На открытке было написано: «Мама, я люблю тебя больше, чем все звезды, вместе взятые. Твоя девочка, Саванна». Марчант перевернул пинцетом принесенную мной открытку и пододвинул ее к этому детскому поздравлению.
Я заглянул ему через плечо. Почерк был один и тот же.
Из другой папки он достал лист почтовой бумаги с отпечатанным наверху именем «Алекс Джексон Блейзек» и его домашним адресом внизу. Я прочел приветствие и первые две строки сообщения.
"Дорогая Крисса!
Не могу выразить, как давно я тебя не видела. Тот обед на Валентинов день был настоящее чудо".
– Открытку написала Саванна, – заключил Стив.
– И она чего-то опасается.
Он выпрямился и взглянул на меня.
– Пора брать этого парня и освобождать заложницу. И ты должен мне в этом помочь.
Я кивнул.
– Спасибо, Джо. Спасибо, что сразу сообщил. И прости меня. Мне надо связаться с Лас-Вегасом. Теперь Блейзек со своей заложницей мечется между штатами. А это совсем другой уровень, и в соответствии с федеральным законодательством ФБР квалифицирует такие действия как захват подростка с аморальными целями. Мы уже столько намучились с этим законом Манна, ты не поверишь.
– А вы уверены насчет аморальных целей?
Марчант на секунду задумался.
– Я скажу тебе кое-что такое, чего не должен бы говорить. Только не выноси услышанное за пределы этого кабинета. Сразу, как только Блейзеки обратились к нам по поводу пропажи дочери, мы проверили маму с папой на детекторе лжи. Формально они оба прошли проверку, но в поведении Джека мне кое-что не понравилось. И это все, что я пока могу сказать.
– Вчера я узнал о существовавших договоренностях с Эллен Эрскин.
– Твой отец держал ее в неведении, даже имени Саванны не сообщил. Эрскин не уверена, был ли он с ней до конца искренен.
Я подождал, и Марчант, выдержав паузу, спросил:
– А ты сам-то что думаешь? Он действительно был с ней искренен?
– Думаю, да. Могу поклясться жизнью.
* * *
По дороге домой я позвонил Лорне Блейзек по сотовому телефону.
– Мистер Трона, вам что-нибудь известно о ней?
– Она прислала мне открытку из Лас-Вегаса. Я получил ее всего час назад. С ней все в порядке, миссис Блейзек, но она боится.
– Боже, а сын?
– Я лишь могу предположить, что он с ней.
– Скажите, что я могу сделать?
– Ждать, миссис Блейзек. Поможете Бюро – поможете себе.
В трубке повисла тишина.
– Миссис Блейзек, вы не брали на работу горничной женщину по имени Лурия Блас?
– Нет. А что?
– У меня есть доказательства, что она была связана с Марси.
– Может быть, и так, но женщина по имени Лурия Блас у нас в доме никогда не работала. Это та, что погибла в Фуллертоне?
– Правильно.
– Мое сердце скорбит о ней и ее семье, мистер Трона. Но, пожалуйста, не добавляйте ее имя в список наших несчастий.
– Не собираюсь этого делать, миссис Блейзек. Я лишь хотел проверить, это важно для следствия.
– Понимаю.
– Ведь Марси ваша главная горничная, не так ли?
– Да.
– Можно узнать ее фамилию?
Снова тишина в трубке.
– Диас, мистер Трона, и заметьте, что в нашем округе может оказаться не одна Марси.
– Учту. И благодарю вас. Мэм, мы делаем все, чтобы разыскать ваших детей.
– Это сплошное расстройство, мистер Трона. Вот их видели, и они исчезают. Снова видели, и снова исчезают.
– Прошу вас, наберитесь терпения.
– Мне нужно что-нибудь, на что я могла бы опереться в своем терпении.
– Утешьтесь, что Саванна жива. Держитесь, миссис Блейзек.
– Спасибо вам. И благодарю за звонок.
Глава 15
Я мучился сомнениями, что подарить Джун Дауэр на наше первое настоящее свидание, и вспомнил, что она любит рубины. Я купил браслет, выложенный по кругу рубинами, и попросил упаковать его получше. До меня дошло, что на свиданиях обычно дарят цветы, так что пришлось прихватить и букет, а еще шоколад, который к нему прилагался, большую корзинку с кофе и спиртными напитками – в тот день магазин подарков проводил большую распродажу.
