Он вспомнил сползающее к подбородку лицо миссис Кларк.
– А выглядишь ты не таким уж распаленным, – заметил Бобо. – Ты что, подхватил этот грипп?
– Нет. Я в порядке.
– А, Ройси-Войси, – завел свою песню Турок. Он вошел в дежурку, воняя пивом, в рубашке, заляпанной кетчупом, – Позвольте, я позвоню в звоночек, леди. Разрешите, я нажму на кнопочку.
Ройс уставился на Турка и увидел труп, который уже три недели как разлагался. Тело избили то ли до, то ли после смерти, и от ран отставала гнилая, сморщенная кожа. Глаза были темно-коричневыми, а кожа со лба сползла, обнажив бесцветную кость.
– О Боже! – сказал Ройс. Он встал. Больше никто не видел, что Турок выглядит хоть сколько-нибудь необычно.
Значит, он сходит с ума.
– Расскажи нам, как ты сегодня повеселился, – сказало жуткое подобие Турка.
– Я ухожу отсюда, – сказал Ройс и пятнадцать минут просидел в своей машине, перед тем как включить зажигание. Этой ночью он не патрулировал Гринбанк, если честно, он вообще не работал. Он заехал в тупиковую аллею в районе Меррит-парка и просидел там в машине с закрытыми глазами. Он все еще видел миссис Кларк и все еще вспоминал о большом овальном зеркале в белом доме на Маунтавеню.
13
На следующее утро Ройс Гриффен пришел в полицейский участок рано. Он сидел в пустой комнате, пока не подошли остальные. Томми Турок появился явно после чудовищной попойки, он выглядел еще хуже, чем обычно, и вонял дешевым виски. Один глаз у него заплыл. На утреннем сборе, когда все собрались, Ройс с ужасом оглядывался вокруг: капитан и почти все полицейские тоже были мертвецами. У некоторых в их форменных рубашках зияли аккуратные пулевые отверстия, остальные, как и Турок, погибли от рубленых ран. После того как всех отпустили, Ройс заехал в знакомый тупик и, дрожа, отсидел там восемь часов.
Под конец смены он зашел в туалет в участке и заперся в кабинке. Похоже, что-то бродило внутри, и он еле-еле успел стащить штаны. Когда он присел над унитазом, жгучая боль немедленно сменилась облегчением. Но боль тут же возобновилась. Она была такая сильная, что он едва не заплакал.
Он поглядел вниз, на мошонку, которую жгло точно огнем, и завопил от ужаса: вся мошонка была покрыта красными, точно его волосы, крохотными пауками. Часть их шевелилась в унитазе, часть ползла в стороны. Он подхватил штаны, выскочил из туалета и с трудом заставил себя пройти по коридору не спеша.
Очутившись в своем патрульном автомобиле, Ройс запер все дверцы, потом вытащил из кобуры «смит-вессон». Ему пришлось удерживать револьвер обеими трясущимися руками. Он снял его с предохранителя, прошептал: «О Боже!», засунул дуло в рот и откинулся на переднем сиденье. Потом нажал курок, и содержимое его головы обрызгало спинку сиденья и потолок машины.
14
В пятницу утром братья Норманы возникли по обеим сторонам Табби, когда он вынимал книжки из своего шкафчика. Их не было в школе ни в среду, ни в четверг, и Табби надеялся, что Брюс уговорил Дики освободить его от роли грабителя. В конце концов, именно Брюс не настаивал, когда он отказался крушить свой собственный почтовый ящик, ведь верно?
Но от них по-прежнему исходил резкий запах насилия, а первые слова Брюса показали, что близнецы еще не отказались от своих планов насчет Табби.
– Думаешь, куда потратишь свою сотню, Табс?
Табби покачал головой.
– Табс, – выдохнул Дики.
– Мы подберем тебя завтра вечером, – сказал Брюс. – Около десяти. И не говори никому, куда ты собираешься и с кем, ясно?
– Я не хочу это делать, – сказал Табби.
– Ну конечно хочешь, – сказал Брюс. – А знаешь, что парни во Вьетнаме носят отрезанные уши как ожерелья?
Дики усмехнулся.
– Держись нас, Табс, – сказал Брюс. – Мы – друзья.
– Ага, – сказал Табби. – В десять.
Он пошлет сотню долларов Шерри и потом больше никогда не будет иметь дела с близнецами Норманами.
