На этот раз он будет осторожнее. Он попался в ловушку один раз, и не допустит её повторения. Изначально он планировал лишь вывести судно из строя. Но сейчас ясно, что Тиммер мёртв. Время для того, чтобы просто вывести танкер из строя, давно ушло.
Пять часов, а может быть, и того меньше — и они окажутся от «Рольваага» на расстоянии выстрела из четырёхдюймовых орудий. А до того, если случится хотя бы крошечный перерыв в глушении, «Эксоцеты» готовы взлететь в мгновение ока.
На этот раз осечки не будет.
«Рольвааг», 09:20
Продолжая бежать по центральному коридору медицинского отделения, с бегущей по пятам Рашель, МакФарлэйн чуть не столкнулся с Брамбелем, выходящим из двери в операционную. Это был совсем другой Брамбель, не тот насмешливый, сдержанный человек, сидящий за столом во время ужина; этот новый Брамбель был мрачен, его движения — резкими, тонкая фигура напряжённой.
— Нам надо увидеть…, — заговорил было МакФарлэйн, но доктор быстро прошагал через приёмную и скрылся ещё за одной дверью, не уделив им ни малейшей толики внимания.
МакФарлэйн бросил взгляд на Рашель.
Следуя за Брамбелем, они вошли в ярко освещённую каюту. Доктор, на руках которого до сих пор были надеты хирургические перчатки, склонился над каталкой, осматривая неподвижного пациента. Голова мужчины была обмотана бинтами, простыни промокли от крови. МакФарлэйн увидел, как Брамбель резким, сердитым движением накрыл лицо пациента простынёй. Затем доктор повернулся к раковине.
МакФарлэйн сглотнул.
— Нам надо поговорить с Мануэлем Гарза, — сказал он.
— Абсолютно исключено, — ответил Брамбель, поднимая губку, срывая пару покрытых кровью перчаток и промывая руки под струёй горячей воды.
— Доктор, мы обязаны спросить у Гарзы, что произошло! От этого зависит безопасность корабля.
Брамбель замер, в первый раз бросив взгляд на МакФарлэйна. Его лицо было хмурым, но он держал себя в руках. Брамбель ничего не отвечал в течение нескольких секунд, и выражение лица под маской выдавало напряжённые размышления доктора, который вынужден принять неприятное решение под давлением обстоятельств.
— Палата три, — наконец, ответил он, натягивая на себя новую пару хирургических перчаток. — Пять минут.
Они нашли Гарзу в крошечной каюте. Тот не спал. Его лицо было покрыто синяками, под глазами стояли фингалы, а голова была обильно обмотана бинтами. Когда дверь отворилась, он уставил на вошедших мрачный взгляд, затем немедленно отвёл глаза.
— Они все погибли, не так ли? — Прошептал он, уставившись в переборку.
МакФарлэйн помедлил.
— Все, кроме одного.
— Но он тоже умрёт.
Это был не вопрос, а утверждение.
Рашель подошла к нему и положила руку на плечо.
— Мануэль, я знаю, как тебе сейчас тяжело. Но нам нужно узнать, что произошло в трюме.
Гарза не смотрел на неё. Он поморщил губы, моргнул глазами.
— Что произошло? А вы как думаете, что произошло? Проклятый метеорит снова пальнул.
— Пальнул? — Повторил МакФарлэйн.
— Ну да. Взорвался. Точно так же, как с тем парнем, Тиммером.
МакФарлэйн и Рашель обменялись взглядами.
— Который из твоих людей к нему прикоснулся? — Спросила Рашель.
Гарза внезапно повернулся и уставился на неё. МакФарлэйн не был уверен, выражало ли его лицо удивление, гнев или недоверие: широкие лиловые фингалы под глазами, казалось, оттянули на себя всё выражение с остального лица.
— К нему никто не прикасался.
— Но кто-то же должен был.
— Я сказал, никто! Я наблюдал постоянно.
— Мануэль…, — начала было Рашель.
Он сердито приподнялся.
— Ты думаешь, мои ребята сумасшедшие? Они терпеть не могли даже мысли о том, что находятся рядом с ним, они были напуганы им до смерти. Рашель, я говорю тебе, что никто не подходил ближе, чем на пять футов.
