Она никогда не слышала о нем.
Филисити торопливо ей рассказала о нем и потребовала от Эмберли объяснить, кто это сделал.
– Он упал в реку и утонул. Никто его не убивал, – ответил Эмберли.
Филисити сразу же забеспокоилась о Ширли, оставшейся одной в Айви коттедже, а леди Мэтьюс, тут же возразившая, что Ширли именно та симпатичная девушка которая помогла ей поднять пакет с покупками в магазине Ходжсона вчера, заявила, что бедную девочку ни в коем случае нельзя оставлять одну в этом ужасном коттедже.
Эмберли признался, что уже приглашал ее в Грейторн, но она отказалась. Тогда леди Мэтьюс сказала:
– Так, дорогой. Решено. Я только должна взять пальто. Мне совестно гнать тебя опять на улицу, но нет смысла беспокоить Ладлоу так поздно. Филисити, дорогая, приготовь свободную комнату наверху. И лучше предупреди отца. Так неудачно, что он уже ушел спать.
Стало ясно, что леди Мэтьюс решила сама заняться спасением Ширли Браун.
Когда «бентли» во второй раз остановился у белой калитки, леди Мэтьюс вышла из машины и вежливо отказалась от сопровождения племянника. Эмберли предупредил ее, что Ширли Браун довольно упрямая девушка.
– Бедное дитя! – пробормотала тетя снисходительно. В коттедже она пробыла недолго, но вышла, сопровождаемая Ширли, что немало удивило Эмберли. В руках у Ширли был небольшой чемодан. Следом за ней семенил преданный Билл. Ширли казалась на удивление кроткой и не взглянула на Эмберли. Обе дамы сели на заднее сиденье машины, Билл и чемодан оказались на сиденье рядом с Эмберли. Билл, благодарный за возможность прокатиться на машине, лизнул Эмберли в щеку, а затем высунул голову в окно, с удовольствием подставляя морду ветру.
– Остается надеяться, что Вольф закрыт в комнате, – заметил Эмберли, убирая огромную лапу собаки со своей руки.
Билл прижал уши, но явно не разделял надежду Эмберли. Небольшая хорошая схватка, по его мнению, могла прекрасно завершить день.
Так и случилось. Шофер только что привел Вольфа домой с прогулки, когда к дверям дома подъехала машина, и Вольф залаял, приветствуя поздних посетителей. Билл не стал дожидаться, когда откроют дверцу машины. Эмберли не успел схватить его за ошейник, и Билл выскочил. Он понимал, что вторгается во владения Вольфа, но если бы он раньше не схватился с соседским Алсатианом, то этикет заставил бы его удержаться от новой драки. Однако он терпеть не мог оставлять работу незаконченной.
Поднявшийся гвалт вынудил сэра Хамфри выйти из спальни. Он появился как раз в тот момент, когда смог оказаться свидетелем того, как Вольф, с трудом сдерживаемый шофером, в бессильной ярости рычал на соперника. Сэр Хамфри тут же приказал запереть негодного пса и спросил у жены, куда она собирается поместить другую собаку.
Ширли, крепко держа Билла за ошейник, сказала, задыхаясь и стремясь замять неприятный инцидент, что она сожалеет о случившемся. Сэр Хамфри, вспомнив об обязанностях хозяина, взвалил всю вину на Вольфа.
Ширли, все еще тяжело дыша, сказала, что ей хотелось бы оставить Билла при себе.
Взгляд сэра Хамфри на присутствие в доме больших собак был хорошо известен. Он хотел было высказать его и гостье, но жена сказала:
– Конечно, дорогая. Так будет безопаснее. Мы идем наверх. Кто-нибудь должен найти для собаки плед. Фрэнк, ты лучше всех умеешь находить вещи. Найди плед или подстилку. Поищи в дубовом комоде.
Она повела Ширли наверх, оставив мужа молча переживать свое возмущение. Когда она вновь спустилась вниз, он не преминул высказать ей свое недовольство происходящим. Все виноваты в этом, особенно Фрэнк, который упорно вмешивается в то, что его не касается. И вот что из этого получается – собака в спальне. Никто и не подумал посоветоваться с ним до того, как привезли в дом эту девушку. Если бы его спросили, то он бы непременно воспротивился их планам. О девушке они ничего не знают, и хотя он сочувствует ей, но не понимает, почему жена решила, что это ее обязанность – заниматься чужими делами.