15
Спустя шесть часов в ту же пятницу Ричард Альби вешал новые занавески. Он отворил окно, и коричнево-золотистые полотнища легли складками до самого пола. Запах кошек миссис Сэйр в гостиной уже был трудноразличимым.
Еще одна хорошая уборка и проветривание – теперь, когда он избавился от старых ковров, – и кошачьи призраки исчезнут из дома.
Он услышал шаги Лауры, которая спускалась по лестнице, еще миг, и она отворила дверь в гостиную.
– Я еще раз вымою пол, – сказала она, – и отдохну немного. Как дела с окнами?
– Осталось одно. Еще работы минут на сорок. Когда закончишь свои дела, приходи, составишь мне компанию.
Несколькими минутами позже Лаура вновь заглянула в гостиную.
– Эй, Ричард, я вот тут думала…
– Да? – Он обернулся, оставив тяжелую ткань свешиваться с новой блестящей струны.
– Если ты действительно хочешь пойти в гости к этому старику, я не возражаю. Честно. Я просто уйду спать пораньше. – Она улыбнулась. – Только потому, что ты был таким милым и притворился, что тоже видишь этого кота.
– Я не притворялся.
Голова Лауры исчезла из дверного проема, и Ричард вернулся к работе. Он поплотнее натянул струну, так, чтобы она не прогибалась, подвигал занавеси взад-вперед, чтобы убедиться, что они легко ходят, и наконец, распределил и зафиксировал тяжелые складки. Он вновь подвигал занавески – все было в порядке. Еще три дня работы, и он приведет в порядок все окна в доме. В понедельник он и Лаура подпишут бумаги в конторе Юлика Бирна, и сердца юристов смогут биться спокойно.
Он нарочно старался не думать о Билли Бентли: этого просто не было.
Затем на миг, по непонятной причине, Ричард увидел, как на лужайке перед домом появляется кладбище, увидел, как раскрываются могилы и взлетают в воздух могильные плиты, увидел, как землю покрывают скелеты и обломки костей. Словно сама земля корчилась в муках саморазрушения, вышвыривая на поверхность камни, кости и тучи песка. Он покачал головой. О Боже! Билли Бентли, покойся в мире!
Потом он перешел к следующему окну. Руки у него дрожали.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ОСНОВАНИЕ
«Будь счастлива, моя любовь, прощай и не грусти».
Роберт Бернс
ГЛАВА I
ПЕРВЫЙ ПОРОГ
1
Большую часть недели Пэтси и Лес Макклауды избегали друг друга, поскольку у каждого было свое собственное представление о том, что между ними произошло. Пэтси не хотелось препираться с Лесом, она была рада возможности спокойно посидеть и обдумать все, что произошло между ними в то утро, когда она повстречалась с Табби у «Деликатесов». Лес же, начиная со вторника, выглядел несчастным и обиженным и избегал встречаться с ней взглядом. Он думал, что таким образом он сможет заставить ее чувствовать себя виноватой в случившемся – ведь в прошлом такая тактика имела успех. Однако Пэтси больше не испытывала чувства вины – пока он болен, она будет о нем заботиться, но она вовсе не собиралась посвятить этому всю жизнь. Когда она глядела на обиженного, заросшего щетиной мужчину, лежащего на их супружеской постели, она видела не мужа, но пациента – именно такого к себе отношения он и требовал на протяжении всей их совместной жизни. Если мужчина полагал себя крутым бизнесменом, ему нужно было подыгрывать и уверять его, что он такой и есть, если он ощущал неуверенность, то справлялся с этой неуверенностью, иногда поколачивая жену, и нужно было без звука сносить побои; а если он приходил домой, наложив в штаны, точно малолетний ребенок, то было совершенно ясно, что после болезни он начнет активно восстанавливать свой утраченный имидж.
В субботу Лес валялся в постели, а Пэтси расположилась в соседней комнате с библиотечным экземпляром «Истории Патчина» Д. Б. Бах. В одиннадцать тридцать Лес заглянул в комнату и спросил:
– Как насчет ленча?
Она сказала, что не хочет есть.
– Как насчет моего ленча?
– В холодильнике наверняка есть какая-то еда.
– О Боже! – сказал Лес и хлопнул дверью.
Два часа спустя он снова заглянул в комнату. Кулаки у него были стиснуты, глаза сверкали.
– Ты что, хочешь начать все снова?
