Только плотно задернутый красный занавес сцены освещался ярким лучом прожектора.
- Скоро мы это узнаем, Ватсон.
Занавес поднялся. Навстречу свету прожектора вышел человек и властным жестом заставил публику смолкнуть.
- Дамы и господа! Зрелище, которое вам предстоит увидеть, единственное в мире. Человек, который выступит перед вами, каждый раз рискует жизнью. Этот спектакль вы не забудете до конца своих дней. Я попрошу людей чувствительных и эмоциональных покинуть зал. Но если уж вы решили остаться знайте, что ваши нервы подвергнутся суровому испытанию.
Я наклонился к моему другу.
- Какая чепуха!
Сидевшая за нами тучная дама в платье из розового кринолина громко усмехнулась. Конферансье торжественно взмахнул рукой.
- Я имею честь представить вам величайшего волшебника всех времен: Гарри Гудини!
Занавес поднялся, и мы увидели странные декорации, перед которыми стоял невысокий человек атлетического телосложения. Откуда-то звучала громкая музыка, Артиста встретили бурными аплодисментами. Я не смог сдержать удивленного возгласа.
- Холмс, это же…
- Тихо!
Таинственный незнакомец, за которым мы следовали от его дома, оказался не кем иным, как Гарри Гудини.
Музыка стихла. Гудини поприветствовал публику глубоким поклоном. Два помощника помогли ему освободиться от плаща и цилиндра. Зрители немного успокоились. Со всех сторон светили прожекторы. На сцене под удивленные возгласы зрителей появились декорации сомнительного вкуса.
Гигантский стеклянный аквариум занимал центральную часть сцены. Над ним возвышался какой-то кран, похожий на те, что используют для погрузки товара на судно. Аквариум окружали колонны и скульптуры ярких цветов, представляющие развалины греческих храмов и статуй фараонов.
Конферансье подошел к краю сцены.
Великий Гудини сейчас наденет капюшон и смирительную рубашку, и мы свяжем его ремнем.
Два помощника связали волшебника.
- Затем его подвесят за ноги на этот кран. Гудини, связанный с ног до головы, не мог теперь и пальцем пошевелить. Помощники привязали его лодыжки ремнем к концу крана. Тело волшебника подняли на воздух, головой вниз. Конферансье продолжал:
- А сейчас, дамы и господа, я попрошу соблюдать полнейшую тишину, чтобы не мешать мэтру сосредоточиться. Через несколько секунд этот кран опустит его в бассейн с водой, и в его распоряжении будет всего две минуты, чтобы освободиться. Вы сможете следить за этим необыкновенным освобождением сквозь прозрачные стенки аквариума.
В мертвой тишине механизм крана пришел в движение. Все затаили дыхание, и я, конечно, тоже. Связанное тело иллюзиониста мягко опустилось в воду и моментально погрузилось в нее.
Справа от сцены луч света выхватил огромные настенные часы, которые начали свой отсчет.
Гудини дергался в смирительной рубашке, но ему не удавалось порвать ни одного ремня. Часы отсчитывали секунды, длившиеся целую вечность.
Движения Гудини становились беспорядочными и торопливыми. На мгновение мне показалось, что он запаниковал и ему не удастся освободиться от смертельных уз.
Бесконечная минута подошла к концу. Я пожалел о том, что нахожусь здесь и должен наблюдать за этим спектаклем. Мои нервы были натянуты, как струны. Холодный пот выступил у меня на лбу, и руки вцепились в подлокотники кресла. Холмс, не отрываясь, смотрел на сцену, неподвижный, как чучело совы.
С дамой в кринолине случился обморок, сосед сунул ей под нос нюхательную соль. Она пришла в себя, но, осознав, что происходит, разрыдалась.
Прошла вторая минута - медленная, страшная, невыносимая. Движения Гудини становились все более отчаянными. Тело его вздрогнуло несколько раз и затихло. Конферансье вынул часы из жилета и вытер пот со лба.
Третья минута, граничащая с вечностью, подошла к концу.