Леди Мэтьюс, спокойно выслушав его суровый выговор, похлопала мужа по руке:
– Ужасно, дорогой. Но не могла же я позволить ей остаться одной в коттедже на всю ночь.
– И все-таки я не понимаю, какое нам до этого дело, – несколько смягчившись, сказал сэр Хамфри,
– Никакого, дорогой. Но у нее нет друзей, такая неопытная и очень симпатичная девушка, я в этом уверена. Она мне кого-то напоминает, хотя не знаю, кого именно.
– Хотел бы я встретить человека, который не напоминал бы тебе кого-нибудь, Марион, – сказал сэр Хамфри. – Я иду спать и доверяю тебе предупредить ее, чтобы она не позволяла собаке забираться на мебель.
На следующее утро любезность вернулась к нему, и он настолько смягчился, что предложил Ширли пожить в Грейторне, пока не кончится расследование, после которого, как он предполагал, она захочет вернуться в Лондон. Он даже сказал, что бультерьеры – воспитанные собаки, и дал Биллу кусочек печенки, который тот проглотил без колебаний.
Ширли, однако, отказалась от приглашения. Под глазами у нее залегли тени, свидетельствовавшие о бессонной ночи, и она казалась притихшей. Леди Мэтьюс не стала ее уговаривать и дала понять мужу, чтобы он не настаивал.
– Лучше предоставить человеку делать то, что он хочет, – сказала она. – Кто-то должен позвонить и заказать для вас комнату в «Голове кабана», дорогая.
Не успели они выйти из-за стола после завтрака, как появился Дженкинс и доложил, что в библиотеке находится мистер Фонтейн, который желает поговорить с мистером Эмберли.
Это известие несколько испортило хорошее настроение сэра Хамфри. Он недоброжелательно относился к тем, кто являлся с визитом в неурочный час, а сейчас он к тому же вспомнил об ужасном событии, которое должно было произойти в тот день. Намечался званый обед.
– Зная, что Фонтейны и этот глупый молодой человек, что живет у них, придут к нам вечером, никак не возьму в толк, что за надобность являться сюда в десять утра, – сказал он и укоризненно посмотрел на своего племянника.
Фрэнк с усмешкой ответил:
– Знаю, дядя, знаю. В этом моя вина. И званый обед – моя вина,
Не дав дяде ответить, он вышел, чтобы принять Фонтейна.
Фонтейн стоял у окна в библиотеке, глядя во двор. Когда Эмберли вошел, он обернулся и, протягивая руку, направился к нему. На его лице было выражение глубокой тревоги. Он заговорил сразу о цели визита.
– Я пришел, чтобы поговорить с вами о несчастье, случившемся прошлой ночью. Я узнал о нем, вернувшись из города.
– Вы имеете в виду Марка Брауна, утонувшего в реке? – спросил Эмберли. – По меньшей мере полдеревни знало, что что-то подобное произойдет.
– Но ведь за ним следили, не так ли?
– Да. Но, видимо, не так пристально, раз это случилось.
Фонтейн посмотрел на него с любопытством.
– Что ж, раз бедный парень умер, я бы хотел, чтобы вы сказали мне, почему вам потребовалось за ним следить. Я до сих пор не могу этого понять. Вы считаете, что он имел отношение к убийству Даусона?
– Когда человек, пусть даже пьяный, врывается в незнакомый дом и угрожает пистолетом, то всегда благоразумно держать его в поле зрения. – сказал Эмберли.
– Понимаю. – Фонтейн засмеялся. – А я-то подумал, что вы подозревали какой-то темный заговор! – Он нахмурился и продолжал: – Послушайте, вообще-то я пришел, чтобы спросить вас о причастности Коллинза к этому делу. Естественно, он немного волнуется, потому что вбил себе в голову, что полиция подозревает, будто он столкнул Брауна в воду.
– О, я так не думаю! – ответил Эмберли.
– Ну, я рад в таком случае. А то ведь это полный абсурд. Зачем ему было толкать парня в реку? Он говорит, что сам прыгнул в воду, чтобы вытащить его. Надеюсь, это правда?
– Я не был при этом, – сказал Эмберли. – Но звучит правдиво на первый взгляд.
Фонтейн снова нахмурился.
