Поняв, что она вполне способна сама меня раздеть, я решил подчиниться. Моя медсестра была не только уродлива, но и обладала манерами, приобретенными, вероятно, в овощной лавке.
Когда она ушла, я решил почитать в постели. Чтение было не то что захватывающим, а скорее невероятным. Да, именно это слово - невероятным. В Берлине всегда издавались журналы по всяким сверхъестественным и оккультным наукам, например "Зенит" и "Хагал", но от берегов Мааса до Мемеля ничто не могло сравниться с той чушью, которая печаталась в журнале Рейнхарда Ланге "Урания". Мне хватило пятнадцати минут, чтобы, пролистав журнал, убедиться, что Ланге, по всей видимости, законченный болван. Там были статьи с такими названиями: "Вотанизм и истинные источники христианства", "Сверхчеловеческая сила погибших жителей Атлантиды", "Объяснение теории ледниковых периодов", "Эзотерические дыхательные упражнения для начинающих", "Спиритуализм и расовая память", "Доктрина полой Земли", "Антисемитизм как теократическое наследие" и тому подобное. Для человека, который способен публиковать такую ерунду, шантаж собственной матери, подумал я, представляется чем-то вроде светского развлечения в перерывах между ариософскими откровениями.
Даже доктор Майер, сам, очевидно, претендующий на неординарность, не смог удержаться от замечания по поводу выбора моего чтения.
- И часто вы читаете подобные вещи? - спросил он, повертев журнал в руках, словно это был какой-то диковинный предмет, найденный Генрихом Шлиманом при раскопках Трои.
- Нет, не часто. Купил его из чистого любопытства.
- Это хорошо. Повышенный интерес к оккультизму свидетельствует о неустойчивости психики.
- Знаете, я только что об этом подумал.
- Конечно, не каждый со мной согласится, но видения многих религиозных деятелей современности - Святого Августина, Лютера, - скорее всего, имеют невротическую природу.
- Неужели?
- Разумеется.
- А что думает доктор Киндерман по этому поводу?
- О, доктор Киндерман придерживается на этот счет весьма необычных взглядов. Я не вполне уверен, что понял его, но он выдающийся человек. - Он взял меня за запястье. - Да, исключительно выдающийся человек.
Доктор, швейцарец по национальности, был одет в тройку из зеленого твида с большим галстуком-бабочкой, носил очки и длинную белую узкую бороду, что делало его похожим на индийского святого. Закатав рукав моей пижамы, он подвесил над внутренней стороной моего запястья небольшой маятник и в течение некоторого времени наблюдал, как маятник качается и крутится, а затем объявил мне, что количество электричества, выделяемого мною, показывает: у меня повышенная депрессия и чувство обеспокоенности. Это было впечатляющее маленькое представление, хотя не такое уж бесспорное, потому что большинство попадающих в клинику действительно находятся в состоянии депрессии или обеспокоены чем-то, даже если это всего лишь размер их счета.
- Как вы спите? - спросил он.
- Плохо. Часа два в течение ночи.
- У вас случаются кошмары?
- Да, и к тому же я не люблю сыра.
- Бывают ли периодически повторяющиеся сны?
- Ничего особенного.
- А что вы скажете о своем аппетите?
- О нем не стоит и говорить.
- Ваша сексуальная жизнь?
- Такая же, как и аппетит. Не стоит упоминания.
- Вы много думаете о женщинах?
- Постоянно.
Он сделал несколько записей, потеребил свою бородку и сказал:
- Я прописываю вам витамины и минеральные вещества, в частности магний. Кроме того, я собираюсь посадить вас на бессахарную диету, вы будете есть много сырых овощей и морскую капусту. Мы поможем вам избавиться от некоторых ядов в вашем организме с помощью очищающих кровь таблеток. Рекомендую также делать упражнения. Здесь есть прекрасный бассейн, и вы даже можете попринимать ванны из дождевой воды, что замечательно укрепит ваши силы. Вы курите? - Я кивнул. - Попытайтесь на какое-то время отказаться от курения.
Он захлопнул свою записную книжку.
