Он глянул на меня, а потом вновь на Эвелин.
– Нет, – сказала она.
– Ну ладно, а что вы тут делаете? – спросил меня Томми.
– Дама попросила меня помочь. Я перевернул Норма на спину и велел ей вызвать врачей. Я просто проходил мимо.
– Вы хотите сказать, вы… – он остановился, и я гадал, какое слово он собрался произнести. Шлялись? Томми похлопал себя по животу и усмехнулся точно обезьяна. – Вы ведь боитесь меня, верно? Знаю, что боитесь, Вильямс.
– Мистер Вильямс, – сказал я.
– И я знаю почему. Вы – трус. Вы перетрусили, когда я пришел. Я все о вас знаю, мистер Вильямс.
– Чушь, – ответил я. – До свидания, Эвелин. Мне очень жаль, что все так получилось. Позвоните мне, если вам что-нибудь понадобится.
Она тупо замигала, и я отошел от нее, потому что Томми мог обвинить меня в попытке изнасилования. Я медленно прошел через дом и вышел из парадной двери на улицу.
Чарли Антолини все еще лежал на своей ухоженной лужайке. Фло Антолини сидела рядом на корточках и что-то быстро говорила, хоть и всхлипывая при этом.
Я пересек улицу.
– Норм Хугхарт преставился на заднем дворе, – сказал я. – Вот ужас. Может, вам нужно помочь?
Я храбрился. Я хотел лечь и полежать, и немедленно.
– Он не хочет вставать, мистер Вильямс, – сказала Фло. – Я не могу заставить его вернуться в дом.
Я поглядел на Чарли.
– Как ты себя чувствуешь, Чарли?
– Отлично. – У него это прозвучало, как «аатлична!»
– Пора идти домой. Может, скоро пойдет дождь.
– Ну ладно, – сказал он и протянул нам обе руки, точно маленький мальчик. Я взялся за одну руку, Фло – за другую.
Он почти опрокинул нас, но Фло расставила ноги пошире и устояла.
– Боже, вот здорово! – сказал Чарли. – Раньше я так не делал!
Фло поблагодарила меня и потащила Чарли в дом. Он все время останавливался, чтобы повосхищаться травой и нарциссами, но в конце концов она все-таки затащила его внутрь. Жалюзи захлопнулись.
На своей патрульной машине умчался Томми. Медики как раз вытаскивали носилки из дома.
Я оглядел Маунт-авеню и представил себе толпу джаггеров и красномундирщиков, бегущих мне навстречу и размахивающих факелами и мушкетами. Я увидел бурю, вспышки молний в ночи. Горели большие здания. Остальное было определено. Среди немецких купцов и британских солдат был некто, тот, о ком упоминал Риверенд Эндрю Эллиот:
«…их вел один или два человека, рожденные в соседнем городе». Один человек. Я знал, что он родился и воспитывался в Гринбанке. Я почти видел его лицо. Он был здорово похож на меня. Где-то там был мертвый ребенок, настоящий ребенок, хотя тогда я этого не знал. «Скорая помощь» промчалась мимо и развеяла мои фантазии. Я повернулся и отправился домой.
6
Теперь предположите, что разумное облако родилось не в Вудвилле, а Хэмпстеде. Предположите также, что доктор Вайс знал, о чем говорит. В городе у нас около двадцати пяти тысяч людей. Если на долю мгновенно погибших приходится от 5 до 8 процентов, то в эту субботнюю ночь умерло бы от тысячи двухсот до двух тысяч человек. Улицы были бы усеяны телами. Вместо этого мы получили лишь пятерых, умерших с субботы до вечера воскресенья. Убийство Стоуни Фрайдгуд привлекло всеобщее внимание, тем более что за ним последовало еще одно подобное убийство, так что связать между собой остальные пять смертей никто не удосужился.
Самым старым из погибших был парень моего возраста, лодочник на пенсии, который жил на Грейвсенд-роад. Самым юным был семилетний мальчик. Это меня особенно огорчило – дети не должны погибать от подобных кошмаров. На его месте мог быть и Табби Смитфилд, понимаете?
Родители малыша приехали в город лишь полгода назад.
И где-то в промежутке между этими двумя людьми оказался и мой друг. Я узнал об этом, когда вернулся домой.
