Он хотел отдохнуть перед экзаменами. Он будет хирургом, как и я.
Холмс выглядел растерянным. Я указал на тело, лежащее на анатомическом столе хирурга.
- А что под простыней?
- Старуха, которая умерла вчера. Она завещала свое тело медицине. В конце дня служащий морга принес ее сюда. Завтра утром я намереваюсь провести урок анатомии. У меня около двадцати учеников, я преподаю прямо здесь.
- Можно взглянуть? - спросил Холмс.
- Если это убедит вас…
Доктор Пикокс пошел к анатомическому столу и резким движением откинул простыню. Его лицо исказилось. Он закачался и прислонился к стене, чтобы не упасть.
На столе лежало посиневшее тело юноши примерно двадцати лет. Его лицо было испещрено синими прожилками, под глубоко запавшими глазами виднелись темные круги. На лбу был нарисован перевернутый крест, покрывшийся отвратительной коричневой коркой.
29
Холмс снял пальто и удобно расположился в кресле. Я сгорал от нетерпения узнать итог последних расследований. Мне не пришлось задавать вопросы, потому что он заговорил сам.
- Убитый юноша действительно сын доктора Пикокса. Убийца ввел ему вирус холеры, чем и объясняется характерный цвет трупа.
- Холеры… Действительно, тело имело синеватый оттенок, и глаза слишком глубоко запали. Но разве сейчас можно найти активный вирус?
- Его отец работал над этим. Этого Лестрейду оказалось достаточно, и он арестовал доктора.
- Хирург признался?
- Нет. Он по-прежнему в шоке. Утверждает, что ничего не понимает. По его мнению, кто-то подменил тело старухи на тело его сына.
- Но кто мог совершить такое гнусное преступление?
- Последний, кто входил в дом, - служащий морга. Он принес тело старухи поздним вечером. Слуга открыл дверь, служащий положил тело на анатомический стол и ушел. Подобного рода доставки - обычное дело, учитывая род деятельности доктора Пикокса.
- И никто не осмотрел тело, сразу после того как его принесли?
- Никто. Тела всегда заворачивают с ног до головы, чтобы не заразить дом. Кроме того, слуга панически боится трупов и никогда не снимает простыню. Он постарался побыстрее избавиться от служащего морга и не стал будить хозяина, чтобы сказать об этой доставке.
- А служащий морга?
- Я уже провел небольшое расследование. Человек, принесший тело, не служит в морге. Тело старухи должны были доставить лишь завтра, перед уроком анатомии доктора Пикокса.
- Но вы ведь не верите в виновность доктора Пикокса?
- Нет. Но слишком многое говорит против него. Если существует идеальное убийство, то лучшего найти нельзя.
Я рассуждал вслух:
- Действительно. Убийца мог выкрасть молодого Пикокса, когда экипаж вез его в деревню. Затем убил и отправил тело его отцу. Прислуга смогла описать человека, который выдавал себя за служащего морга?
- К несчастью, нет. На нем была медицинская маска, какую носят хирурги. Он сказал, что боится заразиться.
- Вы собрали какие-нибудь улики?
- Да, десятки, Ватсон.
- И?
- Все они указывают на доктора Пикокса. Убийца - гений преступления. Придется проделать двойную работу. Нужно доказать невиновность Пикокса и, что гораздо сложнее…
- Что еще, Холмс?
- Попытаться еще раз убедить Лестрейда в том, что он не прав.
В тот же момент, на первом этаже, миссис Хадсон повернулась вокруг своей оси, как большой волчок, размахивая метлой над головой. Но что она могла сделать одна против грязного недисциплинированного полчища, устремившегося по лестнице!
Мальчишка с дерзким взглядом и в фуражке набекрень пересек порог гостиной.
- Мистер Холмс! Мистер Холмс!
Я вскочил с кресла, готовый отразить атаку с помощью своей солидной трости, когда Холмс остановил мою руку.
- Спокойно, Ватсон! Вы же видите, что это - партизаны Бейкер-стрит.
- Ах да?
- Они приносят мне самые свежие новости. Я дал им задание следить за старым мостом, под которым Джек-Попрошайка устроил свое жалкое ложе.
После этого Холмс сделал властное лицо командира, обращающегося к солдатам. Подбородком он указал на мальчишку, который был немного выше остальных и, должно быть, был главным.