- Ну что ж, все это должно улучшить ваше физическое здоровье. В процессе лечения посмотрим, не сможем ли мы добиться каких-нибудь улучшений в вашем психическом состоянии с помощью психотерапевтического воздействия.
- А что такое психотерапия, доктор? Простите, но я думал, что наци заклеймили ее как декадентство.
- Нет-нет. Психотерапия - это не психоанализ. Она не имеет никакого отношения к области бессознательного. Все это хорошо для евреев, но совсем не подходит для немцев. Как вы сами сможете убедиться, психотерапевтическое лечение никогда не проводится вне зависимости от телесного здоровья. Наша цель - устранить симптомы психического заболевания путем изменения установок, которые привели к его возникновению. Установки зависят от личности человека и от того, как этот человек взаимодействует со своим окружением. Ваши сны интересуют меня только с одной стороны - снятся ли они вам вообще. Пытаться вылечить вас путем истолкования ваших снов и выявления их сексуального смысла было бы, говорю вам совершенно искренне, просто глупостью. Что касается декадентства, - он дружески усмехнулся, - это проблема евреев, а не ваша, господин Штраус. Для вас сейчас самое главное хорошенько выспаться. - Он взял свою сумку с инструментами, вытащил шприц и маленькую бутылочку и поставил ее на тумбочку у кровати.
- Что это? - спросил я нерешительно.
- Гиосцин. - Он протер мою руку ватой, смоченной в спирте.
Я почувствовал, как по руке начал разливаться холод, будто мне впрыснули жидкость для бальзамирования. Через секунду после того, как я осознал, что мне придется ждать следующей ночи для обследования клиники Киндермана, я ощутил, как нити, связывающие меня с реальным миром, ослабевают, и поплыл, медленно удаляясь от берега, а голос Майера доносился откуда-то издалека, и я уже не разбирал, что он говорит.
После четырех дней пребывания в клинике я почувствовал себя гораздо лучше, чем последние четыре месяца. Помимо витаминов и диеты из морской капусты и сырых овощей, я принимал гидротерапевтическое и натуротерапевтическое лечение, а также солнечные ванны. Исследование радужной оболочки моих глаз, ладоней и ногтей показало недостаток кальция в моем организме; обучали меня также приемам аутогенного расслабления. Доктор Майер лечил меня по методу Юнга, который он назвал "тотальный подход", и предлагал атаковать мою депрессию электротерапией. И хотя я еще не имел возможности обследовать клинику Киндермана, я получил новую медсестру, настоящую красотку по имени Марианна, которая помнила, как Рейнхард Ланге лечился в этой клинике в течение нескольких месяцев, и продемонстрировала полную готовность рассказать о своем хозяине и делах в клинике.
Она разбудила меня в семь часов, держа наготове стакан грейпфрутового сока и такое количество таблеток, которое выписывают, наверное, только ветеринары.
Наслаждаясь изгибом ее ягодиц и размером ее покачивающейся груди, я наблюдал, как она раздвигает шторы, чтобы впустить в комнату яркий солнечный свет, и мечтал, чтобы она с такой же легкостью обнажила свое тело.
- Как вы себя чувствуете в такой замечательный день? - спросил я.
- Ужасно, - скривилась она.
- Марианна, кажется, все должно быть наоборот. Это мне полагается чувствовать себя ужасно, а вы должны спрашивать меня о моем самочувствии.
- Простите, господин Штраус, но мне осточертела эта клиника.
- Ну что ж, почему бы вам не присесть вот здесь, рядом со мной, и не рассказать мне обо всем. Я очень хороший слушатель, особенно если дело касается чужих проблем.
- Я уверена, что вы и в других делах большой специалист, - сказала она, смеясь. - Нужно будет добавить брому в ваш сок.
- А что толку? Я уже ношу в себе целую аптеку. Не думаю, что еще одно лекарство что-нибудь изменит.
Это была высокая, атлетически сложенная блондинка из Франкфурта с каким-то нервным чувством юмора и довольно самоуверенной улыбкой, свидетельствующей об отсутствии скрытности. Что было очень странным, учитывая ее несомненную привлекательность.
