-прежнему сидел в палате, молча и незаметно наблюдая за ней. Вот как сейчас.
– Твоя сестра приехала, – сообщил он. – Доктор Стейнглас сейчас поднимется.
Тоби посмотрела на маму. Волосы Элен разметались по подушке. На вид они, скорее, напоминали роскошную гриву юной девушки – яркие, словно сверкающие серебряные струи. Тоби нагнулась и коснулась губами ее лба.
– Спокойной ночи, мама, – шепнула она и вышла из бокса.
Вики уже стояла у окна в палату; Тоби заняла место рядом с ней.
Дворак встал позади них, его присутствие было незримым, но ощущаемым. Они смотрели через стекло, как доктор Стейнглас вошел в бокс и приблизился к аппарату искусственного дыхания. Он вопросительно посмотрел на Тоби.
Она кивнула.
Он выключил аппарат.
Грудь Элен замерла. Десять секунд прошли в тишине. Вики взяла Тоби за руку и крепко сжала.
Грудь Элен оставалась неподвижной.
Сейчас ее сердце замедляет ритм. Сначала пауза. Неуверенный удар. И наконец, полный покой.
Для Элен история закончилась – поздней осенью, в два пятнадцать пополудни.
К Дэниелу Двораку смерть может прийти и через два года, и через сорок лет. Она может заявить о себе дрожанием руки, или ворваться без предупреждения, когда внуки будут мирно спать в соседней комнате. Ему придется привыкнуть к этой неопределенности, как и к другим неопределенностям в этой жизни.
«А все остальные?»
Тоби прижала руку к стеклу, чувствуя горячую и мощную пульсацию в кончиках пальцев. «Я уже один раз умирала», – пронеслось у нее в голове.
И теперь начинается новая история.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49