Это не сумасшествие, а раздвоение.
Я подскочил.
- Вот и вы упомянули о раздвоении, Лестрейд! А ведь вы были первым, кто упрекнул меня в том, что я написал об этом феномене в предыдущих главах.
- Я не изменил своего мнения. Опыт Розы Кроули завершился драматической неудачей. Я говорю о раздвоении личности. Полиции хорошо известен этот феномен, поскольку она с ним сталкивается ежедневно. Человек может внезапно стать жестоким и полностью изменить поведение под воздействием алкоголя или наркотиков. Он может совершить ужаснейшие преступления и ничего об этом не помнить. Теперь я убежден, что Шерлок Холмс отправился на расследование своих собственных преступлений.
Мэтр Олборн задумался.
- Как нотариус, я, читая эту повесть, задавался вопросом: имеем ли мы дело с завещанием или с признанием? Каково ваше мнение, доктор Ватсон?
- Должен признать, что в последнее время нашего сотрудничества мой друг не был таким, как прежде. Последний визит к нему был для меня настоящим потрясением. Мне стыдно говорить об этом, но мне хотелось бы вычеркнуть это из своей памяти, чтобы только не обвинить моего друга. Я убежден, что он был болен и сильно страдал.
Лицо Лестрейда омрачилось.
- То, что вы говорите, очень серьезно, доктор Ватсон.
- Серьезно?
- Да, факты позволяют нам утверждать, что вы могли быть соучастником преступления. Это также объясняет, почему эта рукопись так долго оставалась в тайне.
Разговор принял совершенно неожиданный оборот.
- Соучастником? Вы обвиняете меня в убийстве, Лестрейд?
- Вы сами рассказали нам, что ваш друг прогуливался с человеческой головой под мышкой и что вы не известили об этом полицию. Нам есть в чем упрекнуть вас. - Лестрейд нахмурил брови, силясь сосредоточиться. - Да, все так. Ваше молчание свидетельствует о вашей причастности.
Обстановка стала напряженной. Три пары глаз смотрели на меня, требуя объяснений. Мне как можно скорее нужно было отразить удар.
- Вы бредите, старина. У вас нет ни малейшего доказательства против меня.
- Напротив. Нужно всего лишь перефразировать самого Шерлока Холмса. Ваш друг упрекал вас в том, что вы не брали на себя ни малейшей инициативы, ни в какой ситуации не проявляли присутствия духа. Для него вы были всего лишь грузом, привязанным к ногам, грузом, тащить который у него больше не было сил. Разве он не так сказал?
- Так. И что же?
- Я продолжу. Рядом с вашим другом вы всегда испытывали комплекс неполноценности. Это ясно, как день и читается между строк даже в самом безобидном вашем рассказе.
- Чепуха! Наше сотрудничество находилось в прекрасном равновесии. Я никогда не пытался сравнивать себя с ним.
- Неправда, доктор Ватсон! Вы восхищались Шерлоком Холмсом и страдали оттого, что были явно слабее его. Он превосходил вас во всем. Сознание этого стало для вас невыносимым, и вы захотели побороть его на его собственном поле. И придумали эти страшные преступления.
- Я не совершал этих преступлений!
- Да, вы сделали умнее: вы заставили Шерлока Холмса совершить их.
- Это всего лишь ваши домыслы, мой бедный Лестрейд.
Полицейский выглядел очень уверенно. Его обвинительная речь звучала все более безжалостно.
- Вы написали, что вам удалось определить раствор кокаина вашего друга, не так ли?
- Конечно. Моей целью было постепенное уменьшение дозы, чтобы окончательно вывести яд из его организма.
Лестрейд прищурил глаза.
- А если все было наоборот, доктор Ватсон?
- Наоборот?
- А что, если вы понемногу увеличивали дозы, чтобы уничтожить его и сделать из него своего раба?
- Замолчите, Лестрейд!
Майкрофт Холмс жестом попросил Лестрейда продолжать его рассуждения.
- Пользуясь его же средствами, вы превратили вашего друга в галлюцинирующего зомби. В таком состоянии он мог совершить самые ужасные убийства. А вы ему помогали.
- Это абсурд!
- Правда режет глаза, Ватсон.
Лестрейд стоял передо мной, напоминая сварливого петуха.
