«За „Доджерс“, наверное», — сказал я.
— Надо всегда болеть за Национальную лигу, — сказал Пап-пи позади меня.
— Да, наверное, — неуверенно ответил Поп. — Только ведь за «Доджерс» болеть трудновато...
Игру передавал в наш мир канал-5 из Мемфиса, это был филиал «Нэшнл бродкастинг компани», не знаю, что это такое. В перерывах давали рекламу сигарет «Лаки Страйк», «кадиллаков», кока-колы, компании «Тексако». Все паузы между иннингами заполняла реклама, а когда она заканчивалась, изображение на экране снова менялось и мы опять оказывались на стадионе «Янки». Это было потрясающее впечатление, оно меня захватило целиком и полностью. На целый час я словно перенесся в другой мир!
У Паппи были дела в городе, так что в какой-то момент он ушел и отправился на Мэйн-стрит. Я не слышал, как он уходил, только когда началась реклама, понял, что его нет.
Йоги Берра сделал «хоум ран», и когда я смотрел, как он обегает все базы на виду у шестидесяти тысяч фанатов, понял, что никогда больше не смогу должным образом ненавидеть команду «Янкиз». Там же играют сплошные спортивные легенды! Самые замечательные игроки самой замечательной команды, какая когда-либо играла в бейсбол. Я немного расслабился душой, но решил, что все эти свои новые чувства мне лучше держать при себе. Паппи не потерпит в своем доме идиотов, симпатизирующих «Янкиз»!
В середине девятого иннинга Берра пропустил поданный питчером мяч мимо себя. «Доджерс» заделали два «рана», получив два очка, и выиграли матч. Перл завернула пирожные в фольгу и дала их мне с собой. Я поблагодарил Попа за то, что они позволили мне разделить с ними это необыкновенное приключение, и спросил, нельзя ли мне будет прийти посмотреть, когда будут играть «Кардиналз».
— Конечно, — ответил он. — Только это еще не скоро будет.
Возвращаясь обратно к джину, я задал Паппи несколько вопросов о том, как работает телевизор. Он долго говорил что-то о сигналах и трансляционных башнях, туманно и запутанно, и в конечном итоге признался, что и сам мало что в этом понимает, поскольку изобретение-то это совсем недавнее. Я спросил, когда и мы сможем купить телевизор. «Да на этих днях», — ответил он так, что это означало «никогда». И я устыдился своего вопроса.
Мы притащили пустой прицеп обратно на ферму, и я отправился собирать хлопок до самого конца рабочего дня. А за ужином слово было предоставлено одному мне. И я не переставая рассказывал об игре, о рекламе и вообще обо всем, что увидел по телевизору у Попа и Перл.
Современная Америка потихоньку вторгалась в деревенский Арканзас.
Глава 25
Перед самыми сумерками отец и мистер Леон Спруил пошли прогуляться возле силосной ямы. Отец объяснил ему, что Стик Пауэрс хочет арестовать Хэнка за убийство Джерри Сиско. А поскольку от Хэнка все равно одни неприятности, то нынче для него самый подходящий момент раствориться в ночи и вернуться к себе в горы. В конечном итоге мистер Спруил воспринял все это нормально и больше не угрожал уехать всем семейством. Тэлли была права: им были нужны деньги. И им самим до смерти надоел Хэнк. Получалось, что они останутся у нас и уберут урожай до конца.
Мы сидели на передней веранде, смотрели и прислушивались. Но не слышали резких слов и не видели признаков свертывания лагеря. Незаметно было и чтобы Хэнк собирался смотаться. В сумерках было видно, как он там мелькает, двигаясь по лагерю, присаживаясь у костра, роется в поисках остатков от ужина. Потом Спруилы по одному отправились спать. И мы тоже.
Я прочитал все молитвы и теперь лежал в постели Рики совсем без сна, размышляя о «Янкиз» и «Доджерс», когда откуда-то издали донеслись голоса спорящих. Я прокрался к окну и выглянул наружу. Вокруг было темно и тихо, какое-то время я ничего не видел. Потом тени сместились, и я увидел, что возле дороги стоят мистер Спруил и Хэнк, стоят лицом к лицу и говорят одновременно. Я не слышал, что именно они там говорят, но было понятно, что оба здорово сердиты.
