д.
Пирс щелкнул по значку «для новичков» и перешел на страницу, где был указан прейскурант различных вариантов подписки с обещанием немедленного доступа к ресурсам. Стандартная месячная плата составляла 29,95 доллара, снимаемая — в случае согласия — с кредитной карточки подписчика. Тут же крупным шрифтом сообщалось, что в копиях счетов, направляемых клиентам, указывается не название самого сайта, а всего лишь предприятие «Зрелищные проекты», что вряд ли вызовет подозрение у супруги или начальника, которым случайно попадется на глаза эта квитанция.
Для первичного ознакомления было достаточно внести 5 долларов и 95 центов, что обеспечивало пятидневный доступ к сайту. Если в конце этого срока клиент не захочет оформить месячную или годовую подписку, то дальнейшая плата с кредитной карточки не взимается.
Вытащив из бумажника карточку «Американ экспресс», Пирс ввел ее данные в компьютер и оформил ознакомительную подписку. Уже через несколько минут, получив пароль для входа и личный код, он вошел на сайт и открыл поисковое окно. Потом набрал имя «Робин» и нажал кнопку «Вход». Но поиск оказался безрезультатным. Ничего не удалось найти и на имя «Лилли». Успех пришел лишь на варианте «девушка-с-девушкой» после того, как он вспомнил, что именно так обозвала Люси их совместные с Лилли фотопробы.
Пирс оказался на странице с мелкими — каждая размером с ноготь — фотографиями. Шесть рядов по шесть снимков в каждом ряду. Внизу сообщалось, что он может сразу перейти на любую из следующих сорока восьми страниц или же подробнее рассмотреть представленные здесь групповые фотографии.
Пирс быстро пробежал взглядом все тридцать шесть снимков на первой странице. Везде было по две и больше женщин, но без мужчин. Они изображали различные сексуальные сцены, при этом одна всегда играла роль госпожи, а другая — ее подчиненной. Снимки были очень мелкими, но Пирс предпочел не тратить время на их увеличение, а воспользовался лупой, которую достал из ящика стола. Наклонившись ближе к экрану и быстро передвигаясь по клеткам, он стал искать снимки с Лилли и Люси.
Наконец на четвертой странице Пирс наткнулся на целую серию из более чем дюжины фотографий, изображавших Люси и Лилли. На каждой картинке Лилли изображала госпожу, а Люси была ее подчиненной или жертвой. И это при том, что Люси башней возвышалась над малышкой Лилли. Пирс щелкнул по одной из микрофотографий, которая сразу развернулась во весь экран.
На заднем плане виднелась явно декоративная каменная стена какого-то средневекового замка. Вероятно, подземный каземат, подумал Пирс. На полу валялись охапки соломы, а сбоку на столе горели свечи. Обнаженная Люси была прикована к стене блестящими кандалами, которые выглядели уж слишком новыми по сравнению с обшарпанными стенами. Перед ней в угрожающей позе стояла Лилли, облаченная — как и полагалось по роли — в черную кожу и державшая в руке горящую свечу, откуда на пышную грудь жертвы капал жидкий воск. На лице Люси застыло выражение, которое Пирс определил как смесь агонии и экстаза. А весь облик Лилли выражал неумолимость и торжество.
— Ой, извини. Я думала, ты уже ушел.
Обернувшись, Пирс увидел, что в кабинет шагнула Моника. Секретарше был известен шифр его замка, поскольку ей часто приходилось заходить в кабинет, когда Пирс отсутствовал в лаборатории. Она положила ему на стол партию свежей корреспонденции.
— Ты же мне говорил, что зашел только на...
Она осеклась, случайно взглянув на экран монитора. От увиденного ее глаза округлились, а рот остался широко открытым. Пирс быстро протянул руку и выключил дисплей, подумав, что, к счастью, его лицо покрыто хирургическими швами. Только это и помогло скрыть невероятное смущение и стыд.
— Моника, послушай, я...
— Это она? Та женщина, за которую я себя выдавала?
Он кивнул.
— Я просто пытаюсь...