- Докладывайте, Хиггинс!
- Мы видели его, мистер Холмс, так же четко, как я сейчас вижу вас.
- Джека-Попрошайку?
Парень, названный Хиггинсом, округлил глаза от страха.
- Нет, сэр, дьявола.
- Дьявола… Где же?
- В самом сердце Лондона, сэр. В месте вроде подвала, который похож на таверну Али-Бабы. Уверен, что там происходят очень неприличные вещи.
Парнишка, судя по всему, исходил из собственного опыта.
- Быстро ведите меня туда, мой молодой друг!
Холмс протянул полкроны главарю банды, который поблагодарил его тысячу раз. Ватага устремилась вниз по лестнице и рассеялась на улице под напрасную брань миссис Хадсон. С нами остался только Хиггинс.
Мы сели в экипаж. Парнишка занял место рядом с кучером и вел его по лабиринту плохо освещенных улиц, которые он знал, казалось, как свои пять пальцев. Вскоре экипажу пришлось остановиться, так как дорога стала слишком узкой. Мы пошли пешком между домами, наклоненными так сильно, что их крыши почти соприкасались. Улица заканчивалась мрачным и грязным тупиком. Идеальное место для разбойничьего притона. Я нащупал рукоятку пистолета, чтобы в любой момент пустить его в ход.
Хиггинс указал на черное отверстие подвального окна, которое уходило вглубь под маленький полуразвалившийся дом.
- Это там, сэр!
Мальчишка расширил глаза от страха и отступил на несколько шагов.
- Простите меня, сэр, но дальше я не пойду. Мне страшно.
И он растворился в тумане. Холмс крикнул ему вслед:
- Не ослабляйте бдительности, Хиггинс. Я жду новостей о Джеке-Попрошайке.
Мы спустились на несколько ступеней. Пахло сыростью и гнилью. В непроглядном мраке склепа меня охватил неимоверный страх. Холмс зажег спичку. Мы увидели просторный сводчатый подвал, загроможденный самыми разными вещами, наполовину сгнившими, достойными пещеры восточного грабителя. Вдруг Холмс схватил меня за руку.
- Слушайте, Ватсон!
Я напряг слух и действительно услышал глухой гул, но не мог сказать, далеко он или близко. Казалось, будто нематериальное существо дрожит в тени, заставляя вибрировать воздух. По спине пробежал холодок.
По мере того как мы продвигались вперед, дрожь в моих коленях усилилась, а таинственная вибрация, казалось, приближалась. Что-то ужасное и невообразимое стонало и хохотало во мраке совсем близко от нас. Я не мог представить ни одного образа, который соответствовал бы звукам, наполнявшим тогда мои уши. Ни одним словом нельзя было правдиво описать феномен, к которому мы в ужасе приближались. Спичка потухла, и мы погрузились в полнейший мрак. Не стыжусь признаться, что мне было страшно, ужасно страшно. Все мое существо было напряжено и парализовано неконтролируемым растущим страхом перед иррациональным и неизвестным.
- У меня кончились спички, Ватсон. У вас они есть?
- Да, я… думаю, да.
Я порылся в карманах куртки и с облегчением нащупал маленький коробок. Я чиркнул спичкой о коробок. Посыпались искры, и почти в тот же самый миг вибрирующее облако закрутилось вокруг моего лица и, казалось, погрузилось в мои волосы. Я отскочил в сторону и принялся беспорядочными движениями ловить эфирного врага. Спичка погасла, и я уронил коробок на землю. Снова тяжелая тишина окутала мрак. Ужас был совсем рядом, возможно, в нескольких сантиметрах. В каком чудовищном обличье он появится?
- Где вы, Ватсон? Зажгите спичку.
- Я… я уронил коробок.
- Постарайтесь поднять его, старина.
Моя рука на ощупь устремилась во мрак и внезапно наткнулась на что-то липкое и кишащее. Это что-то было не от мира сего. Я резко отдернул руку и вытер ее о полу куртки. Я услышал, как мой друг споткнулся где-то недалеко от меня. Он тоже ничего не видел.
- Ну как, Ватсон, где ваши спички?
Я сел на корточки, пытаясь отыскать этот проклятый коробок, как вдруг услышал под ногой легкий треск.
