И была уничтожена его усмешкой.
Неправдоподобно синие глаза Джуда смеялись, и Клео почувствовала, что
заливается краской. Просить его жениться на ней было само по себе унизи-
тельно, а он еще усугубил ее состояние, обратив все в шутку.
- А не проще будет занять эти деньги? - Веселые искорки в его глазах
поиграли и угасли, и взгляд приобрел привычную умную холодность и
отстраненность. - Не слишком ли сильнодействующее средство вы избрали?
Вы могли бы обратиться к опекунам, в чьем ведении находится имущество
вашего покойного отца. Подумайте об этом.
Он слегка пожал плечами и сухо добавил:
- Я мог бы одолжить вам необходимую сумму. Вы вполне кредитоспособны.
Он сел у противоположного края своего огромного стола и устремил на
нее взгляд сощуренных глаз поверх сплетенных пальцев.
- Сколько? И для каких целей?
Но Клео решительно покачала головой, так, что серебристые блестящие
волны волос закрыли ей лицо.
- Я бы предпочла не занимать.
Она не желала никого посвящать в свою тайну, а каждый, кто сможет
одолжить столь крупную сумму, потребует от нее отчета! В ее глазах зас-
тыла невысказанная мольба, и Джуд тихо спросил:
- Вы в беде?
И снова резкий отрицательный жест. Да, у нее неприятности, но это ее
личное дело, и она сама будет выпутываться, не посвящая никого в отвра-
тительные подробности. Она совершила ошибку, серьезную ошибку, позволив
себе поддаться поверхностному обаянию Роберта Фентона. Она получила хо-
роший урок и теперь должна дорого за него платить. Ей вдруг стало невы-
носимо выглядеть жалкой просительницей в глазах человека, не знавшего в
жизни иных трудностей, кроме тех, что связаны с его работой.
Ей не следовало допускать и мысли обращаться к нему; она зашла в ту-
пик, это ясно. В ней медленно закипала ярость. Она ненавидела себя за
глупость, за унижение, на которое сама себя обрекла, ненавидела Роберта
Фентона, этого мелочного, низкого шантажиста, ненавидела Джуда Мескала
за причиняемые ей страдания, за то, что он исследовал ее, как пойманную
бабочку.
Клео сделала движение, готовясь подняться. Сейчас ей хотелось лишь
одного: уйти от этих холодных испытующих глаз, но его голос остановил
ее:
- Я могу предположить, какую выгоду вы намерены извлечь из брака. Но
в браке участвуют двое. Потрудитесь объяснить, что получу я, никогда не
испытывавший необходимости менять таким образом свою жизнь.
Сардонически приподнятые густые брови, взгляд, полный недосягаемого
превосходства, лишь разогрели в ней гнев, и Клео взорвалась:
- Говорят, вы не допускаете в свою жизнь женщины потому, что боитесь
связаться с "золотоискательницей", - с обидой выкрикнула она. - Женив-
шись на мне, вы можете быть спокойны, что я вышла за вас не ради денег -
у меня будет достаточно своих, когда я их получу! Кроме того, я наследую
значительную часть акций "Фондов Слейдов", и меня можно уговорить пере-
дать их вам. Надеюсь, это заинтересует вас больше прочих доводов! Но ес-
ли вам и этого не довольно...
- Довольно, чтобы дать согласие, - перебил он, и Клео была рада его
вмешательству, поскольку исчерпала свои аргументы и, кроме недостойных
упреков, у нее не осталось ничего.
Акции были ее козырем: если она, став его женой, передаст ему свое
право голоса, у него оказался бы контрольный пакет, что весьма соблазни-
тельно для такого человека, как он.
Клео почувствовала, что разожгла в нем интерес, сердце ее застучало,
и, чтобы унять его, она сдержала дыхание. Джуд поднялся из-за стола; ка-
залось, он вот-вот улыбнется.
- Позвольте просить вас дать мне некоторое время, чтобы ваше... - он
слегка помедлил, - ваше любезное предложение могло получить достойный
ответ.
И, приняв ее невидящий взгляд за выражение согласия, посмотрел на ча-
сы, затем на разложенные на столе бумаги.