Это все мне обошлось примерно в месячный оклад, но я всегда с трудом расходовал свою зарплату, поскольку мой дом был полностью выкуплен. Уилл и Мэри-Энн купили его для меня, когда я стал работать полный день. Мэри-Энн хотела, чтобы я воспользовался непрерывно дорожающим рынком недвижимости нашего округа как можно раньше. Теперь дом стоил уже на 50 тысяч долларов больше, чем они за него заплатили тогда, а мне оставалось только иногда пылесосить и поливать деревья.
Джун жила в квартире, выходящей окнами на Ньюпортскую гавань. Стоя у входа в ее дом, я слышал крики чаек, эхом разносящиеся по всей бухте, и звон от удара тросов по мачтам яхт. Колени у меня слегка обмякли. Я надел самый лучший костюм и шляпу. Позвонил и стал ждать.
Джун открыла дверь и отступила в сторону, чтобы пропустить меня. Она несколько озадаченно улыбнулась, увидев целую корзину подарков, ювелирную коробочку и цветы с шоколадом.
– Как здорово снова увидеть тебя, – сказал я.
– Джо, мне тоже приятно увидеться, но, ей-богу, не стоило так много приносить сюда.
– Если не хочешь, не бери.
По ее лицу пробежала тень искреннего огорчения. А мне показалось, что сердце на мгновение перестало биться.
– Что ж, проходи.
– Спасибо.
Вся квартира залита солнцем. Стены и ковер были белого цвета, через широкое окно виднелась переливающаяся гладь залива, по которой сновали разноцветные корабли. Канал пересекала большая моторная яхта.
– Отличный вид, – заметил я. – Как на почтовой открытке.
– С крыши этого здания и вправду снимали вид гавани. Дай-ка мне сюда то, что ты принес.
Взяв подарки, она положила их на стеклянный обеденный стол. На Джун было кофейного цвета шелковое платье и коричневые туфли на каблуках. Через распахнутое окно доносился запах морской воды, смешиваясь с тонким ароматом духов. Джун окинула взглядом корзинку, коробку с шоколадом, коробочку с браслетом и цветы.
– Что, переборщил? – спросил я.
– Решим попозже. Розы надо поставить в воду. Они очаровательны, Джо. Мне всегда нравились бледно-лиловые розы. Они что-то символизируют, только я забыла, что именно.
Я смотрел, как Джун взяла большую хрустальную вазу, налила туда воды, обрезала стебли и поставила цветы. Потом она убрала вазу с цветами на каминную полку. Я помог ей передвинуть несколько фотографий, чтобы поместить вазу в центре.
Джун отошла на пару шагов от камина и задумалась. Светло-сиреневые розы красиво смотрелись на фоне белой каминной полки и такой же стены. Да и сама Джун тоже. Я никогда не знал, какой прекрасный цвет – коричневый. И как гармонично сочетаются два оттенка коричневого: темно-коричневый шелк платья и блестящая смуглая кожа Джун. Она выглядела необычайно свежей и грациозной, словно рожденной из пены морской.
Снова та же «тайна». Я чувствовал ее.
– Прелестно, – проговорила Джун и улыбнулась. Солнечный свет, льющийся через окно, играл в ее локонах. Ее темные глаза сверкали. – Спасибо, Джо.
– Пожалуйста.
Продолжая улыбаться, она тряхнула головой.
– Знаешь, какое впечатление ты производишь на меня, повторяя «пожалуйста» и «спасибо»?
– Нет.
– Хочется выругаться.
Отвернувшись в сторону, я улыбнулся.
– Иногда меня тоже одолевает нечто подобное.
– В самом деле?
– То, что проносится у меня в голове, когда я говорю, не всегда соответствует словам. Я обращаюсь к человеку «сэр», а сам с удовольствием сломал бы ему руку.
– И ты когда-нибудь такое делал?
– Бывало.
– В самом деле?
Я пожал плечами.
– Мне часто приходилось иметь дело с подобными типами. Однажды один такой тип достал меня своими шутками. И получил свое. Его все равно собирались исключать из колледжа.
– Что ж, на этой счастливой ноте мы и закончим. Поехали перекусить.
