Том не хотел отвлекаться от цели разговора — начав его, он собирался идти до конца. Проигнорировав замечание друга, Том воскликнул:
— Но какого черта! На кой черт, я спрашиваю, мы должны себя сдерживать? Почему бы нам не сделать это?
— Ты о чем? — не понял его Джо.
— Все о том же! — сказал Том. Он таил в себе эти мысли уже несколько дней, и сейчас его голос даже вздрагивал от нетерпения. — Мы можем взять все, что можем, вот о чем. Как ты сказал.
— Например, снова ограбить какой-нибудь винный магазин? — недоверчиво спросил Джо.
Том возбужденно взмахнул рукой:
— Да что там магазин, Джо, это все ерунда! Какие это деньги! Наш проклятый город по горло набит деньжищами, и, пользуясь своим положением, мы действительно можем получить все, что пожелаем. Хоть по миллиону долларов на брата за один только раз!
Джо пока толком ничего не понимал, но разговор его заинтересовал.
— Как это — за один раз? Том пожал плечами:
— Пока не знаю, но у нас с тобой выбор широкий. Можем придумать что хочешь. Можем ограбить какую-нибудь крупную ювелирную фирму или банк. Что нам больше понравится.
Наконец до Джо дошла идея друга, и он захохотал:
— И сделать это в форме копов!
— Вот именно, — смеясь, сказал Том. — Под видом копов.
Они мчались вперед и просто умирали со смеху.
ТОМ
Подземку снова затопило. Мы с Полом стояли у выхода на Бродвей, откуда поднимались пассажиры. Они провели внизу больше часа, тоннель был задымлен, и им пришлось брести друг за другом по тоннелю до аварийного выхода, а потом подниматься по узкой и крутой металлической лестнице, чтобы оказаться на поверхности. Это все происходило в половине десятого вечера, наша патрульная машина с включенной мигалкой загораживала участок мостовой с люком, а поток машин объезжал нас.
Большинство из тех, кто сейчас поднимался на улицу, были совершенно ошеломлены и напуганы, они мечтали только о том, чтобы поскорее оказаться подальше отсюда. Только у немногих еще хватало присутствия духа, чтобы поблагодарить меня и Пола за то, что мы помогали им преодолевать последние ступеньки лестницы. Некоторые же обмочились от пережитого страха и старались скрыть это от представителей власти, которыми в данный момент являлись мы с Полом. Таких мы игнорировали, зная, что они обязательно выкрикнут что-нибудь злое и сердитое.
Нам досаждал только один человек. Он топтался напротив, в сторонке от люка, и приставал к нам. Я разок бросил на него взгляд. Ему было лет пятьдесят, этакий служака в костюме и с кейсом, похожий на управляющего или инспектора. Он уже давно торчал здесь и орал на нас, пока мы с Полом помогали пассажирам вылезти из люка. Он буквально из кожи лез, критикуя все и вся.
— Этот город — просто позор! Настоящий позор, а не город! Мы живем здесь в постоянной опасности! А кому до этого дело? Разве это кого-нибудь волнует? Это же просто ужас! Все к чертям проваливается, и никто ни черта не делает! Зато все состоят в профсоюзах. Учителя бастуют, метро бастует, санитары — тоже бастуют! Видишь ли, подавай им повышение зарплаты. А когда они работают, разве они что-нибудь делают? Разве они учат наших детей? Не смешите меня! Подземка — это же постоянная угроза для жизни людей! Санитария? Да вы посмотрите на улицы! Все требуют повышения зарплаты, но вы взгляните на эти улицы! А вы, копы? Денег, денег, денег, подавай вам денег, но где же вы? Мою квартиру ограбили, а вы где были? Какой-то идиот наркоман напал на улице на мою жену, а вы куда смотрели?!
До какого-то момента мы не обращали на этого типа внимания, он был просто частью уличного шума. Но потом парень допустил ошибку: он перешел границу. Этот тип приблизился, потянул меня за рукав и истерически взвыл:
— Вы меня слышите? Это ведь я вам говорю! В ту минуту у меня возникла передышка, на лестнице никого не было. Я обернулся и так посмотрел на него, что дядя, ошалев, отступил назад. Наконец городские власти его заметили, чего он так добивался. Я сказал ему:
— Мне почему-то кажется, что вы сейчас упадете с этой лестницы и разобьете себе нос.