- На уик-энд я уезжаю из Лондона, а в понедельник я должен быть в
Брюсселе. Не согласитесь ли вы поужинать со мной в понедельник вечером?
Он наблюдал, как она с усилием встала, и от его взгляда, скользящего
по ее маленькой фигурке, она почувствовала странную неловкость и сухость
во рту.
- В половине восьмого я пришлю за вами Торнвуда.
Клео остановила машину на посыпанной гравием дорожке перед Домом
Слейдов, достала саквояж и направилась к величественному особняку XIV
века. Последнее время она редко бывала здесь, но сейчас ей было необхо-
димо видеть дядю и тетю, чтобы еще раз убедиться в правильности решения
не давать воли эмоциям, провоцировавшим ее предоставить Фентону делать
все, что ему заблагорассудится, поскольку она не желала давать ему даже
волоса со своей головы.
Она не предупредила их о своем визите: в ее раздраженном уме то и де-
ло всплывала мысль о "достойном ответе" Джуда, о возможных исходах его
рассуждений. Она умела предвидеть развитие его мысли, когда речь шла о
сложных финансовых проблемах, встававших перед президентом одного из са-
мых престижных банков Сити. Но здесь совсем другое дело. Чем упорней
Клео пыталась поставить себя на его место, рассуждать от его имени, тем
больше она запутывалась. Не думать о нем она не могла.
Когда дворецкий открыл перед ней дверь, она согнала с лица тревогу, и
ее приветствие прозвучало ровно и невозмутимо:
- Добрый день, Симмонс. Тетя дома?
Она прошла мимо него в огромную переднюю.
- Боюсь, меня сегодня не ждут.
Дворецкий принял у нее верблюжий жакет, кремовые лайковые перчатки и
саквояж. Его непроницаемое лицо не выдавало ни удивления, ни тем более
удовольствия. В этом роскошном доме никто не выставлял напоказ свои
чувства, даже слуги; казалось, что здесь их вовсе не испытывают.
- Миссис Слейд в гостиной, мисс. Я прослежу, чтобы ваши вещи были
доставлены в вашу комнату.
- Благодарю, Симмонс.
И Клео скользнула по гладкому паркету искать тетю.
Десять лет назад она вошла в этот дом четырнадцатилетней девочкой; ее
родители погибли в шторме, потопившем их яхту у берегов Корнуолла. Тогда
она искала любви и тепла, хотя бы участия, но нашла лишь педантичную за-
боту о своем благополучии. Она жила в роскошном доме, ее кормили лучшими
продуктами и посылали в лучшие школы, но этим забота и ограничивалась.
Она не получала того тепла, в каком отчаянно нуждалась в первые мучи-
тельные годы сиротства. Со временем она научилась обходиться без любви.
И только дядя проявлял к ней какой-то интерес. Он видел в ней не но-
вую обузу, но живого человека со своими потребностями, страхами и надеж-
дами. Он был несколько рассеян, но посвоему любил ее, и она это чувство-
вала. Однако виделись они редко, поскольку большую часть времени дядя
проводил в банке. Когда же он отошел от дел из-за болезни, Клео уже пе-
реехала в Лондон учиться и навещала его не часто.
Грейс Слейд сидела в гостиной, перед ней на столике стоял поднос с
чаем. Это была сухощавая, замечательно красивая женщина, и комната, в
которой она находилась, была безупречна. Слейды требовали безупречности
во всем, даже в людях. Не просто было соответствовать их меркам.
- Какая неожиданность.
В тетином голосе Клео послышались недовольные нотки, и она вздохнула.
Конечно, ей следовало позвонить, но она просто не вспомнила об этом. Она
утонула в перламутровой парче дивана эпохи Регентства.
- Я переночую у вас, а завтра вечером уеду.
С холодным достоинством она утверждала свое право быть здесь. Тетины
уроки не прошли даром. Порой Клео спрашивала себя, не теряет ли она че-
ловечности, надевая маску бездушного достоинства, строгой сдержанности.
Спрашивала, не приведет ли ежеминутное подавление в себе живого чувства
к полной потере его, не превратится ли она в машину для демонстрации хо-
роших манер, безукоризненного воспитания и преданности долгу, что сос-
тавляло в сумме основу репутации семьи.