– Я просто хочу побыть одна, – сказала Пэтси.
– Ладно. Я иду на гольф. Сиди одна, если хочешь и дальше вести себя как обиженный ребенок.
Табби и Кларк Смитфилды провели эту субботу в мрачном молчании. Кларк пытался объяснить сыну, что вина во всей этой истории лежала на Шерри, что ее неприятие Хэмпстеда и Коннектикута вытолкало ее из дома, и Табби видел, что Кларк и сам верит в это.
– Мы справимся, парень, – сказал Кларк. Был полдень, и он смешивал себе вторую порцию выпивки. – Без нее нам будет даже лучше.
Весь день они смотрели телевизор. В шесть Кларк поехал в итальянский ресторан на Пост-роад и вернулся с огромной пиццей. Они молча посмотрели новости на центральном канале, затем – местные новости и начало субботнего вечернего кинофильма «Из России с любовью». Табби все время поглядывал на часы. Стемнело, и в библиотеке дома «Четыре Очага», в которой почти не было книг, сгустились сумерки.
– Папа, – спросил он, – ты не собираешься устраиваться на настоящую работу?
– У меня есть работа, – сказал Кларк. Он потягивал ирландское виски и не глядел на Табби. – Я могу начать работать, как только захочу.
– Но ведь у тебя нет работы, – сказал Табби. – Сейчас нет.
– Я же сказал, что начну работать, верно ведь? – сказал, не глядя на него, Кларк.
Табби встал и вышел из комнаты. Когда он оставался наедине с отцом, ему казалось, что он смотрит на утопающего. Какое-то время он постоял на крыльце. Деревья Гринбанка и Эрмитаж-авеню обнимали лужайку «Четырех Очагов» и шли дальше, на тихую улицу. Над ними виднелись бездушные звезды. Табби спустился по ступенькам, уселся на траву и стал ждать близнецов Норманов.
2
Тем же вечером, вскоре после половины десятого, Ричард Альби был у дома Грема Вильямса. Когда он выбрался из машины, он обернулся, чтобы поглядеть, как смотрится с улицы старый дом Сэйров. Дом уже выглядит лучше, подумал он, и кажется обитаемым. Дома, как дети и животные, расцветают от любящих прикосновений. То, что он видел Билли Бентли, больше чем когда-либо казалось ему лишь иллюзией. Теперь он был рад, что не сказал Лауре, которая сейчас лежала в ненавистной водяной постели, читая роман Джойс Кэрол Оутс и смотря по телевизору кино с Джеймсом Бондом, ничего больше – только то, что он видел кота.
На углу Чарльстон-роад послышались легкие шаги. Ричард невольно напряг мышцы. Подсознательно он ожидал, что увидит большого серого кота, медленно выступающего в круге фонарного света прямо из-за поворота.
Бред, бред.
Кто-то вышел из-за угла и направился к нему. Потом, когда фигура встречного попала в полосу света от уличного фонаря, Ричард узнал Пэтси Макклауд. Под мышкой она несла толстую книгу. Наряду с облегчением при виде знакомого лица Ричард почувствовал, глядя на Пэтси, слабое чувство вины. Он помахал ей. Она была в бледно-голубой рубашке и белой юбке, которая складками спадала с талии и доходила до щиколоток. Пэтси тоже помахала ему в ответ – она узнала его.
– Не знал, что вы тоже будете здесь, – сказал он.
– А я думала, что вы будете тут с Лаурой, – сказала Пэтси, пристраиваясь к нему.
– Лаура в постели с Джеймсом Бондом.
– А Лес подхватил грипп. Во всяком случае, Лаура устроилась лучше.
Ричард спросил ее о книге, которую она несла с собой.
– А мистер Вильямс ничего вам не сказал про то, почему он хотел видеть нас вместе? И про табличку на Маунтавеню?
Ричард покачал головой и нажал на кнопку звонка.
– Тогда, наверное, нужно, чтобы он все объяснил.
– Мы все выясним.
– Все. – Она улыбнулась ему.
Вильямс отворил двери и уставился в темноту.
– Вот и вы оба! Спасибо, что пришли. – Он посторонился, пропуская их. На нем была его обычная кепка и серая майка, которая была ему мала.
Пэтси и Ричард прошли в коридор, заставленный книжными полками. Книги стояли в ряд и громоздились над верхними полками, как небоскребы, книги лежали в стопках и рядом с полками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
– А выглядишь ты не таким уж распаленным, – заметил Бобо. – Ты что, подхватил этот грипп?