Было бы слишком обидно пропустить такое. Я пробрался в коридор и постоял, пока не убедился, что все взрослые спят. Тогда я прокрался через гостиную, открыл дверь с сеткой, вылез на переднюю веранду, спустился по ступенькам и сиганул в заросли кустарника на восточной стороне нашего участка. На небе была половинка луны, там и сям виднелись облака. Через несколько минут я тихонько подобрался к самой дороге. К спору тем временем присоединилась и миссис Спруил. Они спорили по поводу драки с братьями Сиско. Хэнк непреклонно стоял на том, что он ни в чем не виноват. Родители же не хотели, чтобы его арестовали.
— Да я убью этого жирного помощника шерифа! — рычал он.
— Отправляйся-ка ты лучше домой, сынок, пусть здесь все остынут, — повторяла миссис Спруил.
— Чандлеры хотят, чтобы ты отсюда исчез, — сообщил в какой-то момент разговора мистер Спруил.
— У меня в кармане больше денег, чем у этих недоумков когда-нибудь будет, — мрачно заявил Хэнк.
Спор продолжался по нескольким направлениям сразу. Хэнк скверно отзывался о нас, о мексиканцах, о Стике Пауэрсе, о братьях Сиско, о населении Блэк-Оука в целом, он даже нашел несколько изысканных выражений в адрес собственных родителей, Бо и Дэйла. Лишь Тэлли и Трот остались незатронутыми. Словечки с его языка срывались все хуже и хуже, голос становился все громче, но мистер и миссис Спруил не отступали.
— Ну ладно, — сказал в итоге Хэнк. — Я уйду.
И кинулся к палатке за вещами. Я пробрался к самому краешку дороги, потом быстро пересек ее и упал в глубине зарослей хлопка Джетеров на другой ее стороне. Теперь мне был прекрасно виден весь наш передний двор. Хэнк складывал в старый холщовый мешок еду и одежду. Я решил, что он пешком доберется до шоссе, а дальше будет голосовать и поедет на попутных. Я пролез сквозь ряды хлопчатника и пополз по краю неглубокой канавы по направлению к реке. Я хотел увидеть Хэнка, когда он будет проходить мимо.
Они еще поспорили, потом миссис Спруил сказала:
— Мы вернемся домой через несколько недель.
На этом разговор закончился, и Хэнк протопал мимо меня, шагая по середине дороги и закинув за плечо свой мешок. Я добрался до края поля и стал смотреть, как он идет к реке.
Я невольно улыбнулся. Теперь на нашей ферме восстановится мир. Я уселся на землю и сидел там довольно долго после того, как Хэнк исчез в темноте, и благодарил звезды за то, что он в конце концов отвалил отсюда.
Я уже собирался было начать продвижение назад, когда прямо против меня, по ту сторону дороги, что-то внезапно зашевелилось. Чуть зашелестели стебли хлопчатника, из них поднялся человек и сделал шаг вперед. Он низко пригибался и двигался быстро, явно стараясь, чтобы его не заметили. Оглянулся назад, на дорогу, потом на наш дом, и тут луна на мгновение осветила его лицо. Это был Ковбой.
Несколько секунд я сидел неподвижно, боясь двинуться. Я был в полной безопасности на этой стороне от дороги, на поле Джетеров, укрывшись в их хлопке. Мне хотелось назад, домой, в постель Рики.
Но еще больше мне хотелось узнать, что затеял Ковбой.
Ковбой постоял в неглубокой канаве, потом быстро и беззвучно двинулся вперед. Он делал несколько шагов, останавливался и прислушивался. Продвигался чуть вперед и замирал на месте. Я был в ста футах позади него, все еще на поле Джетеров, продвигаясь за ним так быстро, как позволяли условия. Если он меня услышит, я просто нырну в густые заросли хлопка.
Вскоре впереди показалась сгорбленная фигура Хэнка. Он по-прежнему шагал по середине дороги, особенно не торопясь. Ковбой замедлил шаг, я тоже.
Я был босиком, так что если я наступлю на щитомордника, мне угрожает ужасная смерть. Ступай домой, твердил мне внутренний голос. Отваливай отсюда.
Если Ковбой собирается драться, то чего он ждет? Ферма уже скрылась из виду, ничего не слышно. Но впереди уже завиднелась река; может быть, Ковбой хотел добраться до нее.