Гарза содрогнулся от боли и вновь упал в постель.
Через мгновение снова заговорил МакФарлэйн.
— Нам нужно в точности знать, что ты видел. Можешь рассказать, что ты помнишь, прямо перед тем, как это произошло? Что происходило? Ты не заметил ничего необычного?
— Нет. Ребята почти закончили сварку. Некоторые из них уже закончили. Работа была практически сделана. Каждый оставался в спецовке. Корабль накренился. Видимо, переваливал через серьёзную волну.
— Я её помню, — сказала Рашель. — Ты уверен, что никто не потерял равновесия, никто невольно не опустил руку, чтобы восстановить…
— Ты мне не веришь, а? — Спросил он. — Невероятное дерьмо, потому что это — правда. Никто к нему не прикасался. Просмотри записи, если не веришь мне.
— Было ли что-нибудь необычное насчёт метеорита? — Спросил МакФарлэйн. — Что-нибудь подозрительное?
Гарза на мгновение задумался. Затем покачал головой.
МакФарлэйн склонился ближе.
— Эта ненормальная волна, что накренила корабль. Ты не думаешь, что наклон метеорита мог вызвать взрыв?
— С какой стати? Его наклоняли, по нему стучали, его швыряли на всём пути от места падения и до самого трюма. Ничего подобного не происходило.
Наступило молчание.
— Это камень, — пробормотал Гарза.
МакФарлэйн сморгнул, не уверенный, что расслышал правильно.
— Что? — Переспросил он.
— Я сказал, это проклятый камень. Он хочет нас убить. Всех нас.
С этими словами Гарза отвернулся к переборке и больше не произнёс ни слова.
«Рольвааг», 10:00
Неистовый рассвет поднялся за окнами мостика, открывая взору разрываемое ветром море. Процессия гигантских валов, холмистых, беспощадных, выходила из-за штормистого западного горизонта, чтобы исчезнуть на востоке. Panteonero продолжал набирать мощь — пронзительный ветер, что, казалось, отрывает с верхушек волн клочья пены и запускает их в воздух, нарезал море белыми полосами. Огромное судно вздымалось вверх, обрушивалось вниз, перекатывалось с борта на борт в затяжном, словно агония, движении.
Эли Глинн одиноко стоял у окон, сомкнув руки за спиной. Он вглядывался в бушующее море, наслаждаясь внутренней безмятежностью, которую он едва ли чувствовал с самого начала проекта. Операция оказалась полна неожиданных поворотов и сюрпризов. Даже здесь, на корабле, метеорит не давал им покоя: Ховелл, вернувшись из медицинского отсека, сообщил о шести погибших и о том, что Гарза получил ранения. Тем не менее, ЭИР завершило проект. Одно из величайших чудес инженерии в истории.
Он бы не взялся за такое задание ещё раз.
Глинн обернулся. Бриттон и прочие офицеры корабля, словно приклеенные, стояли у экрана радара и отслеживали перемещение «Алмиранте Рамиреса». Над их спинами нависал Ллойд. Группа выглядела встревоженной. Очевидно, его уверения насчёт команданте Валленара их не убедили. Естественная, если не сказать логичная, позиция. Но запатентованная Глинном компьютерная программа по психологическим портретам никогда не ошибалась в жизненно важных предсказаниях. Помимо всего прочего, он знал Валленара. Он встретился с команданте в его собственных владениях. Глинн видел железную дисциплину на эсминце. Он видел его способности морского офицера, его высокомерную гордость, его любовь к родине. Он не переступит за черту. Из-за метеорита — нет. В последнюю минуту он развернётся, кризис минет, и они направятся домой.
— Капитан, — спросил он. — Какой курс вы предложите, чтобы выйти из пролива Дрейка?
— Как только «Рамирес» развернётся, я распоряжусь взять курс три-три-ноль, чтобы выйти на подветренную сторону Южной Америки и выбраться из этого урагана.
Глинн одобрительно кивнул.
— Это случится скоро.
Взгляд Бриттон вернулся к экрану. Больше она ни произнесла ни слова.
Глинн подошёл ближе и остановился рядом с Ллойдом, за спиной капитана Бриттон. На электронной схеме зелёная точка, что представляла собой Валленара, быстро приближалась к международным водам. Глинн не мог удержаться от улыбки. Чем-то похоже на телевизионный показ лошадиных скачек, результат которых знает один лишь он.
