— Тебе повестка пришла, — объявила Алла, протянув сложенный вдвое желтоватый листочек, — в милицию тебя вызывают.
Я расписалась в получении. Наконец они начали работать. Лучше поздно, чем никогда. Как веревочке ни виться…
Совершенно непонятно, что она хотела сказать своими намеками. Я фыркнула, вырвала у нее из руки повестку и гордо проследовала в свою комнату. Как бы эта корова ни злопыхала, я-то прекрасно понимала, что вызывают меня по поводу аварии — может быть, выяснились какие-то новые обстоятельства, или они хотят узнать, пил ли что-нибудь Роман тем вечером…
Повестка была на следующий день, а сегодня я хотела проведать Романа. Меня очень беспокоило его состояние. Та странная фраза, которую он минувшей ночью простучал по азбуке Морзе, говорила о том, что с головой у него явно не все в порядке. И это нисколько не удивительно после такой ужасной аварии… Бывают же случаи амнезии, когда человек совершенно забывает, кто он такой, забывает даже свое имя.
Я доехала до больницы, привычным уже маневром проскочила мимо дежурной нянечки в холле и по длинным полуосвещенным коридорам дошла до отделения реанимации.
Только было я собралась толкнуть дверь и войти в знакомую палату, как за моей спиной раздался сухой кашель.
Обернувшись, я увидела высохшую бледную женщину лет пятидесяти в аккуратно отутюженном белом халате и с поджатыми узкими губами.
— И куда это вы, интересно, направляетесь? — осведомилась эта сушеная особа тоном налогового инспектора, ненароком заглянувшего в подпольный игорный притон.
— Навестить больного, — растерянно призналась я, — Романа Лазарева…
— А вам, девушка, никто не говорил, что в отделении реанимации любые посещения больных категорически запрещены? Вы что, в школе никогда не учились?
— При чем тут школа? — возмутилась я. — В школе, слава богу, больничные порядки не изучают!
— При том, что в школе вам должны были рассказывать о микробах… и о том, сколько их на нашей одежде, обуви, на коже. А в реанимации должна быть стерильная чистота! Если вы хотите, чтобы ваш… кем он вам приходится… выздоровел, то вы должны это понимать!
— А вы, собственно, кто? И где Оля? — опрометчиво поинтересовалась я.
— Вот оно что! — зловеще проговорила эта сушеная мегера. — Я давно подозревала, что Пеночкина поощряет нарушения распорядка! Я вынуждена обратиться к самой Варваре Спиридоновне! Она положит конец этим вопиющим безобразиям!
Тут она заметила, что я не испарилась под воздействием ее праведного возмущения, а все еще стою с растерянным и виноватым лицом перед дверью палаты.
Виноватое выражение появилось на моем лице, когда я подумала, что Оле из-за меня здорово попадет. Мегера же трактовала его неверно и двинулась в мою сторону с решительным и угрожающим видом:
— Немедленно покиньте территорию больницы! И чтобы больше я не видела вас на территории отделения! Только к лечащему врачу, в его приемные часы!
Мне ничего не оставалось, как подчиниться грубому насилию.
На следующее утро я отправилась в милицию. Адрес был указан на повестке. Я не очень волновалась, потому что все страшное уже случилось — Роману так плохо, что хуже уже быть не может, даже если откроются какие-нибудь новые обстоятельства аварии. Однако мои догадки не подтвердились.
Когда я вошла в кабинет, номер которого был указан в повестке, унылый мужчина средних лет, похожий на располневшего спаниеля, указал мне на жесткий неудобный стул, уточнил мои паспортные данные и задал совершенно неожиданный вопрос:
— Когда вы последний раз видели гражданку Тетерев?
В первый момент я подумала, что ослышалась, потому что никогда в жизни не слыхала такой фамилии, а птицу тетерева видела один раз в жизни в далеком детстве, когда мы с мамой ходили собирать чернику. Тетерева тоже очень любят чернику, объяснила тогда мама, когда кто-то большой с шумом взлетел прямо из-под ног.
— Кого? — удивленно переспросила я. — Какой еще Тетерев?