* * *
Я выбрал один из любимых ресторанов Уилла – спокойный итальянский уголок на острове Бальбоа. Столик был небольшой, это позволяло нам сидеть лицом к лицу, что было бы для меня невыносимым с любым человеком, кроме Джун Дауэр.
С каждой минутой она казалась мне прелестнее. Мы заказали бутылку кьянти, которой нам хватило на весь обед, потом взяли десерт и коньяк. В ушах у меня был приятный гул, а по телу разлилось тепло и необычайная легкость. Словно я весь был наполнен гелием и мог взлететь вверх к потолку, стоит лишь отпустить ручки кресла.
* * *
После обеда мы прогулялись по острову. Джун показала мне свои любимые уголки, где она часто бывала, будучи студенткой колледжа. Мы понаблюдали за закатом с западной стороны острова, где выходящие на залив окна отбрасывали оранжевые блики, а по пламенеющей глади залива скользили заполненные автомобилями паромы. Кожа Джун приобрела золотистый оттенок, а прищуренные шоколадные глаза стали светло-коричневыми, как шкура льва. Лучшей коричневой гаммы я в жизни не встречал – самая изысканная и восхитительная палитра.
Когда солнце скрылось, подул холодный морской бриз, и Джун прижалась ко мне. Я положил руку ей на плечо. До сих пор я никогда не позволял себе с женщиной ничего подобного, однако Джун не отстранилась и не оттолкнула меня.
Кожа у нее была прохладная, с крошечными пупырышками. Никогда в жизни я не ощущал ничего более возбуждающего.
* * *
Когда Джун отвезла нас к себе домой, уже стемнело, но из окна можно было видеть серебристое зеркало гавани и бледный полог тумана, наползающего с запада.
Она открыла дверь на веранду, спускающуюся к воде, щелкнула выключателем и зажгла лампу около кушетки. Комнату заполнил мягкий свет, полутени и прохладно-влажный бриз. Джун взяла со стола коробочку с украшением.
– Присядь со мной на диван, – попросила она.
Присев на благопристойном расстоянии от нее, я взглянул в окно. В лунном свете мерно покачивались верхушки корабельных мачт. Джун положила коробочку на правое колено.
– Я боюсь ее открывать.
– Этим я всего лишь хотел выразить свою радость от встречи с тобой.
– Мне кажется, это лишнее, Джо.
– У меня хватает на это средств, Джун.
Она оглядела коробочку, которая была завернута в серебристую сверкающую бумагу. Я скосил взгляд на то место, где ноги Джун прикрывал край платья, и почувствовал нарастающее волнение.
Джун разворачивала подарок, как это делает только женщина: развязала бант, поддела ленту ногтем, аккуратно сняла оберточную бумагу, свернула ее и отложила в сторону. Потом открыла оклеенную черным бархатом коробочку. Даже при слабом свете взгляд привлекало красноватое мерцание цепочки рубинов на темной подкладке. Словно мигание сотен габаритных огней на запруженном шоссе.
– Ах, Джо!
Невозможно передать, каким сладким голосом это было произнесено.
– Это рубины, – буркнул я.
– Я вижу. Это слишком дорого. В самом деле.
– В самом деле?
Она взглянула на меня.
– Да, конечно.
– О'кей. Давай сюда.
Я встал и протянул ладонь. Она положила в нее коробочку. Я вышел на веранду.
– Джо, нет!
Я бросил коробку в залив, на десять футов от берега.
Она быстро подбежала к перилам и встала рядом со мной, глядя на расходящиеся по воде круги.
– Черт возьми, Джо, это мой браслет!
– Пусть поплавает.
– Но не навечно же! Я лучше надену его, чем он будет валяться на дне.
– Могла бы сказать это до того, как я его бросил.
Я снял туфли и куртку, вытащил бумажник. Свой боевой арсенал я еще раньше оставил в «мустанге».
– О мой Бог! – прошептала она.
Я нырнул вниз с веранды с легким всплеском. Сразу поднялся наверх и брассом подплыл к покачивающейся на воде коробочке. Вода была довольно холодная, но для моего лица лучше не придумаешь. Словно лед. Я зажал коробку губами и поплыл назад.
Вдруг я услышал всплеск, и рядом со мной из воды появилась блестящая мокрая головка Джун.
– Холодно, – сказала она.
Я попытался ответить «да, мэм», но получилось только «а-ме».
– Что это у тебя во рту, не коробочка ли с рубинами?