– Хотел бы, чтобы вы были откровенны со мной, – сказал он с некоторым оттенком раздражения в голосе. – Коллинз служит у меня, и я считаю, у меня есть право все знать. Подумайте, вначале убили моего дворецкого, затем лакея подозревают в том, что он столкнул совершенно незнакомого человека в реку. Это правда, что он пытался спасти ему жизнь? Конечно, я знаю, что не всегда можно верить в то, что говорят слуги, но он едва ли мог все сочинить, не так ли?
– Едва ли, – согласился Эмберли. – Никто не отрицает, что он вытащил тело на берег и пытался делать искусственное дыхание.
– Рад слышать это, – сказал Фонтейн с облегчением. – Должен сказать, загадочных преступлений, связанных с моим домом, и так достаточно. Это ужасно неприятно. Но я бы хотел знать все факты в совокупности. Что заставляет Коллинза думать, что полиция подозревает его? Мне кажется, это так глупо.У него, представляется, не было причины убивать Брауна, или была?
– Ничего об этом не знаю, – ответил Эмберли. – Возможно, в полиции считают, что его присутствие на месте случившегося недостаточно убедительно было объяснено.
Об этой стороне дела, казалось, Фонтейн не подумал. Он сказал:
– Да, теперь и я озадачен, почему он оказался там. Я забыл спросить у него.
Не вдаваясь в подробности, Эмберли пересказал показания Коллинза. Фонтейн слушал его, насупив брови, и под конец заметил, что все звучит так несерьезно, что едва ли может быть правдой. Его не удивляет, что полиции показался рассказ Коллинза сомнительным.
– Лично я не удивлюсь, если за этим что-то еще скрывается, – сказал он. – Вы знаете, каковы слуги. Всегда что-то держат в тайне. Но я не думаю, что между ним и Брауном что-то было. Скорее всего, он поссорился с Брауном в «Голубом драконе» как-то вечером, а теперь не хочет в этом признаться. А когда Браун пришел в особняк посчитаться с ним, он испугался и решил помириться с парнем.
– Да, – задумчиво сказал Эмберли. – Неплохое объяснение.
Казалось, Фонтейн остался доволен.
– Оно мне кажется более подходящим, – сказал он. – Но почему полиция думает, что он столкнул Брауна, когда известно, что он вытащил его? Не могу понять.
Эмберли стоял, разглядывая ногти на своих руках.
– Видите ли, – произнес он медленно, – человек способен одновременно совершить и то, и другое. Если он достаточно умен.
– Бог мой! – сказал Фонтейн озадаченно. – Какая страшная мысль! Нет, Эмберли, действительно, это уж слишком! Ей-Богу, от ваших слов кровь холодеет!
Эмберли поднял удивленно брови:
– Простите, если затронул вашу чувствительность, но, без сомнения, я так представляю дело.
– Невероятно ужасно! – сказал Фонтейн. Он посмотрел на часы. – Я лучше пойду. Кстати, как его сестра? Джоан говорила, что у него есть сестра. Ужасная трагедия для бедной девушки.
– Да, – сказал Эмберли. – В данный момент она находится у нас. Моя тетя привезла ее вчера.
– Что за добрая душа эта леди Мэтьюс! – сказал Фонтейн. – Я бы назвал ее истинной самаритянкой. Надеюсь, девушка останется у вас до окончания расследования?
– Она не может уехать в Лондон до его окончания. Моей тете хотелось бы оставить ее здесь, но, к сожалению, она не хочет. Независимая женщина. Мы увидим вас на званом обеде сегодня вечером?
– Да, конечно. Ждем его с нетерпением, – сказал Фонтейн и распрощался.
ГЛАВА Х
Именно мистер Эмберли заказал комнату для Ширли в «Голове кабана», и именно мистер Эмберли вызвался отвезти ее туда. Она старалась избегать его и поэтому предпочла бы услуги Ладдоу, но в присутствии леди Мэтьюс и Филисити не могла заявить открыто. Она уже по достоинству оценила характер мистера Эмберли и чувствовала, что ее деликатный намек ничуть не подействовал на него.
Ее уговорили остаться в «Грейторне» на ленч, но сразу после него она решила уехать. Когда она благодарила леди Мэтьюс за доброту, то показалась Эмберли совершенно изменившимся созданием. Впервые в ее голосе он услышал теплоту и увидел, как ее прекрасные глаза блестят от нескрываемых слез.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Филисити торопливо ей рассказала о нем и потребовала от Эмберли объяснить, кто это сделал.