Когда Хэнк приблизился к мосту, Ковбой ускорил шаг и тоже пошел по середине дороги. Я продолжал двигаться по краю хлопкового поля, я уже сильно вспотел и начал задыхаться. И все думал, что за глупость пришла мне в голову.
Хэнк достиг реки и вступил на мост. Ковбой перешел с шага на бег. Когда Хэнк прошел уже полпути по мосту, Ковбой приостановился, размахнулся и бросил вперед камень. Он упал на доски настила рядом с Хэнком, который тоже остановился и быстро повернулся назад. «А-а-а, — сказал он. — Ну иди сюда, „мокрая спина“!»
Ковбой не остановился ни на секунду. Он уже был на мосту, шагал, чуть наклонившись вперед и не выказывая никакого страха, а Хэнк стоял и ждал его, ругаясь. На вид Хэнк был в два раза больше Ковбоя. Сейчас они встретятся посредине моста, и, никаких сомнений, один из них скоро очень сильно вымокнет.
Когда они сблизились, Ковбой внезапно замахнулся и кинул еще один камень, с расстояния всего в пару шагов. Хэнк пригнулся и камень в него не попал. Тогда он бросился на Ковбоя. Раздался щелчок выкидного ножа, и в дело вступило лезвие. Ковбой держал свое оружие высоко. Хэнк остановился на мгновенье и махнул своим мешком. Мешок попал Ковбою по голове и сбил с него шляпу. Теперь они ходили кругами по узкому мосту, выбирая удобный момент для нападения. Хэнк рычал и ругался, не сводя глаз с ножа, а потом сунул руку в мешок достал оттуда какую-то банку. Ухватил ее, как бейсбольный мяч, и приготовился метнуть. Ковбой низко пригнулся, чуть согнув колени, и ждал момента. Обходя друг друга кругами, они приблизились к краю моста.
Хэнк издал мощный рык и изо всех сил метнул свою банку в Ковбоя, который был меньше чем в десяти футах от него. И она угодила ему куда-то в шею или в горло, не могу сказать точно, и Ковбой покачнулся. Казалось, он сейчас упадет. Хэнк швырнул в него свой мешок и сам бросился в атаку. Но Ковбой с поразительной быстротой перекинул нож в левую руку, достал правой из кармана еще один камень и швырнул его в Хэнка — да так сильно, как ни разу не подавал мяч, когда стоял питчером. Камень попал Хэнку куда-то в лицо. Я не видел, куда именно, но прекрасно слышал звук удара. Хэнк вскрикнул и схватился за лицо, а когда пришел в себя, было уже слишком поздно.
Ковбой сделал низкий выпад. Нож воткнулся Хэнку в живот. Хэнк издал болезненный вопль, полный ужаса.
Ковбой выдернул лезвие и ударил снова. И еще раз, и еще. У Хэнка подогнулось колено, потом и другое. Рот его был широко открыт, но он больше не издавал ни звука. Он просто смотрел на Ковбоя, и на его лице застыло выражение ужаса.
Ковбой еще несколько раз взмахнул ножом, довершая дело. Удары были быстрые и жестокие. Когда Хэнк упал и замер в неподвижности, Ковбой быстро обшарил карманы его штанов и обобрал его. Потом оттащил тело к краю моста и сбросил вниз. Труп с сильным всплеском упал в воду и тут же погрузился. Ковбой осмотрел содержимое мешка, не нашел в нем ничего подходящего и тоже бросил его вниз. А потом долго стоял на краю моста и смотрел на воду.
У меня не было никакого желания последовать за Хэнком, так что я закопался поглубже между двумя рядами хлопка и пригнулся так низко, что и сам бы себя тут не нашел. Сердце колотилось так быстро, как никогда в жизни. Меня всего трясло, я был мокрый от пота, я плакал и молился одновременно. Мне бы надо было сейчас лежать в постели, спать в полной безопасности, когда родители в соседней комнате, а дед с Бабкой — чуть дальше по коридору. Но сейчас они были страшно далеко. А я сидел в неглубокой канавке, одинокий и перепуганный, и мне грозила нешуточная опасность. Я только что видел такое, во что все еще не мог поверить.
Не знаю, сколько времени Ковбой простоял там, на мосту, глядя на воду в желании удостовериться, что тело Хэнка унесло. Луну все время закрывали набегающие облака, и я едва его различал во мраке. Потом их немного разнесло, и я снова его увидел — стоит себе как стоял, сдвинув набок свою грязную ковбойскую шляпу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
— Надо всегда болеть за Национальную лигу, — сказал Пап-пи позади меня.
