Странная вещь, сэр, но как только он услышал это, он даже вздохнул, как бы с облегчением. Потом сказал, и это меня очень удивило, что он рад. «Я никогда не хотел ничего подобного делать, – сказал он. – Меня вынудили. Я прошел через ад». Затем он сказал: «Я пойду с вами. Я чертовски рад, что все кончилось». Прошу прощения, моя леди, это он так сказал. Еще он сказал: «Я хочу кое-что взять с собой» и пошел к письменному столу. Конечно, я не должен был ничего говорить, тем более в присутствии инспектора, но я не мог сдержаться. «Стойте на месте! – сказал я ему. – Мы дадим вам все, что хотите». И будь я проклят, если инспектор, только для того, чтобы поставить меня на место, не сказал ему, что он может взять, что он хочет, если это находится в пределах комнаты. А мне сказал, что я должен заниматься своим делом, а не учить его, как надо ему делать его дело. И все это в присутствии двух констеблей, о чем он очень пожалеет, когда об этом узнает главный констебль при расследовании случившегося.
Так вот, он позволил Фонтейну подойти к письменному столу. Любой дурак мог бы ему сказать, что может произойти. Тот открыл ящик, и не успели мы пикнуть, как он вытащил наган и выстрелил себе в голову.
– А Джоан, – сказал Коркрэн, – стояла в дверях.
– Мне жаль ее, – сказал Эмберли.
– И мне тоже, – сказала Ширли. – Я знаю, что Джоан не имеет к этому никакого отношения. Мне бы не хотелось, чтобы она страдала из-за этого.
– Ну, если на то пошло, – сказал Энтони доверительно, – не думаю, что все как-то на нее повлияет, если не считать этой ужасной сцены. То есть я хочу сказать, ведь он не был ее кровным братом, а она никогда не скрывала тот факт, что они не ладили между собой. Она, конечно, в шоке и все такое, но все пройдет, как только я увезу ее из особняка, – спохватившись, он добавил: – Да, вот что. Полагаю, поместье принадлежит теперь вам?
Ширли, чувствуя себя не совсем удобно, сказала, что по-видимому принадлежит. Мистер Коркрэн повеселел.
– Что ж, это уже кое-что, – сказал он. – Правда, я его терпеть не могу. Но оно довольно красивое. Но вот что я понять никак не в силах. Зачем убили Даусона и Коллинза? Какое они имели к этому отношение? Ну же, сержант! Расскажите. Кажется, вы все знаете. Откройте секрет.
Сержант сказал, что это лучше услышать от мистера Эмберли. Мистер Эмберли, с непривычной вежливостью, попросил сержанта не быть таким скромником. Сержант кашлянул и бросил на него укоряющий взгляд.
– Плохой я рассказчик, сэр. К тому же я не удивлюсь, если есть детали, которых я не знаю.
– Фрэнк должен нам рассказать, – констатировала леди Мэтьюс. – Кто-нибудь, дайте мистеру Коркрэну выпить. И сержанту тоже. Или вы не можете?
Сержант поколебался, но сказал, что вполне может нарушить правило, учитывая, что он, честно говоря, не на службе и после шести часов волен делать все, что ему угодно.
Эмберли прислонился к каминной доске и посмотрел на Ширли, сидевшую на диване рядом с леди Мэтьюс.
– Не думаю, что могу рассказать всю историю, – сказал он. – Есть вещи, которые сержанту не следовало бы знать. Или моему дяде, если на то пошло.
– Дорогой Фрэнк, умоляю, не глупи! – сказал сэр Хамфри раздраженно. – Почему нам нельзя услышать всю историю? Все равно все выйдет наружу.
– Не выйдет, пока я не посчитаю необходимым, – ответил Эмберли. – Чтобы все стало ясно, мне придется признаться в некоторых противоправных поступках, которые наверняка вынудят сержанта произвести еще два ареста. Сержант улыбнулся:
– Вы все шутите, сэр. Не знаю, что вы сделали, но я всегда говорил и готов повторять, что вы нагнали страху на преступника.
– Хм! – сказал мистер Эмберли.
