Кроме того, еще имелись места писаря в канцелярии и клерка в бухгалтерии, но на эти работы я не подходил по результатам теста. Сам я хотел стать водителем танка, но вот — попал в полицию.
Я пробыл в военной полиции полтора года, одиннадцать месяцев из которых служил в оккупированной зоне Вогельвех, что за Кайзерслаутерном, в Германии. Я оценил эту службу по достоинству. Я таскал кольт 45-го калибра, от которого набил себе на бедре здоровенные синячищи, стрелял в цель, патрулировал город ночью на джипе, растаскивая белых и черных солдат, которые то и дело цеплялись друг к другу и затевали жестокие драки. До призыва в армию у меня не было никакой работы, я имею в виду, ничего такого, к чему я хотел бы вернуться; учеба в колледже меня тоже не привлекала. Поэтому, когда я окончил службу в армии, передо мной встал вопрос, чем я буду зарабатывать себе на жизнь, и ответ оказался простым и ясным. Продолжать делать то, что делал до этого. С коричневой моя форма изменилась на синюю, вместо тяжелого кольта я получил револьвер 38-го калибра, и нужно было быть чуточку осторожнее с людьми, но в остальном все осталось так же, как в армии.
Поначалу самым приятным мне показалось перевоплощение из военного в гражданского служащего. Но со временем одна и та же работа начинает приедаться, надоедает и раздражает, причем не важно, в чем она заключается. Не важно, носишь ты оружие или нет, разъезжаешь по городу или сидишь на одном месте; она надоедает, и все, тут уж ничего не поделаешь.
Долгое время мне казалось: вот-вот найдется что-нибудь, что сможет как-то придать смысл жизни, пробудить к ней интерес, даже если приходится заниматься надоевшей и противной работой. Жениться, например, — что я и сделал. Завел детей. Переехал из своей квартиры на Лонг-Айленд. Но это все похоже на вершины гор, на которые тебе удалось забраться, но не будешь же постоянно жить на самой вершине, приходится спускаться в долину, а там тебя и поджидает однообразная каждодневная жизнь.
И между отдельными восхождениями на горные вершины она занимает слишком много времени.
Пару последних лет я думал о женщинах, ну, хотел приволочиться за какой-нибудь красоткой, девочкой в моем же районе. Я был почти уверен, что такое развлечение на стороне поможет стряхнуть с себя цепенящую скуку хотя бы на время, но почему-то все никак не мог к этому приступить. Сердцем меня не очень тянуло на такие приключения. Я понимал, что это вполне возможно, лично знал нескольких ребят, которые таким образом устроили свою личную жизнь, но, вероятно, мне не хватало уверенности или энергии для первого шага, то есть попытаться пристальнее вглядеться в жен моих друзей, а не просто гадать, какими они бывают в постели. Скорее всего, подспудно я хотел оградить себя от разочарования, которым может в конце концов обернуться идея завести связь с посторонней женщиной. А эта боязнь разочарования не оставляла мне возможности возродиться к жизни...
Я услышал, как внизу подходит поезд. Он так заскрежетал тормозами, что их, наверное, был слышно в Нью-Йорке. Я стоял в начале лестницы, прислонившись к перилам, и смотрел вниз. Бетонные ступени лестницы сделаны довольно широкими, так что по ним могли подниматься плечом к плечу три человека, а стены перехода облицованы ядовито-желтым кафелем.
Том первым достиг лестницы, как и было условлено. Если бы я уже не видел его в маскараде, то так и не узнал бы. Парик был другого цвета и длиннее, чем собственные волосы Тома, и менял полностью силуэт его головы. Кроме того, усы почему-то молодили моего приятеля. А очки с толстой оправой совершенно изменили выражение его лица, и он стал похож на какого-нибудь бухгалтера.
Что касается меня — главной моей маскировкой был полицейский мундир. Люди редко видят за формой конкретного человека. Единственным дополнением являлись отвислые усы, как у шерифа из вестернов, да и то я прицепил их скорее для понта, чем из острой необходимости. И так никому и в голову не придет связать меня с Томом.
