2. Выяснить, не преследует ли миссия ЕАК в США иные цели, а если да, то какие именно.
3. Выяснить, не являются ли члены делегации ЕАК агентами службы внешней разведки НКВД СССР и не используется ли их поездка по США для контактов Москвы с внедренной в США советской резидентурой.
4. В случае отрицательного ответа на вопрос в п. 3 выяснить возможности вербовочного подхода к членам делегации ЕАК Михоэлсу и Феферу и наметить план их агентурной разработки.
В результате комплекса проведенных мероприятий установлено:
1. Ответ на вопрос в п. 3 отрицательный. Никаких контактов объектов наблюдения М. (Михоэлс) и Ф. (Фефер) с лицами, заподозренными в связях с советской разведкой, не установлено. Не зафиксированы и признаки повышенного интереса М. и Ф. к гражданам США, носителям военных, экономических и др. гос. секретов.
2. По вопросам в пп. 1, 2 и 4 ответ неоднозначен.
По п. 4.
Ни М., ни Ф. не являются кадровыми офицерами советской разведки.
Обширная информация, полученная нами в кругах американской интеллигенции и сопоставленная с газетно-журнальными публикациями как в США и странах-союзниках, так и в СССР, свидетельствует о необычайно высоком рейтинге Михоэлса как артиста и руководителя московского еврейского театра ГОСЕТ. Знакомство с Михоэлсом считают для себя честью крупнейшие писатели и др. деятели культуры, а также такие ученые, как Эйнштейн, Оппенгеймер и др. В СССР Михоэлс отмечен высшими званиями (народный артист СССР) и гос. наградами (орден Ленина).
Трудно предположить, что личность такого масштаба может быть привлечена к сотрудничеству с НКВД. Однако с учетом того, что в СССР возможно все, даже кажущееся невероятным в США, была проведена психологическая экспертиза поведения Михоэлса в процессе его поездок и выступлений в самых различных аудиториях и среди самых различных кругов США.
Выводы. Поведение естественное, эмоциональное. Несмотря на недостатки внешности (маленький рост, неправильная форма лица, большая облысенность головы и др.), комплексом неполноценности не страдает. Обладает огромной силой воздействия на аудиторию даже в 50 и более тыс. человек.
Анализ поведения Михоэлса на приемах, пресс-конференциях и т. д. свидетельствует о цельности его характера, об умении владеть собой, от отсутствии двойственности и внутреннего надлома, что делает мероприятия вербовочного характера лишенными перспективы.
Психофизические доминанты второго члена делегации ЕАК поэта И. Фефера также исключают его вербовку, но по совершенно иным причинам.
Личностные характеристики его таковы: гипертрофированное самолюбие, уязвленность сознанием своей неравноправности с Михоэлсом в глазах американского общества, скупость (отмечено при наблюдении его в магазинах и при расчетах в кафе и за покупки в лавках, нежелание давать даже мелкие чаевые прислуге и пр.), подчеркнутое и не всегда уместное напоминание о своей роли в культурной жизни СССР и в еврейской поэзии, гипертрофированный интерес к достижениям американской цивилизации: автомобилям, товарам в магазинах и т. д.
Рапорты наружного наблюдения прилагаются.
Психологическая неуравновешенность, ярко выраженный комплекс неполноценности усугубляются болезненным страхом совершить какой-либо поступок, который может быть истолкован советской стороной как проявление непатриотического поведения.
В рапорте агента Д. приводится сл. случай. После того как профсоюз меховщиков Нью-Йорка сшил в подарок Сталину и Молотову шубы, в офис председателя профсоюза Шустера пришел Фефер и попросил его никому не говорить о том, что мерка для шубы Сталину снималась с него, Фефера. На удивленный вопрос Шустера почему, Фефер сбивчиво пояснил, что Сталин, возможно, не такого роста, как Фефер. "Значит, он еще выше?" - спросил Шустер. Фефер ответил: "Нет-нет". - "Значит, ниже?" - "Нет, не в этом дело", - сказал Фефер. Он пояснил: хватит того, что шубу для Сталина шили евреи, будет неловко, если он узнает, что и мерку для его шубы снимали с еврея. Шустер удивился: "Неужели мистер Сталин антисемит?" На что Фефер в ужасе запротестовал, скомкал объяснения и попросил все же исполнить его просьбу.
