Я рассказал ему, что у Бернадетт все в порядке и что она скучает по нему. Окинув меня подозрительным взглядом, Сэмми плюхнулся на кровать и уставился на фотографию подружки.
Пока обыскивали камеру Майка Стейча, его перевели в боковой отсек: кто-то настучал, что он хранит оружие. Я понаблюдал за обыском, но ребята ничего не нашли и, оставив пожитки Майка на полу, покинули камеру.
Доктор Чапин Фортнелл отбыл на суд. Дэйв Хаузер, помощник окружного прокурора, связавшийся с продавцом наркотиков, показал мне снимок участка, который он и его семья купят, как только «разъяснится это чудовищное недоразумение». На фото сверкала голубая бухта с желтым песчаным пляжем и пальмами на берегу под голубым небесным куполом.
Серийный насильник Фрэнк Дилси валялся на кровати, опершись спиной на прутья решетки, и слушал наушники. Ноги у него подергивались, как у собаки во время сна.
Убийца из холодильника Гэри Саргола с грустью проводил меня взглядом, но промолчал. Суд над ним должен был начаться на следующей неделе, прокурор требовал смертного приговора. Это был бледный, нездорового вида человек в очках, и было трудно представить, что он способен сделать то в чем его обвиняли. Но если размышлять таким образом, то все эти ребята в камерах выглядели как самые обычные люди. И уж, во всяком случае, лучше меня.
Я посидел немного с помощниками в служебной столовой. За чашкой кофе мы посплетничали о зеках и начальстве. Некоторые охранники были новичками, и им еще только предстояло отмотать свой пятилетний срок. Другим, наоборот, оставалось несколько месяцев, даже недель. Я и сам приближался к окончанию тюремной карьеры – четыре года позади и один впереди.
Когда вошел сержант Делано, мы выпрямились и перестали трепаться.
– Трона, – произнес сержант, – вас срочно вызывают к четырем часам.
Я прошел в центральную диспетчерскую, набрал код на выход и попрощался со всеми.
Это был Рик Берч. Он сообщил, что группа наблюдения проследовала за Джоном Гэйленом в общественный парк в Эрвине, где Гэйлен два часа просидел на скамейке у озера. Он сделал три звонка по сотовому телефону и два звонка принял.
– Это было между двенадцатью и двумя часами дня, – уточнил Берч. – А в час тридцать в больнице кто-то выпустил пулю из пистолета с глушителем в лоб Ике Као. Мы еще выясняем детали, но уже установлено, что накануне убийства в отделении появилась новая медсестра. До этого ее никто не видел.
– Как она выглядела?
– Как и все в хирургическом отделении – комбинезон, сетка на волосах, маска, возможно, стетоскоп. Низкая, полная – вес выше нормы. Черные волосы и глаза. Ее зафиксировали на внутреннюю видеокамеру, но изображение ужасное. Как в тот туманный вечер – ничего не различить.
– Перлита, – сказал я.
– Прямо сейчас у нас на Рэйтт-стрит работает шесть бригад. Если она там объявится, мы ее возьмем.
Выходит, моя маленькая хитрость сработала, и беднягу Ике Као прикончили его же дружки. Но сердце у меня слегка упало, хотя я и сказал себе, что этот человек сам покушался на убийство, да и убит по приказу собственного хозяина.
Берч словно прочел мои мысли.
– Не мучь себя, Трона. Ике Као участвовал в убийстве твоего отца. Если бы смог, то прикончил бы и тебя. Но ты был в тот вечер удачливее.
– Спасибо, сэр.
– Пуля еще в голове Ике Као. Но мы вытащим ее и отправим на экспертизу в лабораторию ФБР.
* * *
Лицо преподобного Дэниэла Альтера стало пунцовым, когда я показал ему обрезки видеопленки из депозитного ящика Уилла. Утратив к нему почтение, я отвел взгляд и посмотрел сквозь окна храма Света. Длинный летний вечер только-только начал затухать. Голубое небо побледнело, и над Седельными горами взошел белый серп луны.
– Я унижен, – пробормотал он. – И опозорен.
– Да, сэр.
– Что мне полагается ответить на это?
– Не знаю.
– Это из депозитного ящика Уилла?
Я кивнул.