За Томом к станции подошли человек десять — двенадцать — обычное количество пассажиров на этот поезд, и мне не очень трудно было угадать среди них людей Вигано. Их оказалось трое, одетых по-разному, но в каждом безошибочно по жестокому лицу и накачанным плечам угадывался бандит.
Удивительно, как сильно меня поразило появление этих троих среди кучки людей, поднимающихся за Томом по лестнице. Видимо, до настоящего момента я так и не верил в наше предприятие: не верил, что Том пройдет через все это, или что Тому удастся встретиться с Вигано, или что Вигано станет его слушать и поверит ему. Но вот доказательство, что встреча произошла, иначе три накачанных парня не двигались бы сейчас за моим другом.
Том поднимался быстро, перескакивая сразу через две-три ступеньки. Смешавшиеся с остальными пассажирами три тени двигались более медленно, чтобы не выделяться. Когда Том достиг верха лестницы, ближайший пассажир отстал от него ступенек на восемь.
Как мы и условились. Том не глядя прошел мимо меня. Он прошел, и я сразу выступил вперед, преградил выход на платформу, поднял руку и сказал:
— Пожалуйста, задержитесь на минутку.
Люди по инерции поднялись еще на несколько ступенек, но затем остановились, глядя на меня снизу вверх. Они привыкли подчиняться приказу человека в форме. Я видел, как двое парней Вигано рванулись вверх, огибая других пассажиров, а третий стал спускаться, вероятно пытаясь найти другой выход на платформу. Но на этот перрон другого пути не было.
Пассажиры тесной кучкой сгрудились на лестнице. Жители Нью-Йорка всегда ожидают чего-нибудь в этом духе, поэтому они не жаловались. Один из вигановских парней протиснулся сквозь всю группу, так что его голова была на уровне моего локтя, и смотрел в коридор, по которому быстро удалялся Том. Лицо бандита стало злым и раздосадованным, но он старался говорить небрежно, когда спросил меня:
— Какие-то проблемы, офицер?
— Всего только минутку, — сказал я.
Он метал взгляды то в коридор, то на меня, и по выражению его лица я понял, когда Том завернул за угол. Но я все еще удерживал всех, медленно считая про себя до тридцати. Снова внизу появился третий бандит и с перекошенной от злости физиономией рысью помчался наверх.
Медленно и спокойно я отступил в сторону:
— О'кей. Приходите.
Все устремились вперед, а ищейки Вигано помчались во всю прыть. Я смотрел им в след, зная, что они понапрасну теряют время. Мы отрепетировали сцену несколько раз и точно знали, сколько времени понадобится Тому, чтобы добраться до ближайшего выхода из тоннеля, где его ожидала машина со специальным полицейским пропуском на защитном козырьке от солнца. А сейчас он уже, наверное, свернул на Девятую авеню.
Я отправился домой другим путем.
Глава 7
Том и Джо договорились с начальством, чтобы работать в одну смену, что было не очень сложно. Руководство шло им навстречу, зная, что они ездят на службу в одной машине. Если бы оба являлись патрульными или работали в группе детективов, они смогли бы тратить на разработку своей идеи гораздо больше времени, а так приятели находились в постоянном конфликте с рабочим распорядком дня, и тут уж ничего не поделаешь.
В связи с одним из таких конфликтов только через три дня они оказались вместе, но Джо был до того вымотанным, что не смог внимательно выслушать рассказ друга о визите к Вигано. Ему пришлось дежурить подряд две смены, шестнадцать часов без перерыва, из-за особой активности демонстрантов перед зданием Объединенных Наций. Там смешался всякий сброд, включающий представителей нескольких африканских стран. Лиги защиты евреев, антикоммунистических польских групп, и бог знает кто там еще был. Это и вызвало сбой в расписании дежурств.
Сам Джо не попал на патрулирование у здания Объединенных Наций, но из их отделения забрали туда много ребят, следовательно, остальным полицейским приходилось закрывать собой брешь и дежурить по две смены.