– Он упал в реку и утонул. Никто его не убивал, – ответил Эмберли.
Филисити сразу же забеспокоилась о Ширли, оставшейся одной в Айви коттедже, а леди Мэтьюс, тут же возразившая, что Ширли именно та симпатичная девушка которая помогла ей поднять пакет с покупками в магазине Ходжсона вчера, заявила, что бедную девочку ни в коем случае нельзя оставлять одну в этом ужасном коттедже.
Эмберли признался, что уже приглашал ее в Грейторн, но она отказалась. Тогда леди Мэтьюс сказала:
– Так, дорогой. Решено. Я только должна взять пальто. Мне совестно гнать тебя опять на улицу, но нет смысла беспокоить Ладлоу так поздно. Филисити, дорогая, приготовь свободную комнату наверху. И лучше предупреди отца. Так неудачно, что он уже ушел спать.
Стало ясно, что леди Мэтьюс решила сама заняться спасением Ширли Браун.
Когда «бентли» во второй раз остановился у белой калитки, леди Мэтьюс вышла из машины и вежливо отказалась от сопровождения племянника. Эмберли предупредил ее, что Ширли Браун довольно упрямая девушка.
– Бедное дитя! – пробормотала тетя снисходительно. В коттедже она пробыла недолго, но вышла, сопровождаемая Ширли, что немало удивило Эмберли. В руках у Ширли был небольшой чемодан. Следом за ней семенил преданный Билл. Ширли казалась на удивление кроткой и не взглянула на Эмберли. Обе дамы сели на заднее сиденье машины, Билл и чемодан оказались на сиденье рядом с Эмберли. Билл, благодарный за возможность прокатиться на машине, лизнул Эмберли в щеку, а затем высунул голову в окно, с удовольствием подставляя морду ветру.
– Остается надеяться, что Вольф закрыт в комнате, – заметил Эмберли, убирая огромную лапу собаки со своей руки.
Билл прижал уши, но явно не разделял надежду Эмберли. Небольшая хорошая схватка, по его мнению, могла прекрасно завершить день.
Так и случилось. Шофер только что привел Вольфа домой с прогулки, когда к дверям дома подъехала машина, и Вольф залаял, приветствуя поздних посетителей. Билл не стал дожидаться, когда откроют дверцу машины. Эмберли не успел схватить его за ошейник, и Билл выскочил. Он понимал, что вторгается во владения Вольфа, но если бы он раньше не схватился с соседским Алсатианом, то этикет заставил бы его удержаться от новой драки. Однако он терпеть не мог оставлять работу незаконченной.
Поднявшийся гвалт вынудил сэра Хамфри выйти из спальни. Он появился как раз в тот момент, когда смог оказаться свидетелем того, как Вольф, с трудом сдерживаемый шофером, в бессильной ярости рычал на соперника. Сэр Хамфри тут же приказал запереть негодного пса и спросил у жены, куда она собирается поместить другую собаку.
Ширли, крепко держа Билла за ошейник, сказала, задыхаясь и стремясь замять неприятный инцидент, что она сожалеет о случившемся. Сэр Хамфри, вспомнив об обязанностях хозяина, взвалил всю вину на Вольфа.
Ширли, все еще тяжело дыша, сказала, что ей хотелось бы оставить Билла при себе.
Взгляд сэра Хамфри на присутствие в доме больших собак был хорошо известен. Он хотел было высказать его и гостье, но жена сказала:
– Конечно, дорогая. Так будет безопаснее. Мы идем наверх. Кто-нибудь должен найти для собаки плед. Фрэнк, ты лучше всех умеешь находить вещи. Найди плед или подстилку. Поищи в дубовом комоде.
Она повела Ширли наверх, оставив мужа молча переживать свое возмущение. Когда она вновь спустилась вниз, он не преминул высказать ей свое недовольство происходящим. Все виноваты в этом, особенно Фрэнк, который упорно вмешивается в то, что его не касается. И вот что из этого получается – собака в спальне. Никто и не подумал посоветоваться с ним до того, как привезли в дом эту девушку. Если бы его спросили, то он бы непременно воспротивился их планам. О девушке они ничего не знают, и хотя он сочувствует ей, но не понимает, почему жена решила, что это ее обязанность – заниматься чужими делами.