Ему потребовалась минута, чтобы осмыслить сказанное, потом он еще сильнее попятился, но не унимался:
— Можете не беспокоиться, вам не долго теперь придется носить бляху!
Я хотел дать ему дельный совет, как он сам может поступить с этой бляхой — куда, к примеру, ее прицепить, но мужик по-прежнему растерянно пятился назад, и я плюнул на него. Повернувшись, я стал помогать Полу вытаскивать наверх старую толстую женщину, которой было тяжело лезть по ступенькам из-за больных лодыжек. Но почему-то из башки не выходила болтовня этого мерзкого типа.

Глава 4
Стоял жаркий летний день, и друзья находились на заднем дворике у Джо. Он когда-то сделал у себя бассейн, один из тех бассейнов, что устраиваются на земле, в четыре фута глубины и в десять футов в поперечнике. Том сидел на раскладном стуле в слаксах и рубашке, а Джо возился с фильтром для бассейна и поэтому был в одних плавках. Рядом на травке стояли банки с пивом, к которым они время от времени прикладывались, чтобы промочить горло и остудиться. Этот несчастный фильтр был самой капризной штукой в конструкции бассейна. Джо казалось, что каждое лето он только и делает, что нянчится с фильтром, который упрямо выкручивается из гнезда.
Уже девять лет приятели были соседями. Сначала, лет одиннадцать назад, в этом месте купил себе жилье Том, а когда после рождения Джекки Джо захотел переехать куда-нибудь из города, оказалось, что как раз продавался соседний с Томом домик. Оба уже тогда ходили в полицейской форме и иногда даже дежурили вместе. Они давно знали друг друга, испытывали взаимную симпатию и надеялись стать хорошими соседями. Так оно и случилось.
Их жилища, хоть и не роскошные, были очень удобными. Они строились сразу после войны, в одну линию, когда идея об изгибающихся улицах еще не вошла в моду. Дома были стандартными по планировке, на первом этаже располагались три спальни, а наверху — маленькая мансарда, которую большинство соседей переделали в четвертую спальню. К счастью, у Тома и Джо семьи не такие большие, чтобы им понадобилась дополнительная спальня, так что у них мансарда так и осталась обычным чердаком, где они хранили разное барахло, которое постепенно набирается у человека за всю его жизнь и которое жалко выбрасывать, хотя оно никогда не будет использовано.
Так что приятели были довольны своими домами, построенными еще до того, как на смену старому доброму дереву пришел вездесущий пластик. Правда, деревянные стены необходимо красить раз в несколько лет, но все равно такие здания приятнее современных. В подвальном этаже были устроены прачечные, участки за домами оказались весьма просторными, в конце них стояли отдельные строения для гаража на одну машину. Дорожка из гравия определяла границы владений, и дома, вытянувшиеся по улице в одну линию, выглядели совершенно одинаковыми, если не считать разной окраски и кое-каких мелких изменений в облике, внесенных их хозяевами. Ни Том, ни Джо не стали себя этим утруждать, так что оба владели совершенно типовыми жилищами, которые ничем не отличались от чертежей архитектора.
Большинство жителей их квартала обнесли участки заборами, в основном из-за малышей, которые могли выскочить на дорогу, но приятели и этого не стали делать. Сосед Тома справа огородил свое владение плетнем из ивовых прутьев, смотревшимся весьма импозантно, а сосед Джо слева обнес участок металлической сеткой, заросшей вьющимся диким виноградом, но дворы друзей ничто не разделяло, за исключением остатков живой изгороди, посаженной кем-то из прежних владельцев домов. В изгороди давно уже появились широкие проплешины, по которым члены обоих семейств постоянно ходили взад-вперед, и, поскольку приятели никак не могли договориться, кому из них надлежит привести ограждение в порядок, оно незаметно исчезало, да ведь и надобности в нем никакой не было.