Я еще хотела спросить, какое отношение этот самый Тетерев имеет к аварии у деревни Зайцево, но мужчина ответил недовольным тоном:
— Не «какой», а «какая». Тетерев Ариадна Аркадьевна. Разве вы с ней не знакомы?
Все ясно, эта ведьма тетя Ара настучала в милицию! Я не оставила ей ключи, и она быстренько накатала на меня телегу. Еще небось и наговорила с три короба, что я ее обокрала, доисторический коврик с пошлыми лебедями унесла! И ведь как оперативно милиция у нас действует в некоторых случаях! Убийство какое-нибудь год будут расследовать и ничего не выяснят, а тут из-за жалобы склочной тетки — сразу вызвали!
— Так когда вы видели гражданку Тетерев в последний раз? — терпеливо повторил «спаниель».
— Ах, Ариадну Аркадьевну! — воскликнула я, невольно вздрогнув от «приятных» воспоминаний. — Тетя Ара! Она, оказывается, еще и Тетерев? Наградил же бог фамилией! Ну как же! Позавчера я имела счастье ее лицезреть! Век бы ее больше не видать!
— И не увидите, — «спаниель» уткнулся в бумаги, — гражданка Тетерев погибла…
— Как погибла? — я удивленно уставилась на милиционера. — Она была совершенно здорова…
— Я же сказал — погибла, а не умерла! — Грустные глаза «спаниеля» снова поднялись на меня. — А скажите, у вас на кухне никогда не было запаха газа?
Однако его метод ведения допроса немного настораживал. Возможно, конечно, это какие-нибудь новейшие разработки, метод ассоциаций… Но мне сейчас не до изысканий.
— Странные у вас вопросы! — не выдержала я. — При чем здесь кухня? Я вообще ей почти не пользуюсь, у меня несколько напряженные отношения с невесткой… с женой брата, поэтому я стараюсь есть вне дома… А вот она вечно на кухне торчит, так что, если бы уж пахло газом, она живо учуяла бы…
— Я имею в виду кухню в той квартире, где вы жили вместе с гражданином Лазаревым. С Романом Васильевичем Лазаревым. И пожалуйста, не забывайте — вопросы здесь задаю я, а вы должны на них отвечать, а не квалифицировать их… странные они или не странные — это мое дело.
— А, вот вы о чем… Да нет, вроде бы не пахло там газом, — я пожала плечами. — А что все-таки случилось с этой… гражданкой Тетерев?
— Несчастный случай… по-видимому. Взрыв бытового газа. Но у следствия имеются определенные сомнения.
— Взрыв газа? — недоверчиво повторила я. — И ее…. тетю Ару — насмерть? Ну и ну!
Вот так номер! Если повестка пришла вчера, значит, к тому времени тетя Ара уже того, взорвалась вместе с плитой. Ну надо же, накануне только поругались, а потом она… Совесть моя подняла голову, но тут же я вспомнила, как мерзкая тетка стояла и смотрела на мои мучения во время приступа астмы, даже не пытаясь помочь. И я твердо знаю, что, если бы ей сообщили о моей смерти от взрыва газа, она бы только порадовалась. Я перехватила внимательный взгляд следователя и пожала плечами:
— А я-то тут при чем?
— Еще раз напоминаю, что вопросы в этом кабинете задаю я! — с плохо скрытым неодобрением произнес «спаниель». — А вы лучше ответьте — у вас со всеми окружающими напряженные отношения?
— С чего вы взяли? — Я взглянула на следователя с ответным неодобрением. — В основном у меня со всеми отношения неплохие…
— В основном? — переспросил он недоверчиво. — Но вы только что сами сообщили, что с женой брата у вас отношения напряженные… именно вы употребили это слово… Кроме того, я звонил в фирму, где вы до недавнего времени работали, и ваш бывший начальник сказал, что уволил вас именно из-за того, что вы не можете правильно строить отношения в коллективе…
— Ну вы подумайте, а? — я всплеснула руками. — Ах, Вася, ах, толстый мерзавец! — мало того, что уволил, так еще и подгадил на прощание! Врет он все, я уже давно сама собиралась уволиться! Нормальные у меня в коллективе были отношения, я просто с этим боровом спать не хотела, вот он и обозлился! А вы нашли, кого спрашивать! Поговорили бы лучше с Леной, секретаршей! Знаете ведь, уборщицы и секретарши всегда все знают!