Зазвонил телефон. Это был Гарри Зиммер. Умерла Барб. У нее была легкая эмфизема, но она погибла не от нее. Она просто упала и умерла, как только выбралась из пикапа на стоянке Грейвсенд-бич. Гарри плакал:
– Я просто хотел, чтобы вы знали, мистер Вильямс, – сказа он. – Барб всегда говорила, что вы настоящий джентльмен.
Я выразил все приличествующие соболезнования.
Трижды черт побери! Я больше не могу писать от первого лица. Старый грубиян Томми был прав: я трус. Это здорово тяжело – вот так писать книгу.
Так что я собираюсь описать, как Альби отправились покупать дом через улицу и как они встретили Макклаудов.
Начать сначала и все такое. Потом мы опять вернемся к Табби, а потом я расскажу вам о Гарри Старбеке, воре, и о той банде, в которую чуть не попал Табби, и о тех рассказах, которые иллюстрировал Пэт Доббин. Это все имеет отношение к тому, что случилось, поверьте мне, или не имеет – и вам предстоит это выяснить.
Вот так мы доберемся до той части, которую писать мне будет особенно тяжело. Я любил Рена Ван Хорна, он был лишь на восемь лет моложе меня, и мы росли вместе. Но я любил и Барб Зиммер, эту милую толстощекую старую даму, которая считала меня настоящим джентльменом.
Если бы я был похож на Табби, когда был малышом, я бы не кончил таким образом.
ГЛАВА IV
ПОЗНАНИЕ
1
– Муж тут ни при чем, – сказала Ронни Ригли, обращаясь к супругам Альби в среду утром, когда они возвращались из торгового центра. – С этой леди вообще получается забавная штука. Я не хочу сказать, что она была нимфоманка или что-то в этом роде, но отказывать себе в удовольствиях не любила, и Бобо думает, что мужу это было известно. В субботу она пришла в ресторан и встретила там какого-то парня.
Они надолго не остались, а из наших дурачков никто его не опознал.
– Может, он был не из наших, – предположила Лаура.
– Может, но мы в Хэмпстеде всегда так говорим, – засмеялась Ронни. – Если какой-нибудь дом грабят, что время от времени происходит, люди всегда говорят, что вор был из Норринггона или Бриджпорта. Но просто получилось так, что все мужчины в баре таращились на Стоуни и никто не потрудился дважды взглянуть на парня. Бобо говорит, что у полиции уже есть пять совершенно различных описаний его внешности. Он может быть или белокурым малым под сорок, или седым под шестьдесят. Единственное, на чем все сошлись, что «У Франко» он не был завсегдатаем. Но я думаю, что несколько парней узнали Стоуни.
– Может, это все-таки муж? – сказала Лаура. – Вы говорите, он знал о ее романах.
– О, у него есть алиби, – сказала Ронни. – Добрый старый Лео Фрайдгуд был в тот день в Вудвилле. Он работает на какую-то огромную корпорацию, и его не только там видели, но пару раз он говорил оттуда по телефону с генералом Ходжесом.
– Генри Ходжесом? – удивленно спросил Ричард. – Тем, что был в Корее?
– А что, есть еще один? – спросила Ронни. – Железный Хэнк. Один из детективов переговорил с ним лично. Он потом сказал Бобо, что его так и тянуло, разговаривая с генералом по телефону, стоять навытяжку.
– Сильный характер, я думаю, – сказал Ричард. – Говорят все еще носит с собой пушку.
– Он застрелил два года назад грабителя, – сказала Ронни. – Вы себе можете представить? В центре Нью-Йорка. – Ронни расхохоталась. – Мы собираемся поглядеть дом с четырьмя спальнями в Старом Хэмпстеде. Там тоже много людей с характером. А потом поглядим в Гринбанке. У меня насчет него есть предчувствие.
2
Ронни старалась как могла, Ричард знал это. Любой агент по продаже недвижимого имущества ограничен в возможностях, потому что рынок жилья не безграничен. Кроме того, цены на жилье в округе Патчин за последние десять лет выросли в три раза, и многие дома, которые им с Лаурой могли бы понравиться, были просто за пределами их возможностей.
– Старый Хэмпстед, Сарум, выглядит более деревенским, – неизвестно зачем сказала Ронни, после того как они проехали почти милю и не встретили ни единого дома, – многим это нравится.
Лаура издала на заднем сиденье какой-то неопределенный звук.