— Какой-нибудь контакт с «Рамиресом»?
— Нет, — ответила Бриттон. — Всё это время они находились и находятся в режиме полного радиомолчания. Даже не связывались со своей базой. Бэнкс слышал, как командир базы приказал им вернуться несколько часов назад.
«Естественно», — подумал Глинн. Такое поведение отвечало психологическому портрету.
Он позволил своему взгляду задержаться на Бриттон: на россыпи веснушек на её носу, на выдержку в осанке. Сейчас она сомневается в его суждениях, но позже убедится, что он прав. Глинн подумал о храбрости, которую она проявила, об её непогрешимом здравом смысле, о спокойствии, которое она сохраняет даже под нажимом. Подумал о чувстве собственного достоинства, которое проявила Бриттон, когда танкер вывели из-под её команды. Это и есть та женщина, чувствовал он, которой, наконец, можно довериться. Быть может, она и есть та самая, которую он искал. Это заслуживало обдумывания после. Он принялся размышлять о верной стратегии, чтобы завоевать её сердце, принялся высматривать потенциальные пути к провалу, самую вероятную дорогу к успеху…
Глинн перевёл взгляд на экран радара. Точка эсминца уже находилась лишь в считанных минутах от границы. Он почувствовал, как слабый укол нервозности потревожил его безмятежность. Но ведь все факторы приняты во внимание. Он повернёт, он обязан повернуть!
Глинн сознательно отвёл взгляд от экрана и снова шагнул к окну. Вид моря наводил ужас. Волны захлёстывали главную палубу и рисовали зелёные полосы, струясь сквозь шпигаты обратно в море. «Рольвааг», несмотря на свою скорость, до сих пор держался превосходно — именно следование в кильватере волн значительно повышает устойчивость. А масса в центральном резервуаре служит балластом.
Он бросил взгляд на часы. Теперь Бриттон может в любую секунду сообщить, что «Рамирес» лёг на обратный курс.
От сгрудившейся вокруг радара группы раздался слышимый звук, коллективный шёпот.
— «Рамирес» меняет курс, — сказала Бриттон, подняв глаза от экрана.
Глинн кивнул, подавляя улыбку.
— Поворачивает на север, выходит на курс ноль-шесть-ноль.
Глинн терпеливо ждал.
— Он только что пересёк границу, — тихо добавила Бриттон. — По-прежнему следует курсом ноль-шесть-ноль.
Глинн помедлил.
— Навигационные приборы Валленара слегка ошибаются. Повреждён руль. Он, очевидно, в процессе разворота.
Минуты текли за минутами. Глинн отошёл от окон и снова приблизился к экрану. Зелёная точка продолжала направляться на восток-северо-восток. Не сказать, чтобы он теперь за ними гнался, но он и не поворачивал обратно. Странно. Глинна снова кольнуло изнутри.
— Он вскоре развернётся, — пробормотал Глинн.
Молчание затянулось, а «Рамирес» продолжал следовать своим курсом.
— Удерживает скорость, — сказал Ховелл.
— Поворачивай! — Тихо пробурчал Ллойд.
Эсминец не развернулся. Вместо этого он немного подкорректировал курс, и теперь двигался по направлению ноль-пять-ноль.
— Чёрт возьми, что он делает? — Внезапно воскликнул Ллойд.
Бриттон выпрямилась и в упор посмотрела на Глинна. Она ничего не сказала, но в словах не было необходимости: на её лице всё было написано крупными буквами.
Подобно спазму, его охватило сомнение, которое быстро сменилось вновь обретённой уверенностью. Теперь он знал, в чём проблема.
— Ну конечно! У него проблемы не только с рулём, но и с примитивными навигационными системами. На них действует глушение. Валленар не знает, где находится, — сказал он и повернулся к своему оператору у консоли. — Выключи глушилку. Пусть наш приятель узнает своё положение на карте.
Оператор отстучал серию команд.
— Он в двадцати пяти милях, — заметил Ховелл. — Мы на грани досягаемости «Эксоцетов».
— Я в курсе, — пробормотал Глинн.
