…Заместитель министра обязательно будет интересоваться деталями проведения операции «Магистраль». Что можно сказать? Все органы милиции, участвовавшие в поиске, сработали четко. Результаты говорят сами за себя: с момента поступления первого заявления о краже до установления преступников прошло менее трех суток.
Холодилин поднялся по эскалатору, прошел в центральный зал, незнакомый молоденький милиционер что-то объяснял женщине, окруженной детьми, по-видимому воспитательнице.
Когда он снова спустился к автоматическим камерам хранения, Сабодаш и заявительница стояли у телефона, рядом со столиком дежурной. Вид у Сабодаша был растерянный.
– В ячейках нет, все осмотрели, товарищ полковник. Я позвонил помощнику. Сейчас он ищет магнитофон по ориентировкам – среди вещей, изъятых в базовых ячейках Ильи Маевского…
– Меня так успокоили! – перебила потерпевшая.
– Одну минуточку.
Она выразительно закатила глаза к потолку.
– «Одну минуточку»! Сколько мы уже времени потеряли?! Может, как раз мой магнитофон сейчас пропивают и закусывают моим же лещом?!
Заливисто прозвенел телефон, Сабодаш снял трубку.
– Хорошо проверил? – Он посмотрел на Холодилина. – Нигде нет, товарищ полковник.
– Действуйте, – приказал заместитель начальника управления.
Он не собирался подменять дежурного, по крайней мере на этом, начальном этапе поиска – включение в розыск необходимого числа сотрудников, организация их работы, знал Холодилин, много важнее для дела, чем появление сейчас в отсеке еще одного дежурного или, в лучшем случае, еще одного инспектора в звании полковника.
Сабодаш словно только и ждал этого распоряжения.
– …Вызывайте наличный инспекторский состав по схеме «Кража в камере хранения», поставьте в известность следователя и эксперта-криминалиста. Дежурного по управлению я проинформирую сам. – Он положил трубку. – Вокзал есть вокзал! Ушки надо держать топориком!
Холодилин заметил время. Потекли минуты, из тех, что оставляли след в «Книге учета происшествий». Заместителю начальника управления неожиданно представилась возможность наблюдать подчиненный аппарат как бы со стороны.
Все так же шли вдоль отсеков пассажиры, их становилось все больше. Заявительница и Сабодаш ждали. Холодилин поглядывал на часы.
Первой появилась в камере хранения капитан Колыхалова, старший инспектор уголовного розыска.
– Что случилось? Здравия желаю, товарищ полковник…
Через минуту прибежал Блохин, вскоре за ним в конце отсека возник Денисов. Инспектора здоровались с заместителем начальника управления, пристраивались рядом с Сабодашем и потерпевшей. Три инспектора – три характера, Холодилин, как опытный работник розыска, представлял их себе в целом: увлекающаяся первой версией Колыхалова; осторожный, недоверчивый Блохин; внешне простоватый, старающийся заглянуть чуть дальше, чем все, Денисов. Каждый из инспекторов словно уже нашел точку приложения своих сил. Блохин присматривался к любопытствующим, собравшимся у бокового отсека. Кира не спускала глаз с потерпевшей. Денисов осматривал автоматическую секцию.
– Вы хорошо помните, что оставили ячейку закрытой? – спросила Колыхалова. – За ручку подергали?
– Извините, родненькая, вы не за ту меня принимаете. Я могла оторвать – так дергала. Ничего, если я буду курить? Дико волнуюсь за вещи…
– Может, кто-то подсмотрел ваш шифр?
– Никто! Я же все понимаю! Если вы написали «Держите в тайне набранный шифр!», – она ткнула в «Правила эксплуатации», висевшие посреди отсека, – будьте уверены: я набрала шифр так, что никто не увидел.
– Тогда я что-то упустила…
– Разрешите, я помогу, не обижайтесь… Давайте рассуждать логически! Раз никто посторонний не мог узнать шифр, тогда… Продолжайте развивать вашу мысль! Эти женщины, дежурные… Вы меня извините, родненькие! – Она обернулась к работникам камеры хранения и тут же снова к Колыхаловой: – Разве нельзя у них посмотреть?! Должны быть какие-то ящички, подсобные каморки… Вы уголрозыск, вам лучше знать! В крайнем случае можно потом извиниться. Я сама, родненькие, перед вами извинюсь…
Даже Холодилин, заинтересовавшись, на время оставил без внимания своих сотрудников.