- Целую аптеку! - фыркнула она. - Несколько витаминов и кое-что, чтобы помочь вам заснуть. Это ничто по сравнению с тем, что прописывают другим.
- Расскажите мне об этом.
Она передернула плечами.
- Им дают таблетки, чтобы помочь проснуться, и стимулирующие вещества, чтобы справиться с депрессией.
- А что дают гомикам?
- А, этим... Им обычно давали гормоны, но они не помогают. Сейчас применяют лечение, вызывающее к этому отвращение. Но что бы они там ни говорили в Институте Геринга, любой доктор в частной беседе скажет вам, что основные ее причины трудно устранить. Киндерман должен это знать. Думаю, у него самого рыльце в пуху. Я слышала, как он рассказывал одному пациенту, что психотерапия устраняет проявление невроза, возникающего на почве гомосексуализма, и помогает пациенту перестать обманывать себя.
- Тогда ему следует опасаться статьи 175.
- А что это такое?
- Статья в германском Уголовном кодексе, которая рассматривает гомосексуализм как уголовное преступление. А как обстояли дела с Рейнхардом Ланге? Его тоже лечили только от сопутствующих проявлений невроза?
Она кивнула и села на край моей кровати.
- Расскажите мне об этом Институте Геринга. Он имеет какое-нибудь отношение к Толстому Герману?
- Матиас Геринг - его двоюродный брат. Институт для оказания психотерапевтической помощи существует под покровительством Геринга. Если бы не это, в Германии почти не осталось бы приличных заведений, где лечат психических больных. Наци уничтожили бы психиатрию только потому, что ее цвет составляют евреи. Все это - сплошное лицемерие. Многие психиатры продолжают тайно выписывать труды Фрейда, осуждая его публично. Даже так называемый Ортопедический госпиталь СС около Равенсбрюка - не что иное, как психиатрическая лечебница СС. Киндерман работает в нем консультантом, являясь при этом одним из учредителей Института Геринга.
- А кто же финансирует институт?
- Трудовой фронт и военно-воздушные силы.
- Ну конечно! Разменная монета Премьер-министра.
Глаза Марианны сузились.
- Послушайте, вы задаете слишком много вопросов. Кто вы, полицейский или что-нибудь в этом роде?
Я встал с кровати, надел халат и сказал:
- Что-нибудь в этом роде.
- Вы расследуете здесь какое-нибудь дело? - Ее глаза расширились от возбуждения. - Что-нибудь, в чем замешан Киндерман?
Я открыл окно и на минутку высунулся из него. Приятно вдыхать утренний воздух и даже запахи, доносящиеся с кухни. Но сигарета еще приятней. Я достал последнюю пачку из-за оконного выступа и закурил. Глаза Марианны с неодобрением задержались на сигарете в моей руке.
- Здесь нельзя курить, вы знаете?
- Я не знаю, замешан ли в этом деле Киндерман или нет, - сказал я. Именно это я и хотел выяснить, ложась сюда.
- Ну, тогда вам нечего меня опасаться, - с жаром заверила она. - Мне наплевать, если с ним что-нибудь случится. - Она встала, сложив руки на груди, ее лицо приняло жесткое выражение. - Он негодяй. Знаете, несколько недель я работала все выходные, потому что больше было некому. Он сказал, что заплатит мне вдвойне и наличными, но до сих пор ничего не заплатил. Вот какая он свинья. А я купила себе платье. Это, конечно, глупо, надо было подождать. Теперь я задолжала квартирной хозяйке.
Я размышлял, не разыгрывает ли она меня, как вдруг увидел у нее на глазах слезы. Если она меня и разыграла, то, надо признаться, сделала это мастерски. Такая игра заслуживала признания.
Она потерла нос и сказала:
- Можно попросить у вас сигарету?
- Конечно. - Я протянул ей пачку и затем чиркнул спичкой.