— Да, наверное, — неуверенно ответил Поп. — Только ведь за «Доджерс» болеть трудновато...
Игру передавал в наш мир канал-5 из Мемфиса, это был филиал «Нэшнл бродкастинг компани», не знаю, что это такое. В перерывах давали рекламу сигарет «Лаки Страйк», «кадиллаков», кока-колы, компании «Тексако». Все паузы между иннингами заполняла реклама, а когда она заканчивалась, изображение на экране снова менялось и мы опять оказывались на стадионе «Янки». Это было потрясающее впечатление, оно меня захватило целиком и полностью. На целый час я словно перенесся в другой мир!
У Паппи были дела в городе, так что в какой-то момент он ушел и отправился на Мэйн-стрит. Я не слышал, как он уходил, только когда началась реклама, понял, что его нет.
Йоги Берра сделал «хоум ран», и когда я смотрел, как он обегает все базы на виду у шестидесяти тысяч фанатов, понял, что никогда больше не смогу должным образом ненавидеть команду «Янкиз». Там же играют сплошные спортивные легенды! Самые замечательные игроки самой замечательной команды, какая когда-либо играла в бейсбол. Я немного расслабился душой, но решил, что все эти свои новые чувства мне лучше держать при себе. Паппи не потерпит в своем доме идиотов, симпатизирующих «Янкиз»!
В середине девятого иннинга Берра пропустил поданный питчером мяч мимо себя. «Доджерс» заделали два «рана», получив два очка, и выиграли матч. Перл завернула пирожные в фольгу и дала их мне с собой. Я поблагодарил Попа за то, что они позволили мне разделить с ними это необыкновенное приключение, и спросил, нельзя ли мне будет прийти посмотреть, когда будут играть «Кардиналз».
— Конечно, — ответил он. — Только это еще не скоро будет.
Возвращаясь обратно к джину, я задал Паппи несколько вопросов о том, как работает телевизор. Он долго говорил что-то о сигналах и трансляционных башнях, туманно и запутанно, и в конечном итоге признался, что и сам мало что в этом понимает, поскольку изобретение-то это совсем недавнее. Я спросил, когда и мы сможем купить телевизор. «Да на этих днях», — ответил он так, что это означало «никогда». И я устыдился своего вопроса.
Мы притащили пустой прицеп обратно на ферму, и я отправился собирать хлопок до самого конца рабочего дня. А за ужином слово было предоставлено одному мне. И я не переставая рассказывал об игре, о рекламе и вообще обо всем, что увидел по телевизору у Попа и Перл.
Современная Америка потихоньку вторгалась в деревенский Арканзас.
Глава 25
Перед самыми сумерками отец и мистер Леон Спруил пошли прогуляться возле силосной ямы. Отец объяснил ему, что Стик Пауэрс хочет арестовать Хэнка за убийство Джерри Сиско. А поскольку от Хэнка все равно одни неприятности, то нынче для него самый подходящий момент раствориться в ночи и вернуться к себе в горы. В конечном итоге мистер Спруил воспринял все это нормально и больше не угрожал уехать всем семейством. Тэлли была права: им были нужны деньги. И им самим до смерти надоел Хэнк. Получалось, что они останутся у нас и уберут урожай до конца.
Мы сидели на передней веранде, смотрели и прислушивались. Но не слышали резких слов и не видели признаков свертывания лагеря. Незаметно было и чтобы Хэнк собирался смотаться. В сумерках было видно, как он там мелькает, двигаясь по лагерю, присаживаясь у костра, роется в поисках остатков от ужина. Потом Спруилы по одному отправились спать. И мы тоже.
Я прочитал все молитвы и теперь лежал в постели Рики совсем без сна, размышляя о «Янкиз» и «Доджерс», когда откуда-то издали донеслись голоса спорящих. Я прокрался к окну и выглянул наружу. Вокруг было темно и тихо, какое-то время я ничего не видел. Потом тени сместились, и я увидел, что возле дороги стоят мистер Спруил и Хэнк, стоят лицом к лицу и говорят одновременно. Я не слышал, что именно они там говорят, но было понятно, что оба здорово сердиты.
