– спросил Рикмен.
– Следов нет, хотя они могли быть удалены после ее смерти.
– Либо она была накачана наркотиками, – предположил Хинчклиф.
– Фотографии готовы? – поинтересовался Рикмен.
– Я предоставлю вам их сразу же, как только в фотолаборатории закончат работу, – пообещал Мэйли. – Очевидно, в течение часа. Технический отдел говорит, что копии видеозаписи будут готовы к шестнадцати часам.
– С какими вещественными уликами работают криминалисты? – спросил Рикмен.
– Мусоровоз. Мы арестовали его для досконального осмотра. Мусорный бак, само собой. Похоже, она жила в том самом доме, из которого в этот бак и выносили отходы, поэтому мы относимся к нему как к основной улике.
Пока Рикмен делал пометки, вступил Хинчклиф:
– Одна из девиц показала, что жиличка из соседней квартиры не появлялась дома со вчерашней ночи.
– Почему бы не доставить ее на опознание? – спросил Фостер.
– Нет, не сейчас! – вскинулся Мэйли. – Я не хочу, чтобы кто-либо оказался рядом с жертвой раньше, чем мы получим все пробы на ДНК, которые бы нам хотелось иметь.
– Созвонитесь с Фостером, когда все сделаете, – сказал ему Хинчклиф. – Он сможет доставить соседку на опознание тела.
– Имя известно? – спросил Рикмен.
Хинчклиф покачал головой:
– Остальные девицы утверждают, что знали ее только в лицо.
– В доме полно проституток, – подтвердил Мэйли и продолжил: – У нас есть и другие улики – пятнышко крови в коридоре, хотя оно может быть старым, и кровь на одежде, обнаруженной в ее квартире.
– Стоит пригласить криминалиста осмотреть кровяное пятно? – спросил Рикмен.
– Не ранее, чем мы будем уверены, что кровь ее. Пятно, как мы все понимаем, могло появиться в результате пьяной драки субботней ночью.
– А сколько времени займет полный анализ следов крови на одежде?
– На это обычно уходит неделя, – сказал Мэйли. – Однако лаборатория могла бы сделать анализ и в двадцать четыре часа, если вы заплатите им премиальные.
– Джефф? – спросил Хинчклиф.
– Это не моя идея, сэр, – отозвался Рикмен. – А я бы предложил посмотреть, что у нас есть, прежде чем начнем тратить большие бабки. – Он начал размышлять вслух: – Если соседи опознают тело и расскажут какие-нибудь любопытные подробности, это сэкономит нам время. Стоит опросить всех живущих в этом доме – посмотрим, что это нам даст.
Хинчклиф одобрительно кивнул:
– Это и есть ваша идея. Несколько ближайших дней я буду занят: еще не все ясно с той перестрелкой на Мэтью-стрит.
Шесть месяцев назад разгорелась война за влияние между соперничающими бандами наркодельцов, поставляющих товар в фешенебельные клубы в центре Ливерпуля. Кульминацией стала перестрелка в одном из пабов.
– Вы назначаете меня старшим следователем?
– Вы ведь подавали в министерство документы о присвоении звания старшего инспектора? – спросил Хинчклиф.
– Так точно, сэр. – Рикмен взглянул на Фостера.
– В этом исключительном случае вы назначаетесь исполняющим обязанности старшего инспектора. Докладывать будете непосредственно мне, если же я недоступен – то суперинтенданту. Это временно, – предупредил Хинчклиф. – Только до тех пор, пока я не разделаюсь с обязанностями по предыдущему делу.
– Все ясно, сэр, – сказал Рикмен, мысленно потирая руки, готовый принять этот вызов. – Когда вы сможете разрешить нам доступ в дом? – обратился он уже к Мэйли.
– Мы освободим вам дорогу в течение часа.
– Свидетели?
– В настоящий момент есть грузчики, водитель и женщина, которая остановилась на улочке из-за мусоровоза. Должна быть хорошим свидетелем: она врач.
Рикмена укололо тревожное предчувствие.
– Врач? Как ее имя?
– Это будет написано в журнале регистрации, – ответил Мэйли.
– Думаете, свидетельница может оказаться вашей знакомой? – спросил Хинчклиф.