Леди Мэтьюс, спокойно выслушав его суровый выговор, похлопала мужа по руке:
– Ужасно, дорогой. Но не могла же я позволить ей остаться одной в коттедже на всю ночь.
– И все-таки я не понимаю, какое нам до этого дело, – несколько смягчившись, сказал сэр Хамфри,
– Никакого, дорогой. Но у нее нет друзей, такая неопытная и очень симпатичная девушка, я в этом уверена. Она мне кого-то напоминает, хотя не знаю, кого именно.
– Хотел бы я встретить человека, который не напоминал бы тебе кого-нибудь, Марион, – сказал сэр Хамфри. – Я иду спать и доверяю тебе предупредить ее, чтобы она не позволяла собаке забираться на мебель.
На следующее утро любезность вернулась к нему, и он настолько смягчился, что предложил Ширли пожить в Грейторне, пока не кончится расследование, после которого, как он предполагал, она захочет вернуться в Лондон. Он даже сказал, что бультерьеры – воспитанные собаки, и дал Биллу кусочек печенки, который тот проглотил без колебаний.
Ширли, однако, отказалась от приглашения. Под глазами у нее залегли тени, свидетельствовавшие о бессонной ночи, и она казалась притихшей. Леди Мэтьюс не стала ее уговаривать и дала понять мужу, чтобы он не настаивал.
– Лучше предоставить человеку делать то, что он хочет, – сказала она. – Кто-то должен позвонить и заказать для вас комнату в «Голове кабана», дорогая.
Не успели они выйти из-за стола после завтрака, как появился Дженкинс и доложил, что в библиотеке находится мистер Фонтейн, который желает поговорить с мистером Эмберли.
Это известие несколько испортило хорошее настроение сэра Хамфри. Он недоброжелательно относился к тем, кто являлся с визитом в неурочный час, а сейчас он к тому же вспомнил об ужасном событии, которое должно было произойти в тот день. Намечался званый обед.
– Зная, что Фонтейны и этот глупый молодой человек, что живет у них, придут к нам вечером, никак не возьму в толк, что за надобность являться сюда в десять утра, – сказал он и укоризненно посмотрел на своего племянника.
Фрэнк с усмешкой ответил:
– Знаю, дядя, знаю. В этом моя вина. И званый обед – моя вина,
Не дав дяде ответить, он вышел, чтобы принять Фонтейна.
Фонтейн стоял у окна в библиотеке, глядя во двор. Когда Эмберли вошел, он обернулся и, протягивая руку, направился к нему. На его лице было выражение глубокой тревоги. Он заговорил сразу о цели визита.
– Я пришел, чтобы поговорить с вами о несчастье, случившемся прошлой ночью. Я узнал о нем, вернувшись из города.
– Вы имеете в виду Марка Брауна, утонувшего в реке? – спросил Эмберли. – По меньшей мере полдеревни знало, что что-то подобное произойдет.
– Но ведь за ним следили, не так ли?
– Да. Но, видимо, не так пристально, раз это случилось.
Фонтейн посмотрел на него с любопытством.
– Что ж, раз бедный парень умер, я бы хотел, чтобы вы сказали мне, почему вам потребовалось за ним следить. Я до сих пор не могу этого понять. Вы считаете, что он имел отношение к убийству Даусона?
– Когда человек, пусть даже пьяный, врывается в незнакомый дом и угрожает пистолетом, то всегда благоразумно держать его в поле зрения. – сказал Эмберли.
– Понимаю. – Фонтейн засмеялся. – А я-то подумал, что вы подозревали какой-то темный заговор! – Он нахмурился и продолжал: – Послушайте, вообще-то я пришел, чтобы спросить вас о причастности Коллинза к этому делу. Естественно, он немного волнуется, потому что вбил себе в голову, что полиция подозревает, будто он столкнул Брауна в воду.
– О, я так не думаю! – ответил Эмберли.
– Ну, я рад в таком случае. А то ведь это полный абсурд. Зачем ему было толкать парня в реку? Он говорит, что сам прыгнул в воду, чтобы вытащить его. Надеюсь, это правда?
– Я не был при этом, – сказал Эмберли. – Но звучит правдиво на первый взгляд.
Фонтейн снова нахмурился.