Но теперь, глядя на тетю Грейс, такую спокойную, выдержанную, эле-
гантную, Клео решила, что пошла по верному пути, когда много лет назад,
пытаясь снискать ее любовь, подражала ей во всем. Единственный прорыв в
царство чувств обернулся катастрофой, именно он породил ту отврати-
тельную ситуацию, в которой она оказалась. Но это больше не повторится.
- Я позвоню, чтобы тебе принесли чаю, - произнесла тетя Грейс,
бесстрастно глядя на Клео. - Ты, наверное, устала с дороги.
"В другое время - возможно, - горько подумала Клео, - но сегодня до-
рога тут ни при чем". Две бессонные ночи подряд, навязчивые мысли о Джу-
де Мескале никак не способствовали хорошему цвету лица. От чая Клео, од-
нако, отказалась:
- Нет, благодарю вас, тетя. Как здоровье дяди?
- Хорошо, насколько позволяет его общее состояние. Он беспокоится о
банковских делах, что не приносит ему облегчения. Я не раз напоминала
ему, что теперь делами занимается Люк.
Они поговорили еще немного, беседа протекала изысканно-любезно, но
натянуто; наконец Клео извинилась и пошла к дяде. Она застала его в биб-
лиотеке, самой, по ее мнению, удобной комнате особняка. Он сидел на
большом кожаном диване, держа на коленях раскрытый альбом с фотография-
ми.
- Чем больше я старею, тем чаще возвращаюсь мыслями в прошлое.
Клео не удивилась приветствию: такие высказывания нередко можно было
услышать от дяди Джона. На первый взгляд они ничего не значили, но от
них веяло такой теплотой, что Клео все крепче привязывалась к нему, чего
нельзя было сказать о ее отношении к тете Грейс или кузену Люку.
- Мне не сказали, что ты приедешь.
В его добром взгляде застыл вопрос, и Клео, погрузившись в мягкую ко-
жу дивана, сказала:
- Никто и не знал. Я просто собралась и приехала.
- Вот оно что.
Похоже, он был слегка озадачен, словно возможность скоропалительного
решения не укладывалась в его голове. За годы, прожитые с тетей Грейс,
он сделался осмотрительным, педантичным человеком, ничего не оставлявшим
на волю случая.
- Как вы себя чувствуете?
Дымчатые глаза Клео испытующе смотрели в лицо дяди. Он постарел, ос-
лабел и выглядел гораздо хуже, чем два месяца назад, когда она последний
раз его видела.
- Хорошо, насколько позволяет мое общее состояние. Это они мне так
говорят.
В его глазах мелькнул ужас, мелькнул и исчез с его измученного лица -
ведь в этом доме не принято выдавать чувства, даже страх смерти. Клео
поняла и переменила тему:
- Люк приедет домой на уик-энд?
Она надеялась, что нет. Ее кузен всегда был высокомерным и чопорным,
даже в семнадцать лет. Ей тогда было четырнадцать, и она искала дружбы с
единственным сверстником в доме, населенном старыми скрипучими механиз-
мами. Но он уже тогда держался высокомерно и неприветливо; он дал ей по-
нять, что не любит ее и считает обузой в доме, нарушившей его личную
жизнь. Именно отношение к ней Люка повлияло на ее намерение искать рабо-
ту где угодно, только не в семейном банке "Фонды Слейдов".
- Нет, он будет занят на деловых встречах. Смотри-ка... - дядя ткнул
пальцем в развернутый на коленях альбом, словно ему было трудно говорить
о Люке, и Клео спохватилась, не напомнила ли она ненароком о той отвра-
тительной статейке в колонке сплетен, в которой отразилась другая сторо-
на характера дядиного сына - тщательно скрываемое агрессивное безрас-
судство. - Это мы с твоим отцом. Играем в деревне в крикет. Этой фотог-
рафии уже больше пятидесяти лет. Мне здесь шестнадцать, а твоему отцу
почти восемнадцать.
Клео вгляделась в выцветшее фото. Двое юношей в фланелевых спортивных
костюмах с клюшками в руках и немыслимо важным выражением лиц. Она ус-
мехнулась, рассмотрев характерную линию челюсти своего отца, намекавшую
уже в том юном возрасте на упрямый и решительный нрав будущего зрелого
мужчины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Неправдоподобно синие глаза Джуда смеялись, и Клео почувствовала, что
заливается краской. Просить его жениться на ней было само по себе унизи-
тельно, а он еще усугубил ее состояние, обратив все в шутку.