Наступил момент, когда на мостике возникло полное молчание. Затем снова заговорил Ховелл.
— На нас направляют огневой радар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Пять часов, а может быть, и того меньше — и они окажутся от «Рольваага» на расстоянии выстрела из четырёхдюймовых орудий. А до того, если случится хотя бы крошечный перерыв в глушении, «Эксоцеты» готовы взлететь в мгновение ока.
На этот раз осечки не будет.
«Рольвааг», 09:20
Продолжая бежать по центральному коридору медицинского отделения, с бегущей по пятам Рашель, МакФарлэйн чуть не столкнулся с Брамбелем, выходящим из двери в операционную. Это был совсем другой Брамбель, не тот насмешливый, сдержанный человек, сидящий за столом во время ужина; этот новый Брамбель был мрачен, его движения — резкими, тонкая фигура напряжённой.
— Нам надо увидеть…, — заговорил было МакФарлэйн, но доктор быстро прошагал через приёмную и скрылся ещё за одной дверью, не уделив им ни малейшей толики внимания.
МакФарлэйн бросил взгляд на Рашель.
Следуя за Брамбелем, они вошли в ярко освещённую каюту. Доктор, на руках которого до сих пор были надеты хирургические перчатки, склонился над каталкой, осматривая неподвижного пациента. Голова мужчины была обмотана бинтами, простыни промокли от крови. МакФарлэйн увидел, как Брамбель резким, сердитым движением накрыл лицо пациента простынёй. Затем доктор повернулся к раковине.
МакФарлэйн сглотнул.
— Нам надо поговорить с Мануэлем Гарза, — сказал он.
— Абсолютно исключено, — ответил Брамбель, поднимая губку, срывая пару покрытых кровью перчаток и промывая руки под струёй горячей воды.
— Доктор, мы обязаны спросить у Гарзы, что произошло! От этого зависит безопасность корабля.
Брамбель замер, в первый раз бросив взгляд на МакФарлэйна. Его лицо было хмурым, но он держал себя в руках. Брамбель ничего не отвечал в течение нескольких секунд, и выражение лица под маской выдавало напряжённые размышления доктора, который вынужден принять неприятное решение под давлением обстоятельств.
— Палата три, — наконец, ответил он, натягивая на себя новую пару хирургических перчаток. — Пять минут.
Они нашли Гарзу в крошечной каюте. Тот не спал. Его лицо было покрыто синяками, под глазами стояли фингалы, а голова была обильно обмотана бинтами. Когда дверь отворилась, он уставил на вошедших мрачный взгляд, затем немедленно отвёл глаза.
— Они все погибли, не так ли? — Прошептал он, уставившись в переборку.
МакФарлэйн помедлил.
— Все, кроме одного.
— Но он тоже умрёт.
Это был не вопрос, а утверждение.
Рашель подошла к нему и положила руку на плечо.
— Мануэль, я знаю, как тебе сейчас тяжело. Но нам нужно узнать, что произошло в трюме.
Гарза не смотрел на неё. Он поморщил губы, моргнул глазами.
— Что произошло? А вы как думаете, что произошло? Проклятый метеорит снова пальнул.
— Пальнул? — Повторил МакФарлэйн.
— Ну да. Взорвался. Точно так же, как с тем парнем, Тиммером.
МакФарлэйн и Рашель обменялись взглядами.
— Который из твоих людей к нему прикоснулся? — Спросила Рашель.
Гарза внезапно повернулся и уставился на неё. МакФарлэйн не был уверен, выражало ли его лицо удивление, гнев или недоверие: широкие лиловые фингалы под глазами, казалось, оттянули на себя всё выражение с остального лица.
— К нему никто не прикасался.
— Но кто-то же должен был.
— Я сказал, никто! Я наблюдал постоянно.
— Мануэль…, — начала было Рашель.
Он сердито приподнялся.
— Ты думаешь, мои ребята сумасшедшие? Они терпеть не могли даже мысли о том, что находятся рядом с ним, они были напуганы им до смерти. Рашель, я говорю тебе, что никто не подходил ближе, чем на пять футов.
Гарза содрогнулся от боли и вновь упал в постель.
Через мгновение снова заговорил МакФарлэйн.
