– В квартире Эверарда, – ответил я. – Убийца оставил там их одежду.
– Зачем он это сделал?
– Еще один хороший вопрос, мистер Браунинг, – заметил я. – Вы можете что-нибудь рассказать мне о покойном муже миссис О'Хара?
– Боюсь, ничего, лейтенант. Она работала здесь до замужества, а когда вышла замуж, ушла. Я узнал о трагедии из чужих уст, потом связался с ней и спросил, не хочет ли она вернуться на старое место. Я, по-моему, и не встречал никогда ее мужа.
– И ничего не знали о ее личной жизни? Я имею в виду мужчин и номер в отеле?
– Абсолютно ничего! – Его лицо залилось густой краской. – А если бы знал, она пяти минут здесь бы больше не проработала! Если уж я чего-то не потерплю, так это аморального поведения служащих “Калкон”. Мне плевать на их положение, будь то начальники или кто угодно! – Он насмешливо скривил губы. – О, понимаю, это звучит безнадежно несовременно и старомодно, но, пока я тут директор, моральный кодекс моих сотрудников всегда будет иметь приоритетное значение. Я ненавижу грязь, лейтенант! Единственный способ избавиться от грязи – вымести ее напрочь. Продезинфицировать рану и дать ей затянуться. Прижечь ее, если потребуется! – Он вдруг смолк и покраснел еще гуще. – Извините меня, лейтенант. Я, наверно, немного отвлекся.
– Охотно извиняю. Не возражаете, если я побеседую с другими сотрудниками? Дорогу я сам найду.
– Разумеется, не возражаю, – сказал он. – Полагаю, вы познакомились с помещением во время вчерашнего ночного визита?
– Мисс Спек рассказала вам о моем визите? Он отрицательно покачал головой.
– Наши ночные охранники всегда начеку, лейтенант. Во вчерашнем ночном графике отмечен ваш приход в 23.02 и уход в 23.25. – Он позволил себе издать легкий смешок. – Не надо так удивляться!
Я из вежливости тоже слегка хмыкнул, и вышел из кабинета. По какой-то сумасбродной логике выходило, что стерильное здание должно было заполучить соответствующего стерилизованного директора. Ничего странного, что Эверард хранил в такой тайне свои шашни с Эллен Спек.
Я стукнул в дверь ее лаборатории, как подобало добропорядочному сотруднику, не имеющему допуска, и услышал низкое контральто, разрешающее войти.
На ней был другой белый комбинезон, а может быть, тот же самый, и я заинтересовался, имеется ли в ее гардеробе еще что-нибудь. Впрочем, это значения не имело – теперь я знал, что под целомудренно строгой рабочей одеждой скрывается фантастически сложенное женское тело, самое потрясающее из всех, какие мне посчастливилось видеть в своей жизни.
– А-а, – сдержанно протянула она, – неужели это прославленный детектив, лейтенант Уилер? Чем еще могу служить, если моих трудов прошлой ночью недостаточно, чтобы на какое-то время удержать тебя от визитов?
– Неплохо бы быстренько позабавиться среди пробирок, – намекнул я, не питая особых надежд. Она вопросительно подняла одну бровь.
– В рабочее время?
– Зарегистрируем как научный эксперимент, – предложил я.
– Не пудри мне мозги, – медленно улыбнулась она и с упреком добавила:
– Знаешь, я до сих пор сильно расстроена.
Я вытащил из кармана клочок бумаги и передал ей.
– Тебе это что-нибудь говорит?
– Почерк Джастина, – без промедления отвечала она. – Я узнаю его где угодно.
– Прекрасно, – терпеливо похвалил я. – Есть тут какой-нибудь смысл?
Она сосредоточилась, сморщив лоб.
– Ну, это, конечно, фрагмент. Но он, похоже, возился с лизергиновой кислотой.., и еще с чем-то.
– Ты имеешь в виду ЛСД? Она передернула плечами.
– Если угодно. Только в соединении с чем-то другим, а это другое, он обозначил символами, которые вообще не имеют смысла.
– Чтобы сбить с толку любого, кому попадутся на глаза его записи?
– До чего ты догадливый, лейтенант! – усмехнулась она. – Либо так, либо Джастин открыл элемент, до сих пор человечеству неизвестный.
– Я показывал листок Браунингу, – сказал я. – Он заявил, что в подобном фрагменте нельзя найти смысла.