– Нет. Я в порядке.
– А, Ройси-Войси, – завел свою песню Турок. Он вошел в дежурку, воняя пивом, в рубашке, заляпанной кетчупом, – Позвольте, я позвоню в звоночек, леди. Разрешите, я нажму на кнопочку.
Ройс уставился на Турка и увидел труп, который уже три недели как разлагался. Тело избили то ли до, то ли после смерти, и от ран отставала гнилая, сморщенная кожа. Глаза были темно-коричневыми, а кожа со лба сползла, обнажив бесцветную кость.
– О Боже! – сказал Ройс. Он встал. Больше никто не видел, что Турок выглядит хоть сколько-нибудь необычно.
Значит, он сходит с ума.
– Расскажи нам, как ты сегодня повеселился, – сказало жуткое подобие Турка.
– Я ухожу отсюда, – сказал Ройс и пятнадцать минут просидел в своей машине, перед тем как включить зажигание. Этой ночью он не патрулировал Гринбанк, если честно, он вообще не работал. Он заехал в тупиковую аллею в районе Меррит-парка и просидел там в машине с закрытыми глазами. Он все еще видел миссис Кларк и все еще вспоминал о большом овальном зеркале в белом доме на Маунтавеню.
13
На следующее утро Ройс Гриффен пришел в полицейский участок рано. Он сидел в пустой комнате, пока не подошли остальные. Томми Турок появился явно после чудовищной попойки, он выглядел еще хуже, чем обычно, и вонял дешевым виски. Один глаз у него заплыл. На утреннем сборе, когда все собрались, Ройс с ужасом оглядывался вокруг: капитан и почти все полицейские тоже были мертвецами. У некоторых в их форменных рубашках зияли аккуратные пулевые отверстия, остальные, как и Турок, погибли от рубленых ран. После того как всех отпустили, Ройс заехал в знакомый тупик и, дрожа, отсидел там восемь часов.
Под конец смены он зашел в туалет в участке и заперся в кабинке. Похоже, что-то бродило внутри, и он еле-еле успел стащить штаны. Когда он присел над унитазом, жгучая боль немедленно сменилась облегчением. Но боль тут же возобновилась. Она была такая сильная, что он едва не заплакал.
Он поглядел вниз, на мошонку, которую жгло точно огнем, и завопил от ужаса: вся мошонка была покрыта красными, точно его волосы, крохотными пауками. Часть их шевелилась в унитазе, часть ползла в стороны. Он подхватил штаны, выскочил из туалета и с трудом заставил себя пройти по коридору не спеша.
Очутившись в своем патрульном автомобиле, Ройс запер все дверцы, потом вытащил из кобуры «смит-вессон». Ему пришлось удерживать револьвер обеими трясущимися руками. Он снял его с предохранителя, прошептал: «О Боже!», засунул дуло в рот и откинулся на переднем сиденье. Потом нажал курок, и содержимое его головы обрызгало спинку сиденья и потолок машины.
14
В пятницу утром братья Норманы возникли по обеим сторонам Табби, когда он вынимал книжки из своего шкафчика. Их не было в школе ни в среду, ни в четверг, и Табби надеялся, что Брюс уговорил Дики освободить его от роли грабителя. В конце концов, именно Брюс не настаивал, когда он отказался крушить свой собственный почтовый ящик, ведь верно?
Но от них по-прежнему исходил резкий запах насилия, а первые слова Брюса показали, что близнецы еще не отказались от своих планов насчет Табби.
– Думаешь, куда потратишь свою сотню, Табс?
Табби покачал головой.
– Табс, – выдохнул Дики.
– Мы подберем тебя завтра вечером, – сказал Брюс. – Около десяти. И не говори никому, куда ты собираешься и с кем, ясно?
– Я не хочу это делать, – сказал Табби.
– Ну конечно хочешь, – сказал Брюс. – А знаешь, что парни во Вьетнаме носят отрезанные уши как ожерелья?
Дики усмехнулся.
– Держись нас, Табс, – сказал Брюс. – Мы – друзья.
– Ага, – сказал Табби. – В десять.
Он пошлет сотню долларов Шерри и потом больше никогда не будет иметь дела с близнецами Норманами.