Я кивнул. Она подплыла поближе, часто вдыхая и выдыхая, как обычно делают, когда холодно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Я заглянул ему через плечо. Почерк был один и тот же.
Из другой папки он достал лист почтовой бумаги с отпечатанным наверху именем «Алекс Джексон Блейзек» и его домашним адресом внизу. Я прочел приветствие и первые две строки сообщения.
"Дорогая Крисса!
Не могу выразить, как давно я тебя не видела. Тот обед на Валентинов день был настоящее чудо".
– Открытку написала Саванна, – заключил Стив.
– И она чего-то опасается.
Он выпрямился и взглянул на меня.
– Пора брать этого парня и освобождать заложницу. И ты должен мне в этом помочь.
Я кивнул.
– Спасибо, Джо. Спасибо, что сразу сообщил. И прости меня. Мне надо связаться с Лас-Вегасом. Теперь Блейзек со своей заложницей мечется между штатами. А это совсем другой уровень, и в соответствии с федеральным законодательством ФБР квалифицирует такие действия как захват подростка с аморальными целями. Мы уже столько намучились с этим законом Манна, ты не поверишь.
– А вы уверены насчет аморальных целей?
Марчант на секунду задумался.
– Я скажу тебе кое-что такое, чего не должен бы говорить. Только не выноси услышанное за пределы этого кабинета. Сразу, как только Блейзеки обратились к нам по поводу пропажи дочери, мы проверили маму с папой на детекторе лжи. Формально они оба прошли проверку, но в поведении Джека мне кое-что не понравилось. И это все, что я пока могу сказать.
– Вчера я узнал о существовавших договоренностях с Эллен Эрскин.
– Твой отец держал ее в неведении, даже имени Саванны не сообщил. Эрскин не уверена, был ли он с ней до конца искренен.
Я подождал, и Марчант, выдержав паузу, спросил:
– А ты сам-то что думаешь? Он действительно был с ней искренен?
– Думаю, да. Могу поклясться жизнью.
* * *
По дороге домой я позвонил Лорне Блейзек по сотовому телефону.
– Мистер Трона, вам что-нибудь известно о ней?
– Она прислала мне открытку из Лас-Вегаса. Я получил ее всего час назад. С ней все в порядке, миссис Блейзек, но она боится.
– Боже, а сын?
– Я лишь могу предположить, что он с ней.
– Скажите, что я могу сделать?
– Ждать, миссис Блейзек. Поможете Бюро – поможете себе.
В трубке повисла тишина.
– Миссис Блейзек, вы не брали на работу горничной женщину по имени Лурия Блас?
– Нет. А что?
– У меня есть доказательства, что она была связана с Марси.
– Может быть, и так, но женщина по имени Лурия Блас у нас в доме никогда не работала. Это та, что погибла в Фуллертоне?
– Правильно.
– Мое сердце скорбит о ней и ее семье, мистер Трона. Но, пожалуйста, не добавляйте ее имя в список наших несчастий.
– Не собираюсь этого делать, миссис Блейзек. Я лишь хотел проверить, это важно для следствия.
– Понимаю.
– Ведь Марси ваша главная горничная, не так ли?
– Да.
– Можно узнать ее фамилию?
Снова тишина в трубке.
– Диас, мистер Трона, и заметьте, что в нашем округе может оказаться не одна Марси.
– Учту. И благодарю вас. Мэм, мы делаем все, чтобы разыскать ваших детей.
– Это сплошное расстройство, мистер Трона. Вот их видели, и они исчезают. Снова видели, и снова исчезают.
– Прошу вас, наберитесь терпения.
– Мне нужно что-нибудь, на что я могла бы опереться в своем терпении.
– Утешьтесь, что Саванна жива. Держитесь, миссис Блейзек.
– Спасибо вам. И благодарю за звонок.
Глава 15
Я мучился сомнениями, что подарить Джун Дауэр на наше первое настоящее свидание, и вспомнил, что она любит рубины. Я купил браслет, выложенный по кругу рубинами, и попросил упаковать его получше. До меня дошло, что на свиданиях обычно дарят цветы, так что пришлось прихватить и букет, а еще шоколад, который к нему прилагался, большую корзинку с кофе и спиртными напитками – в тот день магазин подарков проводил большую распродажу.
