К О С А Ч Е В С К И Й. Вы хотите сказать, что человек, изготовивший стразы, видел бриллианты без оправы?
К Е Р Б Е Л Ь. Да.
К О С А Ч Е В С К И Й. Он мог быть знаком с вашим собранием стразов?
К Е Р Б Е Л Ь. О моем собрании мало кто знает, и я его не показывал ни одному ювелиру. Кроме того, видите мой страз? Нижняя часть «Слезы богородицы» у меня изображена приблизительно, а здесь павильон передан с особенностями рельефа.
К О С А Ч Е В С К И Й. Кто же мог изготовить эти стразы?
К Е Р Б Е Л Ь. Я никого не подозреваю. Что же касается до предположений… Вы знавали купца Арставина?
К О С А Ч Е В С К И Й. Слышал о таком.
К Е Р Б Е Л Ь. Так вот, сын его, Михаил Арставин, пригласил как-то к себе на дом ювелира Павлова и показал ему великолепный синий бриллиант. Михаил Арставин попросил Павлова осмотреть камень и засвидетельствовать его подлинность. Тут же находился и продавец бриллианта. Ювелир осмотрел камень и сказал, что это знаменитый «Норе» из Амстердама, бриллиант сапфирового цвета. И еще Павлов сказал, что это фамильный бриллиант рода Норе, поэтому он сомневается, что хозяева расстались с ним добровольно… Но Михаил Арставин не был очень честным коммерсантом, он не боялся запачкать рук и купил этот бриллиант. Но это был не бриллиант.
К О С А Ч Е В С К И Й. Ювелир ошибся?
К Е Р Б Е Л Ь. Может быть. Но Михаил Арставин обвинял его в мошенничестве. Он утверждал, что ювелиру очень нужны были деньги, и этот страз изготовил знакомый Павлова. Именно он якобы и продал страз ему, Арставину.
К О С А Ч Е В С К И Й. Вы видели этот страз?
К Е Р Б Е Л Ь. Да. Это был очень хороший страз, такой же хороший, как и те, что вы мне привезли. Мне кажется, что их делал один мастер.
К О С А Ч Е В С К И Й. Полиция узнала, кто изготовил фальшивый «Норе»?
К Е Р Б Е Л Ь. Нет.
К О С А Ч Е В С К И Й. Павлов в Москве?
К Е Р Б Е Л Ь. Павлов умер. Он отравился, когда учинили дознание.
К О С А Ч Е В С К И Й. А Михаил Арставин?
К Е Р Б Е Л Ь. О нем я ничего не знаю.
Дополнений не имею.
Записано с моих слов правильно.
Ф.Кербель
Товарищу председателя Московского советанародной милиции Косачевскому Л.Б.
Докладная записка по уголовно-розыскному делу за № 1387, журнал регистрации происшествий уголовно-розыскной милиции г. Москвы, январь 1918 г., запись № 58-б (ограбление патриаршей ризницы в Кремле, ориентировочная сумма похищенных ценностей – 30 миллионов золотых рублей).
Настоящим довожу до Вашего сведения нижеследующее. В целях установления владельца деревянной шкатулки, инкрустированной слоновой костью, обломки коей были обнаружены агентами милиции в снегу под окном патриаршей ризницы, мною были проведены согласно Вашему указанию соответствующие действия, а именно:
1. Обломок шкатулки с изображением герба владельца передан на заключение младшему делопроизводителю канцелярии продовольственного комитета Городского района г. Москвы гр. Бекетову С.Г. Поименованный гражданин сведущ в гербоведении, и его заключение представляется в высшей степени достоверным. До революции гр. Бекетов являлся статским советником и служил в Петрограде по департаменту герольдии правительствующего Сената помощником обер-секретаря канцелярии, а также принимал деятельное участие в разработке комментариев к Российскому гербовнику.
2. Приватно мною опрошен ряд лиц. В результате указанного опроса получены изложенные в прилагаемой справке сведения о местонахождении предполагаемых владельцев шкатулки.
Нижайше прошу Вашего указания о выплате из специальных средств вознаграждения гр. Бекетову за проведенную им экспертизу в размере 40 (сорока) рублей.
Приложение на 5 страницах.
Инспектор Московской уголовно –
розыскной милиции
П.Борин.