- Вы знаете, Киндерман был даже знаком с Фрейдом, - сообщила она, закашлявшись немного после первой затяжки. - Они познакомились в Венской медицинской школе, где Киндерман учился. После ее окончания он какое-то время работал в Зальцбургской психиатрической лечебнице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Когда она ушла, я решил почитать в постели. Чтение было не то что захватывающим, а скорее невероятным. Да, именно это слово - невероятным. В Берлине всегда издавались журналы по всяким сверхъестественным и оккультным наукам, например "Зенит" и "Хагал", но от берегов Мааса до Мемеля ничто не могло сравниться с той чушью, которая печаталась в журнале Рейнхарда Ланге "Урания". Мне хватило пятнадцати минут, чтобы, пролистав журнал, убедиться, что Ланге, по всей видимости, законченный болван. Там были статьи с такими названиями: "Вотанизм и истинные источники христианства", "Сверхчеловеческая сила погибших жителей Атлантиды", "Объяснение теории ледниковых периодов", "Эзотерические дыхательные упражнения для начинающих", "Спиритуализм и расовая память", "Доктрина полой Земли", "Антисемитизм как теократическое наследие" и тому подобное. Для человека, который способен публиковать такую ерунду, шантаж собственной матери, подумал я, представляется чем-то вроде светского развлечения в перерывах между ариософскими откровениями.
Даже доктор Майер, сам, очевидно, претендующий на неординарность, не смог удержаться от замечания по поводу выбора моего чтения.
- И часто вы читаете подобные вещи? - спросил он, повертев журнал в руках, словно это был какой-то диковинный предмет, найденный Генрихом Шлиманом при раскопках Трои.
- Нет, не часто. Купил его из чистого любопытства.
- Это хорошо. Повышенный интерес к оккультизму свидетельствует о неустойчивости психики.
- Знаете, я только что об этом подумал.
- Конечно, не каждый со мной согласится, но видения многих религиозных деятелей современности - Святого Августина, Лютера, - скорее всего, имеют невротическую природу.
- Неужели?
- Разумеется.
- А что думает доктор Киндерман по этому поводу?
- О, доктор Киндерман придерживается на этот счет весьма необычных взглядов. Я не вполне уверен, что понял его, но он выдающийся человек. - Он взял меня за запястье. - Да, исключительно выдающийся человек.
Доктор, швейцарец по национальности, был одет в тройку из зеленого твида с большим галстуком-бабочкой, носил очки и длинную белую узкую бороду, что делало его похожим на индийского святого. Закатав рукав моей пижамы, он подвесил над внутренней стороной моего запястья небольшой маятник и в течение некоторого времени наблюдал, как маятник качается и крутится, а затем объявил мне, что количество электричества, выделяемого мною, показывает: у меня повышенная депрессия и чувство обеспокоенности. Это было впечатляющее маленькое представление, хотя не такое уж бесспорное, потому что большинство попадающих в клинику действительно находятся в состоянии депрессии или обеспокоены чем-то, даже если это всего лишь размер их счета.
- Как вы спите? - спросил он.
- Плохо. Часа два в течение ночи.
- У вас случаются кошмары?
- Да, и к тому же я не люблю сыра.
- Бывают ли периодически повторяющиеся сны?
- Ничего особенного.
- А что вы скажете о своем аппетите?
- О нем не стоит и говорить.
- Ваша сексуальная жизнь?
- Такая же, как и аппетит. Не стоит упоминания.
- Вы много думаете о женщинах?
- Постоянно.
Он сделал несколько записей, потеребил свою бородку и сказал:
- Я прописываю вам витамины и минеральные вещества, в частности магний. Кроме того, я собираюсь посадить вас на бессахарную диету, вы будете есть много сырых овощей и морскую капусту. Мы поможем вам избавиться от некоторых ядов в вашем организме с помощью очищающих кровь таблеток. Рекомендую также делать упражнения. Здесь есть прекрасный бассейн, и вы даже можете попринимать ванны из дождевой воды, что замечательно укрепит ваши силы. Вы курите? - Я кивнул. - Попытайтесь на какое-то время отказаться от курения.
Он захлопнул свою записную книжку.