— Нам нужно в точности знать, что ты видел. Можешь рассказать, что ты помнишь, прямо перед тем, как это произошло? Что происходило? Ты не заметил ничего необычного?
— Нет. Ребята почти закончили сварку. Некоторые из них уже закончили. Работа была практически сделана. Каждый оставался в спецовке. Корабль накренился. Видимо, переваливал через серьёзную волну.
— Я её помню, — сказала Рашель. — Ты уверен, что никто не потерял равновесия, никто невольно не опустил руку, чтобы восстановить…
— Ты мне не веришь, а? — Спросил он. — Невероятное дерьмо, потому что это — правда. Никто к нему не прикасался. Просмотри записи, если не веришь мне.
— Было ли что-нибудь необычное насчёт метеорита? — Спросил МакФарлэйн. — Что-нибудь подозрительное?
Гарза на мгновение задумался. Затем покачал головой.
МакФарлэйн склонился ближе.
— Эта ненормальная волна, что накренила корабль. Ты не думаешь, что наклон метеорита мог вызвать взрыв?
— С какой стати? Его наклоняли, по нему стучали, его швыряли на всём пути от места падения и до самого трюма. Ничего подобного не происходило.
Наступило молчание.
— Это камень, — пробормотал Гарза.
МакФарлэйн сморгнул, не уверенный, что расслышал правильно.
— Что? — Переспросил он.
— Я сказал, это проклятый камень. Он хочет нас убить. Всех нас.
С этими словами Гарза отвернулся к переборке и больше не произнёс ни слова.
«Рольвааг», 10:00
Неистовый рассвет поднялся за окнами мостика, открывая взору разрываемое ветром море. Процессия гигантских валов, холмистых, беспощадных, выходила из-за штормистого западного горизонта, чтобы исчезнуть на востоке. Panteonero продолжал набирать мощь — пронзительный ветер, что, казалось, отрывает с верхушек волн клочья пены и запускает их в воздух, нарезал море белыми полосами. Огромное судно вздымалось вверх, обрушивалось вниз, перекатывалось с борта на борт в затяжном, словно агония, движении.
Эли Глинн одиноко стоял у окон, сомкнув руки за спиной. Он вглядывался в бушующее море, наслаждаясь внутренней безмятежностью, которую он едва ли чувствовал с самого начала проекта. Операция оказалась полна неожиданных поворотов и сюрпризов. Даже здесь, на корабле, метеорит не давал им покоя: Ховелл, вернувшись из медицинского отсека, сообщил о шести погибших и о том, что Гарза получил ранения. Тем не менее, ЭИР завершило проект. Одно из величайших чудес инженерии в истории.
Он бы не взялся за такое задание ещё раз.
Глинн обернулся. Бриттон и прочие офицеры корабля, словно приклеенные, стояли у экрана радара и отслеживали перемещение «Алмиранте Рамиреса». Над их спинами нависал Ллойд. Группа выглядела встревоженной. Очевидно, его уверения насчёт команданте Валленара их не убедили. Естественная, если не сказать логичная, позиция. Но запатентованная Глинном компьютерная программа по психологическим портретам никогда не ошибалась в жизненно важных предсказаниях. Помимо всего прочего, он знал Валленара. Он встретился с команданте в его собственных владениях. Глинн видел железную дисциплину на эсминце. Он видел его способности морского офицера, его высокомерную гордость, его любовь к родине. Он не переступит за черту. Из-за метеорита — нет. В последнюю минуту он развернётся, кризис минет, и они направятся домой.
— Капитан, — спросил он. — Какой курс вы предложите, чтобы выйти из пролива Дрейка?
— Как только «Рамирес» развернётся, я распоряжусь взять курс три-три-ноль, чтобы выйти на подветренную сторону Южной Америки и выбраться из этого урагана.
Глинн одобрительно кивнул.
— Это случится скоро.
Взгляд Бриттон вернулся к экрану. Больше она ни произнесла ни слова.
Глинн подошёл ближе и остановился рядом с Ллойдом, за спиной капитана Бриттон. На электронной схеме зелёная точка, что представляла собой Валленара, быстро приближалась к международным водам. Глинн не мог удержаться от улыбки. Чем-то похоже на телевизионный показ лошадиных скачек, результат которых знает один лишь он.