– Может, вы доверили шифр кому-нибудь вне вокзала? – Колыхалова прервала потерпевшую величественным жестом примадонны. – Кто знал, что ваши вещи здесь?
Женщина застыла, словно наткнулась на неожиданное препятствие.
– Господи, как я могла забыть?! Своей подруге…
– Кому еще? Вспомните.
Денисов участия в разговоре не принимал, рассматривал наружные цифры соседних секций.
– Только ей – я просила съездить за моими вещами. Она вчера приехала ко мне поздно, сказала, что ячейка не открылась. Какая же я слепая…
– Подождите! – возмутилась Колыхалова. – Какие у вас основания подозревать?
– …Я решила, что она что-то напутала, не придала значения! – Заявительница снова закатила глаза к потолку. – Тут мне надо самой… Я ей скажу: «Тоня, родненькая! Пока не поздно! Милиция ничего не знает! Не бери грех на душу!»
– А если не она?
Колыхалова и Блохин обсуждали ситуацию серьезно: потерпевшая не вызывала симпатии, но они не имели права руководствоваться такими критериями, как «симпатия» и «антипатия».
– Извинюсь! «Тоня, – скажу, – родненькая, извини, ради Бога!» – У нее было два обращения – «родненькая» и «друзья мои», – и она поочередно пользовалась обоими. – Вы не могли бы сделать у нее обыск?
Блохин снял шляпу-«дипломат», основательно размял поля.
– А если кто-нибудь вот так покажет на меня, на вас? Что тогда? Обыск?!
– Надо же что-то делать, друзья мои! Не век же стоять здесь!
– Мария Ивановна, – неожиданно обратился Денисов к дежурной по камере хранения, – откройте еще раз ячейку. Пожалуйста.
Зуммер не привлек внимания других пассажиров, они продолжали заниматься своими делами. Денисов заглянул внутрь: несколько пачек в типографской обертке, отрывные календари… Ячейку занимал книгоноша, тот самый, что рекламировал все поступавшие к нему издания как детективы.
Денисов не спеша произвел тщательный осмотр. Книгоноша был человеком предприимчивым, острым на язык, некоторые подходили нарочно, чтобы его послушать. Как-то один из покупателей вернулся к нему с жалобой:
– Вы говорили, детектив! А здесь об осушении торфяника…
Книгоноша и глазом не моргнул:
– Жизнь работяг вас не интересует?! Вам только про жуликов подавай! Где вы трудитесь, любопытно? С удовольствием бы приехал к вам на службу…
Денисов вынул голову из ячейки.
– В этой ячейке лещ не лежал. А если лежал, то давно, – книгоноша никогда не положил бы товар в ящик, пропахший рыбой.
– Извините, друзья мои! – Женщина с силой погасила сигаретку о край урны. – Всему существует предел. Кто-то есть и повыше вас… – Она неплохо разобралась в ситуации и косвенно обращалась к прохаживавшемуся по отсеку Холодилину.
– Мария Ивановна, пожалуйста, проверьте монетоприемник. – Денисов привычно откинул воротник куртки назад.
Дежурная по камере хранения другим ключом – не тем, каким открыла ячейку, – извлекла монетоприемник, стальную копилку, в которой скапливались пятнадцатикопеечные монеты.
– Я так и думал, – Денисов потряс металлической погремушкой, – здесь только одна монета!
– Выходит, я не платила?!
– Выплатили…
Колыхалова на лету поймала его мысль.
– …Только до тридцатого декабря. Тридцатого у нас выемка денег. Раз второй монеты нет, значит, вы опускали свою до выемки…
– Что из того?
– Надо было на третий день приехать и доплатить. Здесь же написано – срок хранения три дня!
– А мои вещи…
– На складе забытых вещей. Сейчас я позвоню туда.
Сабодаш пошел проводить заместителя начальника управления к машине.