Рикмен ответил не сразу. Он, конечно, знал, что Грейс иногда срезает путь, добираясь этими улочками на работу, но стоит ли заявлять об их знакомстве? Он действительно подал документы на старшего инспектора, но пока-то был еще только инспектором – а инспекторам так запросто не поручали расследование особо важных дел. И если Хинчклиф усомнится в объективности Рикмена, то отстранит его от дела.
– Маловероятно, сэр, – ответил он.
Хинчклиф секунду подозрительно смотрел на него, затем сказал:
– Для расследования этого преступления вам лучше перебраться в участок Эдж-Хилл. Я распорядился, чтобы для вас там подготовили рабочее помещение.
Дальнейшие действия отложили больше чем на час: Рикмен должен был распределить самые неотложные дела среди подчиненных и отменить пару встреч. Еще он должен был разыскать Грейс – и сделать это втайне от коллег.
Пока Фостер собирал вместе следственную бригаду, Рикмен пытался дозвониться в госпиталь.
– Ты нашел ее? – поинтересовался Фостер между звонками.
– Из госпиталя она уже уехала. Вторую половину дня она проводит в клинике, – объяснил Рикмен.
Грейс работала неполный рабочий день консультантом в отделении экстренной медицинской помощи и на полставки врачом общей практики, возглавляя группу помощи беженцам. – Мобильник у нее выключен, а телефон в клинике безнадежно занят.
– У нее полно работы – наверно, это сейчас лучшее для нее.
– Видимо, ты прав…
Фостер вздохнул:
– Тебе бы лучше съездить туда.
Рикмен колебался. Уклонившись от ответа на вопрос Хинчклифа, он поставил себя в ложное положение и теперь реально рисковал, если рванет в «самоволку» в самом начале расследования. Сейчас он должен был организовывать бригаду, давать инструкции по матчасти, разрабатывать стратегию расследования, а не сачковать, бросая работу ради встречи с любимой женщиной.
– Ты ни на что не годен, пока будешь дергаться из-за Грейс, – настойчиво твердил Фостер. – Я же смогу достать тебя по мобильнику. Если босс спросит, то ты находишься в пути на место преступления. – Он осклабился, по-волчьи сверкнув зубами. – Если хочешь, даже встречу тебя там. – Похоже, Фостер сам решил бросить взгляд на место, где произошло убийство.
– Спасибо, Ли, – сказал Рикмен, стаскивая со стула пиджак. – Жаль, если она попала в эту передрягу.
– Как бы нам не пришлось жалеть самих себя, дружище, – ответил Фостер.
Терапевтическое отделение располагалось в приземистом, специально спроектированном здании. Крутая крыша и ярко-красные оконные переплеты делали его похожим скорее на детский сад, чем на медицинское учреждение.
Инспектор Рикмен предъявил удостоверение в регистратуре – восьмиугольном сооружении с коммутатором и регистрационными журналами, возвышающемся в центре здания. Женщина указала ему налево, где толпилась очередь из людей различных национальностей. Очевидно, все они ждали приема у доктора Чэндлер.
Он дождался, пока откроется дверь, и вошел как раз тогда, когда Грейс собралась пригласить следующего пациента.
Выражение профессионального радушия на ее лице слегка поблекло, когда она заметила его.
– У меня прием, Джефф, – сказала она тихо.
– Ну да, я вижу.
Она была очень бледна, кожа казалась молочно-белой на фоне желтой меди волос, ярко-красная туника лишь подчеркивала бледность лица, а светло-голубые глаза Грейс светились каким-то неестественным блеском. Рикмен узнал этот потрясенный взгляд человека, столкнувшегося с насильственной смертью. Он подумал, что сейчас она выставит его вон. Но она отступила в сторону и пропустила его в кабинет.
Внутреннее убранство комнаты несло на себе безошибочный отпечаток личности Грейс: на стене висел забавный ростомер для детей, изображающий Джека и Бобовый Стебель, – в рисунке Рикмен узнал акварель самой Грейс. Пробковое покрытие позади ее стола было увешано сотнями фотографий: дети, взрослые, семейные группы – дни рождения, крестины, пикники.
Сидевшая на стуле сбоку стола смуглая стройная женщина изучающе смотрела на него. У нее было удлиненное лицо и темные настороженные глаза. Темные, почти черные волосы были зачесаны назад и собраны в конский хвост.