Сержант, который к этому времени скорее сам бы пошел на преступление, чем остаться в неведении, напомнил, что он не на службе.
– Что бы вы сейчас ни сказали, это останется между нами, сэр, – заверил он.
– Очень хорошо, – сказал Эмберли.
Он взял трубку и сделал несколько затяжек.
– Начну все с самого начала. – Он вынул из кармана склеенные половинки завещания и прочел дату. – Это было одиннадцатого января два с половиной года назад, когда Джаспер Фонтейн составил новое завещание. Вот оно. Оно написано от руки им самим на листе бумаги и подписано дворецким Даусоном и лакеем Коллинзом в качестве свидетелей. Завещание составлено в пользу его внука Марка, а в случае отсутствия оного в пользу его внучки Ширли. Из чего я сделал вывод, что он незадолго до этого узнал о их существовании. А может быть, передумал. Но это не существенно. Он оставил Марку большое состояние и десять тысяч фунтов своему племяннику Бэзилу, который в соответствии со старым завещанием наследовал все имущество. Я также узнал, что он умер спустя пять дней, следовательно, нотариус этот документ не подписывал.
Что дальше произошло с завещанием, я не знаю, но то, что два свидетеля завладели им после смерти Фонтейна, неоспоримо. Разорвали ли они его пополам тогда же или позже, я опять таки не знаю. Так или иначе, но это было сделано, и лакей получил одну половину, а дворецкий вторую. Бэзил Фонтейн вступил во владение наследством в соответствии со старым завещанием, а два мерзавца затеяли его шантажировать, постоянно держа его в страхе возможностью обнародовать более позднее завещание. – Он пометил и снова посмотрел на Ширли. – Может быть, ты расскажешь, почему Даусон решил обратиться к вам?
– Думаю, он боялся Коллинза, – ответила Ширли. – Коллинз хотел получить его половину завещания. Даусон производил впечатление трусливого человека, но не способного на шантаж. Не знаю, как он узнал о нас и отыскал, – она покраснела. – Понимаете, мой отец… не был уважаемым человеком. Когда он умер, мама уехала из Иоганнесбурга и взяла фамилию Браун. Марк и я после ее смерти сохранили эту фамилию и вернулись в Англию Браунами. Своей настоящей фамилией мне нечего было гордиться, а Марку было все равно. Несмотря на это, Даусон разыскал нас и написал Марку. Это было очень загадочное письмо, намекающее на существование завещания в пользу Марка и предостерегающее о разного рода опасностях. Сейчас оно находится в моем банке. Я подумала, что лучше будет сохранить его. Марк воспринял это письмо как розыгрыш. Я – нет. Я поехала в Аппер Неттлфоулд, чтобы снять квартиру. Тогда сдавали в наем Айви коттедж, и мы переехали туда. Коттедж мне больше подходил из-за… из-за привычек Марка. Я заставила Марка написать Даусону о том, что он хочет с ним встретиться. Это напугало Даусона. Он не хотел, чтобы мы оказались в Аппер Неттлфоулде, поскольку это очень опасно. Однажды он пришел в коттедж, но так боялся, что его увидят, что больше уже не приходил. Он рассказал нам все о завещании, о чем вы слышали от Фрэнка. Он хотел уехать и не связываться больше с этим делом. Не думаю, что он боялся полиции больше, чем Коллинза. Он преложил нам продать свою половину. – Она замолчала и посмотрела на сержанта. – Конечно, я понимаю, что нарушила закон, вступив с ним в переговоры, но я не могла передать это дело в руки полиции не только потому, что завещание было порвано пополам, но и потому, что, узнай Коллинз, что им интересуется полиция, он немедленно уничтожил бы свою половину.
– Очень щекотливый вопрос, – согласился сержант, который с изумлением вслушивался в каждое слово.