– Но вы знали об этом, преподобный. Он хранил эти пленки в банке не потому, что они ему так нравились. Он держал их там из-за их полезности. Сколько он с вас брал?
Его глаза округлились, увеличенные толстыми линзами очков. Но даже я – такой большой поклонник проповедей преподобного Дэниэла – заметил, как неестественно это выглядело со стороны. Театрально вздохнув, он поднял на меня взгляд.
– Мы договорились о ежемесячном чеке на десять тысяч долларов, который я должен класть в его депозитный ящик.
– Это немного, не так ли, преподобный? Особенно для такого преуспевающего человека, как вы?
– Уилл предупредил, что в случае повтора он разорит меня. Мы рассмеялись, так как оба понимали, что он на это не пойдет. Ты ведь догадываешься, что Уилл использовал незаконный прием. Но в действительности я платил не ему лично, а каждый месяц перечислял эти десять тысяч в детский дом Хиллвью. Это было одним из условий. Уилл никогда не питал интереса к деньгам как к таковым. Они интересовали его лишь как средство достижения определенных целей. Он поймал меня на этой слабости, вот я ему за это и платил. Но я не испытывал к Уиллу ненависти за это. Я считал, что это в общем-то... честная игра.
– Когда была снята эта пленка?
Он взглянул в окно.
– Два месяца назад. В «Лесу». Лурия была такая милая и одинокая, и когда я поднялся наверх отдохнуть, они вместе с подругой зашли ко мне в комнату. Мы поговорили, немного выпили, совсем немного. В самый разгар в комнату вошел Уилл – как он часто делал, – поболтать и чего-нибудь себе налить. Бар в гостевой зоне был открыт всю ночь. Люди приходили и уходили. По телевизору передавали что-то на грани дозволенного, то, что приличнее смотреть без свидетелей. Этот самый момент и заснят на пленке. Должен признаться, я ее поцеловал. Я ничего не мог с собой поделать, Джо. Фактически это можно считать платоническим поцелуем – я коснулся губами ее щеки. Но в последний момент она развернула свои губы к моим, ну и я... не устоял, Джо. Но я сразу осознал, насколько это скверно, извинился и вышел из комнаты в зал. Надо признаться, я крепко выпил. Потом кто-то отвез меня домой, к моей Розмари, любимой женушке. Правда, в тот момент ее не было дома, она находилась на Майорке, занимаясь... ну да, занимаясь собой, как я полагаю. Поверь мне, когда я увидел позднее эту пленку, я проклял Уилла и эту спрятанную в его портфеле видеокамеру. Это все штучки Уилла, на которые он был мастак.
Дэниэл показался мне очень маленьким, словно за пять минут резко съежился. Он отвел глаза в сторону.
– Две недели спустя Лурия была сбита машиной на Прибрежном шоссе.
– Меня это потрясло. Я узнал ее по газетным фотографиям. Я молился за нее. И за себя тоже, чтобы твой отец никогда никому не показывал эту пленку.
– А вы знали, что тот юноша, застреленный у ворот одного из особняков в Пеликан-Пойнт, был ее братом? И что Лурия была беременна? Ее сильно избили перед тем, как она попала под машину. Мигелю Доминго все это было известно. Поэтому он и решил разобраться с помощью мачете и отвертки.
– Хаим рассказывал мне, – ответил он, опустив голову.
– Кто привел ее в «Лес», преподобный?
– Не имею понятия, Джо.
– Ведь без поручительства спонсора никакие девушки на вечеринку не допускаются.
– Да, да.
Он поджал губы и нахмурился, потом прикрыл глаза.
– Я полагаю, Джо, что та вечеринка была организована комитетом по избранию Дана Миллбро. По линии оперативно-исследовательского комитета при клубном фонде.
Итак, кое-что прояснялось. Я вспомнил тот вечер. Это был конец апреля, и я тоже находился в клубе, попивая лимонад, пока все гуляли наверху. Игроков в зале не было. Припомнил я и Дэниэла, действительно в приличном подпитии. Грузная фигура Уилла мелькала везде – внизу в ресторане, потом в баре, потом наверху в апартаментах для приглашенных и снова внизу. Полно привлекательных одиноких дам, хотя Лурии Блас среди них я не заметил.
