– прорычала она.
– Зато видимость работы детективного типа, – уточнил я.
– Эта сука Ла Гэрта играет тут первую скрипку, – зашипела она. – И когда я закончу здесь трепыхаться, мне придется вернуться на дежурство к шлюхам.
– О Боже! В твоем маленьком секс-костюме?
– В моем маленьком секс-костюме, – повторила она, и, пока я смог сформулировать какие-нибудь волшебные слова утешения, мы уже приехали на офисный этаж и двери лифта открылись.
Деб вышла, я за ней. Вскоре мы нашли холл, куда согнали весь персонал дожидаться момента, когда его величество закон найдет время заглянуть к нему. Еще один коп из Броварда стоял у входной двери, очевидно, чтобы ликвидировать любую попытку прорыва в направлении канадской границы. Дебора кивнула ему и вошла в холл. Я без особого энтузиазма тащился за ней, мысли мои блуждали вокруг моей проблемы. Мгновением позже меня вырвали из задумчивости: Дебора дернула головой в мою сторону и повела в сторону двери угрюмого молодого человека с сальным лицом и ужасными длинными волосами. Я последовал за ней.
Она, очевидно, отделила его от остальных для допроса. Классная полицейская процедура, однако если быть совершенно откровенным, она не зажигает огня в моем сердце. Не знаю как, но я чувствовал, что ни один из этих людей не сможет сделать сколько-либо весомый вклад. Судя по первому экземпляру, такое обобщение спокойно можно было бы применить и к его жизни, и к убийству. Обычная рутинная полицейская работа, которая досталась на долю Деборы, потому что капитан решил, что она на что-то годится, хотя все еще остается помехой. Вот он и отправил ее на самую нудную полицейскую скукоту, которая займет ее и уберет с глаз долой. А мне приходится тащиться с ней, потому что Деб хочет, чтобы я был рядом. Возможно, она хочет увидеть, как мои экстрасенсорные силы помогают определить, что эти офисные овцы ели на завтрак. Одного взгляда на цвет лица юного джентльмена достаточно, чтобы убедиться, что он употребил внутрь холодную пиццу, картофельные чипсы и литр пепси. Все это разрушает внешность, придавая человеку вид бессодержательной враждебности.
Тем не менее я следовал за ними, пока мистер Сердитый не привел Дебору в конференц-зал в задней стороне здания. В центре стоял длинный дубовый стол с десятью черными креслами с высокими спинками, в углу – стол с компьютером и каким-то аудио-визуальным оборудованием. Когда Деб и ее юный прыщавый друг сели и начали обмен хмурыми взглядами, я подошел к столу с компьютером. Рядом с ним, под подоконником, имелась небольшая книжная полка. Я посмотрел в окно и увидел увеличивающуюся толпу репортеров и патрульные машины, окружавшие вход, через который мы заходили с Эстебаном.
Я осмотрел полку, думая о том, как бы мне расчистить немного места и высунуться из окна, чтобы деликатно не принимать участия в разговоре. На полке лежала стопка коричневых папок, а на ней примостился какой-то небольшой серый предмет. Он был прямоугольной формы и казался сделанным из пластика. От предмета к компьютеру тянулся черный провод. Я взял это штуку, подвинул.
– Эй, – произнес угрюмый чудик. – Не трогайте веб-камеру!
Я посмотрел на Деб. Она на меня, и, клянусь, я увидел, как ее ноздри затрепетали, как у скаковой лошади перед гонкой.
– Не трогайте что? – спокойно спросила она.
– У меня она была сфокусирована на входе, – сказал он. – Теперь надо ее снова фокусировать. Слушайте, зачем трогать мои вещи?
– Он сказал «веб-камера», – говорю я Деборе.
– Камера, – говорит она мне. – Да.
Она повернулась к юному Прекрасному Принцу:
– Она включена?
Прыщавый разинул рот, глядя на нее, все еще концентрируясь на поддержании своего благочестивого гнева.
– Чего?
– Камера. Она работает?
Он фыркнул, потом вытер нос пальцем.
– А что вы думаете, я бы выходил из себя, если бы она не работала? Две сотни баксов. Она полностью рабочая.
Я посмотрел в окно, туда, куда смотрит камера, пока он продолжал монотонно бубнить:
– У меня есть веб-сайт и все такое. Kathouse.com]. Народ может смотреть, когда команда приезжает и когда уезжает.