– К сожалению, владелец будет находиться в доме во время нашего осмотра. Там что-то случилось, по-моему. Она и вправду хотела остаться дома. Она вдова.
Наконец они добрались до разъезженной въездной дороги. Дом был коттеджем, к которому различные владельцы пристраивали комнаты. Застекленная студия венчала модерновый гараж. Все строение располагалось на склоне поросшего лесом холма, и, казалось, пыталось взобраться на его вершину.
Лаура спросила:
– Мы можем себе позволить приобретение такого дома?
– Миссис Бамбергер хочет продать его поскорее, – сказала Ронни, как только они вышли из машины. – Она собирается во Флориду через пару недель. Я думаю, все же стоит на это взглянуть.
Она кинула многозначительный взгляд на Лауру и Ричарда.
– Боюсь только, она вас заговорит.
Миссис Бамбергер, полная пожилая женщина в темно-синем брючном костюме, встретила их в дверях. Очки в золотой оправе болтались на цепочке у нее на груди.
– Привет, миссис Ригли, – сказала она Ронни. – Мистер и миссис Альби? Заходите, осматривайте. Я не буду вам мешать.
Однако, как Ронни и предсказала, она все же мешала.
Миссис Бамбергер сопровождала их, описывая красоты дома и имущества. Все было одинаково эксцентрично. Комнаты были забиты массивными антикварными мебельными гарнитурами, так что Ричарду было трудно получить представление об их истинных размерах. Некоторые комнаты были устроены так, что через них проходили как сквозь вагоны железнодорожного состава. В некоторых случаях, для того чтобы войти в комнату, приходилось подниматься на несколько ступеней. Миссис Бамбергер все говорила и говорила: «Вот этот экран для камина мы купили сами. А вот этот мейсенский фарфор нам подарили такие-то… Вам что, не нравятся камины?.. Однажды мои дети…» Потолок в большинстве комнат нависал в нескольких сантиметрах над макушками Ричарда и Ронни. Миссис Бамбергер продолжала свои комментарии, пока они не добрались до студии над гаражом. Там она, казалось, расслабилась.
– Это единственное, что мы тут достроили, – сказала она. – Отсюда можно замечательно наблюдать за животными и за птицами. Это – отдельная зона, вы можете сидеть тут в холодное время года, а дом не нагревать, так что и деньги сэкономите.
– Отлично, – сказал Ричард, а сам подумал: «А потом нестись полмили, чтобы добраться до кухни».
– Может, вам бы больше понравилось, если бы весь дом был таким, – говорила миссис Бамбергер. – Почти все молодые люди так думают. Мы с мужем любили старые коттеджи, низкие потолки и все такое. Это напоминало нам о мисс Марпл.
Ричард улыбнулся: это было великолепно. Действительно, дому недоставало лишь двускатной крыши, чтобы в точности напоминать английский коттедж из романов Агаты Кристи.
– Вы еще что-нибудь хотите спросить у миссис Бамбергер насчет дома? – вставила Ронни.
Альби поглядели друг на друга: «Нужно выбираться отсюда».
– Конечно, у меня слишком сильное воображение, – сказала миссис Бамбергер. – Мой муж так всегда говорил. Но я знаю кое-что и на самом деле. Вы ведь Ричард Альби, верно?
– Да, – сказал Ричард. «Ну, вот», – подумал он.
– Вы родились в Хэмпстеде в конце войны? А потом переехали в Калифорнию до того, как пошли в школу?
Ричард удивленно кивнул.
– Тогда я знала вашего отца, – сказала она.
Ричард так и застыл с открытым ртом.
– А я нет, – наконец сказал он. – Я хочу сказать, я его не знал. Видимо, он не слишком-то обожал детей.
Миссис Бамбергер теперь глядела на него очень пристально. Она неожиданно напомнила ему учительницу, которая была у них в пятом классе.
– Он не из тех, кто женится, вот и все. Но он передал вам свое красивое лицо. Он был невысоким, как и вы. Очень хорошо воспитанный. Но Майкл Альби был мотыльком.
Никогда не мог осесть на одном месте.
Ричард почувствовал себя так, словно пол под ним покачнулся. Он знал, что навсегда запомнит эти минуты, что они с этих пор станут частью его: толстая старая дама в полиэстеровом брючном костюме, стоящая перед книжными полками в комнате со стеклянной стеной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
– Нет, – сказала она.