– Хотел бы, чтобы вы были откровенны со мной, – сказал он с некоторым оттенком раздражения в голосе. – Коллинз служит у меня, и я считаю, у меня есть право все знать. Подумайте, вначале убили моего дворецкого, затем лакея подозревают в том, что он столкнул совершенно незнакомого человека в реку. Это правда, что он пытался спасти ему жизнь? Конечно, я знаю, что не всегда можно верить в то, что говорят слуги, но он едва ли мог все сочинить, не так ли?
– Едва ли, – согласился Эмберли. – Никто не отрицает, что он вытащил тело на берег и пытался делать искусственное дыхание.
– Рад слышать это, – сказал Фонтейн с облегчением. – Должен сказать, загадочных преступлений, связанных с моим домом, и так достаточно. Это ужасно неприятно. Но я бы хотел знать все факты в совокупности. Что заставляет Коллинза думать, что полиция подозревает его? Мне кажется, это так глупо.У него, представляется, не было причины убивать Брауна, или была?
– Ничего об этом не знаю, – ответил Эмберли. – Возможно, в полиции считают, что его присутствие на месте случившегося недостаточно убедительно было объяснено.
Об этой стороне дела, казалось, Фонтейн не подумал. Он сказал:
– Да, теперь и я озадачен, почему он оказался там. Я забыл спросить у него.
Не вдаваясь в подробности, Эмберли пересказал показания Коллинза. Фонтейн слушал его, насупив брови, и под конец заметил, что все звучит так несерьезно, что едва ли может быть правдой. Его не удивляет, что полиции показался рассказ Коллинза сомнительным.
– Лично я не удивлюсь, если за этим что-то еще скрывается, – сказал он. – Вы знаете, каковы слуги. Всегда что-то держат в тайне. Но я не думаю, что между ним и Брауном что-то было. Скорее всего, он поссорился с Брауном в «Голубом драконе» как-то вечером, а теперь не хочет в этом признаться. А когда Браун пришел в особняк посчитаться с ним, он испугался и решил помириться с парнем.
– Да, – задумчиво сказал Эмберли. – Неплохое объяснение.
Казалось, Фонтейн остался доволен.
– Оно мне кажется более подходящим, – сказал он. – Но почему полиция думает, что он столкнул Брауна, когда известно, что он вытащил его? Не могу понять.
Эмберли стоял, разглядывая ногти на своих руках.
– Видите ли, – произнес он медленно, – человек способен одновременно совершить и то, и другое. Если он достаточно умен.
– Бог мой! – сказал Фонтейн озадаченно. – Какая страшная мысль! Нет, Эмберли, действительно, это уж слишком! Ей-Богу, от ваших слов кровь холодеет!
Эмберли поднял удивленно брови:
– Простите, если затронул вашу чувствительность, но, без сомнения, я так представляю дело.
– Невероятно ужасно! – сказал Фонтейн. Он посмотрел на часы. – Я лучше пойду. Кстати, как его сестра? Джоан говорила, что у него есть сестра. Ужасная трагедия для бедной девушки.
– Да, – сказал Эмберли. – В данный момент она находится у нас. Моя тетя привезла ее вчера.
– Что за добрая душа эта леди Мэтьюс! – сказал Фонтейн. – Я бы назвал ее истинной самаритянкой. Надеюсь, девушка останется у вас до окончания расследования?
– Она не может уехать в Лондон до его окончания. Моей тете хотелось бы оставить ее здесь, но, к сожалению, она не хочет. Независимая женщина. Мы увидим вас на званом обеде сегодня вечером?
– Да, конечно. Ждем его с нетерпением, – сказал Фонтейн и распрощался.
ГЛАВА Х
Именно мистер Эмберли заказал комнату для Ширли в «Голове кабана», и именно мистер Эмберли вызвался отвезти ее туда. Она старалась избегать его и поэтому предпочла бы услуги Ладдоу, но в присутствии леди Мэтьюс и Филисити не могла заявить открыто. Она уже по достоинству оценила характер мистера Эмберли и чувствовала, что ее деликатный намек ничуть не подействовал на него.
Ее уговорили остаться в «Грейторне» на ленч, но сразу после него она решила уехать. Когда она благодарила леди Мэтьюс за доброту, то показалась Эмберли совершенно изменившимся созданием. Впервые в ее голосе он услышал теплоту и увидел, как ее прекрасные глаза блестят от нескрываемых слез.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40