Мертвая тишина накрыла зал. Конферансье бегом пересек сцену и, бурно жестикулируя, обратился к помощникам. Разговор был оживленным и коротким. Один из мужчин указал пальцем на бассейн. Его коллега кивнул и указал на настенные часы. Четыре минуты. Послышалось еще несколько приглушенных междометий. Какие-то мужчины появились из-за кулис и встали в глубине сцены, взволнованные и нерешительные. Все, казалось, были в замешательстве.
По залу пронеслось паническое бормотание.
Внезапно мужчина из первого ряда поднялся и указал на аквариум.
- Вы что, не видите, что он тонет? Нужно вызволить его оттуда.
Конферансье попытался успокоить публику.
- Это… это несчастный случай. Такого еще не было. Оставайтесь на своих местах! Ситуация под контролем.
Один из помощников подошел наконец к ручке подъемника и попытался поднять тело. Публика издала крик ужаса: торопясь, помощник сломал рукоятку. Смирительная рубашка недвижно опустилась на дно гигантского аквариума.
Внезапно конферансье и помощники скрылись в глубине сцены, бросив несчастного на произвол судьбы.
Тогда человек из первого ряда поднялся на сцену, встал в лучах прожекторов лицом к публике, скрестив руки. Я не мог расслышать, что он говорил.
Крики паники снова пронеслись по залу. Еще несколько человек поднялись на сцену, намереваясь помочь утопающему.
Человек из первого ряда снял цилиндр, театральным жестом отбросил черный плащ и сделал глубокий реверанс.
- Гудини! - успела прореветь наша соседка в кринолине, прежде чем снова потерять сознание.
Публика, разрываемая паникой и восторгом, колебалась некоторое мгновение. Затем весь зал дружно поднялся, скандируя имя волшебника почти в истерике. Раздались оглушительные аплодисменты. Я присоединился к ним.
- Невероятно, Холмс. Этот человек - настоящий гений. Как он это сделал?
Холмс стоял рядом, неистово аплодируя. Он повернулся ко мне.
- Вы видели это, Ватсон? Этот человек - величайший мистификатор всех времен. Как он это сделал?
Понемногу публика успокоилась. Гудини стоял лицом к залу. Простым жестом руки он заставил зал стихнуть.
- А сейчас мы предпримем путешествие к границам сверхъестественного. Опыт, который последует, может травмировать самых чувствительных среди вас. Поэтому я снова прошу людей эмоциональных или имеющих больное сердце покинуть зал.
Многие встали и вышли из зала.
Гудини подождал, пока снова наступит тишина.
- Я заставлю появиться самого дьявола.
Испуганный шепот пробежал по залу.
- Дьявол околдует зрителя, выбранного случайно, и будет управлять им.
Зал снова испуганно вздохнул.
- Не верю я в эту чепуху! - воскликнул я. Мне не следовало произносить это так громко.
Прожектор в тот же миг ослепил меня. Теперь все взгляды были прикованы ко мне. С высоты сцены Гудини указал пальцем в мою сторону.
- Господин желает участвовать в эксперименте?
- Я? Ну я…
Тотчас рядом со мной возникла очаровательная юная дама в платье с блестками, которое было ей очень к лицу. Она подала мне руку и повела к сцене. Я бросил отчаянный взгляд на Холмса. Он жестом подбодрил меня.
- Идите-ка сюда! Ничего не бойтесь! Это ведь все вранье и чепуха, не так ли?
И я уже стоял рядом с Гудини, ослепленный светом прожекторов.
Ободряющие возгласы доносились из зала, который вдруг превратился в большую черную дыру.
Нестройная музыка звучала у моих ног. Гудини протянул ко мне руки, будто желая, чтобы я восхитился его ногтями. Он заставил меня проделать несколько гимнастических упражнений, вне сомнения для того, чтобы подготовить меня к какой-то физической нагрузке.
Внезапно я почувствовал сладкий привкус во рту. Это было даже приятно.
До моего слуха будто издалека донеслись приглушенные возгласы, смешанные с аплодисментами и смехом. Понемногу меня охватывала какая-то темная сила. На коже будто прорвались тысячи волдырей и с неприятным покалыванием распространились по всему телу. Во рту я снова почувствовал вкус сахара.
Музыка прекратилась. Что-то теплое вышло из моего тела и скрылось в темной глубине сцены.