В этом было одно из основных различий в работе патрульных и детективов. Последние постоянно испытывали недостаток в кадрах и привыкли к этому, но у них никогда не случалось такого, чтобы приходил приказ забрать из группы половину людей. В то время как патрульные бригады, в обычных обстоятельствах полностью укомплектованные, время от времени, когда в кабинете раздавался начальственный звонок, обязаны были быстро погрузиться в поданные автобусы и ехать на какую-нибудь авральную ситуацию, а оставшимся приходилось дежурить по две смены.
В результате сегодня они ехали домой в машине Тома, который горел желанием поговорить, а Джо сидел совершенно обессиленный. Он приехал на работу один, на восемь часов раньше Тома, на своем “плимуте”, который сейчас оставил в участке, так как боялся, что не сможет вести его сам. Завтра он поедет на работу снова с Томом и пригонит “плимут” домой, если все будет нормально.
Сначала Том даже не понял, до какой степени вымотался Джо. Они сели в машину. Том двинулся в направлении тоннеля Мидтаун и по дороге быстро пересказал свой разговор с Вигано. Джо ничего ему не отвечал, потому что едва слышал приятеля. Том попытался привлечь его внимание тем, что заговорил громче и быстрее, стремясь передать ему свое возбуждение.
— Оказывается, это очень просто, — говорил он. — Что такое облигации? Просто куски бумаги. — Том взглянул на дружка:
— Джо? Ты слушаешь?
— Да, куски бумаги, — слабо кивнул он.
— А самое главное, — продолжал Том, — мы действительно можем это сделать. — С некоторым раздражением он снова бросил взгляд на Джо:
— Эй, ты меня слышишь?
Джо лениво поерзал на сиденье, как спящий, которому не хочется просыпаться.
— Ради Бога, Том, — простонал он. — Я едва держусь на ногах.
— А ты сейчас и не стоишь! Но Джо было не до юмора.
— Хватит того, что я уже простоял две смены подряд, — продолжал он брюзжать.
— А ты послушай меня, — сказал Том, — тогда с тебя сразу слетит вся усталость.
Они уже въехали в тоннель Мидтаун.
— Ты так думаешь? — вяло спросил Джо.
— Уверен!
Джо промолчал, и Том ничего не стал говорить, пока они были в туннеле. Только выскочив из него на простор. Том сказал:
— У тебя есть мелочь?
Джо выпрямился и похлопал себя по карманам, пока Том тормозил, подъезжая к будке. Не найдя мелочи, Джо вытащил бумажник:
— Вот, возьми доллар.
— Спасибо.
Том передал доллар служащему, получил сдачу и вернул ее Джо, который тупо смотрел на мелочь на ладони. Отъехав от будки. Том сказал:
— Как тебе нравится такая работа?
— Я вообще не хочу работать, — ответил Джо. Он бросил мелочь в карман рубашки и с силой потер лицо, пытаясь прийти в себя.
— С ума сойти, — сказал Том, — весь день стоять на одном месте, как какой-нибудь фонарный столб, и только знай принимай деньги и давай сдачу.
— Зато они все берут взятки, хотя и небольшие.
— Ага, и каждого когда-нибудь на этом заловят. Джо скосил на него глаза:
— А нас нет?
— Нет, нас не поймают.
Джо пожал плечами и, отвернувшись, стал смотреть на мелькающие мимо черные силуэты заводских строений и высокие дымовые трубы Лонг-Айленда.
Том сказал:
— Здесь важно, что мы не будем постоянно заниматься этим делом. Провернем одну крупную операцию, и все. Я еду в Тринидад, а ты — в Монтану.
Джо снова посмотрел на него:
— В Саскачеван.
Том напряженно следил за грузовиками, среди которых вынужден был двигаться, и недоуменно спросил:
— Что?
— Я все обдумал, — сказал Джо, начавший поневоле просыпаться, хотя все еще был не в настроении. — Я предпочел бы забрать Грейс и ребят совсем из этой страны. И главное, подальше, пока здесь все не полетело к черту.
— И куда же ты хочешь уехать?