Было бы слишком обидно пропустить такое. Я пробрался в коридор и постоял, пока не убедился, что все взрослые спят. Тогда я прокрался через гостиную, открыл дверь с сеткой, вылез на переднюю веранду, спустился по ступенькам и сиганул в заросли кустарника на восточной стороне нашего участка. На небе была половинка луны, там и сям виднелись облака. Через несколько минут я тихонько подобрался к самой дороге. К спору тем временем присоединилась и миссис Спруил. Они спорили по поводу драки с братьями Сиско. Хэнк непреклонно стоял на том, что он ни в чем не виноват. Родители же не хотели, чтобы его арестовали.
— Да я убью этого жирного помощника шерифа! — рычал он.
— Отправляйся-ка ты лучше домой, сынок, пусть здесь все остынут, — повторяла миссис Спруил.
— Чандлеры хотят, чтобы ты отсюда исчез, — сообщил в какой-то момент разговора мистер Спруил.
— У меня в кармане больше денег, чем у этих недоумков когда-нибудь будет, — мрачно заявил Хэнк.
Спор продолжался по нескольким направлениям сразу. Хэнк скверно отзывался о нас, о мексиканцах, о Стике Пауэрсе, о братьях Сиско, о населении Блэк-Оука в целом, он даже нашел несколько изысканных выражений в адрес собственных родителей, Бо и Дэйла. Лишь Тэлли и Трот остались незатронутыми. Словечки с его языка срывались все хуже и хуже, голос становился все громче, но мистер и миссис Спруил не отступали.
— Ну ладно, — сказал в итоге Хэнк. — Я уйду.
И кинулся к палатке за вещами. Я пробрался к самому краешку дороги, потом быстро пересек ее и упал в глубине зарослей хлопка Джетеров на другой ее стороне. Теперь мне был прекрасно виден весь наш передний двор. Хэнк складывал в старый холщовый мешок еду и одежду. Я решил, что он пешком доберется до шоссе, а дальше будет голосовать и поедет на попутных. Я пролез сквозь ряды хлопчатника и пополз по краю неглубокой канавы по направлению к реке. Я хотел увидеть Хэнка, когда он будет проходить мимо.
Они еще поспорили, потом миссис Спруил сказала:
— Мы вернемся домой через несколько недель.
На этом разговор закончился, и Хэнк протопал мимо меня, шагая по середине дороги и закинув за плечо свой мешок. Я добрался до края поля и стал смотреть, как он идет к реке.
Я невольно улыбнулся. Теперь на нашей ферме восстановится мир. Я уселся на землю и сидел там довольно долго после того, как Хэнк исчез в темноте, и благодарил звезды за то, что он в конце концов отвалил отсюда.
Я уже собирался было начать продвижение назад, когда прямо против меня, по ту сторону дороги, что-то внезапно зашевелилось. Чуть зашелестели стебли хлопчатника, из них поднялся человек и сделал шаг вперед. Он низко пригибался и двигался быстро, явно стараясь, чтобы его не заметили. Оглянулся назад, на дорогу, потом на наш дом, и тут луна на мгновение осветила его лицо. Это был Ковбой.
Несколько секунд я сидел неподвижно, боясь двинуться. Я был в полной безопасности на этой стороне от дороги, на поле Джетеров, укрывшись в их хлопке. Мне хотелось назад, домой, в постель Рики.
Но еще больше мне хотелось узнать, что затеял Ковбой.
Ковбой постоял в неглубокой канаве, потом быстро и беззвучно двинулся вперед. Он делал несколько шагов, останавливался и прислушивался. Продвигался чуть вперед и замирал на месте. Я был в ста футах позади него, все еще на поле Джетеров, продвигаясь за ним так быстро, как позволяли условия. Если он меня услышит, я просто нырну в густые заросли хлопка.
Вскоре впереди показалась сгорбленная фигура Хэнка. Он по-прежнему шагал по середине дороги, особенно не торопясь. Ковбой замедлил шаг, я тоже.
Я был босиком, так что если я наступлю на щитомордника, мне угрожает ужасная смерть. Ступай домой, твердил мне внутренний голос. Отваливай отсюда.
Если Ковбой собирается драться, то чего он ждет? Ферма уже скрылась из виду, ничего не слышно. Но впереди уже завиднелась река; может быть, Ковбой хотел добраться до нее.
Когда Хэнк приблизился к мосту, Ковбой ускорил шаг и тоже пошел по середине дороги. Я продолжал двигаться по краю хлопкового поля, я уже сильно вспотел и начал задыхаться. И все думал, что за глупость пришла мне в голову.