- Это еще не все. Вы описали эти события в вашей личной тетради и отправили Шерлока Холмса на поиск убийцы. Разве ваш друг не заявлял, что только один человек, идеально владеющий его методами, мог совершить преступления, не оставив после себя ни одной улики? Кто лучше самого Шерлока Холмса мог владеть этой техникой?
В обычное время я, возможно, и дал бы ему нужный отпор, но сейчас, изможденный бессонной ночью, я не мог найти ни единого аргумента, чтобы возразить ему.
- Мой брат не убийца! - внезапно сказал Майкрофт Холмс. - Под действием наркотиков или без них он не мог совершить эти преступления. Давайте лучше подумаем, кому они принесли выгоду.
Такой поворот дал мне возможность овладеть собой и приготовиться к контратаке.
- Да. Майкрофт Холмс прав. Я обращаю этот вопрос к вам, Лестрейд: кому были выгодны эти убийства? - спросил я полицейского.
Тот пожал плечами.
- Не нужно менять тему, доктор Ватсон. Вам прекрасно известно, что эти убийства никого не обогатили.
- Но кто говорит о деньгах? Разве вы не получили личной выгоды от этих преступлений?
- Теперь вы меня обвиняете?
- Да. Вас назначили главой лондонской полиции. Вы достигли высшей ступени, о которой так давно мечтали. Пресса назвала вас национальным героем, поскольку вы избавили Англию от жестокого убийцы. Чего еще мог хотеть простой полицейский Лестрейд?
- Абсурд! - возмутился он.
Теперь уже Лестрейд оказался в центре внимания. Мэтр Олборн следил за дискуссией, вытаращив глаза. Майкрофт Холмс продолжил мою мысль:
- Вы ведь действительно занимались этими убийствами. Как только появился мой брат, вы поспешили отстранить его, чтобы он не мешал вам действовать самостоятельно. Вы убрали его как ненужного вам свидетеля.
- Я всего лишь выполнял ваши приказы! - покраснел Лестрейд.
- Не мои, а профессора Хазелвуда, - уточнил Майкрофт Холмс.
- Вы говорили о моем сообщничестве с Шерлоком Холмсом, а как насчет вашего сотрудничества с Хазелвудом? - поинтересовался я.
Лестрейд покраснел.
- Что?
- Вы утверждаете, что эти убийства никого не обогатили. Это не так. Корнелиус Хазелвуд продал сектам тысячи своих произведений. Вопреки его опасениям его популярность только возросла. Она достигла кульминации в момент так называемого ареста Марка Дьюэна. Разве это не был сценарий, написанный задолго до того дуэтом Хазелвуд - Лестрейд? Каждый получил свою выгоду, не так ли?
Лестрейд растерялся, но быстро взял себя в руки.
- Профессор Хазелвуд и я представляем закон и правосудие. Мы давали присягу. Наши слова не должны подвергаться сомнению. Что до меня, то я никогда не совершал преступления, скорее наоборот.
Я сделал усилие, чтобы не улыбнуться. У меня и в мыслях не было верить в виновность этих двух плутов.
- В таком случае почему вы подвергаете сомнению мои слова? - ответил я как можно спокойнее. - Я сам дважды давал присягу, первый раз как врач, второй раз как военный. Бог - мой единственный судья.
Наступило молчание, у каждого из нас аргументы подошли к концу.
Дворецкий воспользовался паузой и принес нам горячего чая и кофе. На какое-то время мы оставили наши бесполезные рассуждения. Перерыв пришелся как нельзя кстати.
Напитки разогрели наши тела и освежили мысли. Кофе произвел на меня эффект взорвавшейся бомбы. Мое сердцебиение участилось, зрачки расширились, и перед глазами поплыл розовый туман. Мой ревматизм исчез как по мановению волшебной палочки, и я почувствовал себя в такой прекрасной форме, что мог бы переплыть Ламанш!
У Майкрофта Холмса обнаружился нервный тик, о котором я ничего не знал. Лестрейд нервно посмеивался, на этот раз без видимой причины. Мэтр Олборн вернулся за свой стол неровной походкой, как марионетка, едва спущенная с нитки.
Никакого сомнения не было в том, что напитки содержали какие-то химические добавки, изобретенные самим Шерлоком Холмсом.