– Беда в том, – продолжила Ширли, – что Даусон хотел получить за нее непомерную сумму, которую мы, естественно, не могли ему дать, пока наследство не перешло к нам. Это был тупик, но в конце концов мы пришли к компромиссу, и Даусон, как я думаю, главным образом, потому, что боялся, что мы обратимся в полицию, если он не сдержит слово, согласился отдать свою половину как бы в кредит нам. Он должен был встретить Марка на Питтингли-роуд в свой выходной вечер и передать ему половину завещания – мне тогда казалось, что лучше иметь половину завещания, чем ничего – а Марк, в свою очередь, должен был дать ему чек на пять тысяч фунтов.
– Подождите минуту, мисс! Ваш брат присутствовал, когда Даусона убили? – спросил сержант.
– Вы не на службе, сержант, – вмешался Эмберли. – Теперь мы подошли к моему противоречащему закону поступку. Вы помните, что я как-то говорил вам, что я не на вашей стороне?
– Как же, помню, сэр, – сказал сержант, вытаращив глаза.
– Я сообщил вам, – продолжал Эмберли, – что обнаружил тело убитого человека в салоне «остина-семь» на Питтингли-роуд. Но я не сказал, что рядом с машиной на дороге стояла мисс Ширли Фонтейн. У сержанта отвисла челюсть.
– Сокрытие важного свидетельства, мистер Эмберли, сэр!
– Совершенно верно. Но Фрейзер, вероятно, отправил бы ее на виселицу, сообщи я об этом. Теперь вы понимаете, почему это темное убийство так заинтересовало меня. Даусон был жив, когда ты его нашла, не так ли, Ширли?
– Чуть жив. Но узнал меня. Он не взял с собой половину завещания. Не знаю почему. Возможно, потому, что хотел вытянуть из нас больше денег. Он только успел сказать, где спрятал эту половину. Затем появился ты.
– Вы хотите сказать, сэр, – сказал сержант, – что вы знали о завещании и всем остальном с самого начала и молчали?
– Нс совсем так. Я ничего не знал. Но заинтересовался. Единственное, что я знал наверняка, что убийство было совершено с целью ограбления. Когда я выяснил, кто такой Даусон, то пришел к выводу, что убийство совершено не из-за денег, которые у него были, и не из-за какой-то ценности, потому что из особняка ничего не пропало, а, возможно, из-за документа. Я познакомился с Бэзилом Фонтейном. Во время моего первого визита в особняк у меня сразу же возникли подозрения в отношении Коллинза. Уж очень ему хотелось узнать, о чем я буду говорить. Что между ним и Фонтейном существует связь, я тогда же убедился, но понятия не имел, в чем она заключается. Фонтейн знал, что Коллинз подслушивает за дверью, и не хотел, чтобы мы догадались об этом. Этот факт мне показался достойным внимания, и я запомнил его, как и то, что алиби Коллинза основано только на словах Фонтейна. Мне очень захотелось узнать о нем какие-либо необычные детали. До того, как я с ним столкнулся по делу об убийстве, ты, тетя Марион, призналась, что недолюбливаешь его. Я с большим уважением отношусь к твоей интуиции. Ты, Филисити, сказала, что он всегда ворчит из-за денег, что устроил скандал по поводу цены платья Джоан для маскарада. Когда же я встретился с ним, то увидел, что эти факты не вязались с его явно благородной, но довольно экстравагантной натурой. Он принадлежал к тому типу людей, что любят тратить деньги. Но все говорило о том, что он был в стесненных обстоятельствах. Почему? Его состояние было значительным, и ты, Энтони, сообщил мне, что он не любит излишеств. Ты описал его довольно точно как большого любителя спорта. Ты также рассказал, что хотя он и Джоан не очень ладили, но до получения наследства дяди они жили более или менее дружно.
– Сдается мне, что я наговорил тебе слишком много, – заметил Энтони.