- А не проще будет занять эти деньги? - Веселые искорки в его глазах
поиграли и угасли, и взгляд приобрел привычную умную холодность и
отстраненность. - Не слишком ли сильнодействующее средство вы избрали?
Вы могли бы обратиться к опекунам, в чьем ведении находится имущество
вашего покойного отца. Подумайте об этом.
Он слегка пожал плечами и сухо добавил:
- Я мог бы одолжить вам необходимую сумму. Вы вполне кредитоспособны.
Он сел у противоположного края своего огромного стола и устремил на
нее взгляд сощуренных глаз поверх сплетенных пальцев.
- Сколько? И для каких целей?
Но Клео решительно покачала головой, так, что серебристые блестящие
волны волос закрыли ей лицо.
- Я бы предпочла не занимать.
Она не желала никого посвящать в свою тайну, а каждый, кто сможет
одолжить столь крупную сумму, потребует от нее отчета! В ее глазах зас-
тыла невысказанная мольба, и Джуд тихо спросил:
- Вы в беде?
И снова резкий отрицательный жест. Да, у нее неприятности, но это ее
личное дело, и она сама будет выпутываться, не посвящая никого в отвра-
тительные подробности. Она совершила ошибку, серьезную ошибку, позволив
себе поддаться поверхностному обаянию Роберта Фентона. Она получила хо-
роший урок и теперь должна дорого за него платить. Ей вдруг стало невы-
носимо выглядеть жалкой просительницей в глазах человека, не знавшего в
жизни иных трудностей, кроме тех, что связаны с его работой.
Ей не следовало допускать и мысли обращаться к нему; она зашла в ту-
пик, это ясно. В ней медленно закипала ярость. Она ненавидела себя за
глупость, за унижение, на которое сама себя обрекла, ненавидела Роберта
Фентона, этого мелочного, низкого шантажиста, ненавидела Джуда Мескала
за причиняемые ей страдания, за то, что он исследовал ее, как пойманную
бабочку.
Клео сделала движение, готовясь подняться. Сейчас ей хотелось лишь
одного: уйти от этих холодных испытующих глаз, но его голос остановил
ее:
- Я могу предположить, какую выгоду вы намерены извлечь из брака. Но
в браке участвуют двое. Потрудитесь объяснить, что получу я, никогда не
испытывавший необходимости менять таким образом свою жизнь.
Сардонически приподнятые густые брови, взгляд, полный недосягаемого
превосходства, лишь разогрели в ней гнев, и Клео взорвалась:
- Говорят, вы не допускаете в свою жизнь женщины потому, что боитесь
связаться с "золотоискательницей", - с обидой выкрикнула она. - Женив-
шись на мне, вы можете быть спокойны, что я вышла за вас не ради денег -
у меня будет достаточно своих, когда я их получу! Кроме того, я наследую
значительную часть акций "Фондов Слейдов", и меня можно уговорить пере-
дать их вам. Надеюсь, это заинтересует вас больше прочих доводов! Но ес-
ли вам и этого не довольно...
- Довольно, чтобы дать согласие, - перебил он, и Клео была рада его
вмешательству, поскольку исчерпала свои аргументы и, кроме недостойных
упреков, у нее не осталось ничего.
Акции были ее козырем: если она, став его женой, передаст ему свое
право голоса, у него оказался бы контрольный пакет, что весьма соблазни-
тельно для такого человека, как он.
Клео почувствовала, что разожгла в нем интерес, сердце ее застучало,
и, чтобы унять его, она сдержала дыхание. Джуд поднялся из-за стола; ка-
залось, он вот-вот улыбнется.
- Позвольте просить вас дать мне некоторое время, чтобы ваше... - он
слегка помедлил, - ваше любезное предложение могло получить достойный
ответ.
И, приняв ее невидящий взгляд за выражение согласия, посмотрел на ча-
сы, затем на разложенные на столе бумаги.
- На уик-энд я уезжаю из Лондона, а в понедельник я должен быть в
Брюсселе. Не согласитесь ли вы поужинать со мной в понедельник вечером?