Пережив этот момент крайнего возбуждения, каждый из нас вытер лоб и попытался вернуть себе былое достоинство.
Мэтр Олборн дышал так глубоко, как будто в груди у него скопился переизбыток жизненных сил.
- Зачем нам обвинять друг друга? Нет никакой объективной причины, почему убийца обязательно должен находиться среди нас.
Он, конечно, был прав.
Он посмотрел на стопку еще не прочитанных бумаг.
- Мы закончили чтение рассказа доктора Ватсона. Но остается приложение, написанное самим Шерлоком Холмсом. Нужно потерпеть еще несколько часов. Если вы, конечно, не желаете перенести чтение на более позднее время.
Нотариус наблюдал за нашей реакцией.
Лестрейд, который не скрывал своего стремления поскорее покинуть это место, воспользовался случаем.
- Это было бы самым разумным решением. Мы слишком устали. Да я и не понимаю, что мог Шерлок Холмс добавить к этим событиям. Все уже сказано. Если вы не против, я предлагаю перенести чтение на неопределенный срок.
- Я протестую! - сказал Майкрофт Холмс. - Это последняя воля моего брата. Мы взяли на себя моральные обязательства и должны уважать ее.
Три вопросительных пары глаз обернулись ко мне. Я чувствовал, что мое мнение окажется решающим.
- У Шерлока Холмса наверняка было что сказать нам. Думаю, это и есть настоящая цель его странного завещания. Нужно дочитать до конца!
Лицо Майкрофта Холмса расслабилось. Он благодарно улыбнулся мне.
Побежденный Лестрейд забился поглубже в кресло.
Мэтр Олборн, присоединившийся к мнению большинства, надел пенсне и сказал:
- Господа, прошу вашего особого внимания. Мы приступаем к чтению рассказа Шерлока Холмса.
50
Тот, кто однажды прочтет эти строки, пусть простит мне слабое умение вести повествование и недостаточную живость рассказа. Я не обладаю талантом моего биографа, доктора Ватсона. Поэтому во многом я опирался на его рассказ.
Итак, написанное ниже нужно принять как отчет о расследовании и попытаться абстрагироваться от немного сухого стиля. Не каждому дано быть писателем.
Я не счел нужным называть точные даты и продолжительность разных моих исследований. Мои поиски растянулись на несколько лет. Много раз мне приходилось возвращаться туда, откуда я начал, подолгу искать, не добиваясь ни малейшего результата, а затем внезапно обнаруживать важнейшую улику. Затраченное время не имеет значения; важен лишь результат.
Таким образом, это сочинение - итог длительной работы, и существует только одна цель, которая вела меня: поиск убийцы.
Я думал, что это дело никогда не будет раскрыто. Слишком уж много было в нем несоответствий. Мне пришлось начать все с самого начала. И попытаться понять.
Понять, кроме прочего, почему Корнелиус Хазелвуд, Лестрейд и мой собственный брат Майкроф стремились не вмешивать меня в это дело.
Что касается Корнелиуса Хазелвуда, это еще можно объяснить. Профессор опасался всего, что может бросить на него тень, в том числе и меня.
Лестрейд был всего-навсего верным служащим властного и могущественного Хазелвуда. Полицейский лишь исполнял приказы.
Но Майкрофт? Неужели он с самого начала хотел что-то утаить от меня? Или решил, что я просто не способен раскрыть это дело? Честно говоря, мой брат всегда считал, что я сильно уступаю ему во всем.
Каким видели меня все трое?
Мне вспомнилась грустная история.
Когда-то я был знаком со светским алкоголиком, последним отпрыском благороднейшего рода. Ему вздумалось затеять дуэль на шпагах, то ли из-за вопроса чести, то ли из-за сердечных дел, не столь важно. Друзья пытались образумить его, убедить, что он не в состоянии драться. Но он упрямился. Дуэль состоялась. Алкоголь замедлил его реакции и восприятие действительности. И в первой же атаке шпага пронзила ему сердце. Он погиб, так и не осознав, что его битва была заранее обречена.
Было ли то же самое со мной? Неужели я утратил прежнюю ясность ума? Повлияли ли на мои способности наркотики? Ватсон ведь много раз предупреждал меня об этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49