Ллойда моментально захватило чувство ностальгии. Годы минули с тех пор, как он стоял здесь в последний раз. Он вспомнил, как рос в суровом городке Равэй, по соседству с портом. В бедном детстве Ллойд провёл множество дней, рыская по докам, дворам и фабрикам.
Он вдохнул загазованный воздух, знакомый резкий аромат искусственных роз, смешанный с запахом солёных болот, смолы и серы. Он до сих пор чувствовал тягу к этому месту, к трубам, от которых тянулись хвосты пара и дыма, к блестящим перерабатывающим заводам, к зарослям силовых кабелей. Обнажённый промышленный мускул таил в себе воистину шиллеровскую красоту. Именно места наподобие Элизабет, размышлял он, с их сожительством коммерции и индустрии, дают жителям пригородов и дутым артистично-бутиковых городков те самые деньги, которые позволяют тем презрительно посмеиваться над уродством с их собственной высоты комфорта. Даже удивительно, насколько сильно скучал Ллойд по тем потерянным годам детства, несмотря даже на то, что сейчас все его мечты сбылись.
И, что ещё более странно, — так это то, что его величайшее достижение должно будет начаться здесь, на том же месте, где лежат его корни. Даже будучи крохой, он обожал коллекционировать. Не имея денег, ему пришлось создавать свою коллекцию естественной истории из образцов, которые сам же и собирал. Он подбирал заострённые верхушки ржавых изгородей, ракушки на мрачной линии прибоя, камешки и минералы из заброшенных шахт; он выкапывал ископаемые из отложений юрского периода в расположенном неподалёку Хакенсаке, и дюжинами ловил бабочек вот на этих самых болотах. Он собирал жаб, ящериц, змей, все виды животной жизни, он заспиртовывал их в джине, который незаметно таскал у отца. Он собрал замечательную коллекцию — и вот его дом сгорел дотла на пятнадцатый день рождения, похоронив все сокровища. То была самая сильная потеря в жизни. После этого он никогда не собирал образцов. Он пошёл в колледж, затем в бизнес, он громоздил успех на успех. И затем, в один прекрасный день, ему открылось, что теперь он может купить самое лучшее из того, что может предложить мир. Теперь он мог, хотя и странным образом, стереть ту раннюю потерю. То, что началось как хобби, постепенно превратилось в страсть — тогда и зародился образ Музея Ллойда. И сейчас он снова стоял тут, вернувшийся к докам Джерси, готовый заполучить величайшее из своих сокровищ.
Он глубоко вдохнул и взялся за ручку на двери. Его охватывала дрожь предвкушения. Тоненькая папка Глинна оказалась шедевром — и вполне оправдала потраченный на неё миллион долларов. План, который избрали, был превосходен. Каждая случайность была учтена, каждую сложность предвидели. Прежде чем он закончил чтение, его шок и ярость по поводу цены сменились нетерпением. И сейчас, спустя десять дней нетерпеливого ожидания, он увидит близкую к завершению первую часть плана. Самый тяжёлый объект, который передвинуло человечество . Он повернул ручку и шагнул внутрь.
Фасад здания, по-настоящему огромный, служил лишь намёком на обширность внутреннего простора. Один лишь взгляд, брошенный на такое громадное помещение без каких-либо промежуточных этажей или стен, полностью открытое до высоченного потолка, временно побеждал способность глаза оценивать расстояние. Здание протянулось не меньше чем на четверть мили в длину. Сеть помостков висела в пыльном воздухе наподобие металлической паутины. Какафония шума витала по внутреннему зданию дока: грохот клёпки, звяканье стали, треск сварки.
И там, в самом центре бешеной активности, лежало это : колоссальное судно, поддерживаемое в сухом доке стальными подпорками, с луковицей носа, который в данный момент возвышался над ним, Ллойдом. По меркам нефтяных танкеров корабль был далеко не самым крупным, но на воде это был один из самых гигантских предметов, которые Ллойд когда-либо видел. Название, «Рольвааг», белой краской выводили по трафарету на левом борту. Люди и машины сгрудились вокруг надписи, подобно колонии муравьёв. Улыбка проступила на лице Ллойда, когда он вдохнул пьянящий аромат жжёного металла, растворителей и дизельных выхлопов. Какая-то часть его сущности наслаждалась наблюдением за восхитительной тратой денег — пусть даже и его собственных.