Пирс не знал, как лучше объяснить, чем он здесь занимается. Он сам еще не очень понимал. Еще глупее выглядела лупа, которую он держал в руках.
— Доктор Пирс, мне нравится моя работа, но я не уверена, что мне все еще хочется работать непосредственно с вами.
— Моника, хватит об этом. Не надо опять заводить разговор о старом.
— Можно мне перейти обратно в общую канцелярию?
Пирс нервно схватил темные очки, лежавшие на мониторе, и нацепил их. Еще несколько дней назад он собирался избавиться от Моники, а сейчас был не в силах выдержать ее укоризненный взгляд.
— Моника, можешь делать все, что хочешь, — ответил он, упершись взглядом в пустой экран. — Но мне кажется, ты неверно думаешь обо мне.
— Спасибо. Я поговорю с Чарли. Это твоя почта.
И она вышла, плотно закрыв за собой дверь.
Еще некоторое время Пирс покачивался на своем вращающемся стуле, отрешенно уставясь сквозь темные очки на пустой экран, но как только замешательство прошло, он ощутил приступ злобы на Монику из-за ее непонимания. И на ситуацию, в которой оказался. Но больше всего на самого себя.
Пирс нажал кнопку и снова включил дисплей. Перед ним было все то же фото — сладкая парочка. Он заметил воск, застывший на коже бедняги Люси, и каплю парафина, свисавшую с соска. Для них это была привычная работа. Но именно здесь они встретились впервые.
Он размышлял о выражениях лиц каждой женщины, о взглядах, которыми они обмениваются, и подумал, что ситуация выглядела не притворной, а вполне естественной. Настолько естественной, что даже завораживала. И замок, и все остальное было подделкой, но лица были искренними. Они рассказывали совсем другую историю и жили своей собственной жизнью. Они вполне отчетливо говорили, кто из них ведущий и кто ведомый, чье место наверху, а чье внизу.
После долгого просмотра этой колдовской композиции Пирс по очереди открыл все фотографии серии и только потом выключил компьютер.
Глава 27
Пирс никогда не стал бы ночевать в лаборатории посреди рабочей недели. Но несмотря на уверенность, которую он продемонстрировал в сегодняшнем разговоре с Чарли Кондоном, Пирс чувствовал, что несколько дней, проведенных в больнице, выбили его из рабочего графика. Кроме того, отталкивала перспектива провести целую ночь в квартире, забрызганной кровью, которую ему еще только предстояло отмыть. В общем, он предпочел переночевать в «Амедео текнолоджиз» — просмотреть результаты опытов, проведенных в его отсутствие Ларраби и Грумсом, а заодно закончить и несколько собственных экспериментов по проекту «Протей». Успешные результаты испытаний, как всегда, заметно воодушевили его, однако к рассвету накопившаяся усталость сломила Пирса, и он решил немного передохнуть в лазерной лаборатории.
Лазерная лаборатория, где размещалась большая часть чувствительных приборов, была окружена тридцатисантиметровыми бетонными стенами, которые снаружи покрыты медными пластинами, а изнутри — пенистым пластиком. Такие строгие меры были призваны максимально ослабить действие механических колебаний и радиочастотных волн — главных врагов тончайших нанотехнологических экспериментов. Сотрудники называли эту комнату убежищем от землетрясений, поскольку она была самым безопасным местом во всем здании, а может быть, и в Санта-Монике. К стенам лаборатории прочными синтетическими ремнями были приторочены стеганые набивные матрасы. Они предназначались для сотрудников, которые оставались на сверхурочную работу. На ночь маты отстегивали и спали на полу до тех пор, пока не приходила утренняя смена. У членов высшего звена лаборатории, правда, были индивидуальные спальные места, обозначенные их именами и со временем продавленные по контуру их тел. Поэтому измятые кожаные маты постепенно стали напоминать площадки со следами былых боев.