— Поговорю, не беспокойтесь! — обиженно проговорил «спаниель». — И снова напоминаю, Наталья Сергеевна, — не забывайте, где вы находитесь!
— Ну, простите, — я потупилась.
Что это, в самом деле, я тут так разоряюсь? В милиции нужно вести себе прилично, говорить мало, а меня понесло. Видно, нервы совсем никуда не годятся. Успокоительное нужно пить… Хотя сейчас мне нужна ясная голова, а от лекарства буду ходить как сонная муха.
— И главное, — продолжил следователь, — что у нас имеются данные о том, что с покойной гражданкой Тетерев у вас тоже были… напряженные отношения. Соседка по лестничной площадке, гражданка Мигунец, сообщила, что незадолго до несчастного случая она слышала в вашей квартире звуки скандала и после видела, как оттуда вышла покойная… то есть гражданка Тетерев.
— Вот ведь зараза! — Я вспомнила сухонькую старушку из соседней квартиры, которой не раз приносила продукты из магазина и оказывала другие мелкие услуги. Благостное, ханжеское личико соседки всегда наводило на меня подозрения, что та — сплетница и главное ее развлечение — следить за соседями. — Вот ведь зараза! Видела она! Она от дверного «глазка» небось не отрывалась, все глаза проглядела, пока не разглядела, кто ко мне приходил!
— Так, значит, скандал действительно имел место?
— Мне скрывать нечего! Эта ваша… гражданка Тетерев притащилась, как только узнала, что Роман в больнице, и выгнала меня из квартиры. Барахло проверять начала, боялась, как бы я чего не унесла! Да еще и скандал напоследок устроила…
— Понятно. — «Спаниель» сделал пометку в своей записной книжке и невинным тоном добавил: — А через непродолжительное время скончалась в результате несчастного случая.
— Что вы, интересно, хотите этим сказать? — возмутилась я. — Что я пришила эту мерзкую тетку? Взрыв газа устроила в квартире своего жениха?
— Пока — только то, что у вас были для этого мотивы. А вот были ли у вас возможности… Скажите, где вы находились ночью с двенадцатого на тринадцатое августа?
— Спала… спала дома… то есть в той квартире, где я сейчас живу вместе с семьей брата…
— И где у вас тоже сложились напряженные отношения? — ехидно вставил следователь.
— Только с невесткой! — проговорила я, и язык присох у меня к гортани.
Я вспомнила, как той ночью выходила из квартиры, чтобы поехать в больницу к Роману, и столкнулась в коридоре с Лешкой… Не могу же я взваливать на ребенка грех лжесвидетельства!
— Ой, нет! — Я честными глазами уставилась на следователя. — Той ночью я уходила из дома, ездила в больницу к Роману…
— Не можете уточнить, в какое именно время?
— По-моему, около трех ночи… или четырех…
— Почему же вам понадобилось ехать в больницу в такой поздний час?
— Соскучилась! — выкрикнула я. — Никак не могла заснуть! А почему вас это так интересует?
— Потому что именно в это время произошел несчастный случай, в результате которого погибла гражданка Тетерев. Ариадна Аркадьевна, — на всякий случай уточнил следователь.
Я почувствовала, что земля уходит у меня из-под ног.
— Но я действительно была в больнице!
— Это кто-нибудь может подтвердить?
Единственный человек, который мог бы это подтвердить, — медсестра Оля, а меня угораздило с ней поругаться… то есть не то чтобы поругаться, но она ведь нарушала все больничные правила, пуская меня в реанимацию… Станет ли она рисковать своей работой, чтобы выручить меня?
— Медсестра, которая дежурила той ночью в отделении реанимации… может быть, она подтвердит…
— Что значит — может быть? — Следователь снова поднял на меня свои печальные глаза, и в них загорелся настороженный огонек. Все-таки спаниель — это охотничья собака!
— Ну, вы понимаете, — я потупилась, — она же нарушила правила, пустив меня в палату… у нее могут быть из-за этого неприятности…
— У вас могут быть неприятности посерьезнее, — проговорил следователь, снова записывая что-то в свой блокнот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40