- Нашел, Холмс!
На этот раз я решил сохранять спокойствие и ничему не удивляться. Я зажег новую спичку. Все еще сидя на корточках, я был мгновенно парализован ужасом увиденного. Кровь в моих жилах отяжелела и застыла. Я задыхался, не в силах подняться, бежать или говорить.
Пробравшись на слабый свет спички, Холмс тотчас же присоединился ко мне.
- Черт побери, Ватсон, что это такое?
В нескольких сантиметрах от моего лица находилось «это»: разложившиеся остатки человеческой головы, кишащей отвратительными насекомыми и паразитами. Лоскутья синеватой плоти еще цеплялись за скелет, но лицо было изъедено почти до кости. Полчища насекомых сожрали глаза, и сквозь все отверстия проникли в череп. Лишь длинные черные волосы, вне сомнения, менее съедобные, чем все остальное, остались нетронутыми.
Холмс помог мне подняться. На мгновение я отвернулся, чтобы собраться с духом, но снова покачнулся: передо мной была все та же жуткая сцена.
Резкая боль в пальцах заставила меня вскрикнуть и вернула к действительности. Я подул на обожженные пальцы и зажег новую спичку. Я понял, что перед нами всего одна жертва, лицо которой отражается в зеркале. Это была голова женщины. Ее руки и шея были зажаты в деревянные тиски, как у тех несчастных, которых когда-то выставляли на публичной площади, и всеобщая ненависть служила им наказанием.
Холмс приблизил лупу к изъеденной голове. Увеличенные детали казались еще более чудовищными и нечеловеческими.
Это был настоящий кошмар. Когда же наступит конец этой отвратительной серии убийств? Когда завершится этот ужас? Неужели существует заклятый враг всего рода человеческого, которому доставляет удовольствие умерщвлять плоть и дух и наблюдать за разложением?
На лице моего друга читались потрясение и отвращение.
- Мы прикоснулись к самому дну, мой бедный Ватсон. За всю свою жизнь я не видел ничего подобного. Наихудшая из болезней ничто по сравнению с тем, что пришлось пережить этой несчастной перед смертью.
Я не нашел в себе сил ответить. Я почувствовал тошноту. Холмс продолжал рассуждения, будто в задумчивом монологе.
- Мы имеем дело с умалишенным, Ватсон, с опасным больным, охваченным силами зла.
Он указал на котелок, на который я не обратил внимания. На котелке была странная эмблема: лев, на шее которого свернулась змея.
- В этом сосуде был мед, - объяснил Холмс. - Лицо этой несчастной девушки было смазано медом. Липкий и сладкий, он привлек всех насекомых в этом подвале. Мухи и тараканы в течение долгих дней объедали это лицо и наконец поселились в нем.
Холмс показал остатки пищи, кишащие червями. На тарелке и приборах была та же эмблема. Мое сердце возмутилось.
- И считая, что этого страдания недостаточно, - продолжал Холмс, - палач кормил и поил свою жертву в течение всей этой долгой агонии. Он дошел до того, что повесил зеркало напротив лица, так, чтобы бедняжка видела болезненное разложение. Над зеркалом - перевернутый крест-Воздух разрядился. Мне нужно было как можно скорее уйти оттуда. Я спешил к выходу, когда ослепительный свет ударил мне в лицо. Я инстинктивно заслонил глаза рукой. Двое мужчин грубо схватили меня. Третий направил на меня луч света.
- Доктор Ватсон!
Я узнал голос Лестрейда.
- Вы - последний человек, которого я ожидал здесь встретить.
К счастью, Холмс присоединился к нам и попытался уладить недоразумение. Полицейский слушал наш рассказ, скорчив скептическую гримасу. Выражение его лица стало серьезным, когда он узнал ужасную правду.
Лестрейд и его люди изучили место. Вдруг полицейский решительно указал на нас пальцем.
- Труп был уже мертв, когда вы его обнаружили?
- Не знал, что существуют живые трупы, мой дорогой Лестрейд.
Полицейский нахохлился, как злобный петух. Затем его хитроватое лицо отразило что-то вроде притворного удовлетворения.
- Завтра утром я хочу видеть вас двоих в моем отделе.
- На каком основании?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49