Дебора подошла ко мне и встала, глядя в окно.
– Она направлена на вход, – сказал я.
– А как же! – сказал наш счастливый приятель. – Как же еще народ на моем веб-сайте увидит команду?
Дебора повернулась и посмотрела на него. Секунд через пять он покраснел и опустил глаза.
– Прошлой ночью камера была включена? – спросила она.
Не поднимая глаз, он пробормотал:
– Конечно. То есть я так думаю.
Дебора посмотрела на меня. Ее компьютерная грамотность ограничивалась умением заполнять стандартизированный протокол службы безопасности движения. Она знала, что я соображаю в этом немного больше.
– Как она у тебя настроена? – обратился я к голове молодого человека. – Изображения архивируются автоматически?
На сей раз он поднял глаза. Я использовал корень «архив» в составе глагола, поэтому все должно быть нормально.
– Ага. Обновляется каждые пятнадцать секунд и записывается на винт. Обычно я стираю их по утрам.
Дебора так вцепилась в мою руку, что я думал, порвет кожу.
– А сегодня утром ты стирал? – спросила она парня. Тот снова посмотрел в сторону.
– Не-а. Вы же, ребята, ввалились, орали и все такое. Я даже не проверил свою электронную почту.
Дебора бросила взгляд на меня.
– Есть! – сказал я.
– Подойди, – сказала она.
– А? – спросил прыщавый.
– Подойди сюда, – повторила Деб, и прыщавый медленно встал – рот открыт, ручонки потирает.
– Чего? – еще раз спросил он.
– Не могли бы вы подойти сюда, сэр? – рявкнула Дебора в настоящей технике копа-ветерана, и прыщавый пришел в движение и, спотыкаясь, подошел. – Не могли бы мы просмотреть изображения прошедшей ночи, пожалуйста?
Он посмотрел на компьютер, потом на нее.
– Зачем?
Ах, эти тайны человеческого сознания.
– Затем, – очень медленно и отчетливо произнесла Дебора, – что я думаю, вы могли запечатлеть изображение убийцы.
Прыщавый уставился на нее, мигая, потом покраснел.
– Ни фига себе! – сказал он.
– Фига тебе, – сказал я ему.
Он уставился на меня, потом на Деб, челюсть его отвисла.
– Кошмар, – выдохнул он. – Без понтов? То есть нет, правда? Я хочу сказать… – Он покраснел еще сильнее.
– Можем мы посмотреть запись? – спросила Деб. Прыщавый простоял еще секунду, потом упал в кресло и дотронулся до мышки. Монитор немедленно ожил, а сам он начал лихорадочно стучать по клавишам и кликать мышкой.
– С какого времени начать?
– Во сколько все уходят? – спросила Дебора. Он пожал плечами:
– Вчера мы были пустые. Все ушли к… часам к восьми.
– Начни с полуночи, – сказал я, и он кивнул.
– О'кей. – Какое-то время он работал молча, потом забормотал: – Давай-давай. В нем всего шестьсот мегов. Апгрейд делать не хотят. Говорят, все нормально, а на самом деле та-а-а-к медленно, так это задолбало, и быстрее не будет… О'кей? – резко оборвал он сам себя.
На мониторе появилось темное изображение: пустая автостоянка под нами.
– Полночь, – сказал прыщавый и уставился в монитор.
Через пятнадцать секунд изображение сменилось точно на такое же.
– Мы будем смотреть одно и то же пять часов подряд? – спросила Дебора.
– Прокрути, – посоветовал я, – пока не появятся фары или что-нибудь движущееся.
– А-атлична, – протянул он.
Прыщавый включил ускоренный прогон, картинки стали сменяться каждую секунду. Вначале они мало чем отличались друг от друга: все та же темная стоянка, один яркий всполох как бы за краем картинки. Примерно через полсотни кадров в поле зрения что-то появилось.
– Грузовик! – произнесла Дебора.
Наш компьютерный фанат покачал головой:
– Охрана.
Через секунду в кадре появилась машина охранников.
Он продолжал прокручивать кадры, картинки менялись, бесконечные и неизменные. Через каждые тридцать или сорок кадров появлялась машина охраны, потом – ничего. Еще несколько минут всего такого, и изображение застыло, потом довольно долго – вообще ничего.