– Преподобный, ваш охранник Бо Уоррен встречался с человеком, убившим Уилла. Это случилось накануне той самой перестрелки. Зачем?
На этот раз его изумление было уже непоказным.
– Я... я даже не могу такого вообразить, Джо. Просто не могу в это поверить.
– У меня есть свидетель. С Уорреном в машине был кто-то еще. И мне надо знать, кто именно.
– Я поговорю с ним. Обязательно поговорю.
– Пожалуйста, сэр, дайте мне знать сразу, как только что-либо выясните.
Я встал, забрав шляпу и портфель. Потом подошел к окну, окинув взглядом умирающий день и нарождающуюся ночь.
– Джо, я... хотел бы заплатить оставшуюся сотню тысяч долларов, как мы условились с Уиллом, в течение десяти месяцев. Думаю, детский дом в Хиллвью рад будет получить эти деньги. Если ты сейчас положишь компрометирующие пленки на мой письменный стол, тебе только останется оформить этот законный благотворительный взнос на столь благородное дело.
– Это Уилл мог имитировать отчисление по десять тысяч в месяц из семейного бюджета. Я это не могу сделать.
– Почему же? Мэри-Энн наверняка согласится, что для Хиллвью эти деньги будут большой поддержкой. Налоговых инспекторов это совсем не касается, если ты указываешь в декларации, откуда эти деньги поступили и что все налоги за их перечисление уже заплачены. Ее бухгалтера без труда утрясут этот вопрос. И все будет абсолютно законно, поверь мне. Именно так Уилл и делал. Фактически я все беру на себя, избавляя вас от головной боли.
Вначале меня удивило, почему Дэниэл не делал эти платежи в Хиллвью напрямую. Но, взглянув на вопрос с точки зрения Уилла, понял, что отец просто не доверял ему.
Обернувшись, я посмотрел на Дэниэла. Мне хотелось почувствовать в нем прежнюю святость, но не получалось. Я хотел ощутить его духовную мощь, но теперь он казался мне слабым, когда действительно требовалась сила, и сильным, когда это не имело смысла. Я хотел видеть его честным и прямым, но и этого, увы, не было.
– Ты выглядишь расстроенным, Джо.
– Я достаточно пролил чужой крови, но Уилла не спас. Думаю, вы близки к Богу, но при всем уважении, преподобный, вы разочаровали меня своей нечестностью. Знаете, что мне приходит на ум? Я думаю, что, если бы хоть один человек стойко держался и поступал, как ему велит совесть, эта длинная цепь отвратительных событий была бы просто невозможна. Ложь на ложь дает новую ложь. Жадность на жадность порождает большую жадность. Никто не остановился. Никто даже не пытался остановиться.
– Ты не прав. Мы все стараемся, стараемся каждый день. Но мы несовершенны и грешны – вот в чем причина нашего падения. Не противопоставляй стремления к совершенству реальному положению вещей.
– Ваши слова верны, сэр. Но в душе от них остается лишь большая пустота.
– Да, знаю. Пожалуйста, присядь на минуту, Джо. Сядь, прошу тебя.
Вернувшись, я сел на стул, положив рядом кейс и шляпу.
– Джо, Уилл не был святым. Я вижу, ты это уже понял. В течение жизни человек, Джо, сталкивается со многими трудными решениями. Люди во власти, как твой отец, принимают такие решения чаще других, что нелегко. Вот почему мы и нуждаемся в Боге, который наставляет нас. Мы не можем в одиночку править утлым суденышком своей жизни.
– Преподобный, я всегда считал, что Уилл не ошибается. Даже когда видел, что он делает что-то не так, я думал, что в результате все окупится большим благом. Я рассуждал так, когда стал взрослее и опытнее и был свидетелем не только его действий, но и значительных результатов. И полагал, что его ошибки были... своего рода окольными путями к правильной цели.
– Каковыми они, возможно, и являлись.
Я снова забрал свои вещи и поднялся.
– А если нет?
– Возьми, – проговорил он, указывая на свой письменный стол, где лежал конверт с пленками. – Это твое.
– Делайте с ними что хотите, сэр.
– Большое спасибо. А вот с этим поступай, как сочтешь нужным.
И он протянул мне другой конверт, запечатанный, пухлый и тяжелый. Взвесив его на ладони, я взглянул на преподобного Дэниэла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56