– Это так. Именно от тебя я узнал о его пристрастии к морю. Ты описал мне его бунгало в Литтлхейвене и его суперсовременную моторную лодку, которая способна пересечь Ла-Манш. В то время это мало что значило для меня. Но позже пригодилось. Ты также рассказал, что он просил тебя пожить какое-то время в особняке, что объяснялось, как ты думал, его страхом. Он не хотел оставаться один в доме. Возможно, это исходило от его несомненно общительной натуры. Но с другой стороны, это выглядело так, словно присутствие гостей служило для него защитой. Так это и было. Пока ты и Джоан жили в особняке, Коллинз вынужден был соблюдать осторожность. Фонтейн начинал побаиваться его. Он знал, что Коллинз убил Даусона, но не осмеливался выдать его полиции из-за страха, что Коллинз ответит ударом на удар – сообщит о последнем завещании дяди, которым, как Фонтейн думал, владеет Коллинз. Я уверен, что в то время он не избавился от Коллинза потому, что испытывал искренний ужас перед смертью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Так вот, он позволил Фонтейну подойти к письменному столу. Любой дурак мог бы ему сказать, что может произойти. Тот открыл ящик, и не успели мы пикнуть, как он вытащил наган и выстрелил себе в голову.
– А Джоан, – сказал Коркрэн, – стояла в дверях.
– Мне жаль ее, – сказал Эмберли.
– И мне тоже, – сказала Ширли. – Я знаю, что Джоан не имеет к этому никакого отношения. Мне бы не хотелось, чтобы она страдала из-за этого.
– Ну, если на то пошло, – сказал Энтони доверительно, – не думаю, что все как-то на нее повлияет, если не считать этой ужасной сцены. То есть я хочу сказать, ведь он не был ее кровным братом, а она никогда не скрывала тот факт, что они не ладили между собой. Она, конечно, в шоке и все такое, но все пройдет, как только я увезу ее из особняка, – спохватившись, он добавил: – Да, вот что. Полагаю, поместье принадлежит теперь вам?
Ширли, чувствуя себя не совсем удобно, сказала, что по-видимому принадлежит. Мистер Коркрэн повеселел.
– Что ж, это уже кое-что, – сказал он. – Правда, я его терпеть не могу. Но оно довольно красивое. Но вот что я понять никак не в силах. Зачем убили Даусона и Коллинза? Какое они имели к этому отношение? Ну же, сержант! Расскажите. Кажется, вы все знаете. Откройте секрет.
Сержант сказал, что это лучше услышать от мистера Эмберли. Мистер Эмберли, с непривычной вежливостью, попросил сержанта не быть таким скромником. Сержант кашлянул и бросил на него укоряющий взгляд.
– Плохой я рассказчик, сэр. К тому же я не удивлюсь, если есть детали, которых я не знаю.
– Фрэнк должен нам рассказать, – констатировала леди Мэтьюс. – Кто-нибудь, дайте мистеру Коркрэну выпить. И сержанту тоже. Или вы не можете?
Сержант поколебался, но сказал, что вполне может нарушить правило, учитывая, что он, честно говоря, не на службе и после шести часов волен делать все, что ему угодно.
Эмберли прислонился к каминной доске и посмотрел на Ширли, сидевшую на диване рядом с леди Мэтьюс.
– Не думаю, что могу рассказать всю историю, – сказал он. – Есть вещи, которые сержанту не следовало бы знать. Или моему дяде, если на то пошло.
– Дорогой Фрэнк, умоляю, не глупи! – сказал сэр Хамфри раздраженно. – Почему нам нельзя услышать всю историю? Все равно все выйдет наружу.
– Не выйдет, пока я не посчитаю необходимым, – ответил Эмберли. – Чтобы все стало ясно, мне придется признаться в некоторых противоправных поступках, которые наверняка вынудят сержанта произвести еще два ареста. Сержант улыбнулся:
– Вы все шутите, сэр. Не знаю, что вы сделали, но я всегда говорил и готов повторять, что вы нагнали страху на преступника.
– Хм! – сказал мистер Эмберли.
Сержант, который к этому времени скорее сам бы пошел на преступление, чем остаться в неведении, напомнил, что он не на службе.
– Что бы вы сейчас ни сказали, это останется между нами, сэр, – заверил он.
– Очень хорошо, – сказал Эмберли.
Он взял трубку и сделал несколько затяжек.