— В Саскачеван. — Джо махнул рукой, указывая куда-то на север. — Это в Канаде. Там предоставляют землю, если ты хочешь стать фермером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Я пробыл в военной полиции полтора года, одиннадцать месяцев из которых служил в оккупированной зоне Вогельвех, что за Кайзерслаутерном, в Германии. Я оценил эту службу по достоинству. Я таскал кольт 45-го калибра, от которого набил себе на бедре здоровенные синячищи, стрелял в цель, патрулировал город ночью на джипе, растаскивая белых и черных солдат, которые то и дело цеплялись друг к другу и затевали жестокие драки. До призыва в армию у меня не было никакой работы, я имею в виду, ничего такого, к чему я хотел бы вернуться; учеба в колледже меня тоже не привлекала. Поэтому, когда я окончил службу в армии, передо мной встал вопрос, чем я буду зарабатывать себе на жизнь, и ответ оказался простым и ясным. Продолжать делать то, что делал до этого. С коричневой моя форма изменилась на синюю, вместо тяжелого кольта я получил револьвер 38-го калибра, и нужно было быть чуточку осторожнее с людьми, но в остальном все осталось так же, как в армии.
Поначалу самым приятным мне показалось перевоплощение из военного в гражданского служащего. Но со временем одна и та же работа начинает приедаться, надоедает и раздражает, причем не важно, в чем она заключается. Не важно, носишь ты оружие или нет, разъезжаешь по городу или сидишь на одном месте; она надоедает, и все, тут уж ничего не поделаешь.
Долгое время мне казалось: вот-вот найдется что-нибудь, что сможет как-то придать смысл жизни, пробудить к ней интерес, даже если приходится заниматься надоевшей и противной работой. Жениться, например, — что я и сделал. Завел детей. Переехал из своей квартиры на Лонг-Айленд. Но это все похоже на вершины гор, на которые тебе удалось забраться, но не будешь же постоянно жить на самой вершине, приходится спускаться в долину, а там тебя и поджидает однообразная каждодневная жизнь.
И между отдельными восхождениями на горные вершины она занимает слишком много времени.
Пару последних лет я думал о женщинах, ну, хотел приволочиться за какой-нибудь красоткой, девочкой в моем же районе. Я был почти уверен, что такое развлечение на стороне поможет стряхнуть с себя цепенящую скуку хотя бы на время, но почему-то все никак не мог к этому приступить. Сердцем меня не очень тянуло на такие приключения. Я понимал, что это вполне возможно, лично знал нескольких ребят, которые таким образом устроили свою личную жизнь, но, вероятно, мне не хватало уверенности или энергии для первого шага, то есть попытаться пристальнее вглядеться в жен моих друзей, а не просто гадать, какими они бывают в постели. Скорее всего, подспудно я хотел оградить себя от разочарования, которым может в конце концов обернуться идея завести связь с посторонней женщиной. А эта боязнь разочарования не оставляла мне возможности возродиться к жизни...
Я услышал, как внизу подходит поезд. Он так заскрежетал тормозами, что их, наверное, был слышно в Нью-Йорке. Я стоял в начале лестницы, прислонившись к перилам, и смотрел вниз. Бетонные ступени лестницы сделаны довольно широкими, так что по ним могли подниматься плечом к плечу три человека, а стены перехода облицованы ядовито-желтым кафелем.
Том первым достиг лестницы, как и было условлено. Если бы я уже не видел его в маскараде, то так и не узнал бы. Парик был другого цвета и длиннее, чем собственные волосы Тома, и менял полностью силуэт его головы. Кроме того, усы почему-то молодили моего приятеля. А очки с толстой оправой совершенно изменили выражение его лица, и он стал похож на какого-нибудь бухгалтера.
Что касается меня — главной моей маскировкой был полицейский мундир. Люди редко видят за формой конкретного человека. Единственным дополнением являлись отвислые усы, как у шерифа из вестернов, да и то я прицепил их скорее для понта, чем из острой необходимости. И так никому и в голову не придет связать меня с Томом.