– Удивительно, как его прямо на месте инфаркт не хватил! – захихикала вдруг она. – Ты даже не представляешь, до чего он высокоморален! Знаешь, какими исследованиями мы тут должны заниматься? Нам полагается разрабатывать более действенный аспирин, микстуру от кашля, безвредные антидепрессанты и прочее в том же роде. Неужели ты думаешь, будто Браунинг мог допустить – даже про себя, – что один из его экспериментаторов балуется с ЛСД?
– Ясно, – заключил я и забрал у нее листок. – Ирония судьбы, если я правильно выражаюсь?
– Ты о чем? – с глубоким подозрением взглянула она на меня сквозь стекла очков в массивной черной оправе.
– О миссис О'Хара, – пояснил я. – Его личная секретарша оказалась нимфоманкой, которая подхватывала мужчин на улице и затаскивала на ночь в мотель.
– Ты правильно выразился – ирония судьбы, – подтвердила она. – Забыл только упомянуть, что вдобавок два химика-экспериментатора вступили в интимные отношения.
– Пожалуй, забыл, – согласился я.
– Еще что-нибудь, лейтенант? – холодным официальным тоном спросила она.
– Пока нет. Благодарю за сотрудничество, мисс Спек.
– Не за что, – колко ответила она. – Любой дурак мог прочесть эти формулы.
– Я имел в виду прошлую ночь, – сказал я. – Где мне найти Демареста?
– Его лаборатория за второй дверью дальше по коридору, но не могу отнести ваше последнее замечание к высказываниям хорошего тона, лейтенант.
– Знаешь что, – добавил я, – я, наверно, успею вернуться и все-таки позабавиться. После работы, конечно.
Через минуту сотрудник, не имеющий допуска, стукнул в дверь лаборатории Демареста, и его гулкий голос велел войти. Лаборатория выглядела почти так же, как у Эллен, только в его распоряжении имелись более сложные приборы, расставленные на полке. Трубка из корня шиповника была крепко зажата в зубах, а вся комната провоняла застоявшимся табаком. На нем был другой свитер из грубой шерсти, и общий вид наводил на мысль, будто он сию минуту выбрался из заросшего тиной озера.
– А! – Он выхватил изо рта трубку и ткнул черенком в мою сторону. – Местный Шерлок Холмс возвращается для дальнейших расспросов?
– Например, что вы делали в лаборатории Эверарда позавчера вечером между десятью и десятью пятнадцатью? – холодно спросил я.
Он непонимающе уставился на меня.
– Я вообще не был в лаборатории Эверарда позавчера вечером, лейтенант. Я торчал тут, работал над собственным специальным проектом. Ушел где-то часов в одиннадцать, направился прямо домой и лег спать.
– Да я так только спрашиваю, – отступился я и протянул ему клочок бумажки. – Вам это что-нибудь говорит?
Трубка вновь очутилась во рту, Демарест взял бумажку и стал внимательно изучать. В ожидании я закурил сигарету, начиная понимать и ценить всю прелесть свободных минут, выпадающих в повседневной жизни служителя закона. Наконец он вернул мне бумажку.
– Это хохма?
– Я у вас хотел выяснить, – сказал я.
– Соединение ЛСД с неким просто-напросто не существующим элементом. Кто до этого додумался? Ваш школьный приятель?
Я стиснул зубы.
– Вы не узнали почерк?
– Нет. А что, должен узнать?
– Это писал Эверард.
– В самом деле? – Он снова вытащил изо рта трубку и изумленно уставился на меня. – Обалдеть можно!
– Вы знали, что миссис О'Хара нимфоманка?
– Вы нынче подлинный кладезь информации, лейтенант. Отвечаю на ваш вопрос – нет, не знал.
– Кроме того, пропали записи Эверарда, – продолжал я. – Мистер Браунинг предполагает, что их кто-то украл.
– Вы меня обвиняете?
– По словам мистера Браунинга, они могли представлять интерес лишь для трех человек – для него самого, для мисс Спек и для вас.
– Я отвергаю ваши треклятые подозрения и инсинуации!
Я выдержал его испепеляющий взгляд, под которым на миг почувствовал себя так, будто меня с зажженной спичкой в руке застукал медвежонок Смоуки.