– Ну ладно, а что вы тут делаете? – спросил меня Томми.
– Дама попросила меня помочь. Я перевернул Норма на спину и велел ей вызвать врачей. Я просто проходил мимо.
– Вы хотите сказать, вы… – он остановился, и я гадал, какое слово он собрался произнести. Шлялись? Томми похлопал себя по животу и усмехнулся точно обезьяна. – Вы ведь боитесь меня, верно? Знаю, что боитесь, Вильямс.
– Мистер Вильямс, – сказал я.
– И я знаю почему. Вы – трус. Вы перетрусили, когда я пришел. Я все о вас знаю, мистер Вильямс.
– Чушь, – ответил я. – До свидания, Эвелин. Мне очень жаль, что все так получилось. Позвоните мне, если вам что-нибудь понадобится.
Она тупо замигала, и я отошел от нее, потому что Томми мог обвинить меня в попытке изнасилования. Я медленно прошел через дом и вышел из парадной двери на улицу.
Чарли Антолини все еще лежал на своей ухоженной лужайке. Фло Антолини сидела рядом на корточках и что-то быстро говорила, хоть и всхлипывая при этом.
Я пересек улицу.
– Норм Хугхарт преставился на заднем дворе, – сказал я. – Вот ужас. Может, вам нужно помочь?
Я храбрился. Я хотел лечь и полежать, и немедленно.
– Он не хочет вставать, мистер Вильямс, – сказала Фло. – Я не могу заставить его вернуться в дом.
Я поглядел на Чарли.
– Как ты себя чувствуешь, Чарли?
– Отлично. – У него это прозвучало, как «аатлична!»
– Пора идти домой. Может, скоро пойдет дождь.
– Ну ладно, – сказал он и протянул нам обе руки, точно маленький мальчик. Я взялся за одну руку, Фло – за другую.
Он почти опрокинул нас, но Фло расставила ноги пошире и устояла.
– Боже, вот здорово! – сказал Чарли. – Раньше я так не делал!
Фло поблагодарила меня и потащила Чарли в дом. Он все время останавливался, чтобы повосхищаться травой и нарциссами, но в конце концов она все-таки затащила его внутрь. Жалюзи захлопнулись.
На своей патрульной машине умчался Томми. Медики как раз вытаскивали носилки из дома.
Я оглядел Маунт-авеню и представил себе толпу джаггеров и красномундирщиков, бегущих мне навстречу и размахивающих факелами и мушкетами. Я увидел бурю, вспышки молний в ночи. Горели большие здания. Остальное было определено. Среди немецких купцов и британских солдат был некто, тот, о ком упоминал Риверенд Эндрю Эллиот:
«…их вел один или два человека, рожденные в соседнем городе». Один человек. Я знал, что он родился и воспитывался в Гринбанке. Я почти видел его лицо. Он был здорово похож на меня. Где-то там был мертвый ребенок, настоящий ребенок, хотя тогда я этого не знал. «Скорая помощь» промчалась мимо и развеяла мои фантазии. Я повернулся и отправился домой.
6
Теперь предположите, что разумное облако родилось не в Вудвилле, а Хэмпстеде. Предположите также, что доктор Вайс знал, о чем говорит. В городе у нас около двадцати пяти тысяч людей. Если на долю мгновенно погибших приходится от 5 до 8 процентов, то в эту субботнюю ночь умерло бы от тысячи двухсот до двух тысяч человек. Улицы были бы усеяны телами. Вместо этого мы получили лишь пятерых, умерших с субботы до вечера воскресенья. Убийство Стоуни Фрайдгуд привлекло всеобщее внимание, тем более что за ним последовало еще одно подобное убийство, так что связать между собой остальные пять смертей никто не удосужился.
Самым старым из погибших был парень моего возраста, лодочник на пенсии, который жил на Грейвсенд-роад. Самым юным был семилетний мальчик. Это меня особенно огорчило – дети не должны погибать от подобных кошмаров. На его месте мог быть и Табби Смитфилд, понимаете?
Родители малыша приехали в город лишь полгода назад.
И где-то в промежутке между этими двумя людьми оказался и мой друг. Я узнал об этом, когда вернулся домой.