15
Спустя шесть часов в ту же пятницу Ричард Альби вешал новые занавески. Он отворил окно, и коричнево-золотистые полотнища легли складками до самого пола. Запах кошек миссис Сэйр в гостиной уже был трудноразличимым.
Еще одна хорошая уборка и проветривание – теперь, когда он избавился от старых ковров, – и кошачьи призраки исчезнут из дома.
Он услышал шаги Лауры, которая спускалась по лестнице, еще миг, и она отворила дверь в гостиную.
– Я еще раз вымою пол, – сказала она, – и отдохну немного. Как дела с окнами?
– Осталось одно. Еще работы минут на сорок. Когда закончишь свои дела, приходи, составишь мне компанию.
Несколькими минутами позже Лаура вновь заглянула в гостиную.
– Эй, Ричард, я вот тут думала…
– Да? – Он обернулся, оставив тяжелую ткань свешиваться с новой блестящей струны.
– Если ты действительно хочешь пойти в гости к этому старику, я не возражаю. Честно. Я просто уйду спать пораньше. – Она улыбнулась. – Только потому, что ты был таким милым и притворился, что тоже видишь этого кота.
– Я не притворялся.
Голова Лауры исчезла из дверного проема, и Ричард вернулся к работе. Он поплотнее натянул струну, так, чтобы она не прогибалась, подвигал занавеси взад-вперед, чтобы убедиться, что они легко ходят, и наконец, распределил и зафиксировал тяжелые складки. Он вновь подвигал занавески – все было в порядке. Еще три дня работы, и он приведет в порядок все окна в доме. В понедельник он и Лаура подпишут бумаги в конторе Юлика Бирна, и сердца юристов смогут биться спокойно.
Он нарочно старался не думать о Билли Бентли: этого просто не было.
Затем на миг, по непонятной причине, Ричард увидел, как на лужайке перед домом появляется кладбище, увидел, как раскрываются могилы и взлетают в воздух могильные плиты, увидел, как землю покрывают скелеты и обломки костей. Словно сама земля корчилась в муках саморазрушения, вышвыривая на поверхность камни, кости и тучи песка. Он покачал головой. О Боже! Билли Бентли, покойся в мире!
Потом он перешел к следующему окну. Руки у него дрожали.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ОСНОВАНИЕ
«Будь счастлива, моя любовь, прощай и не грусти».
Роберт Бернс
ГЛАВА I
ПЕРВЫЙ ПОРОГ
1
Большую часть недели Пэтси и Лес Макклауды избегали друг друга, поскольку у каждого было свое собственное представление о том, что между ними произошло. Пэтси не хотелось препираться с Лесом, она была рада возможности спокойно посидеть и обдумать все, что произошло между ними в то утро, когда она повстречалась с Табби у «Деликатесов». Лес же, начиная со вторника, выглядел несчастным и обиженным и избегал встречаться с ней взглядом. Он думал, что таким образом он сможет заставить ее чувствовать себя виноватой в случившемся – ведь в прошлом такая тактика имела успех. Однако Пэтси больше не испытывала чувства вины – пока он болен, она будет о нем заботиться, но она вовсе не собиралась посвятить этому всю жизнь. Когда она глядела на обиженного, заросшего щетиной мужчину, лежащего на их супружеской постели, она видела не мужа, но пациента – именно такого к себе отношения он и требовал на протяжении всей их совместной жизни. Если мужчина полагал себя крутым бизнесменом, ему нужно было подыгрывать и уверять его, что он такой и есть, если он ощущал неуверенность, то справлялся с этой неуверенностью, иногда поколачивая жену, и нужно было без звука сносить побои; а если он приходил домой, наложив в штаны, точно малолетний ребенок, то было совершенно ясно, что после болезни он начнет активно восстанавливать свой утраченный имидж.
В субботу Лес валялся в постели, а Пэтси расположилась в соседней комнате с библиотечным экземпляром «Истории Патчина» Д. Б. Бах. В одиннадцать тридцать Лес заглянул в комнату и спросил:
– Как насчет ленча?
Она сказала, что не хочет есть.
– Как насчет моего ленча?
– В холодильнике наверняка есть какая-то еда.
– О Боже! – сказал Лес и хлопнул дверью.
Два часа спустя он снова заглянул в комнату. Кулаки у него были стиснуты, глаза сверкали.
– Ты что, хочешь начать все снова?