Это все мне обошлось примерно в месячный оклад, но я всегда с трудом расходовал свою зарплату, поскольку мой дом был полностью выкуплен. Уилл и Мэри-Энн купили его для меня, когда я стал работать полный день. Мэри-Энн хотела, чтобы я воспользовался непрерывно дорожающим рынком недвижимости нашего округа как можно раньше. Теперь дом стоил уже на 50 тысяч долларов больше, чем они за него заплатили тогда, а мне оставалось только иногда пылесосить и поливать деревья.
Джун жила в квартире, выходящей окнами на Ньюпортскую гавань. Стоя у входа в ее дом, я слышал крики чаек, эхом разносящиеся по всей бухте, и звон от удара тросов по мачтам яхт. Колени у меня слегка обмякли. Я надел самый лучший костюм и шляпу. Позвонил и стал ждать.
Джун открыла дверь и отступила в сторону, чтобы пропустить меня. Она несколько озадаченно улыбнулась, увидев целую корзину подарков, ювелирную коробочку и цветы с шоколадом.
– Как здорово снова увидеть тебя, – сказал я.
– Джо, мне тоже приятно увидеться, но, ей-богу, не стоило так много приносить сюда.
– Если не хочешь, не бери.
По ее лицу пробежала тень искреннего огорчения. А мне показалось, что сердце на мгновение перестало биться.
– Что ж, проходи.
– Спасибо.
Вся квартира залита солнцем. Стены и ковер были белого цвета, через широкое окно виднелась переливающаяся гладь залива, по которой сновали разноцветные корабли. Канал пересекала большая моторная яхта.
– Отличный вид, – заметил я. – Как на почтовой открытке.
– С крыши этого здания и вправду снимали вид гавани. Дай-ка мне сюда то, что ты принес.
Взяв подарки, она положила их на стеклянный обеденный стол. На Джун было кофейного цвета шелковое платье и коричневые туфли на каблуках. Через распахнутое окно доносился запах морской воды, смешиваясь с тонким ароматом духов. Джун окинула взглядом корзинку, коробку с шоколадом, коробочку с браслетом и цветы.
– Что, переборщил? – спросил я.
– Решим попозже. Розы надо поставить в воду. Они очаровательны, Джо. Мне всегда нравились бледно-лиловые розы. Они что-то символизируют, только я забыла, что именно.
Я смотрел, как Джун взяла большую хрустальную вазу, налила туда воды, обрезала стебли и поставила цветы. Потом она убрала вазу с цветами на каминную полку. Я помог ей передвинуть несколько фотографий, чтобы поместить вазу в центре.
Джун отошла на пару шагов от камина и задумалась. Светло-сиреневые розы красиво смотрелись на фоне белой каминной полки и такой же стены. Да и сама Джун тоже. Я никогда не знал, какой прекрасный цвет – коричневый. И как гармонично сочетаются два оттенка коричневого: темно-коричневый шелк платья и блестящая смуглая кожа Джун. Она выглядела необычайно свежей и грациозной, словно рожденной из пены морской.
Снова та же «тайна». Я чувствовал ее.
– Прелестно, – проговорила Джун и улыбнулась. Солнечный свет, льющийся через окно, играл в ее локонах. Ее темные глаза сверкали. – Спасибо, Джо.
– Пожалуйста.
Продолжая улыбаться, она тряхнула головой.
– Знаешь, какое впечатление ты производишь на меня, повторяя «пожалуйста» и «спасибо»?
– Нет.
– Хочется выругаться.
Отвернувшись в сторону, я улыбнулся.
– Иногда меня тоже одолевает нечто подобное.
– В самом деле?
– То, что проносится у меня в голове, когда я говорю, не всегда соответствует словам. Я обращаюсь к человеку «сэр», а сам с удовольствием сломал бы ему руку.
– И ты когда-нибудь такое делал?
– Бывало.
– В самом деле?
Я пожал плечами.
– Мне часто приходилось иметь дело с подобными типами. Однажды один такой тип достал меня своими шутками. И получил свое. Его все равно собирались исключать из колледжа.
– Что ж, на этой счастливой ноте мы и закончим. Поехали перекусить.
* * *
Я выбрал один из любимых ресторанов Уилла – спокойный итальянский уголок на острове Бальбоа. Столик был небольшой, это позволяло нам сидеть лицом к лицу, что было бы для меня невыносимым с любым человеком, кроме Джун Дауэр.