Таким образом, моральная уязвимость Фефера, делая его доступным для легкой вербовки объектом, целесообразность этой вербовки исключает. На надежность такого агента рассчитывать совершенно невозможно. Вербовку Фефера можно было бы осуществить лишь с единственной целью: передать через него Москве тщательно подготовленную дезинформацию, имея в виду, что по возвращении в Россию он тотчас же признается в сотрудничестве с ФБР или же его вынудят к этому при проверке в органах НКВД.
На первом этапе мы склонялись к этому варианту, но дальнейшая проработка объекта заставила нас отказаться от своих намерений.
Причина этого требует пояснений и связана с задачами, поставленными перед нами в пп. 1 и 2.
Анализ поведения объекта Ф. выявил устойчивую аномалию, которая заключалась в том, что в определенные моменты и при определенных обстоятельствах Фефер неузнаваемо менял свою манеру держаться с Михоэлсом: обычно подчиненную, хотя со стремлением казаться независимым. На короткое время он вдруг словно бы обретал чувство превосходства над своим именитым соотечественником, в его взгляде на Михоэлса ощущалась даже некоторая снисходительность. Было отмечено, что такие трансформации происходят тогда, когда Феферу кажется, что ни Михоэлс, ни другие люди его не видят.
Понимая, что в составе делегации ЕАК одаренный и пользующийся в США известностью еврейский поэт Перец Маркиш был заменен на И. Фефера не случайно, а также зная, что НКВД не выпускает в зарубежные поездки видных деятелей науки и культуры без соответствующего сопровождения, мы пришли к однозначному выводу о том, что Фефер является осведомителем НКВД и приставлен к Михоэлсу для наблюдения за ним.
Сам этот факт, однако, не объяснял причины зафиксированной нашими агентами аномалии в поведении Фефера. Можно было предположить, что Фефер знает или узнал о Михоэлсе нечто такое, что и сообщает ему это чувство собственного превосходства, своего рода победительности.
Было отмечено, что свет в комнате Фефера гаснет намного позже, чем в комнате Михоэлса. Версия о том, что Фефер пишет стихи, что было бы естественно для поэта его склада, не подтвердилась. При негласном осмотре его номеров в отелях не было обнаружено ни текстов стихов, ни обычных в таких случаях черновиков. Очевидно, что он писал не стихи, а отчеты о приватных встречах и разговорах Михоэлса.
Это сразу же нашло подтверждение. Давно сотрудничающий с нами на добровольной основе секретарь мэра Нью-Йорка Боб Айзенштейн во время приема после митинга на стадионе Поло-Граунд сообщил присутствовавшему на приеме начальнику аналитического отдела ФБР М. Фрейзеру о том, что в библиотеке мэр Ла Гардия в разговоре с Михоэлсом затронул вопрос чрезвычайной важности - о намерениях русских отдать после войны Крым евреям. Фрейзер быстро сориентировался в ситуации и дал указание Айзенштейну о том, какие вопросы он должен поставить перед Михоэлсом. После чего Айзенштейн тотчас же вернулся в библиотеку.
Позже он проинформировал нас, что реакция Фефера на рассказ Михоэлса о его разговоре с Молотовым была очевидно резкой и почти панической.
При последующих встречах Михоэлса с видными государственными и общественными деятелями США тема Крыма подвергалась тщательному и разностороннему обсуждению. Отчеты об этих встречах и составлял Фефер. Нам удалось установить, что он передавал их вице-консулу СССР Хейфецу, кадровому разведчику НКВД, известному в американских прокоммунистических кругах под псевдонимом доктор Браун. Из этого мы сделали вывод о том, что советская сторона проводит зондаж по вопросу о Крыме.