– Труба, – произнес наш новый сальный друг. Дебора одарила его жестким взглядом:
– Камера сломалась?
Он посмотрел на нее, снова покраснел и отвернулся.
– Пижоны-охранники, – пояснил он. – Полные козлы. Каждую ночь типа в три часа? Они паркуются на другой стороне и ложатся спать. – Он показал сменяющиеся картинки на экране монитора – похожие, как близнецы. – Видите? Алло! Мистер безопасность, жлобина! Заработался? Вроде не особо.
Он издал носом влажный и глубокий звук, который, как я понял, должен был изображать смех. Повторил этот звук еще раз и вернулся к прокрутке картинок. И вдруг…
– Стой! – выкрикнул я.
На экране у двери под нами появился фургон. Картинка сменилась, и на следующей у фургона стоял человек.
– Ты можешь увеличить? – спросила Дебора.
– Дай увеличение, – сказал я.
Прыщавый подвинул курсор, выделил темную фигуру на экране и кликнул мышкой. Картинка прыжком приблизилась.
– Хорошего разрешения не получить, – заговорил он, – мало пикселей…
– Заткнись, – сказала Дебора.
Она с таким напряжением смотрела на экран, как будто собиралась его расплавить, впрочем, я сам смотрел точно так же. И догадываюсь почему.
Было темно, и человек все еще стоял слишком далеко, но по нескольким деталям я понял, что есть в нем что-то до странности знакомое; то, как он стоял, замерев в компьютерном изображении, то, как распределял вес на обе ноги, общее впечатление от его профиля. Непонятно и странно, но он как бы с чем-то согласовывался. И как только громкая волна сиплого смеха вырвалась с заднего сиденья моего мозга, до меня дошло, оглушающим аккордом концертного рояля, что на самом деле он ужасно напоминает…
– Декстер?.. – произнесла Дебора каким-то тихим и сдавленным, хриплым голосом.
Да, действительно. Напоминает Декстера.
Глава 23
Уверен, что Дебора отвела юного любителя грязных волос назад в холл, потому что, когда я снова поднял глаза, она стояла передо мной, одна. Несмотря на синий мундир, теперь она совсем не походила на копа. Выглядела Деб озабоченной, как будто не могла решить – кричать или плакать, как мамочка, которая узнала, что такой хороший и любимый сыночек по-крупному подставил ее.
– Ну? – потребовала она, и я согласен – у нее был на то повод.
– Не то чтобы слишком плохо, – сказал я. – А ты? Она пихнула ногой стул. Стул упал.
– Черт возьми, Декстер, брось умничать! Скажи мне что-нибудь. Скажи, что это был не ты! – Я не произнес ни слова. – Ну, тогда скажи мне, что это был ты! Просто скажи что-нибудь! Хоть что-нибудь!
Я покачал головой. По правде, сказать мне было нечего, и я снова покачал головой.
– Я достаточно уверен, что это не я. То есть я не думаю, что это я.
Даже для меня эти слова звучали так, как будто я крепко стою обеими ногами на тропе, ведущей в страну хромых ответов.
– Что это значит – «достаточно уверен»? – продолжала требовать Деб. – Значит ли это, что ты не совсем уверен? Что на записи мог быть ты?
– Ну… – Я выдал поистине блестящий и находчивый ответ. – Может быть. Не знаю.
– А «не знаю» означает, что ты не знаешь, сказать мне или нет, или что ты на самом деле не знаешь, ты ли это на записи?
– Я почти уверен, что это не я, Дебора, – повторил я. – Но я, правда, не знаю наверняка. Похоже на меня, так ведь?
– Черт! – сказала она и еще раз ударила ногой по стулу. Тот с грохотом врезался в стол. – Как ты можешь не знать, черт побери?
– Это довольно сложно объяснить.
– Попробуй!
Я открыл рот и впервые в жизни ничего не смог сказать. Как будто все вокруг не так уж плохо, а вся сообразительность куда-то ушла.
– У меня просто… у меня были эти… сны, но, Деб, я правда не знаю, – запинаясь, пробормотал я.
– Черт! Черт! ЧЕРТ! – С каждым словом Дебора пинала стул.
И очень трудно было не согласиться с ее анализом ситуации.
Все мои глупые мазохистские мечтания повернулись ко мне своим блестящим и насмешливым краем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
– Зато видимость работы детективного типа, – уточнил я.