Он наблюдал, как она с усилием встала, и от его взгляда, скользящего
по ее маленькой фигурке, она почувствовала странную неловкость и сухость
во рту.
- В половине восьмого я пришлю за вами Торнвуда.
Клео остановила машину на посыпанной гравием дорожке перед Домом
Слейдов, достала саквояж и направилась к величественному особняку XIV
века. Последнее время она редко бывала здесь, но сейчас ей было необхо-
димо видеть дядю и тетю, чтобы еще раз убедиться в правильности решения
не давать воли эмоциям, провоцировавшим ее предоставить Фентону делать
все, что ему заблагорассудится, поскольку она не желала давать ему даже
волоса со своей головы.
Она не предупредила их о своем визите: в ее раздраженном уме то и де-
ло всплывала мысль о "достойном ответе" Джуда, о возможных исходах его
рассуждений. Она умела предвидеть развитие его мысли, когда речь шла о
сложных финансовых проблемах, встававших перед президентом одного из са-
мых престижных банков Сити. Но здесь совсем другое дело. Чем упорней
Клео пыталась поставить себя на его место, рассуждать от его имени, тем
больше она запутывалась. Не думать о нем она не могла.
Когда дворецкий открыл перед ней дверь, она согнала с лица тревогу, и
ее приветствие прозвучало ровно и невозмутимо:
- Добрый день, Симмонс. Тетя дома?
Она прошла мимо него в огромную переднюю.
- Боюсь, меня сегодня не ждут.
Дворецкий принял у нее верблюжий жакет, кремовые лайковые перчатки и
саквояж. Его непроницаемое лицо не выдавало ни удивления, ни тем более
удовольствия. В этом роскошном доме никто не выставлял напоказ свои
чувства, даже слуги; казалось, что здесь их вовсе не испытывают.
- Миссис Слейд в гостиной, мисс. Я прослежу, чтобы ваши вещи были
доставлены в вашу комнату.
- Благодарю, Симмонс.
И Клео скользнула по гладкому паркету искать тетю.
Десять лет назад она вошла в этот дом четырнадцатилетней девочкой; ее
родители погибли в шторме, потопившем их яхту у берегов Корнуолла. Тогда
она искала любви и тепла, хотя бы участия, но нашла лишь педантичную за-
боту о своем благополучии. Она жила в роскошном доме, ее кормили лучшими
продуктами и посылали в лучшие школы, но этим забота и ограничивалась.
Она не получала того тепла, в каком отчаянно нуждалась в первые мучи-
тельные годы сиротства. Со временем она научилась обходиться без любви.
И только дядя проявлял к ней какой-то интерес. Он видел в ней не но-
вую обузу, но живого человека со своими потребностями, страхами и надеж-
дами. Он был несколько рассеян, но посвоему любил ее, и она это чувство-
вала. Однако виделись они редко, поскольку большую часть времени дядя
проводил в банке. Когда же он отошел от дел из-за болезни, Клео уже пе-
реехала в Лондон учиться и навещала его не часто.
Грейс Слейд сидела в гостиной, перед ней на столике стоял поднос с
чаем. Это была сухощавая, замечательно красивая женщина, и комната, в
которой она находилась, была безупречна. Слейды требовали безупречности
во всем, даже в людях. Не просто было соответствовать их меркам.
- Какая неожиданность.
В тетином голосе Клео послышались недовольные нотки, и она вздохнула.
Конечно, ей следовало позвонить, но она просто не вспомнила об этом. Она
утонула в перламутровой парче дивана эпохи Регентства.
- Я переночую у вас, а завтра вечером уеду.
С холодным достоинством она утверждала свое право быть здесь. Тетины
уроки не прошли даром. Порой Клео спрашивала себя, не теряет ли она че-
ловечности, надевая маску бездушного достоинства, строгой сдержанности.
Спрашивала, не приведет ли ежеминутное подавление в себе живого чувства
к полной потере его, не превратится ли она в машину для демонстрации хо-
роших манер, безукоризненного воспитания и преданности долгу, что сос-
тавляло в сумме основу репутации семьи.