На этом этапе общее руководство операцией взял на себя срочно прибывший из Вашингтона специальный агент ФБР Э. Маклейн..."
"Ф о р м а ФД-302а
ФБР, Нью-Йорк
Э. Маклейн - Д. Гуверу
Реализуя полученные полномочия, я одобрил отчет о работе, проведенной нью-йоркским филиалом ФБР. В частности, согласился с мнением о нецелесообразности вербовочных подходов к объекту Ф. Совершенно очевидно, что он не посвящен в суть задуманной НКВД комбинации и используется втемную. В этом качестве он более полезен и нам в достижении наших целей.
Таких целей я наметил три:
1. Установить, кто и с какой целью проводит зондаж общественного мнения США по вопросу о Крыме. Является ли это акцией НКВД или же импульс исходит от правительства СССР, а конкретно - как явствует из рассказа Михоэлса - от наркома иностранных дел Молотова.
2. Получить детальную информацию о реакции политических и общественных деятелей США еврейского происхождения на предложение СССР создать в Крыму еврейскую республику.
3. Выяснить, в какой интерпретации эта информация поступает в Москву от объекта Ф.
Для достижения первых двух целей мною были затребованы и получены дополнительные технические средства и опытные сотрудники, а также активизирована добровольная и штатная агентура, имеющая доступ в интересующие нас круги.
Суммируя массив полученной информации по второму вопросу, можно констатировать глубокую заинтересованность промышленно-финансовых кругов и деятелей американской культуры, а также руководителей еврейских организаций, в положительном решении вопроса о предоставлении Крыма евреям не только СССР, но и всей диаспоры.
Прослеживается также известная настороженность, вызванная тем, что импульс слишком слаб и имеет неопределенное происхождение.
Ответить на первый вопрос мы могли лишь частично. А именно: установили достоверность рассказа Михоэлса о встрече с Молотовым в его квартире в Кремле. Для этого все наши агенты, принимавшие участие в переговорах, были снабжены вопросником, разработанным аналитическим отделом Бюро. Вопросы носили предельно безобидный характер и касались мелких бытовых деталей: обстановки в квартире Молотова, одежды его самого и его жены г-жи Жемчужиной, ее прически, ювелирных украшений и др.
Вопросы были определенным образом сгруппированы и повторялись на каждой встрече в разных вариантах и разными людьми, в том числе и женщинами, привлеченными к операции. По мере поступления информации сопоставлялись и анализировались ответы Михоэлса на эти вопросы, а при прослушивании магнитофонных записей психологами оценивалась его интонация.
Тщательный анализ не обнаружил никаких несоответствий. Это дает основания с уверенностью утверждать, что разговор Михоэлса с Молотовым в его кремлевской квартире действительно состоялся и происходил именно так, как об этом рассказывает Михоэлс.
В свою очередь, это позволяет сделать вывод, что информация о планах советского правительства относительно послевоенного устройства еврейской республики в Крыму имеет своим источником именно наркома иностранных дел СССР Молотова.
Самым трудоемким оказалось разрешение третьей задачи.
Нам чрезвычайно важно было получить копии отчетов Фефера еще и потому, что аналитики НКВД по характеру вышеупомянутых проверочных вопросов могли определить круг лиц, сотрудничающих с ФБР, и использовать эту информацию в оперативных целях. Зная, о каких лицах стало известно в Москве, мы имели бы возможность выявить вербовочные подходы к ним со стороны агентов НКВД и таким образом расшифровать работающих в США советских нелегалов.
Высокая профессиональная подготовка Хейфеца и его предельная осторожность при получении информации от объекта Ф. препятствовали нашему доступу к отчетам Фефера. Задачу удалось решить лишь в результате реализации многоходовой оперативной комбинации.
На первом этапе необходимо были лишить Фефера канала связи, то есть вывести Хейфеца из игры на минимально необходимое время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62