Появился Глинн, с кипой сложенных эскизов в руке и с каской ЭИР на голове. Ллойд поглядел на него, до сих пор улыбаясь, и без слов восхищённо покачал головой.
Глинн подал ему лишнюю каску.
— Вид с помостков ещё лучше, — сказал он. — Там, наверху, мы встретим капитана Бриттон.
Ллойд плотно приладил каску на голове и проследовал за Глинном в небольшой лифт. Они поднялись где-то на сотню футов, а затем сошли на помосток, который обегал вокруг всех четырёх стен дока. Пока они шли, Ллолйд понял, что не может оторвать глаз от огромного судна, которое под ним простиралось. Оно было невероятно. И принадлежало ему.
— Корабль построили в Ставанджере, в Норвегии, шесть месяцев назад, — сухой голос Глинна был почти потерян в грохоте стройки, который стоял вокруг. — Учитывая то, как нам придётся его переделать, мы не могли просто зафрахтовать судно. Мы должны были купить его целиком.
— Двойная избыточность, — пробормотал Ллойд.
— Конечно, мы сможем его потом продать и вернуть почти всю сумму. И я думаю, вы убедитесь, что «Рольвааг» оправдает затраты. Корабль — просто произведение искусства, он имеет двойной корпус и предназначен для бурных морей. Водоизмещение — сто пятьдесят тысяч тонн; кроха по сравнению с танкерами ОБПН, которые вытесняют до полумиллиона тонн.
— Замечательно. Если бы был хоть какой-нибудь способ убежать от дел так далеко, я бы отдал всё на то, чтобы отправиться с вами.
— Конечно, мы предоставим вам полную отчётность. Через спутниковую связь мы ежедневно будем с вами связываться. Я думаю, вы в полной мере прочувствуете всё, за исключением морской болезни.
По мере того, как они направлялись по помосткам, взгляду представился весь левый борт целиком. Ллойд остановился.
— В чём дело? — Спросил Глинн.
— Я…, — сказал Ллойд и запнулся, временно потеряв способность говорить. — Я просто не думал, что судно будет выглядеть настолько убедительным.
В глазах у Глинна промелькнуло удовольствие.
— «Индастриал Лайт энд Мэджик» знает своё дело, а?
— Голливудская контора?
Глинн кивнул.
— Зачем изобретать колесо? У них — лучшие в мире дизайнеры по визуальным эффектам. И они довольно экономны.
Ллойд не отвечал. Он просто стоял у перил и смотрел вниз. Прямо на глазах элегантный нефтяной танкер, шедевр кораблестроения, превращался в потрёпанный перевозчик руды, который завершает свой последний рейс на кладбище погибших кораблей. Передняя часть судна представляла собой прекрасный, чистый простор окрашенного металла, сварки и плит в живом геометрическом совершенстве: все те блистательные детали новизны, присущие кораблю в возрасте шести месяцев. Но задняя часть, от центра судна и до кормы, не могла явить более разительный контраст. Она выглядела как после кораблекрушения. Строение на корме, казалось, было покрыто двадцатью слоями краски, каждый из которых отслаивается с разной скоростью. На капитанском мостике один из странного вида коридоров, с которого начинали реконструкцию, очевидно, рухнул — и его восстановили заново. Реки ржавчины слезали с помятого корпуса. Поручни искорёжены, а недостающие секции безжалостно залатаны сваренными трубами, старыми брусьями и железными уголками.
— Потрясающая маскировка, — сказал Ллойд. — Как будто мы и впрямь готовимся добывать руду.
— Я в особенности доволен радарной мачтой, — заметил Глинн, указывая на корму.
Даже с такого расстояния Ллойд видел, что почти вся краска облезла, и ошмётки металла свисают со старых проводов. Несколько антенн были поломаны, порезаны на кусочки и затем сломаны снова. Мачту покрывали полосы застарелой сажи.