Но теперь, глядя на тетю Грейс, такую спокойную, выдержанную, эле-
гантную, Клео решила, что пошла по верному пути, когда много лет назад,
пытаясь снискать ее любовь, подражала ей во всем. Единственный прорыв в
царство чувств обернулся катастрофой, именно он породил ту отврати-
тельную ситуацию, в которой она оказалась. Но это больше не повторится.
- Я позвоню, чтобы тебе принесли чаю, - произнесла тетя Грейс,
бесстрастно глядя на Клео. - Ты, наверное, устала с дороги.
"В другое время - возможно, - горько подумала Клео, - но сегодня до-
рога тут ни при чем". Две бессонные ночи подряд, навязчивые мысли о Джу-
де Мескале никак не способствовали хорошему цвету лица. От чая Клео, од-
нако, отказалась:
- Нет, благодарю вас, тетя. Как здоровье дяди?
- Хорошо, насколько позволяет его общее состояние. Он беспокоится о
банковских делах, что не приносит ему облегчения. Я не раз напоминала
ему, что теперь делами занимается Люк.
Они поговорили еще немного, беседа протекала изысканно-любезно, но
натянуто; наконец Клео извинилась и пошла к дяде. Она застала его в биб-
лиотеке, самой, по ее мнению, удобной комнате особняка. Он сидел на
большом кожаном диване, держа на коленях раскрытый альбом с фотография-
ми.
- Чем больше я старею, тем чаще возвращаюсь мыслями в прошлое.
Клео не удивилась приветствию: такие высказывания нередко можно было
услышать от дяди Джона. На первый взгляд они ничего не значили, но от
них веяло такой теплотой, что Клео все крепче привязывалась к нему, чего
нельзя было сказать о ее отношении к тете Грейс или кузену Люку.
- Мне не сказали, что ты приедешь.
В его добром взгляде застыл вопрос, и Клео, погрузившись в мягкую ко-
жу дивана, сказала:
- Никто и не знал. Я просто собралась и приехала.
- Вот оно что.
Похоже, он был слегка озадачен, словно возможность скоропалительного
решения не укладывалась в его голове. За годы, прожитые с тетей Грейс,
он сделался осмотрительным, педантичным человеком, ничего не оставлявшим
на волю случая.
- Как вы себя чувствуете?
Дымчатые глаза Клео испытующе смотрели в лицо дяди. Он постарел, ос-
лабел и выглядел гораздо хуже, чем два месяца назад, когда она последний
раз его видела.
- Хорошо, насколько позволяет мое общее состояние. Это они мне так
говорят.
В его глазах мелькнул ужас, мелькнул и исчез с его измученного лица -
ведь в этом доме не принято выдавать чувства, даже страх смерти. Клео
поняла и переменила тему:
- Люк приедет домой на уик-энд?
Она надеялась, что нет. Ее кузен всегда был высокомерным и чопорным,
даже в семнадцать лет. Ей тогда было четырнадцать, и она искала дружбы с
единственным сверстником в доме, населенном старыми скрипучими механиз-
мами. Но он уже тогда держался высокомерно и неприветливо; он дал ей по-
нять, что не любит ее и считает обузой в доме, нарушившей его личную
жизнь. Именно отношение к ней Люка повлияло на ее намерение искать рабо-
ту где угодно, только не в семейном банке "Фонды Слейдов".
- Нет, он будет занят на деловых встречах. Смотри-ка... - дядя ткнул
пальцем в развернутый на коленях альбом, словно ему было трудно говорить
о Люке, и Клео спохватилась, не напомнила ли она ненароком о той отвра-
тительной статейке в колонке сплетен, в которой отразилась другая сторо-
на характера дядиного сына - тщательно скрываемое агрессивное безрас-
судство. - Это мы с твоим отцом. Играем в деревне в крикет. Этой фотог-
рафии уже больше пятидесяти лет. Мне здесь шестнадцать, а твоему отцу
почти восемнадцать.
Клео вгляделась в выцветшее фото. Двое юношей в фланелевых спортивных
костюмах с клюшками в руках и немыслимо важным выражением лиц. Она ус-
мехнулась, рассмотрев характерную линию челюсти своего отца, намекавшую
уже в том юном возрасте на упрямый и решительный нрав будущего зрелого
мужчины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26