– Эта сука Ла Гэрта играет тут первую скрипку, – зашипела она. – И когда я закончу здесь трепыхаться, мне придется вернуться на дежурство к шлюхам.
– О Боже! В твоем маленьком секс-костюме?
– В моем маленьком секс-костюме, – повторила она, и, пока я смог сформулировать какие-нибудь волшебные слова утешения, мы уже приехали на офисный этаж и двери лифта открылись.
Деб вышла, я за ней. Вскоре мы нашли холл, куда согнали весь персонал дожидаться момента, когда его величество закон найдет время заглянуть к нему. Еще один коп из Броварда стоял у входной двери, очевидно, чтобы ликвидировать любую попытку прорыва в направлении канадской границы. Дебора кивнула ему и вошла в холл. Я без особого энтузиазма тащился за ней, мысли мои блуждали вокруг моей проблемы. Мгновением позже меня вырвали из задумчивости: Дебора дернула головой в мою сторону и повела в сторону двери угрюмого молодого человека с сальным лицом и ужасными длинными волосами. Я последовал за ней.
Она, очевидно, отделила его от остальных для допроса. Классная полицейская процедура, однако если быть совершенно откровенным, она не зажигает огня в моем сердце. Не знаю как, но я чувствовал, что ни один из этих людей не сможет сделать сколько-либо весомый вклад. Судя по первому экземпляру, такое обобщение спокойно можно было бы применить и к его жизни, и к убийству. Обычная рутинная полицейская работа, которая досталась на долю Деборы, потому что капитан решил, что она на что-то годится, хотя все еще остается помехой. Вот он и отправил ее на самую нудную полицейскую скукоту, которая займет ее и уберет с глаз долой. А мне приходится тащиться с ней, потому что Деб хочет, чтобы я был рядом. Возможно, она хочет увидеть, как мои экстрасенсорные силы помогают определить, что эти офисные овцы ели на завтрак. Одного взгляда на цвет лица юного джентльмена достаточно, чтобы убедиться, что он употребил внутрь холодную пиццу, картофельные чипсы и литр пепси. Все это разрушает внешность, придавая человеку вид бессодержательной враждебности.
Тем не менее я следовал за ними, пока мистер Сердитый не привел Дебору в конференц-зал в задней стороне здания. В центре стоял длинный дубовый стол с десятью черными креслами с высокими спинками, в углу – стол с компьютером и каким-то аудио-визуальным оборудованием. Когда Деб и ее юный прыщавый друг сели и начали обмен хмурыми взглядами, я подошел к столу с компьютером. Рядом с ним, под подоконником, имелась небольшая книжная полка. Я посмотрел в окно и увидел увеличивающуюся толпу репортеров и патрульные машины, окружавшие вход, через который мы заходили с Эстебаном.
Я осмотрел полку, думая о том, как бы мне расчистить немного места и высунуться из окна, чтобы деликатно не принимать участия в разговоре. На полке лежала стопка коричневых папок, а на ней примостился какой-то небольшой серый предмет. Он был прямоугольной формы и казался сделанным из пластика. От предмета к компьютеру тянулся черный провод. Я взял это штуку, подвинул.
– Эй, – произнес угрюмый чудик. – Не трогайте веб-камеру!
Я посмотрел на Деб. Она на меня, и, клянусь, я увидел, как ее ноздри затрепетали, как у скаковой лошади перед гонкой.
– Не трогайте что? – спокойно спросила она.
– У меня она была сфокусирована на входе, – сказал он. – Теперь надо ее снова фокусировать. Слушайте, зачем трогать мои вещи?
– Он сказал «веб-камера», – говорю я Деборе.
– Камера, – говорит она мне. – Да.
Она повернулась к юному Прекрасному Принцу:
– Она включена?
Прыщавый разинул рот, глядя на нее, все еще концентрируясь на поддержании своего благочестивого гнева.
– Чего?
– Камера. Она работает?
Он фыркнул, потом вытер нос пальцем.
– А что вы думаете, я бы выходил из себя, если бы она не работала? Две сотни баксов. Она полностью рабочая.
Я посмотрел в окно, туда, куда смотрит камера, пока он продолжал монотонно бубнить:
– У меня есть веб-сайт и все такое. Kathouse.com]. Народ может смотреть, когда команда приезжает и когда уезжает.