Заключение
Мною, Бекетовым С.Г., произведен тщательный осмотр и исследование представленного инспектором Московской уголовно-розыскной милиции гр. Бориным геральдического герба на пластинке слоновой кости.
Осмотренный мною герб двухцветный со щитом французской формы. Щит четверочастный, то есть состоящий из четырех частей.
Этот герб принадлежит баронскому роду Мессмеров, восходящему к XV веку.
Род Мессмеров внесен в пятую часть родословной книги депутатского дворянского собрания Московской губернии.
С.Бекетов
Справка
В настоящее время представителями рода Мессмеров в России являются:
брат покойного Александра Петровича Мессмера, генерал-майор в отставке, барон Григорий Петрович Мессмер;
его сыновья: Олег Григорьевич и Василий Григорьевич Мессмеры, а также дочь барона Александра Петровича Мессмера, Ольга Александровна, в замужестве Уварова.
БАРОН ГРИГОРИЙ ПЕТРОВИЧ МЕССМЕР.
Родился в 1845 году. Образование получил в Пажеском Его императорского величества корпусе.
В отставку вышел в 1913 году с должностью командира лейб-гвардии 4-го стрелкового императорской фамилии батальона.
Родовое имение в Серпуховском уезде Московской губернии. Снимает квартиру в Москве по Шереметьевскому переулку в доме вдовы действительного тайного советника Бобрищева.
БАРОН ОЛЕГ ГРИГОРЬЕВИЧ МЕССМЕР.
Родился в 1880 году. Образование получил в Нижегородском графа Аракчеева кадетском корпусе и Николаевском кавалерийском военном училище. Служил полковым адъютантом в лейб-гвардии гусарском полку. По неустановленным причинам в 1912 году вышел в отставку и вскоре принял пострижение. В настоящее время является монахом в Валаамском Преображенском монастыре.
В иночестве – Афанасий.
БАРОН ВАСИЛИЙ ГРИГОРЬЕВИЧ МЕССМЕР.
Родился в 1882 году. Образование получил в Нижегородском дворянском институте имени императора Александра II, затем – в институте инженеров путей сообщения имени императора Александра I в Петербурге, но курса в последнем не закончил, а поступил в Павловское военное училище. После производства был зачислен в гвардию. Участвовал в боях во время русско-японской и германской войны. Трижды ранен, кавалер орденов святого великомученика и победоносца Георгия 3-й и 4-й степеней, святого равноапостольного князя Владимира 4-й степени с бантом и святого Станислава 2-й степени с мечами.
После Февральской революции – заместитель начальника Царскосельского гарнизона. В настоящее время род занятий неизвестен, имеет жительство, предположительно, в Петрограде.
ОЛЬГА АЛЕКСАНДРОВНА УВАРОВА,
ДОЧЬ ПОКОЙНОГО
АЛЕКСАНДРА ПЕТРОВИЧА МЕССМЕР А.
Родилась в 1884 году. Образование получила дома и в Смольном институте благородных девиц. С 1905 года состоит в браке с Павлом Алексеевичем Уваровым, занимавшим перед революцией должность Иркутского губернского прокурора, а затем – вице-губернатора Тобольской губернии. Местонахождение Уваровых в настоящее время неизвестно.
По сведениям, полученным от бывшей горничной Г.П.Мессмера, шкатулка из зеленого дерева, инкрустированная слоновой костью, является собственностью Василия Григорьевича Мессмера.
Оная шкатулка подарена барону Василию Григорьевичу его покойной женой в день ангела незадолго до германской войны.
Как показали при опросе швейцар дома Бобрищевой и дворник, барон Василий Григорьевич в прошлом году несколько раз навещал отца в Москве.
Инспектор Московской уголовно-розыскной милиции П.Борин

Глава третья
МНИМЫЙ ГОЛЛАНДЕЦ, КУПЕЧЕСКИЙ СЫН И «ПРЕМЬЕР-МИНИСТР ХИТРОВА РЫНКА» НИКИТА МАХОВ…
I
Осмотр разграбленной ризницы; версии, которые мы обсуждали с Рычаловым; бриллиант «Санси» со шлема Карла Смелого; допрос Волжаниным лысого барыги, который чуть было не закончился смертью «вышеозначенного»; драгоценные камни, оказавшиеся искусными подделками; показания Кербеля…
Не слишком ли много для одного дня?