– Прошу прощения, – сказал он. – Я не знал, что у вас пациент.
– Это Наталья Сремач, – представила Грейс. – Мой переводчик.
Рикмен протянул руку.
Наталья поднялась одним плавным движением. Она была высокая, длинноногая и худая. Здороваясь, она лишь коснулась его руки – ее ладонь была влажной.
– Грейс много рассказывала о вас, – сказал он.
– Вам, вероятно, нужно остаться наедине. – Голос у нее оказался низковатый, глубокий. Она говорила с сильным среднеевропейским акцентом.
Грейс улыбнулась ей:
– Полиция проявляет бдительность.
Наталья улыбнулась в ответ. У нее был широкий полногубый рот, но улыбка почему-то вышла кривоватая, будто неискренняя. Девушка смутилась.
– Я хочу курить, – торопливо произнесла она. – Побуду на воздухе.
Она тихо закрыла за собой дверь, а Грейс скрестила руки на груди:
– Ты ее напугал.
– Что я такого сказал? – Он развел руки жестом оскорбленной невинности.
– Не в словах дело…
– Она твоя подруга. Сколько вы уже знакомы, а? Лет шесть-семь?
– Семь.
– А я до сих пор ее не видел.
– Она застенчива.
– А я любопытен.
– Ты смотрел на нее оценивающе. Даже с подозрением!…
Рикмен шумно вздохнул:
– Что я могу тебе на это сказать? Я коп.
– Во-первых. И в-последних.
Он заметил шутливый огонек в ее глазах и решил, что можно безболезненно вернуться к цели своего визита.
– Я переживал за тебя.
Грейс неожиданно перешла в наступление:
– Ты врываешься сюда, прерываешь мой прием, пугаешь мою переводчицу своим сходством с копом…
– Да-а? И на кого это, интересно, похожи копы?
Тень улыбки пробежала по ее губам.
– На тебя, – сказала она.
– Помнится, раньше ты говорила, что я похож на боксера, – парировал Рикмен.
– На боксера, проигравшего матч. – Сейчас она уже действительно шутила. – Чересчур много ран для удачливого драчуна. – Кончиками пальцев она провела по шраму на его подбородке, дотронулась до рассеченной брови.
Он поймал ее руку и посмотрел ей в лицо:
– С тобой все в порядке?
– Все хорошо. – Голос был тверд, но на Рикмена она не глядела.
Он пытливо заглянул ей в глаза, и она, вздохнув, объяснила:
– Я уже видела трупы раньше, Джефф. Работала с ними. Делала вскрытия. Я даже расчленяла их, когда была студенткой.
Он продолжал смотреть на нее.
– Но никогда не обнаруживала труп, так ведь? – сказал он.
Он заметил в уголках ее глаз слезы. Румянец к ней так и не вернулся, а морщинки между бровей казались заметнее, чем обычно. Она повторила:
– Все хорошо. Не беспокойся.
Он перевел дыхание.
– Расследованием руковожу я, – сказал Рикмен и погладил ее руку, лежавшую в его руке.
Она кивнула и нахмурилась, пытаясь уяснить серьезность ситуации. Повторила слово в слово:
– Расследованием руководишь ты, – будто желая вникнуть в смысл его слов. И тут же, мотнув головой, отбросила задумчивость, став вдруг бодрой и деловитой. – И это правильно. Мы должны обсудить это дома.
Он смотрел на ее ладонь, такую маленькую, такую искусную.
– Ли Фостер оказался прав, – сказал он. – Он говорил мне, что ты будешь держаться молодцом.
– Он мудрый и чудный сержант-детектив, – рассмеялась она.
– Ты просто не умеешь быть серьезной! – Рикмен нагнулся поцеловать ее.
Губы Грейс были холодны как лед.
– Он уехал.
Наталья сидела, съежившись, на низком парапете, окружавшем площадку для парковки позади клиники. После холодного утра воздух, тяжелый и неподвижный, так и не прогрелся; неясный солнечный свет мерцал бликами на крышах машин.
– Что?
На лице Натальи застыл испуг, лицо вытянулось и пожелтело. Грейс стало неловко: она вовсе не рассчитывала застать Наталью в такой сложный эмоциональный момент, но невольно обнаружила страх подруги перед полицией. Грейс решила применить отвлекающий маневр.
– Дай и мне одну, – попросила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55