Дебора подошла ко мне и встала, глядя в окно.
– Она направлена на вход, – сказал я.
– А как же! – сказал наш счастливый приятель. – Как же еще народ на моем веб-сайте увидит команду?
Дебора повернулась и посмотрела на него. Секунд через пять он покраснел и опустил глаза.
– Прошлой ночью камера была включена? – спросила она.
Не поднимая глаз, он пробормотал:
– Конечно. То есть я так думаю.
Дебора посмотрела на меня. Ее компьютерная грамотность ограничивалась умением заполнять стандартизированный протокол службы безопасности движения. Она знала, что я соображаю в этом немного больше.
– Как она у тебя настроена? – обратился я к голове молодого человека. – Изображения архивируются автоматически?
На сей раз он поднял глаза. Я использовал корень «архив» в составе глагола, поэтому все должно быть нормально.
– Ага. Обновляется каждые пятнадцать секунд и записывается на винт. Обычно я стираю их по утрам.
Дебора так вцепилась в мою руку, что я думал, порвет кожу.
– А сегодня утром ты стирал? – спросила она парня. Тот снова посмотрел в сторону.
– Не-а. Вы же, ребята, ввалились, орали и все такое. Я даже не проверил свою электронную почту.
Дебора бросила взгляд на меня.
– Есть! – сказал я.
– Подойди, – сказала она.
– А? – спросил прыщавый.
– Подойди сюда, – повторила Деб, и прыщавый медленно встал – рот открыт, ручонки потирает.
– Чего? – еще раз спросил он.
– Не могли бы вы подойти сюда, сэр? – рявкнула Дебора в настоящей технике копа-ветерана, и прыщавый пришел в движение и, спотыкаясь, подошел. – Не могли бы мы просмотреть изображения прошедшей ночи, пожалуйста?
Он посмотрел на компьютер, потом на нее.
– Зачем?
Ах, эти тайны человеческого сознания.
– Затем, – очень медленно и отчетливо произнесла Дебора, – что я думаю, вы могли запечатлеть изображение убийцы.
Прыщавый уставился на нее, мигая, потом покраснел.
– Ни фига себе! – сказал он.
– Фига тебе, – сказал я ему.
Он уставился на меня, потом на Деб, челюсть его отвисла.
– Кошмар, – выдохнул он. – Без понтов? То есть нет, правда? Я хочу сказать… – Он покраснел еще сильнее.
– Можем мы посмотреть запись? – спросила Деб. Прыщавый простоял еще секунду, потом упал в кресло и дотронулся до мышки. Монитор немедленно ожил, а сам он начал лихорадочно стучать по клавишам и кликать мышкой.
– С какого времени начать?
– Во сколько все уходят? – спросила Дебора. Он пожал плечами:
– Вчера мы были пустые. Все ушли к… часам к восьми.
– Начни с полуночи, – сказал я, и он кивнул.
– О'кей. – Какое-то время он работал молча, потом забормотал: – Давай-давай. В нем всего шестьсот мегов. Апгрейд делать не хотят. Говорят, все нормально, а на самом деле та-а-а-к медленно, так это задолбало, и быстрее не будет… О'кей? – резко оборвал он сам себя.
На мониторе появилось темное изображение: пустая автостоянка под нами.
– Полночь, – сказал прыщавый и уставился в монитор.
Через пятнадцать секунд изображение сменилось точно на такое же.
– Мы будем смотреть одно и то же пять часов подряд? – спросила Дебора.
– Прокрути, – посоветовал я, – пока не появятся фары или что-нибудь движущееся.
– А-атлична, – протянул он.
Прыщавый включил ускоренный прогон, картинки стали сменяться каждую секунду. Вначале они мало чем отличались друг от друга: все та же темная стоянка, один яркий всполох как бы за краем картинки. Примерно через полсотни кадров в поле зрения что-то появилось.
– Грузовик! – произнесла Дебора.
Наш компьютерный фанат покачал головой:
– Охрана.
Через секунду в кадре появилась машина охранников.
Он продолжал прокручивать кадры, картинки менялись, бесконечные и неизменные. Через каждые тридцать или сорок кадров появлялась машина охраны, потом – ничего. Еще несколько минут всего такого, и изображение застыло, потом довольно долго – вообще ничего.