Зазвонил телефон. Это был Гарри Зиммер. Умерла Барб. У нее была легкая эмфизема, но она погибла не от нее. Она просто упала и умерла, как только выбралась из пикапа на стоянке Грейвсенд-бич. Гарри плакал:
– Я просто хотел, чтобы вы знали, мистер Вильямс, – сказа он. – Барб всегда говорила, что вы настоящий джентльмен.
Я выразил все приличествующие соболезнования.
Трижды черт побери! Я больше не могу писать от первого лица. Старый грубиян Томми был прав: я трус. Это здорово тяжело – вот так писать книгу.
Так что я собираюсь описать, как Альби отправились покупать дом через улицу и как они встретили Макклаудов.
Начать сначала и все такое. Потом мы опять вернемся к Табби, а потом я расскажу вам о Гарри Старбеке, воре, и о той банде, в которую чуть не попал Табби, и о тех рассказах, которые иллюстрировал Пэт Доббин. Это все имеет отношение к тому, что случилось, поверьте мне, или не имеет – и вам предстоит это выяснить.
Вот так мы доберемся до той части, которую писать мне будет особенно тяжело. Я любил Рена Ван Хорна, он был лишь на восемь лет моложе меня, и мы росли вместе. Но я любил и Барб Зиммер, эту милую толстощекую старую даму, которая считала меня настоящим джентльменом.
Если бы я был похож на Табби, когда был малышом, я бы не кончил таким образом.
ГЛАВА IV
ПОЗНАНИЕ
1
– Муж тут ни при чем, – сказала Ронни Ригли, обращаясь к супругам Альби в среду утром, когда они возвращались из торгового центра. – С этой леди вообще получается забавная штука. Я не хочу сказать, что она была нимфоманка или что-то в этом роде, но отказывать себе в удовольствиях не любила, и Бобо думает, что мужу это было известно. В субботу она пришла в ресторан и встретила там какого-то парня.
Они надолго не остались, а из наших дурачков никто его не опознал.
– Может, он был не из наших, – предположила Лаура.
– Может, но мы в Хэмпстеде всегда так говорим, – засмеялась Ронни. – Если какой-нибудь дом грабят, что время от времени происходит, люди всегда говорят, что вор был из Норринггона или Бриджпорта. Но просто получилось так, что все мужчины в баре таращились на Стоуни и никто не потрудился дважды взглянуть на парня. Бобо говорит, что у полиции уже есть пять совершенно различных описаний его внешности. Он может быть или белокурым малым под сорок, или седым под шестьдесят. Единственное, на чем все сошлись, что «У Франко» он не был завсегдатаем. Но я думаю, что несколько парней узнали Стоуни.
– Может, это все-таки муж? – сказала Лаура. – Вы говорите, он знал о ее романах.
– О, у него есть алиби, – сказала Ронни. – Добрый старый Лео Фрайдгуд был в тот день в Вудвилле. Он работает на какую-то огромную корпорацию, и его не только там видели, но пару раз он говорил оттуда по телефону с генералом Ходжесом.
– Генри Ходжесом? – удивленно спросил Ричард. – Тем, что был в Корее?
– А что, есть еще один? – спросила Ронни. – Железный Хэнк. Один из детективов переговорил с ним лично. Он потом сказал Бобо, что его так и тянуло, разговаривая с генералом по телефону, стоять навытяжку.
– Сильный характер, я думаю, – сказал Ричард. – Говорят все еще носит с собой пушку.
– Он застрелил два года назад грабителя, – сказала Ронни. – Вы себе можете представить? В центре Нью-Йорка. – Ронни расхохоталась. – Мы собираемся поглядеть дом с четырьмя спальнями в Старом Хэмпстеде. Там тоже много людей с характером. А потом поглядим в Гринбанке. У меня насчет него есть предчувствие.
2
Ронни старалась как могла, Ричард знал это. Любой агент по продаже недвижимого имущества ограничен в возможностях, потому что рынок жилья не безграничен. Кроме того, цены на жилье в округе Патчин за последние десять лет выросли в три раза, и многие дома, которые им с Лаурой могли бы понравиться, были просто за пределами их возможностей.
– Старый Хэмпстед, Сарум, выглядит более деревенским, – неизвестно зачем сказала Ронни, после того как они проехали почти милю и не встретили ни единого дома, – многим это нравится.
Лаура издала на заднем сиденье какой-то неопределенный звук.