Хэнк достиг реки и вступил на мост. Ковбой перешел с шага на бег. Когда Хэнк прошел уже полпути по мосту, Ковбой приостановился, размахнулся и бросил вперед камень. Он упал на доски настила рядом с Хэнком, который тоже остановился и быстро повернулся назад. «А-а-а, — сказал он. — Ну иди сюда, „мокрая спина“!»
Ковбой не остановился ни на секунду. Он уже был на мосту, шагал, чуть наклонившись вперед и не выказывая никакого страха, а Хэнк стоял и ждал его, ругаясь. На вид Хэнк был в два раза больше Ковбоя. Сейчас они встретятся посредине моста, и, никаких сомнений, один из них скоро очень сильно вымокнет.
Когда они сблизились, Ковбой внезапно замахнулся и кинул еще один камень, с расстояния всего в пару шагов. Хэнк пригнулся и камень в него не попал. Тогда он бросился на Ковбоя. Раздался щелчок выкидного ножа, и в дело вступило лезвие. Ковбой держал свое оружие высоко. Хэнк остановился на мгновенье и махнул своим мешком. Мешок попал Ковбою по голове и сбил с него шляпу. Теперь они ходили кругами по узкому мосту, выбирая удобный момент для нападения. Хэнк рычал и ругался, не сводя глаз с ножа, а потом сунул руку в мешок достал оттуда какую-то банку. Ухватил ее, как бейсбольный мяч, и приготовился метнуть. Ковбой низко пригнулся, чуть согнув колени, и ждал момента. Обходя друг друга кругами, они приблизились к краю моста.
Хэнк издал мощный рык и изо всех сил метнул свою банку в Ковбоя, который был меньше чем в десяти футах от него. И она угодила ему куда-то в шею или в горло, не могу сказать точно, и Ковбой покачнулся. Казалось, он сейчас упадет. Хэнк швырнул в него свой мешок и сам бросился в атаку. Но Ковбой с поразительной быстротой перекинул нож в левую руку, достал правой из кармана еще один камень и швырнул его в Хэнка — да так сильно, как ни разу не подавал мяч, когда стоял питчером. Камень попал Хэнку куда-то в лицо. Я не видел, куда именно, но прекрасно слышал звук удара. Хэнк вскрикнул и схватился за лицо, а когда пришел в себя, было уже слишком поздно.
Ковбой сделал низкий выпад. Нож воткнулся Хэнку в живот. Хэнк издал болезненный вопль, полный ужаса.
Ковбой выдернул лезвие и ударил снова. И еще раз, и еще. У Хэнка подогнулось колено, потом и другое. Рот его был широко открыт, но он больше не издавал ни звука. Он просто смотрел на Ковбоя, и на его лице застыло выражение ужаса.
Ковбой еще несколько раз взмахнул ножом, довершая дело. Удары были быстрые и жестокие. Когда Хэнк упал и замер в неподвижности, Ковбой быстро обшарил карманы его штанов и обобрал его. Потом оттащил тело к краю моста и сбросил вниз. Труп с сильным всплеском упал в воду и тут же погрузился. Ковбой осмотрел содержимое мешка, не нашел в нем ничего подходящего и тоже бросил его вниз. А потом долго стоял на краю моста и смотрел на воду.
У меня не было никакого желания последовать за Хэнком, так что я закопался поглубже между двумя рядами хлопка и пригнулся так низко, что и сам бы себя тут не нашел. Сердце колотилось так быстро, как никогда в жизни. Меня всего трясло, я был мокрый от пота, я плакал и молился одновременно. Мне бы надо было сейчас лежать в постели, спать в полной безопасности, когда родители в соседней комнате, а дед с Бабкой — чуть дальше по коридору. Но сейчас они были страшно далеко. А я сидел в неглубокой канавке, одинокий и перепуганный, и мне грозила нешуточная опасность. Я только что видел такое, во что все еще не мог поверить.
Не знаю, сколько времени Ковбой простоял там, на мосту, глядя на воду в желании удостовериться, что тело Хэнка унесло. Луну все время закрывали набегающие облака, и я едва его различал во мраке. Потом их немного разнесло, и я снова его увидел — стоит себе как стоял, сдвинув набок свою грязную ковбойскую шляпу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62