Стоя рядом со мной, Гудини сделал глубокий поклон. Публика аплодировала. Сцена была усеяна перьями и обрывками тряпок. Два помощника принялись устранять этот беспорядок. Стряхнув пыль с одежды, я отправился на свое место. Мой рот был забит пухом. Люди расступались передо мной и бросали на меня косые взгляды.
Холмс встретил меня странными словами:
- Браво, Ватсон! Какой талант!
Спектакль продолжался. Номера сменялись в бешеном ритме, каждый последующий был красочнее предыдущего. Гудини вызвал несколько призраков, хорошо знакомых лондонской публике. Перед нашими глазами происходили странные и необъяснимые вещи.
Наступила последняя сцена спектакля. Мрачные декорации изображали тюремную камеру, будто выплывшую из ниоткуда и занявшую всю центральную часть сцены. Конферансье с наигранным пылом объявил, что нам предстоит присутствовать при реальном побеге заключенного из Миллбэнк.
Появился Гудини, закованный в кандалы. Тяжелая дверь камеры закрылась за ним. Через несколько секунд из глубины сцены опустился в зал разносчик газет:
- Сенсационный побег из Миллбэнк! Спрашивайте газету «Гудини экспресс ньюс»! - выкрикивал он.
Когда он проходил мимо, его черты показались мне знакомыми. Где я мог видеть этого мальчика? А на сцену уже выбежали четыре полицейских и раскрыли камеру. Мы увидели закованный в цепи скелет, одетый как Гудини.
Сбитая с толку публика больше не в состоянии была отличить правду ото лжи. Наполовину охрипший разносчик газет поднялся на сцену. Он сбросил лохмотья и сделал глубокий реверанс - заново воскресший Гудини с улыбкой принимал бурные аплодисменты толпы. Движением руки он попросил тишины.
- Пришло время проститься. Спите спокойно!
Внезапно будто молния стального цвета осветила сцену, и волшебник распался на тысячи частиц, сверкающих в свете прожекторов. Потолок театра исчез, уступив место глубокому черному небу, усыпанному звездами, планетами и галактиками. Комета пересекла небесный свод и устремилась в бесконечность.
Позади нас прозвучал голос изнуренной женщины:
- Гудинииииииииииииии!
17
Новый день только занялся, и я проснулся.
У меня было лишь туманное воспоминание о прошедшем вечере. Смутное чувство вины засело в самом дальнем углу моего подсознания, но я не мог объяснить, чем оно вызвано.
Холмс появился с двумя стопками искромсанных журналов.
- Доброе утро, Ватсон. Как вы себя чувствуете?
- Этот магический спектакль оставил странный привкус у меня во рту.
Холмс расхохотался.
- Меня бы удивило обратное.
- Почему?
- Вы что, и правда не помните ничего из того, что произошло вчера вечером?
- Что-то помню. Я проделал несколько физических упражнений, думаю, в качестве разминки. Что было дальше, не могу точно сказать. Я вернулся на свое место. Мой рот был набит перьями и сахаром. Честно говоря, я ничего не помню. Я что… кому-то навредил?
- К счастью, нет. Гудини лишь околдовал вас.
- Околдовал?
- Едва вы поднялись на сцену, как он превратил вас в дрессированную собаку. Вы выделывали очень симпатичные пируэты. Бегали на четвереньках и исполняли все его приказы. За это он наградил вас лакомством, которое вы мгновенно съели. Публика умирала со смеху. Продолжение эксперимента было уже не таким смешным.
- Что произошло?
- Гудини вызвал дьявола.
- Дьявола?
- Да. Дьявол появился на сцене.
Холмс принялся пританцовывать, как бесноватый эльф, пытаясь изобразить эту сцену. Я не знал, стоит ли посмеяться над этой пантомимой или лучше сохранить серьезность.
- Только не говорите, что вы поверили в это. На кого он был похож, этот… дьявол?
- Сложно сказать. Что-то вроде постоянно деформирующейся эктоплазмы. Однако мы все были уверены, что перед нами сам дьявол.
- Какой-нибудь визуальный эффект. А потом?
- Дьявол или, вернее, визуальный эффект вошел в ваше тело.
Холмс поднял руки над головой и медленно опустил их вдоль тела, будто надевая невидимую ночную рубашку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49