Дальше в общих чертах излагались подозрения полиции, что он и есть тот самый «Мистер Биг», стоявший во главе зловещей организации, торгующей крадеными удостоверениями личности.
Рикмен приехал в госпиталь.
Таня была одна в палате. Увидев его, она встала, прижав руки к груди:
– Джефф, такое горе… Ты получил мои соболезнования?
Он нахмурился, потом сообразил и на секунду закрыл глаза:
– Извини, Таня. Я не вскрывал почту, пресса… – Он беспомощно пожал плечами.
– Не переживай. – Она подошла к нему. – Я только хочу, чтобы ты знал: если мы можем чем-то помочь – я и ребята…
У него выступили слезы. Это было новое чувство – ощущать родственную поддержку. Они неловко обнялись, затем, держа ее за плечи, он чуть отодвинулся и, откашлявшись, спросил:
– Как он?
Она просияла, но тут же смутилась своей радости:
– Он начинает вспоминать, Джефф. Я не уверена, но он, по-моему, опять пошел тебя разыскивать, чтобы помириться. Наверно, он скоро сам тебе скажет.
– Возможно, – сказал он. Втайне ему самому хотелось бы получить такой подарок – амнезию, которая избавила Саймона от чувства вины и горьких воспоминаний.
– Я не могу задерживаться, – добавил он. – Я зашел только за…
– Джефф!
Рикмен напрягся. Он не был готов к радостной встрече после долгой разлуки. Но Саймон казался скромным, почти извиняющимся. Стоял в дверях, будто ждал приглашения войти.
– Я не надеялся, что ты вернешься, – сказал Саймон.
– Я ненадолго. Я принес вот это. – Рикмен поднял ледериновый том. – Семейный альбом. Помнишь?
Саймон робко взял его, начал вертеть в руках.
– Такой старый, – удивился он и поспешно добавил: – Ну да, это, должно быть, все после того… – Он смотрел на альбом с детским выражением опасливого интереса. – А помнишь, как папочка разрешал его смотреть? Нам нельзя было его перелистывать. Он заставлял нас держать руки за спиной, чтобы мы не заляпали его своими грязными пальцами. – Он взглянул на Таню. – Он был кошмарный урод, наш папочка.
Рикмен с Таней переглянулись. Он действительно начинал вспоминать.
– Я не открывал его с маминой смерти, – сказал Рикмен.
– Может, мы посмотрим его вместе, – предложил Саймон с загоревшимися глазами.
– Может, – согласился Рикмен. – Но не сегодня, ладно, Саймон?
Он видел, что брат не понимал, из-за чего отсрочка, но посчитал признаком улучшения то, что Саймон не возражает и не закатывает истерику.
– Это должно помочь мне вспомнить, – лишь объяснил Саймон.
Рикмен положил руку на плечо брата:
– Я тоже так думаю.
Таня спустилась с ним к выходу.
– Он кажется более разумным и спокойным, – сказал он ей.
– Да. – В ее глазах светились любовь и надежда. – Я думаю, мы примем предложение лечь в неврологический центр.
– Думаешь, поможет?
Она кивнула:
– Он пользуется международной известностью. Но, по-моему, должно помочь и то, что у Саймона теперь опять есть ты.
Он не знал, что ответить, но вдруг будто со стороны услышал свой голос:
– Да, должно. Наверняка должно помочь. – Он немного помолчал, восстанавливая душевное равновесие. – Во всяком случае, мы снова узнаем друг друга.
Таня улыбнулась и взяла его под руку. От этого простого жеста в нем будто оборвалась туго натянутая струна многодневного мучительного напряжения. Сердце сжала резкая боль – и следом пришло облегчение: он понял, что плачет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Рикмен приехал в госпиталь.
Таня была одна в палате. Увидев его, она встала, прижав руки к груди:
– Джефф, такое горе… Ты получил мои соболезнования?
Он нахмурился, потом сообразил и на секунду закрыл глаза:
– Извини, Таня. Я не вскрывал почту, пресса… – Он беспомощно пожал плечами.
– Не переживай. – Она подошла к нему. – Я только хочу, чтобы ты знал: если мы можем чем-то помочь – я и ребята…
У него выступили слезы. Это было новое чувство – ощущать родственную поддержку. Они неловко обнялись, затем, держа ее за плечи, он чуть отодвинулся и, откашлявшись, спросил:
– Как он?
Она просияла, но тут же смутилась своей радости:
– Он начинает вспоминать, Джефф. Я не уверена, но он, по-моему, опять пошел тебя разыскивать, чтобы помириться. Наверно, он скоро сам тебе скажет.
– Возможно, – сказал он. Втайне ему самому хотелось бы получить такой подарок – амнезию, которая избавила Саймона от чувства вины и горьких воспоминаний.
– Я не могу задерживаться, – добавил он. – Я зашел только за…
– Джефф!
Рикмен напрягся. Он не был готов к радостной встрече после долгой разлуки. Но Саймон казался скромным, почти извиняющимся. Стоял в дверях, будто ждал приглашения войти.
– Я не надеялся, что ты вернешься, – сказал Саймон.
– Я ненадолго. Я принес вот это. – Рикмен поднял ледериновый том. – Семейный альбом. Помнишь?
Саймон робко взял его, начал вертеть в руках.
– Такой старый, – удивился он и поспешно добавил: – Ну да, это, должно быть, все после того… – Он смотрел на альбом с детским выражением опасливого интереса. – А помнишь, как папочка разрешал его смотреть? Нам нельзя было его перелистывать. Он заставлял нас держать руки за спиной, чтобы мы не заляпали его своими грязными пальцами. – Он взглянул на Таню. – Он был кошмарный урод, наш папочка.
Рикмен с Таней переглянулись. Он действительно начинал вспоминать.
– Я не открывал его с маминой смерти, – сказал Рикмен.
– Может, мы посмотрим его вместе, – предложил Саймон с загоревшимися глазами.
– Может, – согласился Рикмен. – Но не сегодня, ладно, Саймон?
Он видел, что брат не понимал, из-за чего отсрочка, но посчитал признаком улучшения то, что Саймон не возражает и не закатывает истерику.
– Это должно помочь мне вспомнить, – лишь объяснил Саймон.
Рикмен положил руку на плечо брата:
– Я тоже так думаю.
Таня спустилась с ним к выходу.
– Он кажется более разумным и спокойным, – сказал он ей.
– Да. – В ее глазах светились любовь и надежда. – Я думаю, мы примем предложение лечь в неврологический центр.
– Думаешь, поможет?
Она кивнула:
– Он пользуется международной известностью. Но, по-моему, должно помочь и то, что у Саймона теперь опять есть ты.
Он не знал, что ответить, но вдруг будто со стороны услышал свой голос:
– Да, должно. Наверняка должно помочь. – Он немного помолчал, восстанавливая душевное равновесие. – Во всяком случае, мы снова узнаем друг друга.
Таня улыбнулась и взяла его под руку. От этого простого жеста в нем будто оборвалась туго натянутая струна многодневного мучительного напряжения. Сердце сжала резкая боль – и следом пришло облегчение: он понял, что плачет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55