– …Денисов в таких делах как рыба в воде. Уот! Чувствую, возьмете его от нас, товарищ полковник! В добрый час.
Холодилин молчал.
За годы работы наблюдал он многих работников, в том числе таких, как Сабодаш, – честных, старательных, в то же время часто попадающих в тупик. Такие работники, Холодилин знал это, отнюдь не были бесполезны: когда версия бывала определена, никто скрупулезнее и тщательнее, чем они, не проходил столбовой дорогой поиска. Безусловно, главную силу уголовного розыска составляли другие – их было абсолютное большинство, те, кто умел извлечь из доказательств максимум того, что из них можно извлечь. И были единицы. Они смотрели на улики под каким-то совершенно неожиданным углом зрения и поэтому замечали то, что упускали другие.
«Нет, – подумал Холодилин, вышагивая рядом с Сабодашем, то и дело останавливаясь, чтобы пропустить людей, устремившихся в метро, – начальник штаба подыщет себе другого работника. Место Денисова в уголовном розыске, в самой гуще событий, на вокзале».
Поняв, что полковник не намерен говорить на эту тему, Сабодаш перевел разговор:
– Это верно? Говорят, «Голубой огонек» будет к юбилею детективов… О нас!
3 января, 6 часов 40 минут
Все эти дни Денисов ни разу не вспомнил о доме. И вот он возвращается с дежурства.
На станции Булатниково он оставляет полупустой вагон электрички, здоровается со знакомым милиционером на платформе и длинной улицей идет к дому. Дом появляется издалека, и, если смотреть только на окна верхнего этажа, кажется, что он не приближается, а тянется вверх на твоих глазах. В кармане Денисова шуршит конверт, который вручила ему ККК, – Денисов распечатает его только завтра. Денисов идет с дежурства. На улице много людей, хотя еще темно. Прохожие спешат навстречу, к станции, и только он один возвращается с работы домой.
Он идет небыстро. Все пережитое живо в нем.
Протокол допроса Маевского подошьют в дело вместе с другими документами. Лист к листу, в хронологическом порядке.
По материалам уголовного дела всегда трудно представить, как раскрыто преступление, кем. За протоколами допросов Бориса Порываева и сестер Малаховых неожиданно мелькнет постановление о задержании Маевского.
Имя Денисова нигде не будет упомянуто. Не останется ни строчки о том, как разгадана тайна шифра. И Денисов сам забудет об этом. Останется главное: работа. Преступления на вокзалах раскрыты. Зло обнаружено, справедливости не нанесен ущерб. С этим все.
Денисов опять нащупал конверт. Пора было возвращаться к обычной жизни. В конверте лежал листок плотной тисненой бумаги.
ПРИГЛАСИТЕЛЬНЫЙ БИЛЕТ
(на два лица)
Тов. Денисов!
Дирекция Главной редакции
музыкальных передач
Центрального телевидения
приглашает вас в качестве гостя
на «Голубой огонек», посвященный
юбилею уголовного розыска.
Всем.
Срочная. ОПЕРАЦИЯ «МАГИСТРАЛЬ».
При попытке вскрыть ячейку-ловушку автоматической камеры хранения на станции Киев-Пассажирский-Главный был взят под наблюдение объявленный в розыск Филин, уголовная кличка Камбала. Последний пытался скрыться, бросившись бежать через пути впереди маневренного тепловоза, однако был смертельно травмирован передними колесами. Проводится расследование.
Начальнику управления
транспортной милиции МВД СССР.
Представление, направленное в порядке статьи 140 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР об устранении условий, способствовавших совершению краж из автоматических камер хранения, обсуждено на техническом совещании с широким привлечением заводской общественности и представителей транспортной милиции.
В настоящее время внедрены в производство разработанные ранее конструктивные усовершенствования, полностью исключающие возможность подбора шифра.
Заканчиваются работы по переводу оставшихся секций первого выпуска на новый вид шифраторов.
Директор электротехнического завода.
Всем.
Срочная. ОПЕРАЦИЯ «МАГИСТРАЛЬ»
В связи с выполнением комплекса задач, связанных с раскрытием и предотвращением краж из автоматических камер хранения, операцию «Магистраль» считать завершенной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26