Шли годы, дома постепенно ветшали, по слухам, чуть не в каждом доме линолеум на кухне потрескался и покоробился, а в подвалах, как и у наших друзей, скапливалась вода, но мало кто обращал на это внимание, и все продолжали спокойно жить и радоваться, что нашли на земле такое тихое и уютное обиталище.
После того раза в машине друзья больше не возвращались к обсуждению идеи ограбления, но каждый обдумывал ее про себя. Не то чтобы они всерьез считали, будто сумеют обделать какое-то крупное дельце, просто каждому хотелось помечтать об избавлении от своей тяжелой и однообразной работы.
Сейчас голова Джо была полностью поглощена возней с упрямым фильтром, но Том продолжал обмозговывать возможность быстро разбогатеть и вдруг сказал:
— Эй, Джо!
Тот сидел на траве, скрестив по-турецки ноги, весь окруженный россыпью деталей для фильтра — разными шайбами, прокладками, муфтами, гайками и обрезками шланга. Он положил на кусок газеты полную пригоршню деталей, отер пот со лба, отхлебнул глоток пива и только после этого задрал голову к Тому:
— Что там у тебя?
— Как ты думаешь, — спросил Том, — сколько нам заплатят русские, если мы похитим их посла?
Джо сощурился от солнца и приставил ладонь к глазам козырьком:
— Ты это серьезно?
— А почему и нет? Это и выгодно, и патриотично, верно? Джо немного подумал, обвел свой двор взглядом и сказал:
— Черт возьми, и где, по-твоему, мы будем его прятать?
Том также оглядел свой дворик.
— Да-а, — озадаченно протянул он, — это вопрос.
Джо насмешливо покачал головой и снова занялся фильтром. Том отпил еще немного пива. Они молчали, каждый был погружен в размышления.
ТОМ
Сигнал поступил из средней школы: там обнаружили мертвой пропавшую несколько дней назад учительницу.
В одиннадцать утра, когда небо заволокло облаками и вот-вот должен был начаться дождь, мы с Эдом остановили свой “форд” перед школьным двором. Здание из серого кирпича скорее походило на крепость, чем на детское учреждение. Справа располагалась игровая площадка, залитая бетоном и обнесенная проволочной сеткой высотой футов восемь, сейчас она пустовала.
Недавно захватившая всех страсть побуждала детей малевать на стенах домов, тоннелей и везде, где только можно, имена и прозвища приятелей фломастерами или при помощи распылителей краски: и то и другое трудно поддавалось отмыванию, особенно с пористой поверхности камня. Было также принято писать свое имя, прозвище или магическую кличку, которую ребята сами себе придумывали, а под ним или рядом — номер улицы, на которой проживает его владелец. Например, “Хуан-135” или “Босс Зум-92”.
Модная страсть поразила и эту школу. Все ее стены, насколько могла дотянуться детская рука, оказались исписаны именами и цифрами, выполненными красками всех цветов радуги. Некоторые из надписей были сделаны старательно и даже художественно, но большинство ребят просто, без всяких затей, запечатлевали свои имена: “Энди-87”, “Бет-81”. “Моро-103”.
На первый взгляд вся эта ребяческая мазня выглядела обыкновенным вандализмом. Но по мере того, как мой взгляд повсюду натыкался на нее, я стал понимать, что она придает яркие краски однообразному серому фону здания, что в ней присутствует солнечный латиноамериканский колорит. В общем, если преодолеть естественное предубеждение против пачкотни общественной собственности, покажется, что такие художества не так уж плохи. Разумеется, я никому не доверил своего открытия.
Мы прошли в кабинет директора, который сказал, что покажет нам, где находится тело. Сопровождая нас по коридору, он объяснял:
— Раньше эта комната была туалетом для девочек, но сейчас из нее убраны все трубы в соответствии с планом модернизации.
Директор был лысым парнем лет сорока, в очках с толстой роговой оправой и со слегка жеманными манерами.
Мы ловили на себе любопытные взгляды подростков, так что, видимо, новость о найденном мертвом теле еще не успела распространиться по школе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33