Пирс прикорнул всего на два часа, но проснулся отдохнувшим и готовым к встрече Мориса Годдара. На втором этаже размещалась мужская раздевалка с душевой, где в шкафчике Пирса всегда хранились банные принадлежности и комплект одежды. Эти вещи, конечно, не отличались свежестью, но в любом случае были чище той одежды, в которой он провел ночь. Приняв душ, Пир переоделся в синие джинсы и бежевую рубашку с изображением рыбы на кармане. Он знал, что Годдар, Кондон и большая часть других участников презентации вырядятся поторжественнее, сообразно случаю. Он же, как человек науки, имел право отбросить эти условности.
В зеркало Пирс увидел, что строчки швов на его лице заметно порозовели и проявились намного контрастнее, чем днем раньше. Ночью во время сна он постоянно тер и почесывал заживающие раны. Доктор Хансен предупреждал его об этом и выдал тюбик со специальным кремом для втирания в поврежденные участки кожи, чтобы снизить раздражение. Но, увы, он остался в квартире Пирса.
Он приблизил лицо почти вплотную к зеркалу, чтобы оценить состояние глаз. Белок левого глаза почти освободился от кровавой сетки из лопнувших сосудов, а синяки под глазами уже начали желтеть. Пирс ладонью откинул волосы назад и невольно улыбнулся — многочисленные швы и ссадины придали его физиономии просто неповторимое выражение. Он почувствовал досаду за собственное тщеславие и был рад, что никто не видит его отражения в этом зеркале.
Ровно в девять утра Пирс снова входил в лабораторию. Ларраби и Грумс уже были на месте, понемногу подтягивались и остальные сотрудники. В лаборатории горел свет. На всех лицах читалось откровенное волнение по поводу предстоящей презентации проекта.
Брендон Ларраби, высокий и худой, на работе всегда предпочитал надевать белый медицинский халат. В этом смысле среди всех сотрудников «Амедео текнолоджиз» он был исключением. Но Пирса не заботило, в чем ходят его подчиненные, главное, чтобы дело делали. А в этом отношении к иммунологу никаких претензий быть не могло. Ларраби был на несколько лет старше Пирса и пришел к нему на работу из фармацевтической фирмы полтора года назад.
А вот Стерлинг Грумс был связан с Пирсом и «Амедео текнолоджиз» дольше всех штатных сотрудников. Он заведовал лабораторией на основных этапах деятельности фирмы, начиная со старого складского ангара рядом с аэродромом, где, собственно, и зародилась их фирма. Да и первую лабораторию Пирс возводил вместе с ним своими руками. Иногда после долгих вечерних смен приятели с ностальгией вспоминали «старые добрые деньки». И не важно, что эти «старые деньки» были всего десяток лет назад. Грумс был на пару лет моложе Пирса и пришел к нему после аспирантуры Калифорнийского университета. Уже дважды его пытались переманить конкуренты, но каждый раз Пирсу удавалось удержать партнера, поручая новую ответственную работу, а также предоставив место в совете директоров компании и долевой пай в патентах.
В 9.20 позвонила помощница Чарли Кондона и сообщила, что Годдар уже прибыл. Значит, подошло время «представления с дрессированными собачками». Положив телефонную трубку, Пирс оглянулся на Грумса и Ларраби.
— Элвис уже в здании, — торжественно произнес он. — Ну как, мы готовы его встретить?
Оба кивнули, и Пирс ответил им таким же решительным кивком.
— Тогда прибейте вон ту муху.
Это была фраза из старого кинофильма, который нравился Пирсу. Он улыбнулся. Коуди Зеллер сразу оценил бы эту шутку, а вот Грумс и Ларраби никак не отреагировали.
— Ладно, не беда. Поторопимся на встречу.
Пирс прошел через шлюз-пропускник и нажал кнопку вызова лифта, чтобы подняться на административный этаж, где располагался зал заседаний. Все уже были на месте — Кондон, Годдар и его помощница Джастин Бичи, которую Чарли по аналогии звучания окрестил Просто Сучкой. Она была адвокатом и отстаивала финансовые интересы Годдара с не меньшим рвением, чем 150-килограммовый бугай-защитник прикрывает своего юркого нападающего в американском футболе. За просторным столом для заседаний сидел Джейкоб Кац, юрист по вопросам патентования.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52