— Какой-нибудь контакт с «Рамиресом»?
— Нет, — ответила Бриттон. — Всё это время они находились и находятся в режиме полного радиомолчания. Даже не связывались со своей базой. Бэнкс слышал, как командир базы приказал им вернуться несколько часов назад.
«Естественно», — подумал Глинн. Такое поведение отвечало психологическому портрету.
Он позволил своему взгляду задержаться на Бриттон: на россыпи веснушек на её носу, на выдержку в осанке. Сейчас она сомневается в его суждениях, но позже убедится, что он прав. Глинн подумал о храбрости, которую она проявила, об её непогрешимом здравом смысле, о спокойствии, которое она сохраняет даже под нажимом. Подумал о чувстве собственного достоинства, которое проявила Бриттон, когда танкер вывели из-под её команды. Это и есть та женщина, чувствовал он, которой, наконец, можно довериться. Быть может, она и есть та самая, которую он искал. Это заслуживало обдумывания после. Он принялся размышлять о верной стратегии, чтобы завоевать её сердце, принялся высматривать потенциальные пути к провалу, самую вероятную дорогу к успеху…
Глинн перевёл взгляд на экран радара. Точка эсминца уже находилась лишь в считанных минутах от границы. Он почувствовал, как слабый укол нервозности потревожил его безмятежность. Но ведь все факторы приняты во внимание. Он повернёт, он обязан повернуть!
Глинн сознательно отвёл взгляд от экрана и снова шагнул к окну. Вид моря наводил ужас. Волны захлёстывали главную палубу и рисовали зелёные полосы, струясь сквозь шпигаты обратно в море. «Рольвааг», несмотря на свою скорость, до сих пор держался превосходно — именно следование в кильватере волн значительно повышает устойчивость. А масса в центральном резервуаре служит балластом.
Он бросил взгляд на часы. Теперь Бриттон может в любую секунду сообщить, что «Рамирес» лёг на обратный курс.
От сгрудившейся вокруг радара группы раздался слышимый звук, коллективный шёпот.
— «Рамирес» меняет курс, — сказала Бриттон, подняв глаза от экрана.
Глинн кивнул, подавляя улыбку.
— Поворачивает на север, выходит на курс ноль-шесть-ноль.
Глинн терпеливо ждал.
— Он только что пересёк границу, — тихо добавила Бриттон. — По-прежнему следует курсом ноль-шесть-ноль.
Глинн помедлил.
— Навигационные приборы Валленара слегка ошибаются. Повреждён руль. Он, очевидно, в процессе разворота.
Минуты текли за минутами. Глинн отошёл от окон и снова приблизился к экрану. Зелёная точка продолжала направляться на восток-северо-восток. Не сказать, чтобы он теперь за ними гнался, но он и не поворачивал обратно. Странно. Глинна снова кольнуло изнутри.
— Он вскоре развернётся, — пробормотал Глинн.
Молчание затянулось, а «Рамирес» продолжал следовать своим курсом.
— Удерживает скорость, — сказал Ховелл.
— Поворачивай! — Тихо пробурчал Ллойд.
Эсминец не развернулся. Вместо этого он немного подкорректировал курс, и теперь двигался по направлению ноль-пять-ноль.
— Чёрт возьми, что он делает? — Внезапно воскликнул Ллойд.
Бриттон выпрямилась и в упор посмотрела на Глинна. Она ничего не сказала, но в словах не было необходимости: на её лице всё было написано крупными буквами.
Подобно спазму, его охватило сомнение, которое быстро сменилось вновь обретённой уверенностью. Теперь он знал, в чём проблема.
— Ну конечно! У него проблемы не только с рулём, но и с примитивными навигационными системами. На них действует глушение. Валленар не знает, где находится, — сказал он и повернулся к своему оператору у консоли. — Выключи глушилку. Пусть наш приятель узнает своё положение на карте.
Оператор отстучал серию команд.
— Он в двадцати пяти милях, — заметил Ховелл. — Мы на грани досягаемости «Эксоцетов».
— Я в курсе, — пробормотал Глинн.
Наступил момент, когда на мостике возникло полное молчание. Затем снова заговорил Ховелл.
— На нас направляют огневой радар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71