– Мне просто хочется, чтобы вы постарались хоть чем-то помочь, – прочувствованно сказал я, – а не стояли столбом со своей чертовой трубкой. И не надо разыгрывать передо мной грудного младенца.
Он неожиданно ухмыльнулся.
– Скажу по секрету, это входит в мой имидж, лейтенант. Ненавижу проклятую трубку не меньше, чем вы. Один старый трюизм насчет любой научно-исследовательской работы гласит – если до тридцати о себе не заявишь, ни на что больше не рассчитывай. Мне стукнет сорок в будущем году, а я не опубликовал ни одной статьи, которая заставила бы призадуматься Нобелевский комитет. Фактически вообще ни одной статьи не опубликовал, и точка! Так что теперь решил изображать из себя солидного деятеля. Опытного ученого, за спиной у которого годы, отданные фундаментальным исследованиям.
– Похоже, Браунингу пора почаще оглядываться через плечо.
– Вот именно! И убийство двух штатных сотрудников тоже не украшает руководителя филиала! – Он швырнул трубку на скамью, полез в карман и вытащил пачку сигарет. – Точно, был я в тот вечер в лаборатории Эверарда. Он ушел, и мне подвернулся отличный шанс. По-моему, у воров гораздо сильней кодекс чести, чем у химиков-экспериментаторов! Только этот подонок, должно быть, унес бумаги с собой, и ничего интересного там не осталось. Могу поспорить, милашка Эллен тоже сунулась и поглядела.
– Нечего спорить, – буркнул я. – Что еще?
– Подозреваю, что Эллен путалась с Эверардом, только никто об этом и не подозревал. Джуди Трент перед ним прямо-таки расстилалась, а он не замечал ее. Это само по себе достижение с его стороны!
– Неужели, по-вашему, Джуди Трент прикончила их обоих в припадке ревности?
Он опять ухмыльнулся и покачал головой.
– Вы сказали одну вещь, лейтенант, которая по-настоящему меня удивила. Будто миссис О'Хара нимфоманка. Мне казалось, что нимфоманка у нас в офисе как раз Джуди Трент. Ей надоело пренебрежение со стороны Эверарда, и она повела охоту на Тима Вейла. И несомненно, поймала его.
– Еще что-нибудь? – с надеждой спросил я.
– Пожалуй, нет. – Он прикурил следующую сигарету от окурка предыдущей. – Надеюсь, вы сохраните мои откровения в тайне от Майлса Браунинга, лейтенант. Он полный псих, и руководству главного офиса пора самостоятельно это признать.
– В противном случае вы их уведомите?
– Это не вяжется с имиджем солидного научного деятеля.
– Может быть, Эверард наткнулся на нечто коммерчески очень ценное в перспективе и кто-то убил его, чтобы завладеть открытием?
– Все может быть, лейтенант, – снова медленно ухмыльнулся он. – Позвольте задать вам вопрос. Предположим, ваша теория правильна. Зачем же убийце понадобилось заодно приканчивать миссис О'Хара? Почему не обождать, пока Эверард будет один, тогда уж и убивать?
– Имей я ответы на эти вопросы, нашел бы убийцу, – сказал я.
– Эверард был холостяк, – беспечно заметил он. – Как и я. Как и Браунинг с Вейлом. Вы наверняка думаете, будто один из нас должен был выяснить, что она нимфоманка.
– По-моему, Эверард выяснил, – подтвердил я. – И посмотрите, что с ним стряслось.
Глава 6
Вейла в офисе не оказалось, и сегодня его там не ждали. Я раздобыл у отныне дружески расположенной ко мне секретарши его адрес вкупе с адресами других и поехал назад в город. Перекусил зажаренными “по-южному” цыплятами, что навело меня на воспоминания об Аннабел Джексон, пока в памяти не всплыла лежащая у нее на столе тяжелая металлическая линейка. Около трех пополудни подъехал к мотелю, который под жарким солнцем казался совсем неухоженным и одиноким.
Юджин Карсон сидел откинувшись на стуле, водрузив ноги на стол. Прядь волос свесилась, полностью закрыв левое ухо. Я громко кашлянул и обождал. Один глаз открылся и опасливо поглядел на меня, пока он пристраивал на носу очки без оправы.
– Это вы, лейтенант. – Прядь заученным жестом была возвращена на место, затем он убрал со стола ноги, и стул опустился на передние ножки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17