– Начну все с самого начала. – Он вынул из кармана склеенные половинки завещания и прочел дату. – Это было одиннадцатого января два с половиной года назад, когда Джаспер Фонтейн составил новое завещание. Вот оно. Оно написано от руки им самим на листе бумаги и подписано дворецким Даусоном и лакеем Коллинзом в качестве свидетелей. Завещание составлено в пользу его внука Марка, а в случае отсутствия оного в пользу его внучки Ширли. Из чего я сделал вывод, что он незадолго до этого узнал о их существовании. А может быть, передумал. Но это не существенно. Он оставил Марку большое состояние и десять тысяч фунтов своему племяннику Бэзилу, который в соответствии со старым завещанием наследовал все имущество. Я также узнал, что он умер спустя пять дней, следовательно, нотариус этот документ не подписывал.
Что дальше произошло с завещанием, я не знаю, но то, что два свидетеля завладели им после смерти Фонтейна, неоспоримо. Разорвали ли они его пополам тогда же или позже, я опять таки не знаю. Так или иначе, но это было сделано, и лакей получил одну половину, а дворецкий вторую. Бэзил Фонтейн вступил во владение наследством в соответствии со старым завещанием, а два мерзавца затеяли его шантажировать, постоянно держа его в страхе возможностью обнародовать более позднее завещание. – Он пометил и снова посмотрел на Ширли. – Может быть, ты расскажешь, почему Даусон решил обратиться к вам?
– Думаю, он боялся Коллинза, – ответила Ширли. – Коллинз хотел получить его половину завещания. Даусон производил впечатление трусливого человека, но не способного на шантаж. Не знаю, как он узнал о нас и отыскал, – она покраснела. – Понимаете, мой отец… не был уважаемым человеком. Когда он умер, мама уехала из Иоганнесбурга и взяла фамилию Браун. Марк и я после ее смерти сохранили эту фамилию и вернулись в Англию Браунами. Своей настоящей фамилией мне нечего было гордиться, а Марку было все равно. Несмотря на это, Даусон разыскал нас и написал Марку. Это было очень загадочное письмо, намекающее на существование завещания в пользу Марка и предостерегающее о разного рода опасностях. Сейчас оно находится в моем банке. Я подумала, что лучше будет сохранить его. Марк воспринял это письмо как розыгрыш. Я – нет. Я поехала в Аппер Неттлфоулд, чтобы снять квартиру. Тогда сдавали в наем Айви коттедж, и мы переехали туда. Коттедж мне больше подходил из-за… из-за привычек Марка. Я заставила Марка написать Даусону о том, что он хочет с ним встретиться. Это напугало Даусона. Он не хотел, чтобы мы оказались в Аппер Неттлфоулде, поскольку это очень опасно. Однажды он пришел в коттедж, но так боялся, что его увидят, что больше уже не приходил. Он рассказал нам все о завещании, о чем вы слышали от Фрэнка. Он хотел уехать и не связываться больше с этим делом. Не думаю, что он боялся полиции больше, чем Коллинза. Он преложил нам продать свою половину. – Она замолчала и посмотрела на сержанта. – Конечно, я понимаю, что нарушила закон, вступив с ним в переговоры, но я не могла передать это дело в руки полиции не только потому, что завещание было порвано пополам, но и потому, что, узнай Коллинз, что им интересуется полиция, он немедленно уничтожил бы свою половину.
– Очень щекотливый вопрос, – согласился сержант, который с изумлением вслушивался в каждое слово.
– Беда в том, – продолжила Ширли, – что Даусон хотел получить за нее непомерную сумму, которую мы, естественно, не могли ему дать, пока наследство не перешло к нам. Это был тупик, но в конце концов мы пришли к компромиссу, и Даусон, как я думаю, главным образом, потому, что боялся, что мы обратимся в полицию, если он не сдержит слово, согласился отдать свою половину как бы в кредит нам. Он должен был встретить Марка на Питтингли-роуд в свой выходной вечер и передать ему половину завещания – мне тогда казалось, что лучше иметь половину завещания, чем ничего – а Марк, в свою очередь, должен был дать ему чек на пять тысяч фунтов.
– Подождите минуту, мисс! Ваш брат присутствовал, когда Даусона убили? – спросил сержант.