За Томом к станции подошли человек десять — двенадцать — обычное количество пассажиров на этот поезд, и мне не очень трудно было угадать среди них людей Вигано. Их оказалось трое, одетых по-разному, но в каждом безошибочно по жестокому лицу и накачанным плечам угадывался бандит.
Удивительно, как сильно меня поразило появление этих троих среди кучки людей, поднимающихся за Томом по лестнице. Видимо, до настоящего момента я так и не верил в наше предприятие: не верил, что Том пройдет через все это, или что Тому удастся встретиться с Вигано, или что Вигано станет его слушать и поверит ему. Но вот доказательство, что встреча произошла, иначе три накачанных парня не двигались бы сейчас за моим другом.
Том поднимался быстро, перескакивая сразу через две-три ступеньки. Смешавшиеся с остальными пассажирами три тени двигались более медленно, чтобы не выделяться. Когда Том достиг верха лестницы, ближайший пассажир отстал от него ступенек на восемь.
Как мы и условились. Том не глядя прошел мимо меня. Он прошел, и я сразу выступил вперед, преградил выход на платформу, поднял руку и сказал:
— Пожалуйста, задержитесь на минутку.
Люди по инерции поднялись еще на несколько ступенек, но затем остановились, глядя на меня снизу вверх. Они привыкли подчиняться приказу человека в форме. Я видел, как двое парней Вигано рванулись вверх, огибая других пассажиров, а третий стал спускаться, вероятно пытаясь найти другой выход на платформу. Но на этот перрон другого пути не было.
Пассажиры тесной кучкой сгрудились на лестнице. Жители Нью-Йорка всегда ожидают чего-нибудь в этом духе, поэтому они не жаловались. Один из вигановских парней протиснулся сквозь всю группу, так что его голова была на уровне моего локтя, и смотрел в коридор, по которому быстро удалялся Том. Лицо бандита стало злым и раздосадованным, но он старался говорить небрежно, когда спросил меня:
— Какие-то проблемы, офицер?
— Всего только минутку, — сказал я.
Он метал взгляды то в коридор, то на меня, и по выражению его лица я понял, когда Том завернул за угол. Но я все еще удерживал всех, медленно считая про себя до тридцати. Снова внизу появился третий бандит и с перекошенной от злости физиономией рысью помчался наверх.
Медленно и спокойно я отступил в сторону:
— О'кей. Приходите.
Все устремились вперед, а ищейки Вигано помчались во всю прыть. Я смотрел им в след, зная, что они понапрасну теряют время. Мы отрепетировали сцену несколько раз и точно знали, сколько времени понадобится Тому, чтобы добраться до ближайшего выхода из тоннеля, где его ожидала машина со специальным полицейским пропуском на защитном козырьке от солнца. А сейчас он уже, наверное, свернул на Девятую авеню.
Я отправился домой другим путем.
Глава 7
Том и Джо договорились с начальством, чтобы работать в одну смену, что было не очень сложно. Руководство шло им навстречу, зная, что они ездят на службу в одной машине. Если бы оба являлись патрульными или работали в группе детективов, они смогли бы тратить на разработку своей идеи гораздо больше времени, а так приятели находились в постоянном конфликте с рабочим распорядком дня, и тут уж ничего не поделаешь.
В связи с одним из таких конфликтов только через три дня они оказались вместе, но Джо был до того вымотанным, что не смог внимательно выслушать рассказ друга о визите к Вигано. Ему пришлось дежурить подряд две смены, шестнадцать часов без перерыва, из-за особой активности демонстрантов перед зданием Объединенных Наций. Там смешался всякий сброд, включающий представителей нескольких африканских стран. Лиги защиты евреев, антикоммунистических польских групп, и бог знает кто там еще был. Это и вызвало сбой в расписании дежурств.
Сам Джо не попал на патрулирование у здания Объединенных Наций, но из их отделения забрали туда много ребят, следовательно, остальным полицейским приходилось закрывать собой брешь и дежурить по две смены.