– Труба, – произнес наш новый сальный друг. Дебора одарила его жестким взглядом:
– Камера сломалась?
Он посмотрел на нее, снова покраснел и отвернулся.
– Пижоны-охранники, – пояснил он. – Полные козлы. Каждую ночь типа в три часа? Они паркуются на другой стороне и ложатся спать. – Он показал сменяющиеся картинки на экране монитора – похожие, как близнецы. – Видите? Алло! Мистер безопасность, жлобина! Заработался? Вроде не особо.
Он издал носом влажный и глубокий звук, который, как я понял, должен был изображать смех. Повторил этот звук еще раз и вернулся к прокрутке картинок. И вдруг…
– Стой! – выкрикнул я.
На экране у двери под нами появился фургон. Картинка сменилась, и на следующей у фургона стоял человек.
– Ты можешь увеличить? – спросила Дебора.
– Дай увеличение, – сказал я.
Прыщавый подвинул курсор, выделил темную фигуру на экране и кликнул мышкой. Картинка прыжком приблизилась.
– Хорошего разрешения не получить, – заговорил он, – мало пикселей…
– Заткнись, – сказала Дебора.
Она с таким напряжением смотрела на экран, как будто собиралась его расплавить, впрочем, я сам смотрел точно так же. И догадываюсь почему.
Было темно, и человек все еще стоял слишком далеко, но по нескольким деталям я понял, что есть в нем что-то до странности знакомое; то, как он стоял, замерев в компьютерном изображении, то, как распределял вес на обе ноги, общее впечатление от его профиля. Непонятно и странно, но он как бы с чем-то согласовывался. И как только громкая волна сиплого смеха вырвалась с заднего сиденья моего мозга, до меня дошло, оглушающим аккордом концертного рояля, что на самом деле он ужасно напоминает…
– Декстер?.. – произнесла Дебора каким-то тихим и сдавленным, хриплым голосом.
Да, действительно. Напоминает Декстера.
Глава 23
Уверен, что Дебора отвела юного любителя грязных волос назад в холл, потому что, когда я снова поднял глаза, она стояла передо мной, одна. Несмотря на синий мундир, теперь она совсем не походила на копа. Выглядела Деб озабоченной, как будто не могла решить – кричать или плакать, как мамочка, которая узнала, что такой хороший и любимый сыночек по-крупному подставил ее.
– Ну? – потребовала она, и я согласен – у нее был на то повод.
– Не то чтобы слишком плохо, – сказал я. – А ты? Она пихнула ногой стул. Стул упал.
– Черт возьми, Декстер, брось умничать! Скажи мне что-нибудь. Скажи, что это был не ты! – Я не произнес ни слова. – Ну, тогда скажи мне, что это был ты! Просто скажи что-нибудь! Хоть что-нибудь!
Я покачал головой. По правде, сказать мне было нечего, и я снова покачал головой.
– Я достаточно уверен, что это не я. То есть я не думаю, что это я.
Даже для меня эти слова звучали так, как будто я крепко стою обеими ногами на тропе, ведущей в страну хромых ответов.
– Что это значит – «достаточно уверен»? – продолжала требовать Деб. – Значит ли это, что ты не совсем уверен? Что на записи мог быть ты?
– Ну… – Я выдал поистине блестящий и находчивый ответ. – Может быть. Не знаю.
– А «не знаю» означает, что ты не знаешь, сказать мне или нет, или что ты на самом деле не знаешь, ты ли это на записи?
– Я почти уверен, что это не я, Дебора, – повторил я. – Но я, правда, не знаю наверняка. Похоже на меня, так ведь?
– Черт! – сказала она и еще раз ударила ногой по стулу. Тот с грохотом врезался в стол. – Как ты можешь не знать, черт побери?
– Это довольно сложно объяснить.
– Попробуй!
Я открыл рот и впервые в жизни ничего не смог сказать. Как будто все вокруг не так уж плохо, а вся сообразительность куда-то ушла.
– У меня просто… у меня были эти… сны, но, Деб, я правда не знаю, – запинаясь, пробормотал я.
– Черт! Черт! ЧЕРТ! – С каждым словом Дебора пинала стул.
И очень трудно было не согласиться с ее анализом ситуации.
Все мои глупые мазохистские мечтания повернулись ко мне своим блестящим и насмешливым краем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35