– Вы не на службе, сержант, – вмешался Эмберли. – Теперь мы подошли к моему противоречащему закону поступку. Вы помните, что я как-то говорил вам, что я не на вашей стороне?
– Как же, помню, сэр, – сказал сержант, вытаращив глаза.
– Я сообщил вам, – продолжал Эмберли, – что обнаружил тело убитого человека в салоне «остина-семь» на Питтингли-роуд. Но я не сказал, что рядом с машиной на дороге стояла мисс Ширли Фонтейн. У сержанта отвисла челюсть.
– Сокрытие важного свидетельства, мистер Эмберли, сэр!
– Совершенно верно. Но Фрейзер, вероятно, отправил бы ее на виселицу, сообщи я об этом. Теперь вы понимаете, почему это темное убийство так заинтересовало меня. Даусон был жив, когда ты его нашла, не так ли, Ширли?
– Чуть жив. Но узнал меня. Он не взял с собой половину завещания. Не знаю почему. Возможно, потому, что хотел вытянуть из нас больше денег. Он только успел сказать, где спрятал эту половину. Затем появился ты.
– Вы хотите сказать, сэр, – сказал сержант, – что вы знали о завещании и всем остальном с самого начала и молчали?
– Нс совсем так. Я ничего не знал. Но заинтересовался. Единственное, что я знал наверняка, что убийство было совершено с целью ограбления. Когда я выяснил, кто такой Даусон, то пришел к выводу, что убийство совершено не из-за денег, которые у него были, и не из-за какой-то ценности, потому что из особняка ничего не пропало, а, возможно, из-за документа. Я познакомился с Бэзилом Фонтейном. Во время моего первого визита в особняк у меня сразу же возникли подозрения в отношении Коллинза. Уж очень ему хотелось узнать, о чем я буду говорить. Что между ним и Фонтейном существует связь, я тогда же убедился, но понятия не имел, в чем она заключается. Фонтейн знал, что Коллинз подслушивает за дверью, и не хотел, чтобы мы догадались об этом. Этот факт мне показался достойным внимания, и я запомнил его, как и то, что алиби Коллинза основано только на словах Фонтейна. Мне очень захотелось узнать о нем какие-либо необычные детали. До того, как я с ним столкнулся по делу об убийстве, ты, тетя Марион, призналась, что недолюбливаешь его. Я с большим уважением отношусь к твоей интуиции. Ты, Филисити, сказала, что он всегда ворчит из-за денег, что устроил скандал по поводу цены платья Джоан для маскарада. Когда же я встретился с ним, то увидел, что эти факты не вязались с его явно благородной, но довольно экстравагантной натурой. Он принадлежал к тому типу людей, что любят тратить деньги. Но все говорило о том, что он был в стесненных обстоятельствах. Почему? Его состояние было значительным, и ты, Энтони, сообщил мне, что он не любит излишеств. Ты описал его довольно точно как большого любителя спорта. Ты также рассказал, что хотя он и Джоан не очень ладили, но до получения наследства дяди они жили более или менее дружно.
– Сдается мне, что я наговорил тебе слишком много, – заметил Энтони.
– Это так. Именно от тебя я узнал о его пристрастии к морю. Ты описал мне его бунгало в Литтлхейвене и его суперсовременную моторную лодку, которая способна пересечь Ла-Манш. В то время это мало что значило для меня. Но позже пригодилось. Ты также рассказал, что он просил тебя пожить какое-то время в особняке, что объяснялось, как ты думал, его страхом. Он не хотел оставаться один в доме. Возможно, это исходило от его несомненно общительной натуры. Но с другой стороны, это выглядело так, словно присутствие гостей служило для него защитой. Так это и было. Пока ты и Джоан жили в особняке, Коллинз вынужден был соблюдать осторожность. Фонтейн начинал побаиваться его. Он знал, что Коллинз убил Даусона, но не осмеливался выдать его полиции из-за страха, что Коллинз ответит ударом на удар – сообщит о последнем завещании дяди, которым, как Фонтейн думал, владеет Коллинз. Я уверен, что в то время он не избавился от Коллинза потому, что испытывал искренний ужас перед смертью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40