- Ну что ж, все это должно улучшить ваше физическое здоровье. В процессе лечения посмотрим, не сможем ли мы добиться каких-нибудь улучшений в вашем психическом состоянии с помощью психотерапевтического воздействия.
- А что такое психотерапия, доктор? Простите, но я думал, что наци заклеймили ее как декадентство.
- Нет-нет. Психотерапия - это не психоанализ. Она не имеет никакого отношения к области бессознательного. Все это хорошо для евреев, но совсем не подходит для немцев. Как вы сами сможете убедиться, психотерапевтическое лечение никогда не проводится вне зависимости от телесного здоровья. Наша цель - устранить симптомы психического заболевания путем изменения установок, которые привели к его возникновению. Установки зависят от личности человека и от того, как этот человек взаимодействует со своим окружением. Ваши сны интересуют меня только с одной стороны - снятся ли они вам вообще. Пытаться вылечить вас путем истолкования ваших снов и выявления их сексуального смысла было бы, говорю вам совершенно искренне, просто глупостью. Что касается декадентства, - он дружески усмехнулся, - это проблема евреев, а не ваша, господин Штраус. Для вас сейчас самое главное хорошенько выспаться. - Он взял свою сумку с инструментами, вытащил шприц и маленькую бутылочку и поставил ее на тумбочку у кровати.
- Что это? - спросил я нерешительно.
- Гиосцин. - Он протер мою руку ватой, смоченной в спирте.
Я почувствовал, как по руке начал разливаться холод, будто мне впрыснули жидкость для бальзамирования. Через секунду после того, как я осознал, что мне придется ждать следующей ночи для обследования клиники Киндермана, я ощутил, как нити, связывающие меня с реальным миром, ослабевают, и поплыл, медленно удаляясь от берега, а голос Майера доносился откуда-то издалека, и я уже не разбирал, что он говорит.
После четырех дней пребывания в клинике я почувствовал себя гораздо лучше, чем последние четыре месяца. Помимо витаминов и диеты из морской капусты и сырых овощей, я принимал гидротерапевтическое и натуротерапевтическое лечение, а также солнечные ванны. Исследование радужной оболочки моих глаз, ладоней и ногтей показало недостаток кальция в моем организме; обучали меня также приемам аутогенного расслабления. Доктор Майер лечил меня по методу Юнга, который он назвал "тотальный подход", и предлагал атаковать мою депрессию электротерапией. И хотя я еще не имел возможности обследовать клинику Киндермана, я получил новую медсестру, настоящую красотку по имени Марианна, которая помнила, как Рейнхард Ланге лечился в этой клинике в течение нескольких месяцев, и продемонстрировала полную готовность рассказать о своем хозяине и делах в клинике.
Она разбудила меня в семь часов, держа наготове стакан грейпфрутового сока и такое количество таблеток, которое выписывают, наверное, только ветеринары.
Наслаждаясь изгибом ее ягодиц и размером ее покачивающейся груди, я наблюдал, как она раздвигает шторы, чтобы впустить в комнату яркий солнечный свет, и мечтал, чтобы она с такой же легкостью обнажила свое тело.
- Как вы себя чувствуете в такой замечательный день? - спросил я.
- Ужасно, - скривилась она.
- Марианна, кажется, все должно быть наоборот. Это мне полагается чувствовать себя ужасно, а вы должны спрашивать меня о моем самочувствии.
- Простите, господин Штраус, но мне осточертела эта клиника.
- Ну что ж, почему бы вам не присесть вот здесь, рядом со мной, и не рассказать мне обо всем. Я очень хороший слушатель, особенно если дело касается чужих проблем.
- Я уверена, что вы и в других делах большой специалист, - сказала она, смеясь. - Нужно будет добавить брому в ваш сок.
- А что толку? Я уже ношу в себе целую аптеку. Не думаю, что еще одно лекарство что-нибудь изменит.
Это была высокая, атлетически сложенная блондинка из Франкфурта с каким-то нервным чувством юмора и довольно самоуверенной улыбкой, свидетельствующей об отсутствии скрытности. Что было очень странным, учитывая ее несомненную привлекательность.