– К сожалению, владелец будет находиться в доме во время нашего осмотра. Там что-то случилось, по-моему. Она и вправду хотела остаться дома. Она вдова.
Наконец они добрались до разъезженной въездной дороги. Дом был коттеджем, к которому различные владельцы пристраивали комнаты. Застекленная студия венчала модерновый гараж. Все строение располагалось на склоне поросшего лесом холма, и, казалось, пыталось взобраться на его вершину.
Лаура спросила:
– Мы можем себе позволить приобретение такого дома?
– Миссис Бамбергер хочет продать его поскорее, – сказала Ронни, как только они вышли из машины. – Она собирается во Флориду через пару недель. Я думаю, все же стоит на это взглянуть.
Она кинула многозначительный взгляд на Лауру и Ричарда.
– Боюсь только, она вас заговорит.
Миссис Бамбергер, полная пожилая женщина в темно-синем брючном костюме, встретила их в дверях. Очки в золотой оправе болтались на цепочке у нее на груди.
– Привет, миссис Ригли, – сказала она Ронни. – Мистер и миссис Альби? Заходите, осматривайте. Я не буду вам мешать.
Однако, как Ронни и предсказала, она все же мешала.
Миссис Бамбергер сопровождала их, описывая красоты дома и имущества. Все было одинаково эксцентрично. Комнаты были забиты массивными антикварными мебельными гарнитурами, так что Ричарду было трудно получить представление об их истинных размерах. Некоторые комнаты были устроены так, что через них проходили как сквозь вагоны железнодорожного состава. В некоторых случаях, для того чтобы войти в комнату, приходилось подниматься на несколько ступеней. Миссис Бамбергер все говорила и говорила: «Вот этот экран для камина мы купили сами. А вот этот мейсенский фарфор нам подарили такие-то… Вам что, не нравятся камины?.. Однажды мои дети…» Потолок в большинстве комнат нависал в нескольких сантиметрах над макушками Ричарда и Ронни. Миссис Бамбергер продолжала свои комментарии, пока они не добрались до студии над гаражом. Там она, казалось, расслабилась.
– Это единственное, что мы тут достроили, – сказала она. – Отсюда можно замечательно наблюдать за животными и за птицами. Это – отдельная зона, вы можете сидеть тут в холодное время года, а дом не нагревать, так что и деньги сэкономите.
– Отлично, – сказал Ричард, а сам подумал: «А потом нестись полмили, чтобы добраться до кухни».
– Может, вам бы больше понравилось, если бы весь дом был таким, – говорила миссис Бамбергер. – Почти все молодые люди так думают. Мы с мужем любили старые коттеджи, низкие потолки и все такое. Это напоминало нам о мисс Марпл.
Ричард улыбнулся: это было великолепно. Действительно, дому недоставало лишь двускатной крыши, чтобы в точности напоминать английский коттедж из романов Агаты Кристи.
– Вы еще что-нибудь хотите спросить у миссис Бамбергер насчет дома? – вставила Ронни.
Альби поглядели друг на друга: «Нужно выбираться отсюда».
– Конечно, у меня слишком сильное воображение, – сказала миссис Бамбергер. – Мой муж так всегда говорил. Но я знаю кое-что и на самом деле. Вы ведь Ричард Альби, верно?
– Да, – сказал Ричард. «Ну, вот», – подумал он.
– Вы родились в Хэмпстеде в конце войны? А потом переехали в Калифорнию до того, как пошли в школу?
Ричард удивленно кивнул.
– Тогда я знала вашего отца, – сказала она.
Ричард так и застыл с открытым ртом.
– А я нет, – наконец сказал он. – Я хочу сказать, я его не знал. Видимо, он не слишком-то обожал детей.
Миссис Бамбергер теперь глядела на него очень пристально. Она неожиданно напомнила ему учительницу, которая была у них в пятом классе.
– Он не из тех, кто женится, вот и все. Но он передал вам свое красивое лицо. Он был невысоким, как и вы. Очень хорошо воспитанный. Но Майкл Альби был мотыльком.
Никогда не мог осесть на одном месте.
Ричард почувствовал себя так, словно пол под ним покачнулся. Он знал, что навсегда запомнит эти минуты, что они с этих пор станут частью его: толстая старая дама в полиэстеровом брючном костюме, стоящая перед книжными полками в комнате со стеклянной стеной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61