Артюхин еще спал. Он всегда любил поспать. И когда мы жили в Самарском, Артюхин старший, мужик работящий и основательный, стаскивая его по утрам за ногу с лежанки, объяснял нам с Рычаловым: «Сызмальства Филя такой. Одна надежда, что с годами выправится». Но надежде Парфентия Сазоновича не суждено было сбыться. Филимон так и остался любителем поспать. И когда осенью прошлого года мы с ним вновь встретились в Тобольске, куда я приехал в качестве комиссара Петроградского Совета для проверки условий содержания царской семьи, я имел возможность убедиться, что сон у Филимона такой же богатырский, как и прежде.
Так и не добудившись Артюхина, я оделся и спустился вниз за газетами. Меня интересовало, как комментируется ограбление патриаршей ризницы.
В вестибюле чопорного «Националя» царило утреннее оживление. Возле фанерного щита с наклеенными на нем театральными афишами стоял наш сосед по этажу, корреспондент какой-то американской газеты, долговязый парень в желтых крагах и клетчатых бриджах, эффектно опоясанный пулеметной лентой (подарок какого-то матроса). Американец перерисовывал русские буквы с афиши, на которой разухабисто танцевали канкан желтые, зеленые и красные слова, прибывающие всех граждан обязательно посетить «великий праздник футуризма».
– Большевик? – тщательно выговаривая трудное слово, спросил у меня американец и ткнул пальцем в фамилию Маяковского.
– Нет.
– Эсер?
– Поэт.
– По-эт… – Кажется, такого русского слова он не знал. Американец сделал пометку в блокноте. – А этот? – Палец корреспондента передвинулся пониже и замер против фамилии Бурлюка.
– Поэт.
– А этот?
– Тоже поэт.
Американец озадаченно посмотрел на меня: удивительная страна эта Россия! Большевики, меньшевики, эсеры, кадеты, а теперь, оказывается, появилась новая партия – поэты…
Я подошел к портье, возле которого подросток из трудовой артели «Московский рикша» раскладывал густо пахнущие типографской краской кипы. Когда я расплачивался за газеты, ко мне вновь подошел американец. На этот раз его заинтересовало наклеенное на том же фанерном щите постановление Союза родительских комитетов по поводу мер, принятых властью против бастующих учителей. Постановление начиналось словами: «Заслушав сообщения с мест об увольнении всех учителей городских школ Москвы и о выселении их из квартир, занимаемых ими в школах, делегатское собрание родительских комитетов не находит слов для осуждения этого позорного жандармского поступка…» Но, как видно было из текста, слова все-таки нашлись, и в избыточном количестве…
«Районные управы, – лил горькие слезы Союз родительских комитетов, – передали заведование школами швейцарам, а не нам, родителям, которые, конечно, больше имеют права, нежели швейцары…»
Американец ткнул пальцем в слово «швейцар»:
– Швейцар?
Похоже, он не сомневался, что я готов посвятить ему целый день. От излишне любознательного корреспондента пора было избавиться.
– Швейцар, – любезно подтвердил я. – Только учтите: не каждый поэт – швейцар, не каждый швейцар – поэт, и единственное, что их объединяет, – это то, что ни тот, ни другой не является люмпен-пролетарием. Так и запишите.
– О-о! – восторженно выдохнул американец, но записывать почему-то не стал…
Когда я с пачкой газет поднялся в номер, Артюхин вскочил на постели и очумелыми, ничего не соображающими глазами обвел комнату.
Покуда он приводил себя в порядок, я просмотрел газеты. Их страницы были заполнены статьями о переговорах с немцами, противоречивыми и отрывочными сообщениями с Украинского, Донского и Оренбургского фронтов. Много писали о нарастающем продовольственном кризисе. «Известия» публиковали постановления Моссовета об учете и распределении мебели, о передаче в управление Союзу дворников экспроприированных домов, в которых саботажники-жильцы по-прежнему вносят квартплату бывшим домовладельцам.
«Утро России», как всегда, пестрело объявлениями.
«Молодая интересная барышня (без претензий)» искала место при детях. Но тут же давалось понять, что, если детей не окажется, «барышня (без претензий)» легко с этим смирится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82