- Целую аптеку! - фыркнула она. - Несколько витаминов и кое-что, чтобы помочь вам заснуть. Это ничто по сравнению с тем, что прописывают другим.
- Расскажите мне об этом.
Она передернула плечами.
- Им дают таблетки, чтобы помочь проснуться, и стимулирующие вещества, чтобы справиться с депрессией.
- А что дают гомикам?
- А, этим... Им обычно давали гормоны, но они не помогают. Сейчас применяют лечение, вызывающее к этому отвращение. Но что бы они там ни говорили в Институте Геринга, любой доктор в частной беседе скажет вам, что основные ее причины трудно устранить. Киндерман должен это знать. Думаю, у него самого рыльце в пуху. Я слышала, как он рассказывал одному пациенту, что психотерапия устраняет проявление невроза, возникающего на почве гомосексуализма, и помогает пациенту перестать обманывать себя.
- Тогда ему следует опасаться статьи 175.
- А что это такое?
- Статья в германском Уголовном кодексе, которая рассматривает гомосексуализм как уголовное преступление. А как обстояли дела с Рейнхардом Ланге? Его тоже лечили только от сопутствующих проявлений невроза?
Она кивнула и села на край моей кровати.
- Расскажите мне об этом Институте Геринга. Он имеет какое-нибудь отношение к Толстому Герману?
- Матиас Геринг - его двоюродный брат. Институт для оказания психотерапевтической помощи существует под покровительством Геринга. Если бы не это, в Германии почти не осталось бы приличных заведений, где лечат психических больных. Наци уничтожили бы психиатрию только потому, что ее цвет составляют евреи. Все это - сплошное лицемерие. Многие психиатры продолжают тайно выписывать труды Фрейда, осуждая его публично. Даже так называемый Ортопедический госпиталь СС около Равенсбрюка - не что иное, как психиатрическая лечебница СС. Киндерман работает в нем консультантом, являясь при этом одним из учредителей Института Геринга.
- А кто же финансирует институт?
- Трудовой фронт и военно-воздушные силы.
- Ну конечно! Разменная монета Премьер-министра.
Глаза Марианны сузились.
- Послушайте, вы задаете слишком много вопросов. Кто вы, полицейский или что-нибудь в этом роде?
Я встал с кровати, надел халат и сказал:
- Что-нибудь в этом роде.
- Вы расследуете здесь какое-нибудь дело? - Ее глаза расширились от возбуждения. - Что-нибудь, в чем замешан Киндерман?
Я открыл окно и на минутку высунулся из него. Приятно вдыхать утренний воздух и даже запахи, доносящиеся с кухни. Но сигарета еще приятней. Я достал последнюю пачку из-за оконного выступа и закурил. Глаза Марианны с неодобрением задержались на сигарете в моей руке.
- Здесь нельзя курить, вы знаете?
- Я не знаю, замешан ли в этом деле Киндерман или нет, - сказал я. Именно это я и хотел выяснить, ложась сюда.
- Ну, тогда вам нечего меня опасаться, - с жаром заверила она. - Мне наплевать, если с ним что-нибудь случится. - Она встала, сложив руки на груди, ее лицо приняло жесткое выражение. - Он негодяй. Знаете, несколько недель я работала все выходные, потому что больше было некому. Он сказал, что заплатит мне вдвойне и наличными, но до сих пор ничего не заплатил. Вот какая он свинья. А я купила себе платье. Это, конечно, глупо, надо было подождать. Теперь я задолжала квартирной хозяйке.
Я размышлял, не разыгрывает ли она меня, как вдруг увидел у нее на глазах слезы. Если она меня и разыграла, то, надо признаться, сделала это мастерски. Такая игра заслуживала признания.
Она потерла нос и сказала:
- Можно попросить у вас сигарету?
- Конечно. - Я протянул ей пачку и затем чиркнул спичкой.
- Вы знаете, Киндерман был даже знаком с Фрейдом, - сообщила она, закашлявшись немного после первой затяжки. - Они познакомились в Венской медицинской школе, где Киндерман учился. После ее окончания он какое-то время работал в Зальцбургской психиатрической лечебнице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44