В этом было одно из основных различий в работе патрульных и детективов. Последние постоянно испытывали недостаток в кадрах и привыкли к этому, но у них никогда не случалось такого, чтобы приходил приказ забрать из группы половину людей. В то время как патрульные бригады, в обычных обстоятельствах полностью укомплектованные, время от времени, когда в кабинете раздавался начальственный звонок, обязаны были быстро погрузиться в поданные автобусы и ехать на какую-нибудь авральную ситуацию, а оставшимся приходилось дежурить по две смены.
В результате сегодня они ехали домой в машине Тома, который горел желанием поговорить, а Джо сидел совершенно обессиленный. Он приехал на работу один, на восемь часов раньше Тома, на своем “плимуте”, который сейчас оставил в участке, так как боялся, что не сможет вести его сам. Завтра он поедет на работу снова с Томом и пригонит “плимут” домой, если все будет нормально.
Сначала Том даже не понял, до какой степени вымотался Джо. Они сели в машину. Том двинулся в направлении тоннеля Мидтаун и по дороге быстро пересказал свой разговор с Вигано. Джо ничего ему не отвечал, потому что едва слышал приятеля. Том попытался привлечь его внимание тем, что заговорил громче и быстрее, стремясь передать ему свое возбуждение.
— Оказывается, это очень просто, — говорил он. — Что такое облигации? Просто куски бумаги. — Том взглянул на дружка:
— Джо? Ты слушаешь?
— Да, куски бумаги, — слабо кивнул он.
— А самое главное, — продолжал Том, — мы действительно можем это сделать. — С некоторым раздражением он снова бросил взгляд на Джо:
— Эй, ты меня слышишь?
Джо лениво поерзал на сиденье, как спящий, которому не хочется просыпаться.
— Ради Бога, Том, — простонал он. — Я едва держусь на ногах.
— А ты сейчас и не стоишь! Но Джо было не до юмора.
— Хватит того, что я уже простоял две смены подряд, — продолжал он брюзжать.
— А ты послушай меня, — сказал Том, — тогда с тебя сразу слетит вся усталость.
Они уже въехали в тоннель Мидтаун.
— Ты так думаешь? — вяло спросил Джо.
— Уверен!
Джо промолчал, и Том ничего не стал говорить, пока они были в туннеле. Только выскочив из него на простор. Том сказал:
— У тебя есть мелочь?
Джо выпрямился и похлопал себя по карманам, пока Том тормозил, подъезжая к будке. Не найдя мелочи, Джо вытащил бумажник:
— Вот, возьми доллар.
— Спасибо.
Том передал доллар служащему, получил сдачу и вернул ее Джо, который тупо смотрел на мелочь на ладони. Отъехав от будки. Том сказал:
— Как тебе нравится такая работа?
— Я вообще не хочу работать, — ответил Джо. Он бросил мелочь в карман рубашки и с силой потер лицо, пытаясь прийти в себя.
— С ума сойти, — сказал Том, — весь день стоять на одном месте, как какой-нибудь фонарный столб, и только знай принимай деньги и давай сдачу.
— Зато они все берут взятки, хотя и небольшие.
— Ага, и каждого когда-нибудь на этом заловят. Джо скосил на него глаза:
— А нас нет?
— Нет, нас не поймают.
Джо пожал плечами и, отвернувшись, стал смотреть на мелькающие мимо черные силуэты заводских строений и высокие дымовые трубы Лонг-Айленда.
Том сказал:
— Здесь важно, что мы не будем постоянно заниматься этим делом. Провернем одну крупную операцию, и все. Я еду в Тринидад, а ты — в Монтану.
Джо снова посмотрел на него:
— В Саскачеван.
Том напряженно следил за грузовиками, среди которых вынужден был двигаться, и недоуменно спросил:
— Что?
— Я все обдумал, — сказал Джо, начавший поневоле просыпаться, хотя все еще был не в настроении. — Я предпочел бы забрать Грейс и ребят совсем из этой страны. И главное, подальше, пока здесь все не полетело к черту.
— И куда же ты хочешь уехать?
— В Саскачеван. — Джо махнул рукой, указывая куда-то на север. — Это в Канаде. Там предоставляют землю, если ты хочешь стать фермером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33