С каждой минутой она казалась мне прелестнее. Мы заказали бутылку кьянти, которой нам хватило на весь обед, потом взяли десерт и коньяк. В ушах у меня был приятный гул, а по телу разлилось тепло и необычайная легкость. Словно я весь был наполнен гелием и мог взлететь вверх к потолку, стоит лишь отпустить ручки кресла.
* * *
После обеда мы прогулялись по острову. Джун показала мне свои любимые уголки, где она часто бывала, будучи студенткой колледжа. Мы понаблюдали за закатом с западной стороны острова, где выходящие на залив окна отбрасывали оранжевые блики, а по пламенеющей глади залива скользили заполненные автомобилями паромы. Кожа Джун приобрела золотистый оттенок, а прищуренные шоколадные глаза стали светло-коричневыми, как шкура льва. Лучшей коричневой гаммы я в жизни не встречал – самая изысканная и восхитительная палитра.
Когда солнце скрылось, подул холодный морской бриз, и Джун прижалась ко мне. Я положил руку ей на плечо. До сих пор я никогда не позволял себе с женщиной ничего подобного, однако Джун не отстранилась и не оттолкнула меня.
Кожа у нее была прохладная, с крошечными пупырышками. Никогда в жизни я не ощущал ничего более возбуждающего.
* * *
Когда Джун отвезла нас к себе домой, уже стемнело, но из окна можно было видеть серебристое зеркало гавани и бледный полог тумана, наползающего с запада.
Она открыла дверь на веранду, спускающуюся к воде, щелкнула выключателем и зажгла лампу около кушетки. Комнату заполнил мягкий свет, полутени и прохладно-влажный бриз. Джун взяла со стола коробочку с украшением.
– Присядь со мной на диван, – попросила она.
Присев на благопристойном расстоянии от нее, я взглянул в окно. В лунном свете мерно покачивались верхушки корабельных мачт. Джун положила коробочку на правое колено.
– Я боюсь ее открывать.
– Этим я всего лишь хотел выразить свою радость от встречи с тобой.
– Мне кажется, это лишнее, Джо.
– У меня хватает на это средств, Джун.
Она оглядела коробочку, которая была завернута в серебристую сверкающую бумагу. Я скосил взгляд на то место, где ноги Джун прикрывал край платья, и почувствовал нарастающее волнение.
Джун разворачивала подарок, как это делает только женщина: развязала бант, поддела ленту ногтем, аккуратно сняла оберточную бумагу, свернула ее и отложила в сторону. Потом открыла оклеенную черным бархатом коробочку. Даже при слабом свете взгляд привлекало красноватое мерцание цепочки рубинов на темной подкладке. Словно мигание сотен габаритных огней на запруженном шоссе.
– Ах, Джо!
Невозможно передать, каким сладким голосом это было произнесено.
– Это рубины, – буркнул я.
– Я вижу. Это слишком дорого. В самом деле.
– В самом деле?
Она взглянула на меня.
– Да, конечно.
– О'кей. Давай сюда.
Я встал и протянул ладонь. Она положила в нее коробочку. Я вышел на веранду.
– Джо, нет!
Я бросил коробку в залив, на десять футов от берега.
Она быстро подбежала к перилам и встала рядом со мной, глядя на расходящиеся по воде круги.
– Черт возьми, Джо, это мой браслет!
– Пусть поплавает.
– Но не навечно же! Я лучше надену его, чем он будет валяться на дне.
– Могла бы сказать это до того, как я его бросил.
Я снял туфли и куртку, вытащил бумажник. Свой боевой арсенал я еще раньше оставил в «мустанге».
– О мой Бог! – прошептала она.
Я нырнул вниз с веранды с легким всплеском. Сразу поднялся наверх и брассом подплыл к покачивающейся на воде коробочке. Вода была довольно холодная, но для моего лица лучше не придумаешь. Словно лед. Я зажал коробку губами и поплыл назад.
Вдруг я услышал всплеск, и рядом со мной из воды появилась блестящая мокрая головка Джун.
– Холодно, – сказала она.
Я попытался ответить «да, мэм», но получилось только «а-ме».
– Что это у тебя во рту, не коробочка ли с рубинами?
Я кивнул. Она подплыла поближе, часто вдыхая и выдыхая, как обычно делают, когда холодно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56