– Я просто хочу побыть одна, – сказала Пэтси.
– Ладно. Я иду на гольф. Сиди одна, если хочешь и дальше вести себя как обиженный ребенок.
Табби и Кларк Смитфилды провели эту субботу в мрачном молчании. Кларк пытался объяснить сыну, что вина во всей этой истории лежала на Шерри, что ее неприятие Хэмпстеда и Коннектикута вытолкало ее из дома, и Табби видел, что Кларк и сам верит в это.
– Мы справимся, парень, – сказал Кларк. Был полдень, и он смешивал себе вторую порцию выпивки. – Без нее нам будет даже лучше.
Весь день они смотрели телевизор. В шесть Кларк поехал в итальянский ресторан на Пост-роад и вернулся с огромной пиццей. Они молча посмотрели новости на центральном канале, затем – местные новости и начало субботнего вечернего кинофильма «Из России с любовью». Табби все время поглядывал на часы. Стемнело, и в библиотеке дома «Четыре Очага», в которой почти не было книг, сгустились сумерки.
– Папа, – спросил он, – ты не собираешься устраиваться на настоящую работу?
– У меня есть работа, – сказал Кларк. Он потягивал ирландское виски и не глядел на Табби. – Я могу начать работать, как только захочу.
– Но ведь у тебя нет работы, – сказал Табби. – Сейчас нет.
– Я же сказал, что начну работать, верно ведь? – сказал, не глядя на него, Кларк.
Табби встал и вышел из комнаты. Когда он оставался наедине с отцом, ему казалось, что он смотрит на утопающего. Какое-то время он постоял на крыльце. Деревья Гринбанка и Эрмитаж-авеню обнимали лужайку «Четырех Очагов» и шли дальше, на тихую улицу. Над ними виднелись бездушные звезды. Табби спустился по ступенькам, уселся на траву и стал ждать близнецов Норманов.
2
Тем же вечером, вскоре после половины десятого, Ричард Альби был у дома Грема Вильямса. Когда он выбрался из машины, он обернулся, чтобы поглядеть, как смотрится с улицы старый дом Сэйров. Дом уже выглядит лучше, подумал он, и кажется обитаемым. Дома, как дети и животные, расцветают от любящих прикосновений. То, что он видел Билли Бентли, больше чем когда-либо казалось ему лишь иллюзией. Теперь он был рад, что не сказал Лауре, которая сейчас лежала в ненавистной водяной постели, читая роман Джойс Кэрол Оутс и смотря по телевизору кино с Джеймсом Бондом, ничего больше – только то, что он видел кота.
На углу Чарльстон-роад послышались легкие шаги. Ричард невольно напряг мышцы. Подсознательно он ожидал, что увидит большого серого кота, медленно выступающего в круге фонарного света прямо из-за поворота.
Бред, бред.
Кто-то вышел из-за угла и направился к нему. Потом, когда фигура встречного попала в полосу света от уличного фонаря, Ричард узнал Пэтси Макклауд. Под мышкой она несла толстую книгу. Наряду с облегчением при виде знакомого лица Ричард почувствовал, глядя на Пэтси, слабое чувство вины. Он помахал ей. Она была в бледно-голубой рубашке и белой юбке, которая складками спадала с талии и доходила до щиколоток. Пэтси тоже помахала ему в ответ – она узнала его.
– Не знал, что вы тоже будете здесь, – сказал он.
– А я думала, что вы будете тут с Лаурой, – сказала Пэтси, пристраиваясь к нему.
– Лаура в постели с Джеймсом Бондом.
– А Лес подхватил грипп. Во всяком случае, Лаура устроилась лучше.
Ричард спросил ее о книге, которую она несла с собой.
– А мистер Вильямс ничего вам не сказал про то, почему он хотел видеть нас вместе? И про табличку на Маунтавеню?
Ричард покачал головой и нажал на кнопку звонка.
– Тогда, наверное, нужно, чтобы он все объяснил.
– Мы все выясним.
– Все. – Она улыбнулась ему.
Вильямс отворил двери и уставился в темноту.
– Вот и вы оба! Спасибо, что пришли. – Он посторонился, пропуская их. На нем была его обычная кепка и серая майка, которая была ему мала.
Пэтси и Ричард прошли в коридор, заставленный книжными полками. Книги стояли в ряд и громоздились над верхними полками, как небоскребы, книги лежали в стопках и рядом с полками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61