— Внутри этой пародии на мачту, — продолжил Глинн, — самое современное оборудование: P-код, дифференциальная GPS, Spizz-64, FLIR, LN-66, Slick 32, пассивная ESM, прочие радарные установки, Tigershark Loran C, INMARSAT и станция связи Sperry GMDSS. Если мы столкнёмся с какой-либо из, э-э-э, особых ситуаций, у нас имеется дополнительная электроника, которую можно поднять по нажатию кнопки.
Пока Ллойд стоял и смотрел, кран с подвешенным к нему огромным металлическим шаром качнулся в направлении корпуса; с изящной осторожностью шар столкнулся с левой стороной судна, причиняя кораблю новые унижения — один раз, второй, третий. Маляры с толстыми шлангами толпились по центру палубы, превращая безупречно чистую поверхность в мешанину дёгтя, масла и песка.
— Настоящая работа, уборка всего этого, — сказал Глинн, — предстоит позднее, когда мы выгрузим метеорит и будем готовы к тому, чтобы продать корабль.
Ллойд отвёл глаза от корабля. Когда мы выгрузим метеорит … Меньше чем через две недели корабль направится в море. И когда он вернётся — когда, наконец, можно будет сдёрнуть покров тайны с его, Ллойда, приза — весь мир будет говорить о том, что они совершили.
— Конечно, мы не сильно меняем внутренние помещения, — сказал Глинн, как только они продолжили двигаться по помосткам. Там всё достаточно мило — большие каюты, деревянные панели, освещение, которым управляет компьютер, салоны, тренажёрные залы, и всё в том же духе.
Ллойд ещё раз остановился, когда заметил активность в отверстии, прорезанном в передней части корпуса. Ряд бульдозеров, дизельных грузовиков, экскаваторов, буксиров с шинами размером с дом и прочие тяжёлые горнорудные машины расползались от отверстия. Автомобильная пробка, где каждый ожидает свою очередь подняться на борт. С рёвом двигателей и скрежетом механизмов машины одна за другой въезжали в отверстие и исчезали из вида.
— Ноев ковчег промышленной эпохи, — заметил Ллойд.
— Оказалось дешевле и быстрее проделать новые ворота, чем переносить все тяжёлые машины краном, — ответил Глинн. — «Рольвааг» построен, как типичный танкер. Ёмкости для нефти занимают три четверти корпуса. Остальное занято разными помещениями, отсеками, оборудованием и так далее. Мы встроили специальные пролёты для того оборудования и материалов, что нам потребуются. Уже загрузили тысячу тонн самой лучшей ковкой манншаймовской стали, четверть миллиона однофутовых досок и всякую всячину, от самолётных шин до генераторов.
Ллойд показал рукой:
— А те вагоны на палубе?
— Их поставили специально. Как будто «Рольвааг» сшибает несколько лишних баксов на перевозке контейнеров. Внутри довольно мудрёные лаборатории.
— Расскажи мне о них.
— Серый вагон, ближайший к арке, — подводная лаборатория. Рядом помещение с особо чистой атмосферой, для сборки приборов. А там, дальше — высокоскоростной кластер CAD, тёмная комната для фотографии, технические склады, морозильник, электронный микроскоп и кристаллографические рентгенолаборатории, рундук с оборудованием для подводных работ, изотопная и радиационная комнаты. Под ними — операционная, лаборатория биологически опасных веществ и две машинные мастерские. Боюсь, без окон вы мало что разберёте; но если бы мы сделали окна, то рисковали бы провалом.
Ллойд помотал головой.
— Я начинаю понимать, куда уходят все мои деньги. Не забывай, Эли, я заказываю, грубо говоря, операцию по доставке. Наука может подождать.
— Прекрасно помню. Но, учитывая высокую степень неизвестного, и тот факт, что у нас будет лишь один шанс на эту операцию, мы должны быть готовыми ко всему.
— Конечно. Именно поэтому я и посылаю Сэма МакФарлэйна. Но до тех пор, пока всё идёт по плану, его знания будут нужны лишь с точки зрения инженерных проблем. Я не желаю, чтобы вы тратили время на долгие и никому не нужные научные эксперименты. Просто откопайте метеорит и выметайтесь из Чили ко всем чертям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71